***
– Святой Барбатос... – Кэйа задыхается, разум поддернут туманной поволокой. То ли из-за выпитого алкоголя и сладковатого аромата благовоний, что распространяется по комнате, то ли из-за двух горячих, прижимающихся к нему, тел, кружится голова. – Такой прекрасный… – шепот Кавеха еле различим за шуршанием одежды и сбитого дыхания. Мужчина проводит губами по узкому запястью, осторожно стягивает кольца с длинных, тонких пальцев, откладывая куда-то на полку книжного стеллажа. – Позволишь? – Аль-Хайтам позади касается талии, спускаясь к поясу, на что Кэйа позабавлено фыркает. Будто он может отказаться, проигнорировать это сладкое томление, что теплом скапливается внизу живота. Но если он захочет, если он хоть полусловом, полужестом выскажет своё сомнение – всё прекратится. – Всё что захочешь, – выдыхает Кэйа, позволяя, слой за слоем, стягивать с себя мешающую ткань. Чужие руки застывают, стоит накидке соскользнуть вниз, напоследок прощекотав пером разгоряченную кожу. Будучи капитаном кавалерии, охраняя спокойствие своего города, Кэйа проливает кровь, как чужую, так и свою, и Барбаре не всегда удается полностью залечить полученные раны. Остаются неглубокие, светлеющие со временем шрамы. Но шрам на его плече совсем другой, оставленный не чужим клинком или стрелой – самым близким человеком. Сожженная когда-то кожа затянулась, оставляя белесые нити и усвоенный на всю жизнь урок. Аль-Хайтам со свистом втягивает воздух, и Кэйа благодарен, что ничего не говорит, лишь губами касается поврежденного участка кожи. Лëгкими укусами покрывает шею. – Прекрасный, – повторяет Кавех, касаясь ожога кончиком пальцев. Он помогает до конца стянуть с рук воздушную ткань, оставляя золотые наручи на запястьях. И опускаясь на колени, лёгким движением стягивает белые шаровары, тут же припадая ртом к косым мышцам. Он языком выписывает замысловатые узоры, от чего давно напряженный член дергается. Кэйа запускает пальцы в светлые, мягкие локоны, ненавязчиво направляя и подталкивая. – А в таверне ты казался более терпеливым, – Кавех по-лисьи улыбается, сверкая глазами. Он трëтся щекой о плоть, касается самым кончиком языка: дразнится, провоцирует. – Заткни его рот чем– нибудь полезным. – Аль-Хайтам кладёт руку поверх ладони Кэйи, надавливая и заставляя Кавеха ртом насадиться на член. – Это у него получается лучше, чем вести светские беседы. – Если ты здесь, чтобы вести светские беседы, проваливай куда-нибудь в другое место! – Отрываясь от своего занятия, рычит Кавех. Кэйа разочарованно стонет, потеряв такое желанное тепло, и сам толкается между припухших губ. – Никаких манер, – насмешливо фыркает Аль-Хайтам – тебя разве не учили, что не стоит разговаривать с набитым ртом. Мужчина оглаживает широкой ладонью тяжело вздымающуюся грудь, позволяя парню облокотиться на себя. Кэйа благодарно откидывает голову на чужое плечо и мажет сухими губами по шее. Взявшись рукой за основание, Кавех помогает протолкнуть орган, как можно глубже в горло. Он давится, кашляет, но продолжает вбирать напряженную плоть, скользя языком по нежной коже. У Кэйи всё плывёт перед глазами, очертания комнаты смазываются, как и мысли. Остаётся лишь жар чужого рта и сильное тело за спиной. Всего на мгновение Кэйа теряет опору, заваливаясь назад, но к нему тут же прижимаются обнаженной грудью. Аль-Хайтам притирается плотнее и Кэйа ягодицами чувствует чужое возбуждение. Он ведёт бёдрами, заставляя мужчину хрипло зарычать. Альбериху хочется развернуться, дотронуться до литых грудных мышц, и быть может, самому опуститься на колени, но Кавех чуть отстраняется, сильнее хватается за крепкие бёдра, не позволяя свободно двигаться. Он лижет истекающую смазкой головку, отчего Кэйа задыхается. Аль-Хайтам снова отходит и Кэйа невольно задушено скулит. Ощущать сильные мышцы, тепло чужого тела становится, чуть ли необходимостью, но Кавех снова глубже заглатывает член, перемещая руки на ягодицы. Разводя их в сторону, он до белых пятен сжимает смуглую кожу, кружит у самого входа, потирая мышцу подушечкой пальца. На периферии сознания Кэйа чувствует, как к сладковатому аромату благовоний присоединяется что-то терпкое и смолистое, но у него не получается сосредоточиться на запахах, между ягодиц мажут влажными пальцами, одним без труда проникая внутрь. Сыграть опороченную невинность не получится, пусть, даже если это он сам с собой играл этим утром. Если Аль-Хайтам что-то и думает по этому поводу, то ничего не говорит, лишь оглаживает бархатные стенки, стараясь проникнуть глубже. – Ебать… – непроизвольный стон срывается с губ, когда палец задевает простату. И в одно мгновение всего становится слишком много. Слишком много губ, плотно сжатых вокруг его члена, слишком много пальцев, что растягивая, двигаются внутри. Слишком давно никто не касался его так. – Таков план, – Аль-Хайтам горячим шепотом обдает ушную раковину и Кэйа теряется в быстром, словно вспышка оргазме. Он старается отстранить от себя Кавеха, но Аль-Хайтам не даёт этого сделать. Он сам удерживает мужчину за затылок, тот давится, но послушно всё проглатывает. – Чёртов ублюдок! – Кавех отталкивает чужую ладонь, когда Кэйа, расслаблено, облокачивается на поддерживающего его мужчину. – Соври, что тебе это не нравится – в хриплом голосе слышится ирония, и то, как Кавех отводит взгляд, наталкивает на мысль, что эти двое слишком хорошо друг друга знают. Кажется, Кэйа всё же стал невольным участником чужой драмы. Собственный оргазм не приносит должного удовольствия, не успокаивает разыгравшееся желание, только ещё больше подстегивает. – Как насчёт ответной услуги? – парень большим пальцем проводит по испачканным губам и поправляет белый воротник рубашки. Кавех единственный среди них троих, кто ещё одет и Кэйа помогает мужчине подняться, желая это исправить как можно скорее. – Займись пока им, – Кавех лёгким касанием к подбородку, разворачивает Кэйю к Аль– Хайтаму. Юноша гулко сглатывает. Светлая, почти не тронутая загаром, кожа, кажется тонкой, но перекатывающиеся под ней мышцы не дают обмануться. Если бы Кэйа не кончил минутой ранее, определено сделал бы это сейчас. Он с благоговением оглаживает грудь с тёмными, затвердевшими сосками, спускаясь к солнечному сплетению. – Нравится то, что видишь? – змеем искусителем тянет Кавех. На чужую реплику Аль-Хайтам лишь закатывает глаза. Его лицо остается флегматично отстраненным, будто-бы он находится на скучном заседании, а не минуту назад проталкивал пальцы в чужую задницу. Кэйа понимает Кавеха. Его хочется задеть, заставить рычать от гнева или же задыхаться от смеха, а быть может метаться и теряться в удовольствии. И это желание вывести на эмоции, чтобы увидеть хоть что-то, кроме спокойного равнодушия, слишком знакомо Альбериху. Но думать об этом совсем не хочет, их в этой комнате трое и четвертому здесь нет места. Кэйа плавно опускается на колени, скользя руками по чужой сильной груди и животу. Мышцы под пальцами кажутся каменными, и Альберих не может лишить себя удовольствия провести по ним языком. Над головой Аль-Хайтам со свистом втягивает воздух, что заставляет Кэйю довольно улыбнуться. Он опускается к сочящимуся смазкой, члену и сразу пропускает больше половины в горло. Кэйа невольно стонет, ощущая эту приятную тяжесть на языке, как растягиваются губы, как он заполняет его рот. – Такой хороший мальчик. – Щебечет Кавех, шурша одеждой. Кэйа чувствует, как чужие пальцы путаются в его волосах, но не тянут и не сжимают у корней, не пытаются стянуть повязку, скрывающую глаз, а нежно перебирают прядь за прядью, спускаясь к шее. Он двигает головой ровно, щекотя языком головку и проводя по каждой выступающей венке. Но долго играться ему не дают, вторая рука отрывает его от Аль-Хайтама, заставляя повернуться и тут же снова заполняя рот членом. На этот раз хватка более настойчивая, грубая, и Кэйа не сопротивляется. Позволяет насаживать себя на член, в то время, как второй мажет по щеке, пачкая скулу смазкой. Кэйа перехватывает его рукой, стараясь надрачивать в такт движениям своей головы. Альберих приоткрывает глаз, поднимая взгляд на двух мужчин. От чистого блаженства и возбуждения на их лицах, вскипает кровь. То как Кавех скулит, одной рукой цепляясь за предплечья Аль-Хайтама, а другой сжимает его волосы на затылке, заставляет работать усерднее. Кэйа с восторгом замечает, что Аль-Хайтам тоже потерял свою бесстрастную маску: его губы приоткрылись в тихом стоне, а на бледных щеках выступил румянец. Но Кэйе и этого мало, он теперь сам крутит головой, заполняя рот то одним, то другим членом, наводя на своём лице полнейшей беспорядок из слюны и предэякулята. Глаз заволакивает мутная пелена слёз, а собственное возбуждение кружит голову, Кэйе хочется дотронуться до себя, снова ощутить, как его заполняют пальцы, а лучше, один из членов, что сейчас трахает его горло, но он может лишь опираться на бедра мужчин, чтобы не потерять равновесие. Колени разъезжаются, стирая кожу о ворс ковра, но это совершенно не заботит, как и саднящее горло, и нехватка воздуха. Остаются только хриплые, звучащие в унисон, голоса и пальцы, что беспорядочно гладят по шее, волосам, щеке, когда её изнутри натягивает головка члена. – На кровать, живо! – жесткий рывок за собранные в косу волосы, заставляет отстраниться и проехаться зубами по тонкой коже. Кэйа с трудом понимает, как его поднимают на ноги, бережно поддерживая, ведут к кровати. Комната плывёт перед глазами, а колени дрожат. – Только посмотри на себя, – мурлычет Кавех, когда Кэйа опускается на прохладные простыни. – Ты словно произведение искусства. Хочу написать тебя на своих картинах, это было бы моим лучшим творением. Люди, должно быть, умоляют, чтобы ты просто взглянул на них... Кэйа знает, что красив и какое впечатление производит на людей, но что - то во взгляде Кавеха заставляет жар растекаться по щекам. Мужчина лёгким, но настойчивым движением толкает его в грудь, заставляя упасть в ворох мягких подушек. В спину что-то неприятно утыкается, Кэйа чуть смещается, вытаскивая небольшой флакончик. Стекло под пальцами теплое и скользкое, веет тем самым травянисто-терпким ароматом. Он отбрасывает масло чуть дальше, оно наверняка им еще пригодится, и подтягивается выше к изголовью кровати. – Может, ты перестанешь болтать и займешься делом? – Кэйа сгибает колени, приглашающе раздвигая ноги. Колечко мышц пульсирует, а болезненно напряженный член истекает смазкой, прижимаясь к животу. – Так не терпится наконец-то быть трахнутым? – Кавех усмехается, поглаживая смуглые бедра, спускаясь к ягодицам. Он кружит пальцем вокруг отверстия, где ещё не успело впитаться и высохнуть масло. – Перестань дразнить! – Кэйа нетерпеливо толкает пяткой в плечо мужчину и уже сам двигает бёдрами, насаживаясь на пальцы и тут же вскрикивая, чувствуя трение об простату. – Видишь, не только меня утомляет твоя болтовня и медлительность! – Аль-Хайтам пристраивается сбоку, ведёт губам по щеке, собирая остатки смазки на чужом лице, но стоит подобраться к губам, как Кэйа уходит от прикосновения. Альбериху хочется рассмеяться от собственной глупости и наивности, но в поцелуях есть что-то личное. Что-то, что интимнее члена глубоко в глотке, что-то чего не должно быть не в своей комнате, не своего города. Что-то, что хочется оставить для себя и быть может, для мальчика, которому и подарил тот самый первый поцелуй, в тёмной комнате пропахшей деревом и виноградом. Кэйа, извиняясь, проводит подушечкой пальца по тонким губам, и в глазах Аль-Хайтама мелькает понимание. Он не настаивает, лишь ниже спускается, покрывая поцелуями тяжело вздымающуюся грудь. – Что, потея над своими бестолковыми проектами, совсем разучился работать членом? – Кэйа слышит усмешку в голосе Аль-Хайтама, когда тот укладывает голову на низ живота. Его дыхание щекочет влажную головку члена, он кончикам пальцев обводит уретру, не сводя глаз с Кавеха. – Так хочется самому это проверить? – Альбериху хочется огрызнуться, чтобы эти двое, наконец, перестали препираться, как старые супруги, но ему не удаётся и слова произнести. Он чувствует как член, заполняя, растягивает его изнутри и заходится громким стоном. – Селестия, Хайтам, в нём так узко... – голос Кавеха звучит тихо и беспомощно, будто не он сейчас гневно рычал на другого мужчину, он жмурит глаза, замирая и давая привыкнуть к себе. Но Кэйе это не нужно, он сам подаётся на распирающий его член, желая чувствовать как можно больше. – Двигайся, пожалуйста, двигайся. И Кавех его слушает, толкается бёдрами вперёд под верным углом, заставляя Кэйю выгибаться и метаться по постели. Его толчки глубокие и размеренные, и с каждым Кэйю подбрасывает выше на простыне. Он слабыми пальцами цепляется за изголовье кровати, чтобы не биться об неё головой. Потолок перед глазами плывёт, а в ушах шумит, хотя он и слышит отдаленные голоса, словно через толщу воды, но слов различить не может. Кэйа слепо шарит рукой вокруг, в надежде ухватиться за Аль-Хайтама и притянуть к себе, чтобы не только они с Кавехом могли получить удовольствие. Может он трахнет его после, или Кэйа мог бы снова взять у него в рот. Прямо сейчас. От мысли быть распятым между этими двумя мужчинами, заполненным с двух сторон, чтобы они одновременно толкались в горло и глубоко в задницу, парня бьёт крупная дрожь, и он заходится громким стоном. Он почти подрывается, но Аль-Хайтам давит на грудь, укладывая его обратно на постель. Кэйа чувствует, как широкая ладонь обхватывает его возбуждённый член, потирая головку большим пальцем. – Как думаешь, ты сможешь принять нас обоих? Одновременно? Готов поспорить, что ты так хорошо кончишь от наших членов. Кэйе кажется, что он ослышался, укутанный похотью мозг неправильно воспринял произнесённые слова, но внимательный взгляд Аль-Хайтама говорит обратное. – Всё в порядке, если нет. – Кавех нежно гладит дрожащие икры и улыбается участливо и нежно. Кэйа тяжёло сглатывает. Перспектива быть трахнутым двумя членами, должна пугать и смущать, но почему-то совсем наоборот. Внизу стягивает болезненным узлом возбуждения, от мысли как сильно они его будут растягивать и заполнять. Не находя в себе силы ответить Кэйа шире раздвигает ноги и мужчины его правильно понимают. – Хороший мальчик. Кавех замирает, почти выходя, оставляя внутри только головку, а Аль-Хайтам подхватывает флакончик с маслом и щедро льёт туда, где соединены их тела. Он пальцем обводит колечко мышц, сжатого вокруг члена, проникая самыми кончиками внутрь. Мужчина растягивает его медленно, миллиметр за миллиметром, с каждым разом добавляя всё больше и больше масла. Оно струйками течёт по ягодицам и бёдрам, пачкая простыни густыми разводами. Кавех напряжённо жмурится и шипит, чувствуя, как чужие пальцы задевают его член, стиснутый бархатными стенками, но стойко держится, пережимая себя у основания, чтобы не толкнуться глубже и не кончить. Кэйа задушено шипит, чувствуя, как стенки ануса начинает покалывать от растяжения. Он в панике цепляется за предплечья Аль-Хайтама, чувствуя под ладонями стальные мышцы. Мужчина явно сдерживается, контролирует каждое своё движения, чтобы не причинить боли и сделать всё правильно. – Одно твоё слово и мы остановимся. Только дай знать. Кэйа протестующе качает головой, приподнимаясь на локтях. Видя как длинные, узловатые пальцы двигаются рядом с напряженным, блестящим от масла членом, исчезая в его заднице, отступать, совсем не хочется. – Я готов, давайте же, – слова тонут в тихом вскрике, стоит Кавеху двинуть бедрами. Он снова начинает трахать его медленно, стараясь не мешать Аль-Хайтаму. – Не спеши, милый, – Кавех приподнимает одну ногу Кэйи, прикусывая выступающую косточку на щиколотке, тут же зализывая место укуса. – Мы не хотим тебе навредить. – Если вы меня сейчас же не трахнете, наврежу уже вам я! Я не хочу кончить, пока не почувствую вас двоих! – Кэйа отталкивает руку Аль-Хайтама, терпеть, эту сладкую муку, больше нет сил. – Терпение не твоя благодетель. – Усмехается мужчина, но всё же отступает, укладываясь на постель рядом с юношей. Кавех с громким хлюпаньем выходит из растянутого ануса, помогая Кэйе перевернуться. Альберих тихо хнычет от пустоты внутри себя, тут же седлая чужие бедра. Он сам рукой направляет истекающий смазкой член внутрь, насаживаясь до конца, и задавая быстрый темп. Аль-Хайтам глухо рычит, чувствуя жар чужого тела. – Кто-то не хотел пока кончать, – мужчина впивается пальцами в выступившие от напряжения мышцы на бедрах, заставляя замедлиться. – Кавех… Пожалуйста! – задушено скулит Кэйа, оборачиваясь назад, на замершего в бездействии мужчину. – Прости, но так трудно оторваться от такого зрелища, – блондин заворожено обводит пальцем напряженное, припухшее от трения колечко мышц, что судорожно сжимается вокруг широкого ствола. – Тогда ты можешь просто наблюдать, а мы продолжим. – Аль-Хайтам делает мощный толчок бёдрами, раздвигая ягодицы, тем самым открывая для Кавеха лучший обзор. В ответ мужчина лишь гневно сверкает глазами и подходит ближе, приставляет, крупную головку к анусу аккуратно, надавливая. Член входит медленно, туго, болезненно растягивая, но Кавех не останавливается. Успокаивающе гладит напряженные лопатки, собирая ладонью выступившую испарину. Кэйа падает на тяжело вздымающуюся, грудь Аль-Хайтама, царапая кожу короткими ногтями и издавая слабые, беспокойные звуки. Невольные слёзы срываются с ресниц, член чуть опадает под болезненными ощущениями, но в голове по прежнему красный туман похоти и желания. Он сам чуть ведёт бёдрами, стараясь расслабиться, чтобы не причинить боль ни себе, ни его партнерам. – Потрясающий, так хорошо справляешься, так хорошо принимаешь нас. – Кэйа удивлен, слышать мягкий голос Аль-Хайтама, всё это время он скорее препирался и дразнил Кавеха, нежели обращался к самому Альбериху. И сейчас он вплетает пальцы в распустившуюся косу, массируя затылок, и обводит языком ушную раковину, нашептывая сладкие слова похвалы. Кэйа благодарно скулит, прижимаясь губами к пульсирующей венке на сильной шее. – Такой прекрасный мальчик, – вторит ему Кавех, но Кэйа его уже не слышит, заходясь громкими вскриками. Мужчина делает последний мощный толчок, входя полностью, и застывает, давая привыкнуть. Кэйа дергается, стараясь уйти от распирающей его тяжести, но Аль-Хайтам обхватывает узкую талию, не давая соскочить с их членов. Мужчины в две пары рук оглаживают дрожащее, напряженное тело. Альберих дрожит под их ладонями, зарываясь лицом в грудь Аль-Хайтама, дышит тяжело, загнанно. – Можете... Можете двигаться... – выходит хрипло и слегка надорвано. Он старается сосредоточиться на мягких касаниях, отвлечься от тянущего, болезненного ощущения между ягодицами. И это ему удаётся, стоит мужчинам одновременно двинуться. Кэйю подкидывает, словно от электрического импульса и он аккуратно, нерешительно сам двигает бёдрами, встречая толчки. Схлынувшее возбуждение возвращается с новой силой, стоит мужчинам найти свой хаотичный, но такой верный ритм. Кэйа потеряно хнычет, каждый раз, когда кому-нибудь стоит выскользнуть из растраханного ануса. Он глубокими глотками хватает воздух, чувствуя, как оба члена поочерёдно проезжаются по простате, даря чрезмерную стимуляцию. Горло пересыхает от беспрерывных стонов, а слюна, которую он не успевает сглатывать, скапливаться в уголках губ. Мольбы не останавливаться, смешиваются с выкриками проклятий, стоит Кавеху прикусить загривок. Кэйа чуть сгибается, покрывая поцелуями-укусами бледную кожу под собой, украшая мощную грудь красными метками полумесяцами. Альберих поднимает глаза, слыша хриплые вдохи, и впивается взглядом, в аквамариновые глаза, полные голодного блеска, что смотрят ему за спину. Юноша усмехается, отрываясь от истерзанных сосков, пододвигаясь выше. – Хайтам, чувствуешь его? – Кэйа склоняется над приоткрытыми губами и шепчет тихо, хотя за громкими стонами Кавеха и влажных шлепками тел друг об друга, вряд ли бы тот их услышал. – Чувствуешь, как вам тесно, внутри меня? Как вы касаетесь друг друга? Как его член проезжается по твоему? Вы так сильно распираете меня, я такой заполненный вами двумя. – Кэйа чуть сжимает мышцы и Аль-Хайтам откинув голову назад заходится громким стоном, кончая внутрь. Он сплетает свои пальцы с пальцами Кавеха на смуглых бёдрах и приподнимается на пятках, начиная глубже толкаться, трахая сквозь свой оргазм. – Я близко, я так близко, – задушено шепчет Кавех, утыкаясь Кэйе в затылок. Он мажет губами по ожогу на плечах и тянется свободной рукой к истекающему смазкой члену юноши, надрачивая в такт своим толчкам. Кэйа вскрикивает, выгибаясь в сильных руках, пары движений от основания до мокрой головки становится достаточно, чтобы внутри всё задрожало. Сознание прошивает острой иглой удовольствия, и его накрывает яркий оргазм. Он невольно сжимается вокруг двух членов, останавливая их движения. Внутри становится слишком узко и тесно. Кэйа дрожит, зажатый между телами, пока ноги окончательно не подгибаются. Юноша обессилено валится на Аль-Хайтама, слыша, как один член с характерным хлюпающим звуком, выходит из него, стоит его телу чуть расслабиться. Мягкие руки Кавеха помогают ему сняться со своего, всё ещё твёрдого, ствола и улечься на бок. – Солнце, ты так хорошо постарался, такой молодец. Но только посмотри, какой беспорядок ты устроил. – Кавех мягко улыбается, проводя пальцами по влажному от пота и спермы прессу Аль-Хайтама. Он растирает белесые разводы по чужому животу, втирая их в кожу. – Мы же не хотим сделать всё ещё хуже? Понимая намёк, Кэйа приподнимается на дрожащих руках и подползает ближе к мужчине. Чуть приоткрыв рот, он обхватывает покрасневшую головку губами, чувствуя на языке солоноватой привкус предэякулята и чужого семени, смешанный с терпким маслом, что они использовали. Взять глубже нет сил, но Кэйа старательно обводит языком дырочку уретры, сильнее втягивая щеки. И этого хватает, чтобы Кавех глухо простонал, вцепившись в тёмные волосы. Альберих послушно проглатывает всё, что может дать ему мужчина. – Услуга за услугу? – Кэйа устало откидывается на грудь Аль-Хайтама и прикрывает глаза. – Ты такой молодец, – Кавех нежно гладит парня по щеке, вызывая у того благодарную и сытую улыбку. – Отдохни, мы сможем позаботиться о тебе. Кэйа не находит сил, чтобы возразить, он слишком устал и измотан. После отступившего оргазма растянутое колечко мышц, начинает саднить, а от каждого неловкого движения ног, по бёдрам стекают белесые капли спермы, анус не может так быстро полностью сжаться. Кэйа надеется, что это не принесёт ему слишком много проблем. Глаза устало слипаются, и на периферии сознания Альберих, замечает, как мужчины рядом начинают двигаться, как его тела аккуратно касается, что-то влажное и тёплое, но он не может сосредоточиться на этом, проваливаясь в сонную дремоту.***
Когда Кэйа снова приходит в себя, комната погружена в плотную тишину, а за окном глубокая ночь. Палочки благовоний потухли, оставляя после себя еле ощутимый аромат, но в комнате всё ещё стойко пахнет сексом, видимо он не так уж и надолго отключился. Тело отвратительно ватное, затраханное и двигаться совершенно не хочет, но Кэйа не позволяет себе снова заснуть. Он с трудом заставляет себя выпутаться из-под обнимающих его рук. – Уже уходишь? – тихий голос из-за спины заставляет парня обернуться и встретиться со светлыми, внимательными глазами Аль-Хайтама. Кэйе всего на секунду мерещится в них беспокойство, но на спокойном лице всё ещё трудно прочесть какие либо эмоции, а потому Альберих лишь непринужденно ухмыляется своей фирменной улыбкой. – Дела не терпят отлагательств. – Эй…Оставайся, ночь на улице...– рядом слабо шевелится Кавех, стараясь ухватить ускользающее тепло. В его сонных глазах есть что-то открытое, проникновенное и на мгновение Кэйе хочется сдаться. Позволить себе утянуть обратно на кровать, прижаться к сильным тёплым телам, а утром может устроить ещё один заход, с медленными, ленивыми ласками и неглубокими из-за утреннего дыхания, поцелуями. Но там где утренние поцелуи, там и спешный завтрак с чашкой свежего чая, а где завтрак там и привязанность. А привязанности Кэйи не нужны, от них слишком много проблем и боли. Кэйа уж это точно знает. Обжигался. Может быть, когда-нибудь... Но не здесь, и не с этими людьми. – В другой раз. – Улыбается Кэйа и весело подмигивает, на что Кавех недовольно морщится, а Аль-Хайтам невпечатлённо закатывает глаза. В этой постели ему не верят. Кэйа звонко смеётся и соскальзывает с кровати. Ноги всё ещё дрожат, а между ягодиц неприятно мокро, но это не то, с чем он не сможет справиться. Альберих одевается медленно, разглаживая и поправляя каждую деталь. Одежда кажется слишком тесной для разгорячённого тела, хотя Сумерская ткань мягкая и почти не раздражает влажную кожу. – Провожать не надо. – Кэйа посылает воздушный поцелуй в сторону мужчин, что наблюдают за ним с голодным блеском в глазах. Пожалуй, командировка в Сумеру войдёт в список его лучших. Может когда-нибудь он и правда вернётся в этот, окутанный зеленью, город, он даже был бы не против снова встретиться с этими, удивительно разными, людьми. Но, пожалуй, это будет просто дружеская встреча за игрой в карты и бокалом чего-нибудь крепкого. А может они растворятся в потоке рутины, также как и он для них. И они даже не смогут вспомнить имена друг друга. Кэйа почти покидает чужой дом, когда слышит лёгкие шаги позади себя. – Говорил же, не стоит… – Я просто дверь закрыть – небрежно фыркает Аль-Хайтам. На нём по-прежнему из одежды абсолютное ничего и Кэйа не может отказать себе в удовольствии в последний раз огладить взглядом широкую, мощную грудь. Следы, что он сам же недавно оставлял, красными бутонами расцветают на бледной коже. Такое маленькое, но всё же напоминание о себе, греет душу. Глаза ниже Кэйа благоразумно не опускает, иначе просто снова упадёт на колени и до рассвета точно не покинет этот дом. – Не люблю лезть в чужую душу, – Аль-Хайтам подходит ближе, от него всё ещё пахнет распаленной кожей и сексом. Кэйа с трудом сглатывает, наполнившую рот, слюну. – Но может быть стоит дать шанс человеку, от чувств, к которому ты так бежишь? Что-то внутри больно сдавливает грудную клетку, но на лице не двигается ни один мускул. Кэйа всё также легко и насмешливо кривит в улыбке губы. – Не люблю лезть в чужую душу, но если вам двоим, так, нравится тереться членами друг об друга, может вам, не нужен посредник? – Альберих подается вперëд, касаясь уголка губ в быстром целомудренном поцелуе, и исчезает за дверью. Впереди ещё два дня командировки, он точно успеет выбрать Дилюку какой-нибудь, отвратительно вульгарный, подарок, за который он непременно выставит его за дверь. А может всё-таки сжалится и пригласит хотя бы на ужин.