Вольности.

— Какого цвета мои волосы? — вопрос, ненароком брошенный после очередной совместной миссии, когда обессиленные ищейки буквально растеклись по кухне их штаба, даже не смыв кровь с формы — Дзено занял место у открытого окна, подперев щеку костлявой рукой и прислушиваясь к шуму спального района. Вернулись они только под самый вечер и по улице торопливо шныряли люди, спешившие, наконец, коснуться мягкой подушки после рабочего дня или, может, провести время с теми, кто дорог. Сайгику не интересовали эти факты, он, на удивление, находил успокоение в привычном шуме, что не слишком перегружал чувствительный слух. Что было в голове у командира, решившего, что посылать того, кто ориентируется на слух и осязание к преступнику подорвику идея хорошая. Идея действительно так же хороша, как вкусовые предпочтения его напарника, что сейчас мешает отворотное зелье от Сайгику в собственной чашке. Преступника они обезвредили, в их профессионализме сомнений возникать не должно если, конечно, кому-то не хочется на своей шкуре убедиться, как хорош Дзено в допросах, а Тэттэ — в грубой силе. Но голова предательски пульсировала даже спустя шесть часов от взрыва. Вопрос совершенно бессмысленный и задан самым скучающим тоном, Дзено даже не отворачивается от прохладного ветра, хоть немного, но перебивающего этот омерзительный запах соевого соуса. Ответ он знал — когда-то все-таки он был зряч и задаёт, скорее, ища повод для насмешки. Так будет спокойней. — Как у вишни на снегу, — Тэттэ не колеблется и отвечает сразу, попутно отодвигая своё творенье из американо и соевого соуса на край стола и тянется за ещё одной чистой кружкой и чайным пакетиком. Его не смущает ни вопрос, ни собственный ответ, ни слегка природные брови напарника. Дзено цокает с такого сравнения — весьма вальяжно и слащаво сравнить с собственной способностью и будь юноша зрячим, то точно бы закатил глаза. В руки попадает стакан горячего чая. Сайгику думает, что пока Сайхиро не открывает рот и свой омерзительный кофе пьёт в самом конце кухни, то всё довольно неплохо, даже хорошо, а пальцы машинально крепче сжимают фарфор кружки. До нельзя неправильно это отдаётся и под рёбрами, и лёгким зарядом по всему телу. А если привыкнет, а если, черт побери, привяжется? На их-то работе даже удивительно, что этот идиот ещё живее всех живых, как и от его омерзительной привычки мешать еду по цветам он тоже ещё не отошёл на тот свет остаётся только гадать. — Очень слащаво, Тэттэ-сан, тебе не хватило ума на что-то поинтереснее? — выжечь собственным ядом — единственное правильное решение для таких мыслей. Привыкать к теплу, а потом жечься, сгорать до основания уже давно покрытых трещинами, что никогда не срастутся, костей — каким-то идиотам, слепо верящим в особое лечебное свойство любви, может, такой метод придётся по душе, но Дзено такого не допустит. Яд, может, слишком плохо выжигает из собственной головы дурные мысли, а из чужого голоса ноты искреннего беспокойства и вовсе не берёт, но он самый безопасный. А юношу напротив он действительно не достаёт: проходит мимо ушей, бьётся от чужой клинок и гребанную заботу( которую Тэттэ может засунуть куда подальше, спасибо). — Не хочешь потанцевать? — Тэттэ ставит остатки своего кулинарного творения на стол и прислушивается к едва-едва уловимой мелодии из окна — похоже, какой-то паре по-соседству тоже пришла такая идея. Его напарник сегодня чаще обычного — Тэттэ даже пытался считать, но сбился где-то ближе к тридцатому оскорблению, пытался его задеть и не расправлял плечи от напряжения весь путь до машины ( Сайхиро, конечно, предлагал понести его, но напарник был категорически против и едва согласился даже на то, что его вели за руку — после такого взрывала ориентироваться было тяжело). — Повтори. Мне сейчас не послышалось? Это до отврата идиотское предложение, я даже не знаю, что хуже — то, что мы только после миссии или то, кто мне сейчас предлагает станцевать. — Дзено поворачивает голову на звук шуршащих одежд и с неподдельным удивлением понимает, что этот придурок серьёзно. От такой степени абсурда его даже не хочется ругать — до того он перешёл чёрту собственной наглости. И с таким же не поддельным удивлением Дзено ловит себя на мысли, что он, черт побери, не против и такая глупость после шести часов полной беспомощности ощущается донельзя правильно. Пускай такая вопиющая вольность станет наградой за это просто отвратительное задание. — Так? — Это настолько абсурдно, что твоя взяла. Хочу услышать, как такой недалёкий человек как ты, будет неуклюже переставлять ноги, но если случайно наступишь на мои или кому-то разболтаешь — я продавлю тебе не только пальцы, — Натягивая самую зловещую улыбку, что только была в арсенале защитных реакций Дзено Сайгику, он подошёл к вытянутой руке, встав в ведущую позицию и неспешно двинулся в сторону окна, к мелодии. Если бы он видел насколько сияли глаза его партнёра, не спускающие взгляда с Дзено — он бы точно вдарил этому идиоту за такую наглость. Его, конечно, выдавало и сердцебиение, но это легко вписывалось на усталость — ему, все-таки, нужно было смотреть за двоих, потому что Сайгику даже не собирался следить не отдавит ли он Сайхиро все ноги. — Ты просто до ужаса медлителен, я запомню этот танец, как вальс с громкой улиткой, чтобы я ещё раз на такое согласился, — на последок бросает Дзено, скрыв изгиб улыбки за дверью кухни. Он обещает — это единственный и последний раз, когда он позволил себе такую наглость, списав на искреннюю усталось и воздействие взрыва. Тэттэ — сохранит этот момент в памяти до самого конца.