***
Свет палящего калифорнийского солнца проникал сквозь вытянутые окна в просторный зал университетской аудитории. Сидящие за партами студенты, не обращая внимания на лекцию, занимались своими делами: кто-то спал, кто-то рисовал в блокноте; те, кто действительно слушал лектора, были в меньшинстве. Вещающая с трибуны Сара Уильямс совсем не напоминала себя молодую. Ее пышные щеки впали, линия губ заметно сузилась, а под глазами темнели мешки, кое-как скрытые пудрой. – … Не секрет, что формирование романтизма, как отдельного литературного жанра, происходило под влиянием революционных движений конца восемнадцатого – начала девятнадцатого века. В эти года на первое место – наверное, впервые в истории – выходит личность человека. Так, например, если раньше любовь была лишь стимулом для героя, чтобы начать странствие, или, наоборот, вернутся домой, то сейчас она становится, своего рода, самостоятельным персонажем. Персонажи могут любить друг друга вне зависимости от того, правильно это, или нет. Они готовы пожертвовать жизнью даже ради эфемерного счастья. – Но, – прервал Сару голос из аудитории, – как же все эти истории о замках, рыцарях и их прекрасных принцессах? Ведь и там благородные сэры умирают во имя любви. – Сказавшая это молодая девушка с грустным лицом, казалось, была единственной, кто по-настоящему вникал в лекции Сары. Она заметила это несколько занятий назад, и с тех пор, находя ее лицо среди остальных студентов, непроизвольно радовалась. – Не хочу Вас расстраивать, но большинство таких историй написано уже в девятнадцатом веке. Канон подобных сюжетов создал, как это не странно, Вальтер Скотт. Настоящие средневековые истории покажутся Вам весьма скучными. Долг и Честь, Честь и Долг. Вот и весь сюжет. Иногда еще мелькает что-нибудь божественное, но обычно это ограничивается упоминанием религиозных праздников, да божественным вмешательством, если герой вдруг сам не может выбраться из передряги. «Бог из машины» – Вам, наверное, уже доводилось слышать этот термин раньше. Но таких вмешательств в жизни, к сожалению, не бывает. Да что уж говорить, в беде не всегда и простой человек поможет, куда там самому богу. Поэтому романтизм стремиться отойти от скучного классицизма, и создать более глубоких, многоплановых персонажей, со своими достоинствами и недоста… Тишину в аудитории прервала электронная мелодия, похожая на звон десятка мелких цифровых колокольчиков. Большинство сидящих за партами студентов резко посмотрели на источник звука – на телефон, который Сара в этот момент доставала из кармана брюк. Она поднесла его к уху, и приняла звонок. – Алло, – смущенно сказала Сара. Она не любила когда ее прерывают во время лекции, это бесило ее. – Миссис Уильямс? – послышался голос с той стороны трубки. – Да, это я. – Мне очень жаль, миссис Уильямс. Фредди, Ваш ребенок, он… Саре стало трудно дышать. Ноги отяжелели, и начали подкашиваться. – …Он умер, – закончил доктор, – мы сделали все, что могли. – Да… да, я понимаю. Сара была удивлена, как легко она переносит смерть ребенка. Фредди с рождения был болезненным, и все эти пять лет прошли для него и Сары в бесконечной борьбе с целым ворохом заболеваний. Когда удавалось справиться с одним, тут же на его фоне возникало другое. Возможно, она уже давно смерилась с тем, что он умрет. Но тут все частички ее тела вдруг задрожали, глаза налились слезами и отяжелели – еще чуть-чуть, и она расплачется. – Занятие окончено, – сказала Сара студентам, пытаясь сдержать слезы и сохранить перед аудиторией лицо. Ошарашенные студенты мигом покинули зал, и Сара осталась одна. В этот момент, выронив телефон из рук, она зарыдала, как никогда прежде. Когда она пришла в себя, солнце за окном уже клонилось к закату, окрашивая облачное небо в пылающий оранжево-розовый цвет. Прямо перед ней стоял заведующий кафедрой английской филологии, – старичок с добрым лицом и грустной улыбкой. – Миссис Уильямс, – сказал он мягко, и после добавил, – Сара. Я понимаю твое горе. Может, тебе отдохнуть до понедельника, как раз придешь в себя, так? Сара не отвечала, только слабо с утверждением качала головой. – Давайте я провожу Вас, – старик приподнял Сару за руки, и отвел ее к выходу. Саре было немного стыдно, что ей приходится просить помощи у постороннего, особенно учитывая, что этим посторонним был сам профессор Артур Бишоп, благодаря доброте которого она не умерла с голоду в тяжелые первые месяцы в Америке. Ей, к тому же, совсем не хотелось делиться с кем-то посторонним своим горем. Даже с таким сокровенным человеком, как мистер Бишоп. Дорога до больницы далась ей с трудом. В автобусе она еле сдерживалась, чтобы снова не заплакать. Ей все время казалось, что люди вокруг начнут осуждающе смотреть на нее, и она старалась все время смотреть то в окно, то себе под ноги. За окном ей попадались на глаза баннеры, рекламирующие товары для детей, и телесериалы с малолетними актерами. Их вид вселял в душу Сары еще больше скорби. Когда двери морга открылись, Сару пробила дрожь от накатившего холода. В глубине комнаты, под светом синей жужжащей лампы, стоял металлический стол. На нем лежало тело Фредди, накрытое по пояс белым полотенцем. Все его тело покрывали многочисленные шрамы от пережитых операций. Многие из них были выполнены настолько безупречно, что вошли в учебники по хирургии. И все же, это более не имело никакого смысла. Рядом с телом, помимо врачей, стоял муж Сары – Робин. Неудачливый драматург, последние годы он работал от зарплаты до зарплаты в небольшом женском журнале – то писал для него статьи, то занимался редактурой. Сейчас он стоял, и с нескрываемым отчаяньем смотрел на своего мертвого сына, время от времени начиная плакать. Увидев Сару, он подошел к ней, и, обняв за руки, начал плакать ей в плечо. Стоящий рядом доктор впервые за свою практику видел, как жена утешает мужа, а не наоборот. На похороны пришло совсем немного людей. Здесь были все немногочисленные друзья Сары и Робина, которые им удалось завести с момента переезда в Америку, пришел и профессор Бишоп (он произнес самую проникновенную речь, хотя, в сущности, и не знал ничего об умершем). Чуть поодаль от них стояла мрачная фигура в черном плаще, капюшон которой полностью закрывал лицо. Солнце, как будто назло, сияло по-летнему ярко. Когда похороны подошли к концу, Сара подошла к фигуре в плаще. – Почему ты не подошел к остальным, Тоби? – спросила она. Тоби снял капюшон. Из-под него показалось изнеможенное тонкое лицо. Вид его длинных неопрятных волос, спадающих на согнутые плечи, вызывал у Сары некоторое отторжение. – Мне… нечего было сказать, – промямлил Тоби, отведя взгляд себе под ноги. Сара еще несколько секунд пристально посмотрела на брата, после чего развернулась, и пошла к машине, где ее ждал муж. Тоби с грустью смотрел ей вслед. Миссис Уильямс! – крикнул мистер Бишоп за секунду до того, как Сара залезла бы в салон автомобиля, – не могли бы Вы меня подбросить до дома? Я живу тут неподалеку. Сара перевела взгляд с мужа на мистера Бишопа, после чего ответила: – Да, конечно. – Так, значит, этот парень – Ваш брат? – Да, по отцу. – Вижу, Ваши с ним отношения достаточно… натянуты. – Мы сначала не хотели брать его с собой в Америку. Он напросился. Уверял, что поступит здесь в колледж... Поступить то он поступил, только вылетел быстро, недоучился и года. – А на кого он учился, если не секрет? – На переводчика… впрочем, нельзя сказать, что это ему сильно нравилось. Он всегда любил рисовать, и, наверное, хотел стать художником. Сам он мне признавался, что всегда мечтал мастерить кукол. Но с тех пор, как его выгнали, он ничего не делает, только шляется по улицам со странными компаниями, да рисует граффити. – На что же он живет? – Мы с мужем выделяем ему кое-какие деньги. Хотя, может у него есть еще источник дохода… он всегда скрывал от окружающих свои мысли. Знаете, его с раннего детства преследует одна навязчивая мысль. Он думает, что его в младенчестве похитили гоблины, и отвели к своему королю. И будто бы я его спасла. – В таком случае, он должен благодарить Вас за чудесное спасение. – Как бы ни так. Он всю свою жизнь винит меня за это. Говорит, что мне надо было остаться с тем королем. Что я тогда стала бы королевой гоблинов, а он – наследным принцем гоблинской страны с замком и лабиринтом. Мистер Бишоп слегка усмехнулся, услышав эту историю. – Вижу, Вы смеетесь над этим рассказом, а у меня из-за этой истории были постоянные проблемы с Тоби. Тяжело нести вину за то, что я не совершала. – Остановите вот здесь, – мистер Бишоп показал пальцем на парковку. – Я тут выйду. – Да, кстати, – Сара окликнула Бишопа, который уже успел открыть дверь, – я ведь говорила Фредди о Вас. Он очень хотел когда-нибудь повидаться с Вами. Называл Вас «дядя Артур»… Мистер Бишоп, спасибо за все. – Да… – ответил Бишоп в замешательстве, – да, хорошо… еще раз соболезную… до свидания, Сара. – Он закрыл дверь. – Славный дедок, этот Бишоп, – Робин попытался слегка разрядить гнетущую обстановку, хоть и понимал, что это не совсем к месту. – Робин! – укоряющее посмотрела на него Сара. Злости в ее глазах было больше, чем Робин мог ожидать. – Прости, я просто хотел… – Помолчи! И езжай уже домой, – Сара запрокинула спинку сидения назад, и закрыла лицо руками. Сара и Робин жили в небольшом пригородном доме. Все в его убранстве было противоположностью тому месту, откуда Сара уехала. На место красочных, иногда даже аляповатых предметов декора, пришли строгие однотонные линии и плоскости. Робин называл этот стиль «блеклым модерном». У семьи не хватало денег, чтобы нормально обставить дом мебелью, но Сара, не желавшая прибедняться, объясняла это желанием «иметь больше воздуха». Войдя внутрь, Сара первым делом направилась в единственную полностью обустроенную комнату в доме. В детской было душно, пахло клеем для обоев. Сара подошла к кроватке, и села на тумбочку рядом с ней. Она с Робином до последнего надеялась, что их Фредди вылечится. Как бы он удивился этой комнате… Всю жизнь он провел в белых палатах больниц, и вид синих обоев, наверное, поразил бы его. Это был его любимый цвет. В дверях показался Робин. Он подошел к Саре, и положил руки ей на плечи. – Я приготовил ужин, – прошептал он ей на ухо. – Да, – машинально ответила Сара, – я чуть позже подойду. – Она стала потирать пальцами глаза. Делала это так долго, что те покраснели и заслезились. Уже много ночей Сара и Робин спали раздельно. Им обоим это казалось в порядке вещей. Сара видела в Робине уже не столько мужа, сколько соучастника ее скорби. Это давило на Робина. Он чувствовал, что теряет связь со своей любимой. Этой ночью он не мог уснуть. Периодически ему удавалось достичь того пограничного состояния, в котором образы из сна начинают возникать перед закрытыми глазами, но в эти моменты ему постоянно вспоминался силуэт Фредди в гробу, и сон исчезал. От этих постоянных попыток у Робина разболелась голова. Устав засыпать, он поднялся с дивана, и на цыпочках прошелся до кухни. Там он открыл широкое панорамное окно, и выглянул во двор. Район, где они жили, в это время суток полностью вымирал, и только вдали слышались звуки проезжающих автомобилей. Вдруг голову Робина посетила пугающая, преступная мысль. Он обернулся, и посмотрел на стойку с алкоголем. Скромный ряд бутылок, многие из которых были полупусты, поблескивали в желтом свете уличных фонарей. Робин подошел к стойке, и стал разглядывать бутылку виски. Еще до их переезда Робин зарекся, что не будет прибегать к таким излишествам. Все напитки, которые стояли в доме, были подарены коллегами и друзьями. Собственно, и распивались только по случаям. Но сейчас в мозгу Робина что-то щелкнуло, и барьер дозволительного бесследно исчез. Теперь ему не казалось зазорным просто взять, и выпить чуть-чуть из бутылки. Более того, эта мысль привлекала его, манила своей простотой и изящностью. В последний момент, когда руки Робина была уже на полпути от горлышка, нечто опять переменилось в его голове. «Вот так и становятся алкоголиками» – именно эта мысль заставила его прерваться. Богатая фантазия породила перед его внутренним взором пугающие образы. Вот он сидит за столом кухни и держит на весу стакан, пока перед ним стоят две бутылки, через секунду бутылок уже шесть, а внешний вид кухни стал более гнетущим: обои в некоторых местах отклеились, а дверцы шкафов повисли на поломанных петлях. Еще секунда, и вот он уже лежит на спине в разрушенной кухне; его голову, словно нимб, окружает десяток бутылок, а неподалеку сидит и плачет избитая Сара. Робина пробила дрожь. В эту же секунду он отстранился от бутылок, и ринулся к дивану. «Нет! Нет!» – думал он, – «Это того не стоит; Сара, моя Сара! Милая Сара. Ты этого не заслуживаешь!». Он старался как можно скорее отогнать от себя навязчивый образ, но тот не покидал его мыслей до самого утра. Сара проснулась в десять, когда Робин уже ушел на работу. Несмотря на обещание быть в понедельник, Сара выпросила еще один выходной. Никто ей не возражал, хотя Сара и понимала, что за этим стояло. На ее место в университете претендовали сразу восемь человек, и в литературе романтизма они разбирались не хуже нее. К тому же все они были счастливы, не носили за спиной того вороха проблем, который тянулся за Сарой. Взяв в руки зубную щетку, Сара встала перед зеркалом, и ужаснулась. На нее смотрела пожилая женщина, никак не выглядящая на тридцать пять. Лицо было полно морщин. Глаза потускнели. В волосах появилась проседь. «Разве этого ты хотела?» – прозвучал в ее голове посторонний мужской голос. «Нет» – ответила ему Сара. В соседней комнате зазвонил телефон. Все еще держа в зубах щетку, Сара ответила на звонок. – Привет, это Тоби, – голос брата звучал необычно ярко и живо. – Чего тебе нужно, – угрюмо ответила Сара. – Насколько я знаю, ты сегодня дома осталась. Не могла бы ты приехать ко мне? – С чего бы это? И откуда ты узнал, что у меня выходной? – А, мне Робин сказал… Сара этому не удивилась. Ее муж всегда был благосклонен к Тоби. Он искренне поддерживал его идею стать кукольником. Сара даже подозревала, что именно Робин дает Тоби деньги на краски для граффити. Что уж там, Робин и семью то полноценно обеспечить не в состоянии, а тут еще поощряет безделье Тоби. Сара прикусила губу так сильно, что она закровоточила. –… Так вот, есть разговор один, важный, приезжай ко мне, пожалуйста. – А по телефону нельзя сказать? – Нет. – Что-то криминальное? – Нет, ни в коем случае, – в голосе Тоби чувствовалась искренность. Это немного успокоило Сару. – Хорошо, я скоро приеду, – закончила она разговор, и положила трубку. Такси вышло недешево. В пути Сара все думала о том, что попросит Тоби. Денег? Так ведь это бесполезно, денег она сверх меры не даст, Тоби это прекрасно знает. О чем еще он может рассказать? Сара придумала такую сцену: она заходит в квартиру Тоби, к ней подходит брат, и говорит, что снова поступил в университет, и теперь попытается не вылететь оттуда. Слишком хорошая мысль, отдается во рту медовым привкусом. Ладно, пусть он скажет, что хочет поступить в университет в ближайшее время, и ради этого возьмется за голову. Будет ходить на подготовительные курсы. Черт, да если он скажет это, Сара будет готова прямо в ту же секунду дать ему столько денег, сколько ему будет нужно. Удовлетворившись фантазией, Сара остаток пути проехала с улыбкой на лице. Тоби обитал в многоквартирном доме с нелепым бетонным фасадом. Поднявшись на лифте на предпоследний этаж, Сара встала перед невзрачной коричневой дверью. Ее дыхание сперло не то от предвкушения мгновения, не то от тошнотворного запаха перегара, витающего в коридоре. Собравшись с мыслями, она нажала на кнопку звонка. – Открыто! – голос Тоби донесся с той стороны двери. Сара подтолкнула дверь, та послушно отворилась. – Почему ты не запер дверь!? – негодовала Сара. – Кроме тебя сюда никто бы не зашел, – судя по звуку, Тоби сидел в соседней от входа комнате. В квартире царил беспорядок. Нельзя было сделать и шага, чтобы не споткнуться обо что-то. – Так о чем ты хотел мне сказать? – Сара сама удивилась своему поникшему голосу, так звучало разрушение надежд. Никаким университетом тут и не пахло. – Иди сюда. Сара, стараясь не упасть, повернула за угол. То, что она увидела, поразило и ужаснуло ее. Тоби сидел в центре рисунка, нанесенного на все поверхности в комнате. Черные линии штриховкой поглощали белый цвет штукатурки, и уходили дальше, на потолок. Только одно место не было закрашено – небольшой круг, где, прижав колени к груди, сидел Тоби. – Боже мой, что это? – Это лабиринт. – Лабиринт? Еще одна твоя фантазия? Как ты это объяснишь хозяйке квартиры? Зачем ты тут все изрисовал? – Теперь хозяйка не так важна… – он обернулся к Саре, – я придумал, как избавить себя и вас с Робином от тех проблем, которые я вам создаю. – О чем ты говоришь? – Сара посмотрела на кисти рук Тоби, но не нашла там ничего примечательного. – …Посмотри, это тебе, – он указал пальцем на тумбочку. Там сидела паршиво-выполненная кукла, похожая внешне на классического медвежонка, только с острыми ушами. Своими плюшевыми руками она обнимала искусственную розу. Сара положила телефон, и взяла вместо него куклу. В ней явно не хватало плюша. – Ты ради этого меня позвал? – Не совсем… мне нужны деньги. Совсем немного. Подозрения Сары подтвердились. Все было слишком просто. – Нет! – Это в последний раз. – Я и повторяю в последний раз – нет! Как будто Робин недостаточно доплачивает тебе… – Но ведь я больше никогда ни о чем не попрошу! – Ты угрожаешь мне самоубийством? – Самоубийство? Черт, да нет же! Я не собираюсь кончать с собой! Но я… я буду не здесь, не в этом мире… – Так, значит, тебе наркотики нужны... – лицо Сары побагровело от злости. – Нет, нет, ты все неправильно поняла! Я просто хочу исправить ошибку! Забрать то, что принадлежит мне по праву! Мне всего лишь нужно немного денег на краски. Тут Сара увидела у ног Тоби книгу о гоблинах. Она была развернута, и на обеих страницах был выведен чертеж, один в один как тот, что Тоби нанес на стены. Сопоставить эти две вещи было не трудно. – Значит, снова гоблины?! – Да! То есть – не совсем, ты же и так все знаешь… – Господи, Тоби, – Сара прикрыла глаза ладонью, – зачем ты мучаешь меня?! Как будто мне проблем не хватает, еще ты начинаешь творить, черт пойми что! – Сара, я больше ничего… – Я потеряла ребенка, ты понимаешь?! У меня сын умер!.. Да что ты понимаешь, – отмахнулась она от Тоби, – ты ведь и не любил, никогда и никого! Кроме гоблинов. Потому что сам ты как гоблин, мерзкий и подлый! – Ты не понимаешь! Гоблины… – Да чтоб тебя эти гоблины забрали! С глаз долой! Навсегда! – прокричала Сара в истерике. В этот момент сильный порыв ветра распахнул окно, и по комнате ураганом прошелся сквозняк. Тоби удивленно смотрел на Сару. – Ты… – Нам больше не о чем говорить! – с этими словами Сары выбежала из квартиры. Уже стоя у дверей лифта, она поняла, что забыла в квартире телефон – он лежал на тумбочке в комнате Тоби. Вернувшись, она злобно окликнула брата, но тот не ответил. Сара тем же путем прошла в его комнату. Тоби там не было. Сара ринулась к распахнутому настежь окну, ожидая увидеть внизу самое худшее. Но там тоже ничего не было. Сара выдохнула. Развернувшись, она подошла к телефону. На его экране горела синяя иконка, говорящая о новом сообщении. Сара открыла почту, и прочитала его. Немногословное письмо отразилось в ее зрачках синими буквами на белом фоне. «Тринадцать часов» – гласило оно.***
Но была еще одна странность. Кукла, что сидела на тумбе рядом с телефоном, исчезла, и роза, которую она держала в руках, лежала одна. «Ну что за шутки?!» – подумала Сара, и подняла розу. Падающий на нее свет из окна окрашивал и без того яркую розу в невыносимый кислотно-красный цвет. В остальном же роза была сделана искусно. Лепестки не просвечивали насквозь, скрывая свое бумажное происхождение. Казалось даже, что от цветка исходит еле уловимый аромат. Все-таки, кое-что Тоби умеет. Сара окликнула брата еще раз, и снова не получила ответа. Наверное, он выбежал в коридор, пока Сара стояла у лифта. Но как она могла не заметить этого? И зачем ему было прятаться от нее? В конце концов, Сара устала ждать. Она оставила немного денег на тумбе, прижав их розой, и покинула квартиру. Пока лифт чудовищно медленно полз вниз, Сара успела привести в порядок свое расплывшееся от истерики лицо. День только начался, а она уже успела вымотаться. В один момент она краем глаза увидела, как что-то шевельнулось в ее сумке. Открыв ее, Сара заметила лежащую в сумке куклу. «Наверное, я сама не заметила, как положила ее, вместо телефона» – первое пришедшее в голову объяснение казалось правдивым, и кукла полетела обратно в сумку. Денег на такси не осталось, и Сара решила ехать домой на автобусе. Со дня смерти Фредди автобус стал казаться Саре самым недружелюбным местом в мире. Конечно, она понимала, что все причины так думать были притянуты ее собственным коварным воображением, но поделать с этим она ничего не могла. Автобус оказался полупустым. Сара села в задней части салона, максимально удалившись от людей. И, стоило ей присесть, как на нее тут же навалилась жуткая усталость. Тело ее моментально стало тяжелым и будто не своим. Сознание отстранилось в мир фантазий, разные образы начали переплывать горизонт ее внутреннего взора. Саре казалось, что она летит сквозь космос, минуя затейливые лабиринты звезд. Со временем звезды начали двигаться по сторонам, отчего уворачиваться от них стало тяжелее. Это напомнило Саре старую игру, в которую она играла с Тоби на приставке. Там космический корабль пролетал сквозь метеоритное поле, и точно так же увертывался от летящих на него космических тел. Звезды крутились с такой силой, что стали мерцающими кругами на пути Сары. От этого вида у нее закружилась голова, а взгляд прояснился. Автобус бросало из стороны в сторону. Пассажиры кричали и кричали на водителя, который, казалось, совсем вышел из ума. Сара не сразу поняла, что происходит. Когда к ней окончательно вернулось сознание, автобус резко вырулил на встречную полосу, и задел край проезжающей навстречу машины, сбив ей зеркало. Целый оркестр автомобильных сигналов заиграл в разнобой. Сара схватилась за голову – ее словно прострелили насквозь. «Да что же происходит?» – крутилось у нее в голове. Она сквозь силу поднялась, и, шатаясь, направилась к водителю. Остальные пассажиры вжались в свои кресла, и молча наблюдали за подвигом Сары. Дойдя до водительского сидения, она заглянула за стенку… и тут же повалилась без чувств. За рулем сидело трое… существ. Все небольшого роста, они напоминали плюшевую игрушку Тоби, только были из плоти и крови. Необычайно мерзкие создания. Падая, Сара почувствовала, что ударилась кистью об угол сидения. Рука взорвалась отрезвляющей болью; Сара тут же пришла в себя. Она отползла от места водителя, тихий восторг на лицах пассажиров сменился недоумением. Автобус круто свернул влево, и Сара перекатилась к стенке. Это спасло ее. В левый бок автобуса влетел грузовик, и то место, где только что стояла Сара, разлетелось в хлам, осыпая остальных осколками окон. От удара автобус повалился набок, и скатился в низину, где находился парк при музее астрономии. Проехавшись по кустам и изысканным цветам, автобус врезался в панорамное окно музея, и, пробив его, остановился. Сара выползла из разбитого в хлам автобуса. События этого дня все еще не могли окончательно утвердиться в ее сознании. Она просто не могла поверить в реальность происходящих с ней событий. Она проползла немного по коридору опустевшего музея, и остановилась под куполом, на котором висели макеты космических кораблей. Ее руки были все в порезах и кровоточили. Сара чувствовала, что балансирует на грани потери сознания. Во рту пересохло, на губах чувствовался привкус крови. Ее взгляд бегал по макетам кораблей на фоне звездного неба, та картинка из недавнего мимолетного сна наложилась на явь, и вот уже она взлетала к аппаратам, и летала вместе с ними в темноте космоса. Ей совсем не хотелось возвращаться назад. Она подумала, как объяснит мужу и друзьям, что не вернется, но тут весь вид ей загородила фигура в одежде садовника. Фигура эта подозвала врачей. Когда Сара услышала голос садовника, исходящий откуда-то издалека, она вновь вернулась к реальности, и многочисленные резаные раны на ее теле, как по команде, взвыли. Лежа в машине «скорой помощи», Сара кричала от невыносимой боли. Сил так кричать ей придавали даже не столько ее кровоточащее тело, сколько изнеможенное за годы изнуряющей жизни сознание. Наверное, если бы не шум сирен, ее крик раздавался по всем частям города. Рядом с ней, помимо врачей, сидел тот садовник. Он держал ее руку и что-то говорил ей. Черты его лица показались Саре знакомыми. Руки Сары были плотно перевязаны бинтами, а к сгибу в локте шла тонкая трубка капельницы. Постепенно боль стала отступать, и Сара смогла более-менее понять, что происходит. – Что это было? – слабо проговорила она. Внимание на ее шепот обратил один садовник. – Вы попали в аварию, помните? Впрочем, это не самое страшное, что с вами случилось. – О чем вы говорите? Кто вы? – Я Хоггл, помните меня? Сара внимательнее всмотрелась в его морщинистое, и, в то же время, молодое лицо. Имя Хоггл пробудило в ней нечто потаенное, затерянное в глубинах памяти. – Хотя, откуда вам это помнить… Машина «скорой помощи» завиляла из стороны в стороны, и вдруг остановилась. Все внутри полетели вперед. Только Саре кое-как удалось удержаться на месте. На ноющих от боли руках она приподнялась, и посмотрела на дорогу. Там, сквозь узкое стекло, ограничивающее отсек для помощи и водительское сидение, она увидела прямо перед машиной с десяток людей в плащах с капюшонами. Они медленно подходили к «скорой». – Вот черт, нам надо уходить, – сказал поднявшийся Хоггл. Он попытался отсоединить лежанку с Сарой, но из-за спешности постоянно срывался. Остальные врачи лежали без сознания. А тем временем фигуры в плащах подошли так близко, что можно было заметить пластмассовые маски на их лицах. По крыше «скорой» застучали шаги. – Наконец, вот и он, – прошипел Хоггл, – как всегда в последний момент. Напротив машины появилась новая фигура. Она была в костюме пожарного. Выйдя лицом к наступающим, она закричала высоким мужским голосам: «Благородные господа, я бы не советовал вам подходить к этой железной карете!». Толпа в плащах остановилась, и ошарашено переглянулась. Затем они все, как один, засмеялись, и бросились на пожарного. Тот выхватил специальный шест, предназначенный для открытия заевших дверей, и, держа его, подобно мечу, выставил его перед собой. Первая налетевшая на него фигура получила шестом по голове, и отлетела в сторону. Все остальные злобно зашипели, и всем скопом ринулись к пожарному. – Готово! – выкрикнул Хоггл, и отцепил кровать Сары. – Теперь бежим! Он открыл задние двери, и выкатил Сару наружу. Игра капельницы вылетела из вены, отчего Сара тихонько ахнула. Позади послышалась еще серия ударов, после которых к Саре и Хогглу дугой прилетел шлем пожарного, вслед за ним прибежал и он сам. Его явно молодое аристократическое лицо подчеркивали усы и бородка как у Людовика XIII – типичный вид для старомодного рыцаря. – Их слишком много, отступаем! – прогорланил он. Спрыгнув, он схватил кровать с Сарой, и на пару с Хогглом, они покатили ее вдоль остановившегося шоссе. – Не волнуйся, Дидимус нам поможет, он – друг! – задыхаясь от бега, прокричал Хоггл. – Именно так, леди. Вы простите меня за прискорбное мое опоздание. Когда пришли известия, что вы в опасности, я был далеко. Мне пришлось проделать далекий путь, пропутешествовать от станции к станции, чтобы встретиться с вами. Я даже позаимствовал у отважных огнеборцев этот замечательный костюм, чтобы добраться до вас быстрее этих тварей, – он кивнул в сторону преследователей. Дорога пошла вниз, и оба спутника Сары, запрыгнув на перекладины ее кровати, поехали с огромной скоростью. Город вокруг смазался от такой скорости, и в момент, когда исчезло даже малейшее узнавание окружающего пространства, усилиями Хоггла Сара вспомнила все, что произошло с ней в Лабиринте.***
Краски возвращающихся воспоминаний проносились перед глазами Сары. Все ее путешествие преобразовалось в единый миг, которой, в то же время, казался для Сары бесконечно долгим полусном. Слова Тоби обрели объяснение. Все в жизни ее брата стало понятным; теперь Сара удивлялась, как можно было не верить ему. Вместе с этим ее жизнь раздвоилась. Она не могла поверить, что все, произошедшее с ней после той злополучной ночи, было правдой. Казалось, что она вот-вот откроет глаза, и снова окажется пятнадцатилетней девушкой. Все смешалось: битва в городе гоблинов происходила в стенах университета, Джарет умирал вместе с ее сыном, вместе с Робином она кружилась на балу. Голову, не переставая, мучила чудовищная мигрень. Наконец все клочки образов смешались в единое полотно повествования, забытая история была рассказана вновь. – Джарет! – выкрикнула Сара, вырвавшись из забытья. Хоггл и Дидимус одновременно посмотрели на нее. – Что вы сказали, леди? – переспросил Дидимус. – Тоби у него! Я сама отдала брата ему в руки. Снова. – Это не может быть правдой, леди. – Вы победили Джарета, – продолжил Хоггл, – его больше нет. – Как так нет? Но кто же тогда стал вашим королем? – У гоблинов больше нет страны, и короля тоже нет. С тех пор, как ты победила Джарета, мы скитаемся по свету. – Что?! Но где же тогда Тоби? Кровать с героями выехала с шоссе, и завернула в тихий, прикрытый сочной летней листвой переулок. Там они и остановились. – Нам это неизвестно, миледи, – Дидимус оглянулся по сторонам, – так же, как и вам. Сара попыталась слезть с кровати. Она двигалась осторожно, чтобы порезы не открылись вновь. Лучи света сверкали на бетонном полу переулка, проходя сквозь кроны деревьев, они переливались, словно стекла в калейдоскопе. У Сары закружилась голова, и от падения ее чудом спас Хоггл. – Ты еще слишком слаба, мы довезем тебя, куда надо… только скажи нам, куда? – Эх, если бы я только знала… – Доверьтесь своему чутью, только с его помощью вы сможете найти вашего брата. – Дидимус хочет сказать, что Тоби может мысленно посылать вам мольбы о помощи. Постарайтесь только услышать их. Сара прикрыла глаза, и постаралась вслушаться в свой внутренний голос. Но он молчал. – Нет, ничего не слышу. – Это очень плохо, – Хоггл зашагал из стороны в сторону, – что же нам теперь делать? – А как вы вообще нашли меня? – Мы и не теряли тебя, Сара. С того самого момента, как нам пришлось покинуть тебя, мы наблюдали за тобой, присматривали и за Тоби. – Но зачем вы вообще ушли? Мы ведь были дружны тогда. Зачем вы так бесцеремонно покинули меня с братом? – Ты выросла Сара. А взрослым не нужны друзья вроде нас. – И поэтому стерли мне память, почему же вы не сделали того же с Тоби? – Он был слишком мал. Мы думали – это была моя ошибка – что он просто не вспомнит всего того, что с ним случилось. Мы ошиблись, а когда поняли это, время для исправления было потерянно. Сара глубоко вздохнула. – Значит, если Лабиринта больше нет, Т оби остался в этом мире? – Да, ему больше некуда было деться. – А те, что нас преследовали, тоже гоблины? – Да, все до единого гоблины после разрушения Лабиринта стали людьми, и поселились в этом мире. Когда ты произнесла заклинание, они настроились против тебя. Они все еще считают своим долгом исполнение данных им давным-давно задач. Сара достала из кармана телефон. Его экран делился надвое глубокой трещиной – следствие аварии. Сара включила почту, и нашла то письмо. «Тринадцать часов». Письмо отправлено четыре часа назад, значит, осталось девять часов. – Если Лабиринта больше нет, – Сару озарила внезапная мысль, – но все вокруг стало вдруг магическим, значит, тот мир не исчез. Он соединился с этим. Лабиринт – это все вокруг, весь город, весь мир! – Но, если так, мы ни за что не найдем Тоби. – Я думаю, он где-то рядом. Сара нашла в себе сила, чтобы слезть с кровати. Ее онемевшие ноги поначалу не слушались, и, то и дело, подкашивались, но вскоре Сара уже могла твердо стоять на ногах. – Если весь мир стал одним большим лабиринтом, то должен быть где-то его центр. – Нам надо искать замок, – Дидимус явно обрадовался этой своей догадке. – Не факт, – Сара призадумалась. – Замок Джарета был сердцем Лабиринта, он наполнял его существование смыслом. Ведь Лабиринт существовал, в первую очередь, для того, чтобы защищать замок. Но здесь определить такое намного труднее… С обеих сторон переулка послышались нарастающие звуки шагов. – Сара, нам надо уходить, – Хоггл первым учуял приближающуюся опасность. – Подожди секунду. Возможно, ответ надо искать в понятии «смысловой центр». Что придает смысл этому месту? Мэрия? Суд? Это все второстепенно по отношению к городу… – Сара, надо бежать! – Хоггл увидел, как из-за угла появляются уже знакомые фигуры в плащах. На этот раз их капюшоны были откинуты, и зеленые гоблинские маски, надетые поверх разнообразных, совершенно человеческих голов, более не скрывались. Заметив героев, гоблины с криком и хохотом побежали к ним, угрожающе размахивая самодельным оружием. Но Сара, казалось, совсем не обращает на них внимания. – Что придает смысл человеческой жизни? Нам нужно бежать в роддом? Нет, тут нечто более глубокое? Музей? Библио… – стоило только ей начать думать о библиотеке, как ее тело объяла радость нахождения ответа. – Точно, библиотека – это и есть мир! Борхес. Нам нужна библиотека! – крикнула она друзьям. В это время гоблины уже окружили их плотной вооруженной стеной. Сара вскрикнула от страха. Дидимус стоял, держа наготове свой импровизированный меч. Хоггл, хоть и был безоружен, тоже был готов сражаться до последнего. Ряды гоблинов подступали все ближе и ближе. – Миледи, если я погибну в схватке, я хочу, чтобы вы знали, что я умер за вас! – Дидимус попытался сделать выпад в сторону гоблинов, но его удар тут же был отражен, а сам он получил палкой по голове. В стороне послышался мощный рев мотора. Все гоблины разом оглянулись в его сторону, и… чуть было успели отскочить от въехавшего в их толпу монстр-трака. Впрочем, некоторым повезло меньше, и их отбросило массивными колесами по сторонам. – В сторону, остолопы! – послышался из динамиков низкий женский голос. – Надо же, и она здесь! – удивился Хоггл. Из окна машины показалась мускулистая женщина в джинсовом комбинезоне, словно бы сошедшая с плаката времен второй мировой войны. – Залезайте! – крикнула она, спуская навесную лестницу. – Так ты – Людо? – с нескрываемым удивлением спросила Сара, когда автомобиль уже тронулся с места. – Я не знала, что ты женщина! И откуда у тебя эта машина? – Когда гоблины стали людьми, они изменились до неузнаваемости. А те, кто – кхм – не обладал глубокими чертами личности, – Хоггл искоса взглянул на Людо, проверяя, не заметила ли она его скромный укор, – те изменились еще сильнее. А машина… – Выиграла в гонках. Людо – известная гонщица, – с гордостью сказала Людо, после чего добавила, – Куда везти? – Нам нужна библиотека, – ответила Сара, – только вот какая? – В округе огромное количество библиотек, – заметил Хоггл, – если мы будем проверять каждую, на поиски уйдет не один день. – Нет, нам нужна особенная библиотека… – Поблизости точно нет замков? – в мыслях Дидимуса все еще теплилась надежда. – Нет, а впрочем… – Сара вновь с головой ушла в свои мысли. Все в салоне, особенно Дидимус, с ожиданием вытаращились на нее. – Университет, точно! – вскрикнула она. Джарет говорил мне, что выстраивал Лабиринт по образу моих желаний и тайных устремлений. К тому же, университет выстроен в романском стиле, он подражает в этом средневековым замкам. Людо, держи курс на университет. Людо согласно кивнула, и переключила передачу. Город, казалось, сошел с ума. Повсюду бегали группы людей и гоблинов. Периодически они вступали в драки. – Господи, что же происходит? – Гоблины глубоко влились в людское общество. Многие даже добились высот. Это очень просто, когда у тебя человеческая внешность и гоблинский нрав, – ответил Хоггл, переключая радио. – Наверное, именно поэтому радио молчит. В эфире одни песни. Даже прогнозов погоды больше не давалось, и до университета они доехали под глупый западающий припев «Crack, baby, crack, show me you real».***
Несмотря на будний день, студентов в университете оказалось совсем немного. Войдя внутрь, Сара увидела, что все вокруг было разрушено. – Неплохо гоблины постарались, разрушая этот замок, – Дидимус от удивления раскрыл рот. – Не уверена, что это были гоблины, – Сара прошла за стойку охраны, и достала оттуда ключи. – С этим мы сможем пройти куда угодно. Путь в библиотеку лежал через огромный зал музея. Тени от скелетов вымерших животных, в желтом свете ламп, казались устрашающе-живыми. Пробегая мимо, Дидимус остановился у скелета небольшого доисторического пони. Утерев слезу, он побежал дальше. Прямой проход в библиотеку оказался перегорожен с обратной стороны двери. Сара остановилась в нерешительности. – Есть еще какой-нибудь путь туда? – спросил Хоггл. – Да, кажется, есть один, – в голосе Сары слышалась нерешительность и… страх. Путь, о котором она говорила, лежал через преподавательскую. Ей было страшно появляться там. С тех пор, как она узнала правду о своем прошлом, ее жизнь до сегодняшнего дня казалась ей чужой и достойной стыда. Уже стоя у дверей, она не могла заставить себя открыть ее. Сил победить этот преследующий всюду иррациональный страх у Сары не было. – Чего мы ждем? – спросил Дидимус. – Мне кажется, дверь закрыта, – она повертела ключом у замочной скважины, – а ключ не подходит. Может, нам удастся отпереть дверь в музее? В момент, когда Сара, раздумывая, отошла, Людо влетела в дверь, и с плеча выбила ее с петель. – Это просто, – сказала она, улыбнувшись. – Это просто, просто, – повторил за ней Хоггл, заходя в преподавательскую – а ведь это имущество университета! За ним зашел и Дидимус с Людо. Сара же осталось неподвижно стоять в дверном проеме. – Сара, ты идешь? – спросил Хоггл. Сара еще несколько секунд простояла в нерешительности. События предыдущих недель провертелись у нее в голове, и остановились на виде обнимающего ее Робина. «Так больше не должно продолжаться!» – закричал ее внутренний голос. Сжав руки в кулак, она зашла в преподавательскую. Преподавателей внутри тоже не было. – Куда дальше? – спросила Людо, осматриваясь по сторонам, одновременно с этим похрустывая кулаками. – Кажется, сюда, – Сара указала пальцами на двери внутреннего лифта. Ломать их было бесполезно, лифта на этаже не было. Табло над дверью показывало, что он был на третьем этаже. Нажатие же на кнопку вызова ничего не давало. Лифт был сломан. – Что же нам делать? Это был единственный путь в библиотеку. – Посмотри туда, – Хоггл указал на решетку вентиляции, – она находится рядом с шахтой, возможно, если пролезть туда, получится что-нибудь придумать. – Да, ты прав, Хоггл, но мне туда никогда не пролезть. – Зато мне она будет как раз по размеру, – ответил Хоггл. И действительно, ростом он был чуть ли не в половину Сары. Если бы не морщины, он бы вообще походил на подростка. – Но это слишком опасно, подумай еще раз! – Не опасней, чем тебе, Сара. Вспомни, через что мы прошли, разве это было безопасней? Людо, выдерни решетку и подсади меня! Забравшись внутрь вентиляции, Хоггл обернулся к остальным, и поднял вверх большой палец, и через несколько секунд скрылся в темноте труб. Минуты шли в томительном ожидании. Сара снова проверила телефон. Сообщение было отправлено семь часов назад. Значит, на поиски оставалось всего лишь шесть часов. Нервы начали шалить, левый глаз Сары затрясся в тике. Прервав тишину, табло лифта пикнуло, и цифры на нем поползли вниз. Пару секунд спустя лифт открылся, и Сара увидела мистера Бишопа, сидящего на его полу. – Сара?! – устало удивился Бишоп. Тут сверху, через люк в крыше, спрыгнул Хоггл. Бишоп вздрогнул, и упал без сознания. Когда он очнулся, лифт уже подъезжал к нижнему этажу, на котором и находилась библиотека. – Что происходит? – спросил он, чуть только отрыл глаза. – Я и сама толком не знаю, – сказала Сара, подавая ему руку. Профессор Бишоп поднялся на ноги и отряхнулся. – Безумие какое-то! Кстати, что Вы тут делаете? У Вас же выходной, разве не так? И кто эти люди? В библиотеку нельзя заходить посторонним. – Это… будет непросто объяснить. Я как-нибудь потом Вам все обязательно расскажу, – Сара улыбнулась и похлопала Бишопа за плечо. – А пока позвольте нам пройти в библиотеку, это очень важно. – Ладно, Сара, я доверяю тебе. Только не ломайте тут ничего. – говоря это, он смотрел прямиком на Людо. – Как скажите, – снова дружелюбно произнесла Сара. Помещение библиотеки было поистине гигантских размеров. Ряды шкафов из красного дерева уходили вдаль на расстояния, которые невозможно было окинуть взглядом. До этого дня Сара была в этом месте всего раз, и тогда библиотека показалась ей сильно меньше, чем сейчас. – Что ж, у нас есть около пяти часов на поиски. Профессор, как думаете, нам хватит этого времени? – Смотря, что вы хотите отыскать? – Человека. Этот ответ смутил его. – Ну, это… зависит от человека. Я подожду вас здесь, если Вы не против, миссис Уильямс. В библиотеке было необычайно тихо. Это особенно замечалось по сравнению с той суматохой, что происходила наверху. Прислушавшись, Сара услышала где-то вдалеке шуршание бумаги. Пока что это было единственной зацепкой. Путь к исходной точке звука оказался не из простых. К нему просто не было прямого коридора. Шкафы были расположены так, что дорога, по которой шли герои, постоянно меняла направление. Они могли запросто минуту идти в одном направлении, а потом две минуты идти в обратном. Иногда дороги расходились. Бывало, что таких развилок было больше двух. Проход то сужался до того, что преодолеть его можно было только боком, то вдруг расширялся. Сара шла, погруженная сама в себя, шепча что-то себе под нос. «Наверное, было бы глупо считать, что Тоби просто-напросто окажется где-то среди этих полок. Это должно быть какое-то символическое место… наверное, стоит поискать книжку по Лабиринту». Пару раз она чуть было не споткнулась, но Хоггл или Дидимус спасали ее от падения. Но в один момент она все-таки упала и стукнулась лбом об лакированный паркет. – Господи, Хоггл, почему ты… – она посмотрела назад, где должны были идти ее спутники, но никого там не увидела. Наверное, подумала она, ее друзья свернули не туда, и забрели в другой коридор. Плохо, они ведь не знают, какую книгу искать… Звук бумаги стал громче, к нему прибавился скрип пишущей ручки. В очередной раз завернув за угол, Сара увидела девочку. Она сидела за столом, в окружении десятков книг, и что-то писала в тетради. Сара сразу узнала ее, это была ее любимая ученица. – Привет, скромно прошептала Сара. Получилось так застенчиво и кокетливо, что Сара смутилась сама от себя. Девочка от неожиданности подпрыгнула на месте, после чего обернулась. Узнав Сару, она широко улыбнулась, и вежливо поприветствовала: «Здравствуйте, миссис Уильямс», – в процессе она даже чуть поклонилась. – Мне нужна небольшая помощь, – сказала она чуть увереннее, но от того не менее ласково, – я ищу одну книжку, называется «Лабиринт», не знаешь, где ее найти? – «Лабиринт»? Я думала, Вам не нравятся такие псевдоромантические истории о принцессах и замках, – она усмехнулась. – Да брось ты. Кстати, где твои одногруппники? – Все убежали куда-то. Я тут весь день сижу, и не знаю, кто где обычно ходит. А «Лабиринт», что ж, – она порыскала на одной из полок, – так вот она. Книга была точно такой же, какой осталась в воспоминаниях Сары. На секунду ей даже показалась, что это и была ее книга. Даже потертости на кожаной обложке нагнали на нее воспоминания. – Спасибо большое, – поблагодарила Сара девочку. – Миссис Уильямс, Вы ведь еще вернетесь? – спросила девочка. – Что? – Вы пропали надолго, вот я и думала, что больше не увижу Вас. – Да, я… обязательно еще вернусь. – Спасибо Вам, – девочка снова немного наклонилась, – за все. «Я ведь даже ничего не сделала», – подумала Сара, и, прижав книгу к груди, забежала за угол, обратно в коридоры. «Как-то все легко идет» – подумала Сара, разглядывая книгу. «Но правильный ли путь я выбрала?». Она раскрыла книжку на первой странице, и начала читать. Заученные наизусть слова сами всплывали в ее мозгу, опережая бегающий по строкам взгляд. Сара быстро прочитала всю книжку, но не заметила никакой разницы. «Наверное, все это с самого начало было зря» – подумала она, и закрыла книгу. Перед ней, в розоватом свете вечера, раскинулся пейзаж Лабиринта.***
Сара моргнула несколько раз, проверяя, реальность ли это, или ее воображение еще не отошло от прочтения. Все было за правду. Она обнаружила, что сидит на камне, прямо напротив входа в лабиринт. «Неужели, мне пройдется проходить все заново?» – от этой мысли она передернула плечами. Телефон показывал, что на все про все остается три часа. Какой кошмар! Сара бегом добралась до того места, где в прошлый раз зашла в лабиринт. Снова перед ней оказалась иллюзорная стена, за которой находился проход. В прошлый раз она повернула направо, в этот раз она поступит иначе. Левый проход вел к спиралевидной дорожке, что кругами огибал весь Лабиринт. Сара разбежалась, желая преодолеть немалое расстояние как можно быстрее. Она никогда не интересовалась спортом. Ей всегда был интереснее выдуманный мир, в котором она могла бы жить, не встречая препятствий. Поэтому когда ей пришлось в безумном темпе нестись по усеянной препятствиями земле, она быстро стала выдыхаться. Но и в эти моменты она не останавливалась. Ее ноги и легкие горели адским огнем, в боку кололо, сама она начала задыхаться. Но злополучный замок все не приближался. Ее глаза наполнились слезами; слезы смешивались с потом, и стекали Саре в рот – получившийся привкус сводил скулы. В глазах рябило от повторяющегося вида голых каменных стен Лабиринта. В какой-то момент Сара стала подумывать о том, а не сдаться ли ей. Вид теплой кровати и стакана холодной воды на прикроватной тумбочке соблазнял ее. Она знала, что, стоит ей только остановиться, как все это станет реальностью. Темп ее бега стал замедляться. Но в последнее момент, перед тем, как сдаться, ей вспомнилось лицо Тоби в младенчестве, и она побежала с удвоенной силой. Хватило ее ненадолго. Ноги вдруг словно обескровили, и перестали подчиняться Саре. Раны на руках открылись и снова закровоточили Она ничком полетела вниз… и тут же была подхвачена на спину сильно рукой. «Людо» – всплыло в мозгу Сары, когда в глазах ее потемнело. Людо теперь была в своем привычном облике. – Людо помогать Сара! – кричала она, взбираясь по стене Лабиринта. Когда черные пятна перестали закрывать Саре вид, она увидела перед собой всю запутанную архитектуру Лабиринта. Людо бежала по верхним граням стен, периодически перепрыгивая с одной на другую. Сару она держала на спине. Добравшись до города гоблинов, она сбросила очнувшуюся Сару. – Дальше ты сама, – сказала Людо, указав рукой на вход в замок. – А где остальные? – спросила Сара. – Я не видела вас с тех пор, как вы потерялись. – Они ждут, – ответила Людо, и убежала. «Ладно» – сказала про себя Сара, и направилась в замок. Все в этом месте осталось нетронутым с тех пор, как Сара покинула его. Лишь его стены со временем поросли всепроникающей лозой. Пройдя сквозь все коридоры, Сара вошла в тронный зал. В центре его сидел Тоби младенец, а на троне – взрослый Тоби. На нем был костюм Джарета. – Что все это значит? – недоуменно спросила Сара. – О, это ты, сестра? – властно сказал взрослый Тоби. – Я ждал тебя. – Я пришла… чтобы спасти тебя. – Сара уже не была уверенна в собственных словах и помыслах. – Неужели, – злорадно ответил Тоби, – боюсь, в этом нет необходимости. Как видишь, я тут уже устроился. И, надо сказать, вполне неплохо. – Но зачем же, – Сара посмотрела на экран телефона. Судя по времени отправки сообщения, ей осталось еще двадцать минут, – зачем ты ушел в этот мир. – Я же говорил тебе, я хотел исправить одну вопиющую несправедливость. Как видишь, все уже готово. Теперь твоя очередь. Подойди ко мне, и забери то, что принадлежит тебе. – Но ведь я должна забрать тебя! – Забрать? Зачем? – Я твоя сестра! Я сожалею, что отдала тебя гоблинам, в тот момент я не ведала, что творю! Прости меня! Давай вернемся домой! – Простить? Я и не держал на тебя зла. Сама того не зная, ты исполнила мой план. Попасть сюда изначально было моей целью. А возвращаться я не буду. – Но как же, я ведь ответственна за тебя! – Ха-ха, ответственна за меня, говоришь… У тебя не получилось даже собственную семью устроить, а ты уж о мне говоришь. Да если бы ты не вспомнила о гоблинах, то так бы и ненавидела меня! Я даю тебе шанс на счастье! Подойди ко мне! К слову, ты думаешь, что тебе просто повезло в путешествии? Я знаю, ты задумывалась о том, что путь дается тебе слишком легко. Так вот, это был я, я помогал тебе на протяжении всего пути. Направлял тебя и всех твоих друзей. Что-то зашевелилось внутри Сары. Слова Тоби казались Саре как никогда разумными. Ей действительно всю жизнь хотелось попасть в сказку. Ради этого она вышла за драматурга Робина, ради этого переехала в Америку, и даже когда ее мечты стать здесь актрисой рассыпались в пыль при встрече с реальностью, она все равно не оставила своих желаний, и стала преподавать литературу в надежде, что мир фантазий закроет ее от реального мира. – Я… – начала Сара, готовясь согласиться на предложение брата. При виде этого на лице Тоби появилась улыбка. Но что-то вдруг сломалось. Какая-то часть ее сердца не поддавалась на сладкие уговоры. Что-то зарытое настолько глубоко, что уже и не скажешь, что это в точности. Очень далекий голос прошептал Саре: «Не соглашайся». И этот бесконечно далекий голос оказался Саре дороже всех. Он и был голосом ее позабытой мечты. – Я отказываюсь! – крикнула она, и, подхватив на руки сидящего рядом маленького Тоби, выбежала вон из зала. – Стой! – заорал Тоби. Малыш Тоби испугался и заплакал. На звук его рыданий – Сара услышала это – начали сбегаться вооруженные до зубов гоблины. Металлический звон их доспехов приближался к Саре все ближе и ближе. Еще поворот – и тупик. Бежать больше некуда. Сара обернулась, и посмотрела на стаю кровожадных, исходящих слюной преследователей. – Вот и все, – насмехнулся над ней взрослый Тоби, – и ради чего все это было? Ради этого ребенка? Так это ведь я и есть. Лабиринт просто скопировал своего короля в тот период, когда он должен был им стать. Вот и все. – А ну стоять, ни с места! – раздался сверху голос Дидимуса. В это же момент в пространство между Сарой и гоблинами спрыгнула Людо; на себе она несла остальных. Все ее друзья приняли свой старый, гоблинский вид. – Отойдите от Сары! – крикнул Хоггл, снова чрезвычайно отважный для своей комплекции. – Вы ведь должны служить мне, разве не так? – нахмурив брови, спросил взрослый Тоби. – Я ведь ваш король! – Никакой ты не король, лишь жалкий узурпатор! – крикнул в ответ Дидимус, – приготовься поплатиться за свои проступки! Гоблины бросились вперед. Их своим копьем встретил Дидимус. Он смог откинуть нескольких, прежде чем толпа окружила его. Но тут же окружение было сбито одним мощным ударом Людо; гоблины с криком разлетелись по сторонам. Хоггл подскочил к друзьям, и, подхватив оброненный кем-то щит, начал отбиваться им. Сара отходила все дальше к стене, прижимая к себе ребенка. – Глупо, как глупо, – проговорил король Тоби, стремительно видоизменяясь. Его человеческое тело вдруг превратилось в сгусток тьмы, похожий на сплетшиеся вместе корни старого дерева. Эта тень бросилась к Саре, раскидывая всех на своем пути. В последний момент к Саре подскочил Хоггл, и закрыл ее собой, но тут же был сметен с пути. Тень, казалось, и не заметила его жертвы. Сара осталась один на один с тенью брата. Маленький Тоби разрыдался еще сильнее. Дидимуса гоблины скрутили по рукам и ногам, что ему оставалось только кричать и ругаться. Людо заковали в огромные наручники, и прикрепили к стене. Хоггл лежал без сознания в углу – к нему подбегал отряд гоблинов. – Это конец, сестрица, – прошептал Тоби не своим голосом. Сара закрыла глаза. Она пыталась подготовиться к смерти. Раньше, в пору после смерти Фредди, она уже думала о том, что смерть сможет облегчить ее участь, но эти мысли всегда терялись в череде житейских проблем. Сара вздохнула. Послышался свист налетающей гибели. И удар. Удар тени обо что-то невидимое, что защитило Сару в последний миг. Из создавшегося вокруг тумана на Сару опустился светящийся желтым силуэт. Саре же казалось, что этот силуэт вышел прямиком из ее сердца. Именно он ранее подсказал ей убежать. Желтый образ подлетел к Саре, и поцеловал ее в лоб. Присмотревшись, Сара узнала острые черты его лица, просматриваемые даже сквозь эту призрачную дымку. – Джарет? В эту же секунду силуэт влетел в черный сгусток, разрывая его на куски. Тоби закричал демоническим голосом, но крик Тоби ребенка сразу же перекрыл его. Сара зажмурила глаза. И все исчезло.***
– Так ты говоришь, что это гоблины вывели тебя из подземелья? – Робин зевнул. – Да, балда! – Сара обиженно кинула в него подушкой. От этого сидевший на кровати годовалый ребенок засмеялся. – Видимо, ему понравилось, – сказал Робин, обняв сидящую Сару за плечи. – Да, похоже, что так, – с улыбкой вздохнула она. – Мне ты рассказывала совсем другое, – иронично жаловался Робин, лежа рядом с Сарой в кровати. – Там тебе пришлось с трудом преодолевать Лабиринт, а тут ты вдруг придумала, что все само собой получилось. – Ему еще рано такие страсти рассказывать, как на самом деле было. Да и не просто у меня все вышло, не ври! – Главное, – он приставил палец к губам Сары, – что все получилось. А уж детали ты всегда можешь изменить… – Спасибо, что разрешил, – усмехнулась Сара. Несколько секунд они пролежали в тишине, наслаждаясь моментом. Предыдущие несколько лет выжали из них все соки, и теперь они заново наполнялись той жизненной силой, что дает нам любовь. – А почему в своих сказках ты уделяешь мне так мало внимания? – прервал тишину Робин. – Ты этого пока не заслужил, – ответила Сара, и обняла мужа. – Ты ведь больше меня знаешь, чего так переживать? – Сара дотронулась до плеча лучшей своей ученицы. – Вы так думаете? – еще изнеможденное лицо безмолвно кричало о тех нечеловеческих усилиях, что ей пришлось преодолеть за годы учебы. Ей это время показалось вечностью; для Сары же это оно пролетело необычайно быстро. «Вот уж действительно, все время мира уместилось в один крошечный миг!» – подумала она. – Все, а ну быстро перестань волноваться! Если перестанешь, то, когда ты наконец станешь учительницей – я обещаю – отведу к тебе сына. Девочка немало удивилась. – Откуда Вы знаете… – У меня свои источники. – Сара улыбнулась с видом обладания секрета. На самом же деле, с профессией она просто угадала. Уж очень сильно девочка напоминала ей ее саму. Но ведь вашему сыну всего год, – девочка улыбнулась в ответ, – сколько же мне придется ждать? – А ты откуда знаешь?! – А у меня свои источники… На исходе дня, в усталой полудреме, Сара наблюдала, как над детской кроваткой нависла вся орава гоблинов. Они с удивлением рассматривали ее ребенка. – А ну осторожней, – тихо гаркнула она, не дай бог разбудите… Все гоблины в ответ приставили палец к носу, и зашипели «тс-с-с». От раздавшегося шума малыш проснулся и уставился на гоблинов. Все ожидали худшего – испуганного плача. Но, на удивление, малыш не расплакался, а протянул по направлению к гоблинам свою крохотную ручку. Все, и Хоггл, и Дидимус, и даже Людо, протянули свои пальцы в ответ. Сара усмехнулась, и посмотрела в зеркало над прикроватным комодом. «Это не на долго, всего лишь навсегда» – прошептала она. Скуластый образ лица с той стороны ответил ей улыбкой. – …Лично мне кажется, – профессор Бишоп продолжил недоговоренную фразу, – что это все было порождено чувствами, которые преследовали Вас в тот момент. Ваши отношения с братом… кстати, что с Вашим братом? – Он поступил. Учится теперь на художника. Кажется, ему это нравится больше, чем пустые скитания по улицам. – Замечательно. Так вот, те истории, что Вы рассказываете, могли быть следствием напряженных отношений с Вашим братом. Это не трудно – представить нелюбимого человека в образе монстра. Тоби в образе младенца, которого ты спасла, был образом того чистого и невинного Тоби, каким ты его запомнила из детства. – Вижу, вы неплохи в толковании фантазий, – Сара улыбнулась. – Что же тогда делать с гоблинами, что мне помогали? Как они характеризуют мое подсознание? – Да, что бы мы делали без старины Юнга. А что насчет гоблинов, так это просто вам брат все мысли ими засорил, вот и все. – Мистер Бишоп развел плечами. – Ладно, пусть будет по-вашему, – Сара глубоко вздохнула, и посмотрела в окно, где алыми красками догорал закат. – Кстати, это Вам, – мистер Бишоп положил перед Сарой книгу. – Я ведь ничего не успел подарить Вам на Ваш с Робином юбилей. Вот, исправляю ошибку, – он засмеялся. – Ой, да не стоит… спасибо большое, мистер Бишоп. А что это? – Набоков. Я слышал, ты хотела писать научную работу по наследникам поэзии романтизма. Думаю, это тебе поможет. – Спасибо Вам огромное! – повторила Сара, не скупясь на эмоции. – Ну, мне пора. Выключите свет, как будете уходить. Хорошо! – крикнула Сара в ответ закрывающийся двери. Она осталась в одиночестве. Смотря на меркнущие краски заката, Сара снова подумала о произошедшем с ней больше года назад. Да, удивительно. Как ей удалось выбраться. И как все хорошо получилось. Прямо так, как ей хотелось. Наверное, такими вопросами задавались все ее слушатели. Каждый раз, рассказывая историю, она изменяла ее. Ей точно никто не поверит в полной мере, так к чему соблюдать историческую достоверность? Однажды она подумала, что и сама уже не помнит, что из рассказанного ей правда, а что придумки. А вдруг слова Тоби о том, что он счастлив, были реальностью? Тоби ведь остался там. Он стал королем гоблинов. Этот же Тоби – лишь проекция того, кем Сара хотела бы его видеть. Или все наоборот? Подумав об этом, в сердце Сары вселилась грусть. Но она тут же рассеялась. «Да, пожалуй, он в любом случае получил, что хотел. Да и гоблины остались довольны». А что с беспорядками? Как их объяснить? Так ведь был понедельник – все были так расстроены той неприятной новостью, что наступил понедельник, что аж пропустили конец света. Бывает всякое на свете. А что же с Джаретом? Он побежден, и остался в прошлом. Почти. В сущности, он навсегда засел в глубине моего сердца. Стал извечной мечтой о сказке. Наверное, его мечты тоже сбылись. Он обрел то, что желал, и в этом обрел свое счастье. Хотя, может, где-то там, в вышине небес, он все еще ждет ее? Когда закат совсем исчез, она наугад открыла книгу, и посмотрела на стихи. Неплохой перевод. Сара перелистнула еще несколько страниц, и, оперев подбородок об ладонь, прочитала:«В хрустальный шар заключены мы были, и мимо звезд летели мы с тобой, стремительно, безмолвно мы скользили из блеска в блеск блаженно-голубой.
И не было ни прошлого, ни цели, нас вечности восторг соединил, по небесам, обнявшись, мы летели, ослеплены улыбками светил.Но чей-то вздох разбил наш шар хрустальный, остановил наш огненный порыв, и поцелуй прервал наш безначальный, и в пленный мир нас бросил, разлучив.
И на земле мы многое забыли: лишь изредка воспомнится во сне и трепет наш, и трепет звездной пыли, и чудный гул, дрожавший в вышине.Хоть мы грустим и радуемся розно, твое лицо, средь всех прекрасных лиц, могу узнать по этой пыли звёздной, оставшейся на кончиках ресниц…»