Дурак

       — А можно так часто не ворочаться? — Недовольно буркнул Знайка. Слушать скрип старых пружин раскладушки было уже невыносимо.        — А можно было не переезжать ко мне? — Практически так же недовольно прошипел Незнайка, приняв сидячее положение, и его лежанка снова противно заскрипела.        — Будто я этого хотел, — вздохнул учёный, — и нарочно перепутал колбы.        — Да кто ж тебя знает, — хмыкнул блондин, пожав плечами. — Я вот, например, понятия не имею, почему ты снова пришёл именно ко мне, когда тебе, как и мне, этот скрежет поперёк горла. Заночевал бы у Винтика со Шпунтиком или у Стекляшкина. На крайний случай у Пилюлькина можно было бы поспать.        — У него комната превратилась в кабинет. Там медикаментами и спиртом страшно воняет, — пояснил Знайка. — С Винтиком и Шпунтиком не заснёшь толком, Стекляшкин вообще ночью бодрствует. А у тебя… — он задумался. Свет яркой круглой луны проникал через окно, падая на его лицо и выделяя красивый профиль. В этом свечении Незнайка увидел поджатые губы, чуть нахмуренные аккуратные тёмные брови и задумчивый взгляд синих глаз, всё ещё защищённых стёклами очков. Почему Знайка их не снял, оставалось загадкой. — У тебя здесь спокойно и тихо, — наконец закончил он.        Незнайка прищурился, запустив пальцы в светлые волосы. Нередко учёный приходил ночевать именно к нему. Уже должен был, наверное, привыкнуть ко всем нюансам. И попробуй понять этого Знайку: то скрип пружин его бесит, заставляя жалеть о своём выборе, то ему наоборот хорошо в чужой прохладной комнате. «Он либо гений, либо умный настолько, что я его даже в таких ситуациях не понимаю», — подумал блондин. Он плюхнулся спиной на раскладушку, вызвав тем самым новый набор скрипящих звуков.        — Ну вот опять? — Знайка сел. Незнайка сделал то же самое, хитро уставившись на него.        — Вроде спать хочешь, а очки не снимаешь, — ловко сменил он тему.        — Я пытаюсь заснуть, но из-за некоторых индивидов этого сделать не получается, — из-за того, что раскладушка была ниже кровати, смотреть на Знайку приходилось снизу-вверх, но даже с этого ракурса было видно, что он злится, однако это его недовольное выражение лица почему-то не пугало, а наоборот притягивало, добавляло ему некой привлекательности. — Более того, спать теперь вообще не хочется.        — Баранов попробуй посчитать, — как можно резче отрезал Незнайка, при этом в наглую разглядывая чужой силуэт на фоне лунного света.        — Тебя, что ли? — Усмехнулся Знайка. — Тебя и одного-то слишком много. А тут целое стадо пересчитывать…        — Я что-то не понял, — блондин откинул одеяло в сторону, не сводя глаз с учёного. — Ты кого это сейчас бараном назвал?        — Я такого не говорил, — малыш откинулся на спинку кровати, прикрыв глаза и скрестив руки на груди, и вдруг почувствовал, что матрас у края слегка прогнулся под чьим-то весом. Знайка лишь зажмурился, мол, не заметил.        — Да что ты? — Раздался у самого уха шёпот. Даже не глядя можно было понять, что Незнайка навис над ним. Сердце пропустило удар. — Давай проверим твои математические способности. Сейчас считать будешь.        «Но далеко не баранов», — промелькнуло в голове Знайки. Распахнув глаза, он слегка поддался вперёд, тут же ощутив на своей щеке чужие губы, а затем его крепко обняли. Неужели глупая химическая ошибка требовала такой расплаты в виде скрипящих пружин и столь хамоватого соседа по комнате? Очевидно, да, ибо впервые учёный был не в силах противостоять подобному натиску чересчур обнаглевшего малыша. Или просто не хотел.        Слегка разведя его ноги в стороны, Незнайка подмял Знайку под себя, целуя уже в лоб. Слабая попытка оттолкнуть не увенчалась успехом, и брюнет сдался, обмякнув в крепких объятиях, когда руки блондина бесцеремонно расстегнули пуговицы ночной рубашки, залезая под тонкую ткань.        — Что ты делаешь? — Выдохнул учёный, смотря в голубые глаза напротив.        — Сколько? — Спросил Незнайка, опьянённый чувством вседозволенности и безнаказанности.        — Что? — Не понял Знайка, тут же ощутив на своей шее поцелуй, выбивший его из колеи и заставивший удивлённо ахнуть, а колени — задрожать.        — Сколько? — Уже более настойчиво и твёрдо повторил блондин. Учёный широко распахнул глаза. Подобный тон от этого малыша он слышал впервые. Хриповатый голос слегка пугал и отрезвлял одновременно. Знайка был умным коротышкой — не даром все ходили к нему за советом — а потому догадался сразу: речь о поцелуях. Чёрт. Даже думать о подобном было стыдно. Как блондину удаётся постоянно доводить его, ну как? Учёный привык считать себя выше каких-либо проявлений эмоций, но рядом именно с этим малышом всё было иначе, гораздо иначе. Какой же Незнайка всё-таки идиот.        — Три, — тихо прошептал Знайка.        — А ты ещё ни в одном глазу, — усмехнулся малыш, схватив его за запястье свободной рукой.        Знайка, такой красный и растрёпанный, при свете луны казался чересчур прекрасным видением, которое могло в любой момент испариться, если его отпустить. Однако он вовсе не собирался исчезать, полностью погружаясь в пучину новых ощущений. Забыть о здравом смысле и отдаться странным чувствам — совсем не про Знайку, только вот сегодняшняя ночь доказывала обратное.        Голова кружилась. С каждой секундой пальцы двух рук переплетались, создавая единый крепкий замок с белеющими от столь сильного напряжения костяшками. Свободные ладони расположились у кого как: Незнайка продолжал блуждать своей по телу соседа, получая в ответ лёгкое подрагивание, а Знайка сжимал простыню, чтобы хоть как-то удержаться на плаву, хватаясь за последнюю частичку здравого разума.       Очередное прикосновение к шее и лёгкий прикус замелькали звёздочками перед глазами, и учёный выгнулся в спине, раскрыв рот в немом стоне. Четыре. Ещё немного, и крыша окончательно поедет.        Язык прошёся от места укуса до уха, и тут мочку слегка сжали зубами. Пять. Где только Незнайка этому научился? Хотя, такой прохвост как он и не такое найти в книжке какой-нибудь сможет. Если понадобиться, то… Об этом даже думать страшно. Вот если он брался что-то искать, то в итоге находил. И ведь подобными темпами он мог…        — Ай! — Вскрикнул Знайка, слегка приподнявшись и тут же зажав рот рукой. Очередной укус в шею был болезненным и приятным одновременно, выбил все мысли из головы. — Ты что творишь? — Недовольно зашипел учёный. — Нас же услышать могут, дурья твоя башка.        — Ну и пусть, — либо Незнайка бесстрашный, либо самоуверенный идиот, либо всё сразу. Но после нового особо нежного поцелуя в щёку, будто блондин так извинялся, думать уже не получалось. — Хотя… Все уже давно спят. И тебе пора бы расслабиться и заснуть. И сделать это как можно тише, — Знайка вдруг уронил голову на подушку и повернул в сторону, оголяя нетронутый участок шеи. Приглашал.        Незнайке большего и не надо было. Он припал губами к чужой коже, в темноте казавшейся ещё бледнее, зацеловывая и покусывая. Зубы у него были немного острыми, места укусов слегка покалывали, но от этого было не менее приятно, и Знайка лишь сильнее выгибал шею, тяжело дыша и хватаясь руками за голые плечи соседа (спал тот в майке без рукавов), как за спасательный круг.        Ловкие пальцы задрали ночную рубашку. Ладони сразу принялись поглаживать всё туловище, на котором днём так идеально сидел строгий чёрный костюм: худую талию, впалый живот и выпирающие рёбра, вызывая по всему телу мурашки. Конечно большую роль сыграла и прохлада, царившая в помещении, да только она не особо кого-либо волновала. Поцелуи тем временем спустились к основанию шеи, а затем переключились на ключицы. Пытка затянулась. Знайка держался из последних сил, чтобы не застонать во весь голос. «Убью дурака», — крутилось в голове. Завтра скорее всего придётся надевать водолазку.        Незнайка вдруг отстранился, сев. Учёный вопросительно посмотрел на него, и тут его притянули к себе, одним резким движением сняв верхнюю часть пижамы. Знайка поёжился от ночного холодка. Впрочем, долго мучиться ему не пришлось.        Блондин снова повалил соседа на спину, на сей раз прикусив особо чувствительное место между шеей и плечом, заставив малыша под собой громко ахнуть, выгнуться дугой и обхватить ногами его спину.        — Хватит… — чересчур жалобно произнёс на выдохе Знайка, сжимая коленями чужие бока.        — Пока что я не вижу, что ты хочешь спать, — вот зациклился. Спать да спать. Заснёшь в такой обстановке. Но, признаться, подобные занятия выматывали не хуже экспериментов и чтения книг. А ещё этот шёпот с ну очень странными интонациями погружал в пучину беспамятства. «Да что же это?» — мысленно простонал Знайка, обняв соседа, притягивая к себе и приподнимая бёдра.        Сухие губы снова коснулись его шеи. В комнате стало жарко, даже душно от нехватки воздуха. Учёному казалось, что ещё чуть-чуть, и он задохнется. Вопрос о нормальности происходящего уже давно не волновал. Видимо поэтому Знайка тонул в этих приятных ощущениях, захлебываясь собственными стонами. Незнайка явно творил с ним что-то, гипнотизировал и околдовывал, хотя брюнет в подобное никогда не верил. Магии и колдовства не существует, ведь так? Тогда что это, черт подери, такое?        Сердцебиение участилось, на глазах появились слёзы, когда Незнайка особо сильно сжал зубами чувствительную кожу на шее. Будто во власти безудержного, сильного порыва, Знайка выгнулся в спине и простонал громче обычного, после чего лёг обратно. Его грудь тяжело вздымалась и опускалась при дыхании, чёрные растрепанные волосы прилипали к влажному лбу, а ослабшие руки упали на кровать. Грех соврать, что подобная картина не будоражила воображение. Незнайка слегка отпрянул от соседа, распахнув глаза, пытаясь запечатлеть в памяти этот образ подробнее и во всех деталях, а потом снова поддался вперёд, впившись в чужие манящие губы. У Знайки они были мягкими, слегка влажными, и от этого было гораздо приятнее красть его первый поцелуй. Откуда блондин знал, что именно первый? Да очень просто. Любовь, как и чувства, была для учёного сумбуром и чем-то ненужным, а потому вряд ли он когда-либо целовался именно так. К тому же, сейчас он пытался отвечать, но выходило очень неумело. Ему оставалось лишь открыть рот под напором соседа и чувствовать, как чужой язык по-хозяйки орудует внутри, исследуя каждый сантиметр.        Блондин вскоре отстранился, тяжело дыша, но практически сразу же опять припал к шее, жадно и мокро целуя, при этом практически ложась всем весом на старшего. Хотелось ещё и большего. До Знайки не сразу дошло, что Незнайка поддался своими бёдрами вперёд, прижимаясь к его и создавая небольшое трение.        — Совсем обнаглел? — Зашипел учёный, всеми силами стараясь скрыть лёгкую дрожь и свои настоящие чувства. На самом деле ему было до одури приятно. Почему-то рядом с этим балбесом всё шло наперекосяк и не по плану — побеждал всегда балбес.        — А что я сделал? — Состроил невинный вид Незнайка, будто совсем ничего не понимал. Но учёного не проведешь: знал этот Незнайка абсолютно всё и прекрасно.        — Не прикидывайся… Мх! — Он прикрыл рот рукой, с трудом подавив стон — блондин двинулся, трясь между расставленных ног пахом.        — Да что не так-то? — Усмехнулся младший, и брюнет стукнул его кулаком по спине, за что получил очередной укус в шею и толчок.        — Хватит! — Всхлипнул он, чему сам очень удивился. Знайка привык контролировать всё: поступки, окружающих, то, как ведётся работа, и даже себя. Но сейчас он впервые потерял самообладание, полностью отдавшись единственному неизведанному, невольно подчиняясь, и от этого становилось так странно на душе, будто его поставили в неловкое положение на научной конференции перед огромной толпой.        Рука Незнайки тем временем скользнула под задравшуюся до колен штанину и поползла вверх, гладя бедро.        — Тебе же нравится.        — Ничего подобного.        — Расслабься, — прозвучало больше как приказ, нежели просьба, и Знайка сдался, чувствуя окончательное поражение. Сопротивляться было бесполезно. Хватка перестала быть столь напряжённой и заметно ослабла, ноги опустились на кровать.        Чужие бёдра снова двинулись, толкаясь. В свободных спальных штанах было невероятно тесно и мокро. Знайка заёрзал под соседом, пытаясь подобрать позу поудобнее, но не вышло, и очередное прикосновение к эрогенной зоне вскружило голову как в первый раз.        В комнате стало жарко. Чужие касания казались обжигающими, оставляли после себя следы. Знайка чувствовал каждое и поддавался, тянулся навстречу. В паху тянуло и оставалось только двигать бёдрами вверх, чтобы новая волна возбуждения накрыла с головой. «Хочу», — думал он, всхлипывая от участившихся толчков. Что-то твёрдое упиралось прямо в чувствительную точку через ткань, и хотелось чуть ли не кричать от наслаждения.        В один момент он сделал неожиданное: обняв соседа за шею и притянув к себе, поцеловал его, быстро, неловко, мокро, как умел. Внутри Незнайки произошёл какой-то взрыв, засверкав перед глазами яркими прыгающими искрами.        Знайка всегда был холоден и рассудителен, а блондину и вовсе казался той ещё недотрогой, которая постоянно ругается и упрекает в чём-то. Идеал и гений, а может даже и зазнайка, начитанный и умный. Но сейчас Незнайка впервые почувствовал с его стороны доверие, от которого становилось тепло на душе и просто сносило крышу. Мелко дрожащий, со съехавшими на кончик носа очками и такой желанный брюнет этой ночью буквально разрешал ему всё, однако малыш не мог на такое пойти — решил обойтись малым, ведь всё равно когда-нибудь позже ещё успеет. А пока он полностью утонул в новых ощущениях, наслаждении и тихих стонах прекрасного соседа.        Не в силах сдержать себя, он поддался вперёд, больно кусая шею, на которой уже успели появиться алые отметины. В очередной раз двинул бёдрами, почувствовав под собой возню, приносящую ещё большее удовольствие, и услышав шумный вдох, а затем по всему телу разлилось приятное тепло. Кажется, теперь руки дрожали и у Незнайки.        Блондин прилёг на учёного, тычась носом в шею, одной рукой зарываясь в короткие чёрные волосы, а другой медленно и бесцельно водя по его груди, глядя. В комнате снова стало прохладно.        — Вкусно, — вдохнул он, — пахнешь.        — Обычный шампунь, — Знайка отвёл взгляд в сторону. Умеет же этот идиот смущать, ей-богу.        — Сколько?        — Что?        — Сколько поцелуев насчитал? — Незнайка приподнялся, смотря на всё ещё тяжело дышащего и красного учёного.        — Не знаю, — выдохнул тот.        — Неправильный ответ, — блондин хитро улыбнулся. — Шестьдесят.        — Дурак, — Знайка слабо толкнул его в качестве упрёка, и Незнайка, тихо посмеиваясь, улёгся рядом с ним — кровать позволяла.        — Ладно, я тоже не считал. Но признайся, тебе понравилось.        — И вовсе нет, — нагло соврал учёный и, казалось, покраснел ещё больше.        — Ну, вот и славно, — блондин раскусил его ложь, как орех, и прикрыл глаза.        Старший недовольно скрестил руки на груди. Мысли путались, смешиваясь в единую кашу. Впервые такое было. Очевидно, Незнайка плохо на него влиял, никакой продуктивности после его выходок нет. Зато… учёный закрыл глаза, и в наступившей тьме замелькали красочные воспоминания. Ему действительно было приятно. А ещё он изрядно вымотался.        Губы Незнайки снова накрыли Знайкины, целуя с особой нежностью и осторожностью.        — Спишь? — Спросил шёпотом блондин.        — Дурак, — тихо усмехнулся учёный, погружаясь в сладкую дремоту. — Ты такой дурак…