Уже не весело

Киса кидает камешек в окно, чувствуя себя как персонаж какого-нибудь сериала от нетфликс про тупых зажравшихся американских подростков. Только вот Хенкины не в доме живут — у них в городе это либо для совсем нищеебов, либо для мажоров типа Бабичей. Зато хата большая и мебель нормальная, не то что у Кисы дома, они с мамой собираются, но никак не могут сделать этот дурацкий ремонт. Вообще удобно, что Хэнк на первом живет. Можно не возвращаться домой, а залезть к нему и переночевать, не слушая нотаций от проснувшейся матери. Раз в полгода она пытается взяться за ее воспитание, и это начинает порядком раздражать. Хэнк отрывает окно и смотрит на Кису с удивлением — словно они в первый раз такое проделывают. — Ты че? — кажется, он спал. Смешно, сейчас только 12. — Ниче. Пустишь? Хэнк кивает и открывает окно посильнее, помогая Кисе залезть. Она как всегда задевает свитер, у которого от этих приключений уже куча зацепок. Жалко, он недешевый, Киса месяц с «зп» откладывала. Но домой возвращаться не хочется. Да и вообще, она соскучилась по Хинкалине. Они пару дней почти не говорили. Кажется, он обиделся, что Киса над его великой любовью поржала. Сам виноват, кто ему еще правду скажет? Хорошо еще, хоть верность ей не хранит, а то совсем был бы пиздец. Хэнк в своих домашних трениках и футболке цвета детского говна. Киса невольно умиляется. — Че у тебя случилось? Да ничего особенно и не случилось. Просто на тусовке стало неуютно. Киса умеет просекать момент, когда лучше свалить и не заработать себе приключений на одно место. Вовремя свалить — это вообще искусство. — Скучно стало — А тут, типа, весело? — хмыкает Хэнк, но лезет в шкаф за второй подушкой. Довольно уродской, с леопардовым принтом, ему какая-то тетка подарила, а мать не могла выкинуть. В итоге на ней спала Киса, когда заваливалась к нему в комнату. Ну или просто лежала, пока Хэнк корячился сверху, пытаясь не разбудить предков. Киса снимает свитер и плюхается на кровать. Жарко. — Дать тебе футболку? — Да не, — она мотает головой. — Я не стесняюсь. Она ловит взгляд Хэнка на своей груди и улыбается. Может сколько угодно обижаться, но природа берет свое. Жаль только он усрется, но сам не проявит инициативу. Иногда Кисе даже кажется, что ебаться ей больше всех надо. Вот и сейчас ложится рядом, кожа к коже, и смотрит телегу с невозмутимым видом, как будто перед ним не лежит полураздетая девушка, которая не против развлечься. Сбросить напряжение. Может, Хэнк из тех, кто считает, что инициатива должна быть за тян, иначе это абьюз. Киса не знает, они никогда об этом не говорили. — А ты че не пошел сегодня, Хинкалина? — К литре готовился, — отвечает Хэнк, а потом сразу краснеет. Ждет, наверное, что Киса и сейчас будет стебать за училку. Очень хочется, конечно, но он может опять закуситься. «Слышь, для тебя она Ольга Васильевна». «И для тебя тоже всегда будет, еблан» — хочется ответить Кисе, но она сдерживается. — Там хуйня была все равно, — Киса решает не лезть на рожон. — Локон напился и чушь нес какую-то про перевоплощения. Я не вслушивалась. — А может не только напился. — А то, — она согласно кивает. — Хотя он пиздит, что ни грамма в рот, ни сантиметра в жопу. Веган же, только березовый сок можно. Хэнк смотрит на нее намного мягче, и Киса решается. Он никогда не отказывал, но все равно каждый раз, за исключением тех, когда она была совсем в невменозе, у Кисы было опасение, что вот сейчас Хэнк пошлет ее нахер. Скажет — потренировались и харе, я пойду ебать училку, удачи и хорошего настроения. Но она гладит его пресс через футболку, и Хэнк позволяет. Молча, как обычно. Только дыхание учащается, когда рука скользит вниз и обхватывает член. Ей нужно всего ничего, чтобы треники начали топорщиться. Киса смеется, вспоминая, как Хэнк первый раз словил при ней стояк, почти случайно, и как смущался. Пришлось его успокоить. Она садится на Хэнка сверху, притираясь к пах к паху. Кровать под ними противно скрипит, и он слегка улыбается. Хорошо, у них в хате достаточно толстые стены, а то бы их давно спалили. В Кисиной хрущевке слышно вообще все. Киса помогает ему стянуть футболку и сглатывает, смотря на кубики пресса. Красивый, сука, и где он успел так накачаться? Она и то чаще грушу била на базе. Если бы не ебланил по училке, за ним бы девки только так ходили. Но из ее друзей парней херней не страдал только Гендос. Они целуются, волосы лезут Хэнку в лицо, и он уже привычно накручивает их на руку, чтоб не мешали. Хэнк так делает, не только когда они целуются. Киса уверена, что у нее тоже блядски краснеют щеки от этих мыслей. Хэнк пытается расстегнуть ее лифчик, у него не получается, никогда не получается. Он прикусывает ему губу и стягивает лифчик сама. Может он правда тренируется? Как расстегнет сам — так все. Обучение окончено. Но пока она чувствует, как его руки сжимают грудь, и эти мысли отходят на второй план. Хочется спросить: «Ну как тебе, Хинкалина, не хуже, чем у твоей?» Но Хэнк тогда ее на пол скинет. — Кис… — странно, что он подает голос. — У тебя есть? Она качает головой. У нее нет, она сегодня не планировала. А без презерватива Хэнк ее ебать не будет. Он ей сказал как-то, что не хочет ее подставлять. Типа, заботливый. Даже стоящий член, который она чувствует своим телом, его не заставит передумать. — Ну можно и по-другому, — улыбается Киса и сползает вниз, приспуская его треники. Хорошо, что Хэнк захлопывает ебальник и не спрашивает ее: «а не противно?» — как в первый раз. Киса тогда чуть не подавилась, от возмущения и не только. Почему ей должно быть противно? Хэнк же моется. И даже волосы иногда убирает, никаких кустов. И вообще, он не чужой ей человек. Она трется носом о блядскую дорожку, а потом лижет головку, чувствуя, что Хэнк на нее смотрит. Сначала он отводил взгляд, стеснялся. А сейчас вот стал посмелее. Но когда Киса берет член в руку и лижет уже показательно, пытаясь поймать его взгляд, он отворачивается, прикрывая глаза. Кисе нравится это выражение на его лице. Почти болезненного удовольствия. Жаль, что когда она полноценно берет в рот, на Хэнка смотреть уже не получается. Приходится слегка горбиться, чтобы взять поглубже — это неудобно, и спина от такой позы будет болеть, но что поделать. Ползать перед Хэнком на коленях она точно не готова, обойдется. Волосы мешаются и чуть не попадают в рот вместе с членом, и он собирает их, чтобы ей было удобнее. Хэнк никогда не тянет их грубо, просто держит и перебирает пряди. Он вообще очень осторожный, можно сказать, даже нежный. Это у него в прошивке, Киса понимает. Но когда она делает передышку и просто дрочит, а Хэнк гладит ее по голове, Киса плывет. Все кажется уже нихера не веселым развлечением. Но это уже совсем лишние мысли. Киса улыбается, бьет членом по языку, наблюдая, как у Хэнка расширяются глаза, и заглатывает снова. Она сосет ритмично, не забывая о руках и почти не обращая внимание на то, что изо рта течет слюна, а тушь точно успела размазаться как в дешевой порнухе. Надо бы тушь сменить или стараться поменьше. Но ей не сложно, какой смысл брать в рот на пол шишки без вдохновения? Она же не за деньги. А так, от всего сердца. По-братски. Между ног мокро, и Киса очень хочет засунуть свободную руку в трусы, но почему-то стесняется. Словно это немного стыдно, что она так течет от отсоса. Потом Хэнк ей подрочит, можно и перетерпеть. Тем более, он скоро все, она это чувствует по подрагивающим бедрам и по тому, что он слишком сильно вцепляется в волосы. Киса выпускает член, уже блестящий от ее слюны, и додрачивает, наблюдая, как капли спермы пачкают Хэнку живот. Они не трахались недели две, и, наверное, поэтому Хэнк кончает так сильно, сперма даже стекает по боку и успевает заляпать кровать. Вообще, это красиво. Киса любуется, пока не замечает что Хэнк не очень-то рад. — Бля… — он смотрит на свой живот и пятно на постели. — Простынь менять надо будет. Почему-то это дико бесит. Киса как бы тут на все деньги старалась, вылизывала его, а вместо благодарности какой-то ебаный несчастный взгляд. Как будто это все вообще ничего не значит. — Иди ты нахер, — она вытирает слегка затекшую челюсть рукой и пытается слезть с кровати. Хэнк удерживает ее за руку, но неудачно, и в итоге Киса слишком звонко для своего веса падает на пол. — Блять! Киса тут же понимает, как проебалась. В коридоре слышны шаги и мужской кашель. Она смотрит на Хэнка с ужасом, и он явно тоже не знает, что делать. Приставляет палец ко рту, как будто она сама не понимает, что сейчас лучше молчать. Она прикрывает грудь руками на тот случай, если Константин Анатольевич все же ворвется без предупреждения. Но хлопает другая дверь. Туалета, а не комнаты Хэнка. Ее немного попускает. — Кис, иди сюда, — еле слышно шепчет Хэнк, гладя ее по плечу, но Киса мотает головой, показывая на дверь. Кровать будет сильно скрипеть. Поэтому они ждут, пока батя Хэнка доссыт и удалится в свою комнату. Хэнк смотрит на нее с немым вопросом, и ей уже хочется спросить, в чем проблема, но дверь туалета снова хлопает, и они оба вслушиваются в удаляющиеся шаги. — Ты чего? — спрашивает Хэнк снова, стараясь поднять ее к постели. На этот раз Киса не сопротивляется, но ложится сбоку отворачиваясь, к стенке. — Кис? — Че Кис? Мне нужно твою сперму, что ли, глотать? А если ты заразный? Киса точно не уверена, можно ли от этого заразиться, но вряд ли Хэнк разбирается лучше. — Я не это имел в виду, ты че. Хэнк накрывает их одеялом и приобнимает ее со спины, очень осторожно прикасаясь к груди. Киса знает, что он не это имел в виду. Но что ему сказать — я злюсь, что ты мне ноги не целуешь? Тогда он подумает, что она совсем ебанько. Она и сама так думает. Как будто у них что-то может получиться. У них и с дружбой-то не все гладко идет. — Как я вообще могу быть заразным? Как будто я с кем-то еще сплю. — Никто не дает, да? — хмыкает Киса. От рук, которые ее поглаживают, и от дыхания Хэнка на шее она млеет, и злиться становится все сложнее. — Нет больше таких дур как я, да? — Да не дура ты, — Хэнк отвечает со всей серьезностью. — Я и не пытался. Мне с тобой хорошо, Кис. Это именно те слова, которые хочется услышать каждой тупой пизде, и Киса, как оказалось, не особо исключение. Но она и не может не доебаться. — А Лилек? Хэнк молчит. Сука. Она-то все понимает, и он, наверное, тоже. Лилек это что-то вообще недостижимое. А она здесь, рядом. Сама приходит. Зачем ему искать. — Хватит о ней говорить, — наконец-то отвечает Хэнк. — Вообще хватит. Киса хочет огрызнуться, но теряется, потому он опускает руку вниз и пытается расстегнуть ей штаны. — Можно? Смешно, даже тут он старается быть осторожным. — Нужно, блять, — Киса помогает справиться с молнией, путаясь с ним руками. —Думал, только сам кайфовать будешь? — Не думал, — смеется Хэнк. — Не бойся, я тебя не оставлю. Киса хочет уточнить, что именно он имеет в виду, но Хэнк засовывает руку ей в трусы, и она откладывает этот вопрос на потом. В конце концов, сейчас он рядом.