Три дня назад.
— Погнали прогуляемся может? — Предложил Илья, выходя из душа. Тренировка выдалась потной, но продуктивной, так что не сходить в душ было бы преступлением. В раздевалке остались только капитан с доигровщиком. Илья с Юрой постепенно отбросили вечное соперничество и ненависть, и, в случае, если друзья постоянно проводят столько времени вместе, вроде бы ими стали. — Пошли. Давай я только домой зайду вещи оставить. — Сказал Юра, закидывая рюкзак на одно плечо, собираясь уходить. Они договорились встретиться через сорок минут на «их месте.» Так они назвали мусорку, стоящую ровно на одинаковом расстоянии между их домами, когда впервые решили увидеться вне тренировок или соревнований. Юра улыбнулся, помахал рукой на прощание и вышел из раздевалки, негромко хлопнув дверью. Илья заметил, что в последнее время Юра вёл себя не так, как обычно. Он пропускал тренировки, из-за чего неоднократно получал нагоняй от капитана, был каким-то нервным, раздражительным и вообще «не таким» что-ли. Даже улыбнулся на прощание, что странно, учитывая его вечную безэмоциональную мину. Мысленно Тихонов решил, что поговорит с ним об этом сегодня и, одевшись, пошёл домой.***
«Где этого чёрта носит?» — Думает Илья, стоя у той самой, сегодня особенно вонючей, мусорки. Прошло пять минут, десять, пятнадцать. Тихонов не был из терпеливых, поэтому дальше он ждать не стал и пошёл обратно домой, параллельно строча Исаковскому гневные сообщения. У Ильи всё закрадывались пугающие мысли. О том, что с Юрой могло что-то случится, учитывая его нехарактерное поведение в последнее время. Но все они летели в сторону, ведь блондин сошёлся на том, что вышеупомянутый просто уснул, забив на встречу.***
Наутро на тренировку Исаковский прийти не соизволил. Капитан и так был в ярости, так Юра ещё и подливал масло в огонь тем, что до сих пор не ответил ему спустя много часов. «И что из меня за капитан, пока один из игроков просто не приходит на тренировку без предупреждения?» — спрашивал себя Илья. То ли чтобы что-то себе доказать, то ли чтобы перестать волноваться о сокоманднике. После тренировки Тихонов направился прямиком к Юре домой. Он знал, где живёт Исаковский, ведь частенько провожал его до подъезда, но никогда у него дома не бывал. Номер квартиры Илье тоже был известен, ведь число, которое красовалось на двери являлось шестьюдесятью девятью. Парни иногда шутили про это, так что запомнить номер труда не составило. Подъезд выглядел очень пошарпанным, воняло там кошками, а краска на стенах была стёрта под ноль. Сначала раздражённый Илья звонил в дверь, потом стучал, а после решил всё-таки дёрнуть ручку, и, на его удивление, дверь оказалась незапертой. Тихонова встретила гробовая тишина и странный, едва слышный запах чего-то палёного. Перед тем, как зайти за порог, Илья позвал Юру по фамилии, но ответа не получил. Помещение не было большим. Спереди располагалась спальня, слева кухня, справа туалет. Сначала Илья решил зайти на кухню и, не найдя там ничего интересного, направился в ванну. Она была полностью пустой. Не стояло шампуней или гелей для душа на полках, зубной щётки тоже не было. Это не на шутку смущало. Будто здесь вообще никто не живёт. Решив, что смотреть там больше не на что, связующий направился в спальню. В нос сразу дал тот странный запах, который почуял Илья, зайдя в квартиру. Сначала ничего не удивило парня, но чем больше деталей он замечал, тем непонятнее всё становилось. На полках не стояло ни книг, ни рамок с фотками, на стене остался светлый след от снятого плаката, а вещей в шкафу не осталось, как и в принципе любых признаков обитания человека в этой квартире. Илья начинал паниковать. Он уехал куда-то? Убежал? Его ограбили? Хотя, вряд ли кому-то сдались его безделушки. Но больше всего Тихонова ужаснули две вещи. Первое — наличие только одной кровати. Илья всегда жил с мыслью, что Юра скорее всего просто переехал в Питер с родителями, так что связующий просто никогда не спрашивал об этом. Он даже не догадывался, что Исаковский может жить один в семнадцать лет. Почему так произошло? Где его родители вообще? Второе — источник запаха. На подоконнике стояла пепельница, с которой как раз и несло чем-то ядрёным. Но в ней не было сигаретных окурков, а рядом лежали небольшие зип-пакеты. Парень с ужасом сложил два плюс два, и паника резко дала о себе знать. Голова пошла кругом, отказываясь трезво мыслить. «Я постоянно шутил, что он торчок, а походу так и оказалось. Ебаны в рот.» — С ужасом осознал Илья, пялясь за злосчастную пепельницу. — «Почему он не рассказывал мне ни о чём?! Мы же вроде друзья. Может я просто не заслужил его доверия?» — Всё думал Тихонов, быстро выходя из квартиры, не оборачиваясь. Он больше не мог там находиться. Парень не думал, что просто зайдя домой к человеку, можно вынести столько выводов. Только сейчас он понял, насколько много от него скрывали. Да он и сам не спрашивал, и вот что из этого вылилось: Юра хрен знает где, хрен знает с кем, хрен знает, что делает, а Илья уже бежит по улицам, в надежде, что сейчас просто встретит его, убедится, что всё хорошо, и расспросит обо всем. Илью пожирала ненависть к себе. Как он мог допустить такое? Он всегда осознавал, что может не знать многого о Юре, но чтоб настолько... Шаги, ударяющиеся о землю, были тяжёлыми и напряжёнными. Перед глазами всё поплыло, и Илья от бессилия свалился на ближайшую лавку. А если он больше не увидит его? А если не сможет наконец-то признаться в своих чувствах, которые терзают его уже так давно? Если Юра просто не вернётся? Он клянётся, что таких светло-голубых глаз нет ни у кого на свете. Ничто не сможет заменить ему орлиный профиль, редкую искреннюю улыбку и те теплые объятия, которые Илье подарил Юра единожды когда-то давно. Илья не допустит этого. Строча сокоманднику одно сообщение за другим, Илья резко подорвался с лавки, и побежал в любимый парк Исаковского с надеждой, что он просто мирно сидит у озера, смотря на уток. Илья никогда не осознавал, насколько привязался к Юре. Он видел его каждый день на тренировках и вне, но как-то не задумывался, как отреагирует, если Юра резко пропадёт из его жизни. Прошли всего сутки, но кажется, будто Исаковский — давно пропавший друг, которого он знал очень давно. От осознания ситуации внутренности так и наравились вырваться наружу. Илья до ужаса боялся потерять его.***
Беготня по городу и тотальный обзвон всех общих знакомых не дал никаких результатов. Разочарованный и уставший Илья направился домой. Он бы мог искать его днями и ночами, но завтрашнюю тренировку, на которую вообще-то нужно прийти бодрячком, никто не отменял. Но даже лёжа дома кровати, мысли не давали покоя. Илья всё думал о сегодняшнем дне. Что случилось с Исаковским? Как его найти? Где он может быть? Может попросить помощи? Или ментам звонить? И самое главное: Сможет ли Тихонов сказать ему заветные три слова, озвучивание которых он каждый день откладывал на потом.***
Поезд ехал всё дальше, меняя локации за окном одну за другой. Было тоскливо. Воняло дедом, сидящим сбоку, голова болела, а самое главное — почему-то хотелось обратно. Через несколько остановок нагретое место осталось пустовать, а Юра внимательно высматривал расписания поездов, пытаясь понять, где он вообще вышел.***
— Эй, Илюша, чего опухший такой? Опять не спал? — Спросил Рома, видя капитана, который секундами назад зашёл в раздевалку. — Да спал я. — Очевидная ложь. Ночью Илья принял определенные решения и всё же решил поднять эту тему. — Рома, помоги мне. — Что? А, да, конечно помогу! — Субботин слегка растерялся. Он не был уверен, что хоть кто-то слышал эту фразу из уст ходячего «да-я-сам». — А что случилось? — Исаковский пропал. Помоги мне его найти. — Дальше Илья коротко объяснял всё растерянному либеро, опасаясь, что вот-вот кто-нибудь зайдет в раздевалку. — Стой. Ты сказал, что думаешь позвонить в полицию? — Остановил Рома Тихонова. — А если у него с собой будет вес? Его же могут посадить. Это крайний вариант. — Да, ты прав, пока не стоит этого делать. — Тихонов положил лицо в ладони, шумно выдыхая. — Но с другой стороны, вдруг это похищение? Или ещё что? Я не знаю, что делать. — Илья, успокойся. Найдётся он. Я помогу тебе. — Пытался Рома успокоить сокомандника, придерживая того за плечо. — Давай сделаем так: если не найдётся сегодня, то звоним ментам. — Ладно. Может так будет правильно. — В этот момент в раздевалку зашёл Артур, поэтому дальнейшее обсуждение пришлось отложить. После тренировки Тихонов направился на поиски не один. Рома был его верным помощником и спутником. Илья не понимал, чем заслужил такого хорошего друга, но он был правда рад, что не один в такой тяжёлый момент. Прогресса не было. Они разузнали о месте работы Юры, спрашивали его коллег и работодателя, но все хором отвечали, что «Тот парень с длинным волосами позавчера уволился.» Парни пытались узнавать что-то от соседей и арендодателя, но новой информации толком не появилось. А стрелки часов уже переваливали за десять вечера. — Илья, прости. Мне уже давно нужно домой. Ты же знаешь моих родителей. — Предки Ромы действительно были не лучшими. Тотальный контроль, быть дома не позже восьми, постоянные расспросы и так далее сопровождали Субботина с самого рождения. А ведь ему уже семнадцать лет. Но ничего, у него уже накоплено достаточно денег, чтобы съехать, осталось только терпеливо ждать совершеннолетия. — А, да, конечно. Не стоило тебя в это ввязывать, сейчас ещё получишь от них. — Сказал Илья, махая другу на прощание. Как только Рома ушёл, все мысли, которые сегодня упорно игнорировались благодаря шатену, резко вылились на голову Тихонова ведром ледяной воды. «Всё это бессмысленно. Я — слабак. И это всё, на что я способен? За два дня никаких вестей. Ужасный друг.» — Думал Илья, срываясь на бег. У него давно вошло в привычку глушить эмоции физическими нагрузками. Чем больше было мыслей, тем быстрее он бежал. Слёзы так и наворачивались, но он держался. Он не может позволить себе пасть настолько низко. Тихонов даже не заметил, как добежал до своего подъезда. Он уже потерял всякую надежду — блондин перестал вечно смотреть по сторонам, ища Юру глазами, его взгляд был устремлён на свои белые кроссовки и всё, что хотелось парню — это пролежать в одной позе следующие лет сто. — Привет. — Тихо послышалось откуда-то справа. Сначала, полностью погруженный в свои мысли, Илья даже не услышал чужой голос. Осознание пришло через несколько секунд. Тихонов поднял голову и встал на месте, как столб, ведь на лавке у его же подъезда сидел Юра, придерживая рукой огромный рюкзак. Внутренности Ильи мгновенно перевернулись вверх дном, но внешне изменились только брови, поднявшиеся вверх и глаза, с каждой секундой становившиеся все удивлённее. Сначала он подумал, что ему показалось, но увидев родные черты лица, все сомнения отпали. Тихонов без слов подошёл к скамейке, присел на корточки, чтобы быть с Юрой на одном уровне, и что есть мочи обнял парня. Все расспросы потом, сейчас главное для блондина — убедиться, что Исаковский правда тут. Что он действительно здесь, и что если Илья будет его обнимать, то он точно больше никуда не сможет убежать. Сейчас у него нет ни малейшего желания и сил, чтобы злиться на Юру. Простояв в таком положении минуту, Тихонов всё же отлип от Юры, сел на зелёную лавочку рядом и решился заговорить, осторожно поглядывая в опустошенные глаза Исаковского. — Куда ты пропал? Блять, я.., если честно, я так волновался. — Всё ещё не веря в реальность происходящего, растерянно спросил Илья. — Илья, прости меня. Правда прости. Я такой придурок. — Произнёс Юра, с силой сжимая ладони в замок у себя на коленях. Их тут же накрыла чужая тёплая рука. Исаковский опешил. С чего вдруг Илья проявляет такие нежности? Но убирать руку не хотелось. Шатен почему-то засомневался в правильности своего решения. Может ну его, и всё-таки нужно было ехать дальше в Воронеж? Но слова, которые прозвучали дальше, отбили все его сомнения. — Главное, что сейчас ты здесь, со мной. — Пытаясь подобрать правильные слова, сказал Тихонов. — Юра, понимаешь, — Юра. Илья впервые назвал его по имени, — я так испугался за тебя. Ты как будто просто испарился. Я так перепугался, придурок. Я был у тебя дома, спрашивал о тебе буквально всех, но не узнал ничего. Блять, пожалуйста, расскажи мне, что случилось. Задавая вопрос, Илья набрался смелости и установил с голубоглазым зрительный контакт. Лицо блондина было очень напряженным, в то время как Юрино скорее расслабленно. Ну, как, в принципе, и всегда. Но не давало покоя одно — голубые глаза. Они словно опустели, будто кто-то выкрал ту самую искру из них. Это насторожило Илью и вызвало ещё больше беспокойства, но отводить взгляд он даже не думал. Не зря говорят, что глаза — отражение души. — Я не знаю, какие слова подобрать. — Пауза. — Просто, когда я привыкаю к чему-то, это ведёт к ужасным последствиям. И мне нужно срочно что-то менять. Блять, прости, что не предупредил тебя, правда. Я не знал, как это сделать. Я ехал в Воронеж, но меня что-то остановило, и вот я сижу здесь и раскаиваюсь перед тобой. — Последние слова Юра проговорил с небольшой ухмылкой, а в глаза словно начал возвращаться блеск. Более четкие догадки прорисовывались у Ильи в голове, но это не спасло Исаковского от ещё одной горы вопросов. — Что произошло у тебя дома? Ты же живёшь один, я прав? — Всё ещё не догоняющий капитан хотел знать всё. За последние сутки он поклялся себе раз сто, что, если Юра всё-таки найдется, то он расспросит его обо всем, чтобы больше такого не повторилось. — Да, я живу один… — Юра продолжил рассказ. Он решил больше ничего не утаивать от Ильи, ведь он и так ужасно перед ним провинился. Сначала Исаковский рассказал о родителях, позже о том, как жил на улице, о Давиде и наркотиках. И наконец том, как он борется с зависимостью — просто ни к чему не привыкает, чтобы не заскучать. Недавно именно это и случилось. Юра привык. К тренировкам, к вечной рабочей рутине, к своему окружению. Его стало ужасно ломать, но он держался до последнего, ведь был человек, из-за которого он прожил в Питере намного дольше, чем в других городах. Изначально Юра перешёл в команду только из-за этого куска агрессии. Ему было интересно с ним собачиться, даже если это часто и переходило границы. Но ничто не вечно, и, как я уже и сказала, они стали друзьями. Исаковскому безумно нравилась та страсть и соперничество, которые были между ними, но когда всё это ушло на второй план, стало как-то скучно, неинтересно, как-то не так. Он дошёл до пика позавчера вечером, когда срочно достал у какого-то случайного барыги пакетик травы, накурился, а наутро уже сидел в поезде, убегая от Питера и всего, что было с ним связано. Илья просто молча слушал, переваривая всю информацию. Он был поражён не только историей Юры, но и собой. Как он мог не видеть очевидного? Каким образом он не заметил, что всё идёт наперекосяк? Насколько он был слеп? — Прости меня, я такой придурок. Я никогда не интересовался тем, что у тебя на душе, и вот, что произошло. — Илье тяжело дались эти слова, ведь он даже под дулом пистолета не признает своей вины. Но сказать их Юре сейчас было необходимым. — Не извиняйся. Я сам ничего не рассказывал, ещё и свалил без предупреждения. — Юра уже и позабыл о руке, неожиданно накрывшей его ладони, и даже не заметил, как их стало на одну больше. У связующего в голове всё крутится самый главный вопрос, ответ на который он хотел узнать больше всего, но отчего-то боялся. Но не спросить он бы попросту не смог: — Почему ты вернулся? — Все же спросил Илья, чей пульс стал немного учащённее. Подул ветер и кучка желтых листьев (октябрь как-никак), которую аккуратно когда-то собрал дворник разлетелась в разные стороны, делая этот момент ещё более запоминающимся в головах парней. — Из-за тебя. — Глаза Тихонова округлились, но сразу же пришли в привычное положение. Он догадывался, но не ожидал, что ему скажут это напрямую. — Знаешь, чем дальше ехал поезд, тем тоскливее мне становилось, и тем больше я думал о тебе. Мне кажется, я не смогу без тебя ни дня, поэтому и вернулся. Сердце блондина упало куда-то в пятки. Он не понимал, что Исаковский имеет этим в виду, но его слова звучали очень тепло и как-то по-особенному. Илья надеялся, что он первый, кому доигровщик говорит такое. Кажется, он влюбился в него ещё больше. — У меня было также. Чем дольше я искал тебя, тем глубже осознавал, как мне тебя не хватает. — Илья встал со скамейки, не отпуская Юриной изящной руки, бережно кладя её в свою, что была чуть больше по размеру. — Пошли ко мне, мамы не будет. Ты, наверное, ужасно устал. — Пошли. Все равно жить негде. — Сказал Юра, заходя в подъезд за Тихоновым. — Я знаю. Спрашивал у твоих соседей. — Ну ты Шерлок. Входная дверь хлопнула, а через несколько минут парни уже валялись на кровати. Тихонову не хотелось ничего объяснять Юре. Они просто молча уложились на идеально заправленную кровать Ильи и пролежали минут пять лицом к лицу, что-то высматривая во взгляде друг друга. Не было никакого смущения, всё казалось таким правильным, что отвести взгляд было бы преступлением. Всё, что сейчас было нужно обоим — это чувствовать чужое тело рядом, крепко обнимать друг друга и никогда не отпускать. Они решили не отказывать себе в своих желаниях. Из-за разницы в росте макушка Юры упиралась Илье в подбородок, а нос куда-то в шею, в то время как одна рука Тихонова покоилась на спине Исаковского, а вторая где-то у талии. — Почему ты пришёл именно ко мне под подъезд? — Спросил Илья, перекладывая руку со спины на затылок Юры, аккуратно перебирая волосы, как будто он был не человеком, а настоящей фарфоровой куклой. — Мне больше некуда идти. Всё, что у меня осталось — это ты. — Признался Исаковский, сильнее прижимаясь к Илье. В ответ Тихонов ещё сильнее сжал его тело. Блондин будто пытался поглотить Юру, стать как можно ближе, связать их вместе самой тугой верёвкой, чтобы убедиться, что он действительно рядом прямо сейчас и никуда-никуда не уйдёт. А ведь только прошлой ночью Илья мучился на этой кровати от своих мыслей, а сейчас лежит на ней же, крепко обнимая их причину. Той ночью спальное место казалось ужасно некомфортным, сейчас же оно будто стало в разы мягче. Словно Тихонов надел своё любимое, только постиранное постельное бельё. — Есть кое-что, что я безумно боялся тебе сказать, а потом жалел об этом. — Всё уже и так было очевидно, но сказать вслух было непросто. Тихонов уже раза три открывал рот, чтобы произнести эти слова, но ему всё никак не удавалось. — Юра, я люблю тебя. Пожалуйста, будь со мной и больше никуда не исчезай. — Раздалось в уютной тишине комнаты. — Я тоже люблю тебя. Мне кажется, я не смогу без тебя ни дня. — Тихо сказал Исаковский, на ощупь тянясь к чужим губам. Губы Ильи были покусанным, но на удивление безумно нежными и мягкими. Они не теряли ни секунды, сначала осторожно касаясь, а позже всё более уверенно сплетаясь губами в поцелуе. Оба не раз целовались до этого, но настолько нежного поцелуя не было у обоих никогда. Это было похоже на первый весенний вздох после долгой зимы, когда ты пытаешься скорее вдохнуть как можно больше, желая получить ещё и задохнуться в этом чувстве.***
Звон телефона. Илья в полудрёме аккуратно тянется к телефону, стараясь не разбудить Юру, и, видя на экране имя Ромы, берёт трубку. — Илья? Чего тебя на тренировке нет? Мы будем ментам звонить? — Обеспокоенно спрашивал шатен. Сначала Илья не допёр, что вообще происходит, но ощущая чужое тепло под боком ответ пришел в голову сам собой. — Он здесь.