Звездопад

              Сэм запрокидывает голову и смотрит на потрясающе красивое небо. Они где-то на выезде из штата, и в этот раз остановиться предложил он. Обычно свои остановки для того, чтобы ночь напролет любоваться звездным небом они делают тогда, когда едут без цели. Сегодня из этого правила сделано небольшое исключение. В Коннектикут они едут целенаправленно. Там их ждет охота, похоже, на ведьму. Сэм вздыхает про себя. Мысли приводят к выводу, что их остановка не будет долгой, потому что Дин всегда ставит дело превыше всего и захочет продолжить путь в ближайшее время. Но Сэм все равно надеется, что они успеют посмотреть обещанный на сегодня один из самых ярких звездопадов этой осени. Ночной воздух слишком свежий, прохладный, и Сэм плотнее запахивает куртку. Они мало разговаривают, когда останавливаются полюбоваться звездами, а порой, не разговаривают совсем. Это вообще странный даже для них ритуал: сделать остановку в безлюдном месте, чаще всего в произвольной точке пути, и сидеть часами, вместе глядя на звезды. Каждый из них всегда думает о своем. Сэм иногда строит догадки, что в такие часы, пожалуй, самые мирные в их безумной жизни, а от того кажущиеся островками счастья, крутится в голове у Дина, но спросить так ни разу и не решается, ни напрямую, ни окольно. Зато он точно знает, о чем думает сам. Дин, Дин, Дин, — имя играет в голове снова и снова, сопровождаемое самыми разными ситуациями. Порой Сэм уверен, что если бы Дин знал, как он о нем думает, он бы все-таки его убил. Но порой в голову приходит, что он не одинок в размышлениях. Даже не потому, что Дин иногда смотрит на него очень странным взглядом, который Сэм никогда не может расшифровать, хотя знает брата как облупленного и обычно тот для него открытая книга. Но потому, что в такие ночи между ними есть кое-что еще. Легкие и ненавязчивые касания. Дин всегда делает вид, что прикоснулся случайно. Сэм не отстает, но знает, что лгут в эти моменты они оба. Нет ничего случайного в том, как Дин, неотрывно глядя на небо, гладит тыльную сторону его ладони большим пальцем. Нет ничего случайного в том, как он проводит пальцами по бедру Дина, начиная от колена и останавливаясь только опасно близко к запретной территории, когда у него как бы случайно съезжает рука. Этому Сэм не может найти никаких внятных объяснений, хотя он очень старается, прокручивая моменты в мыслях снова и снова. Он знает ответ насчет самого себя. Конечно, он его знает, но осознанно прячет так глубоко в сознание, как только получается. Потому что если он примет его, то рассыплется вся его жизнь. Но что касается мотивов Дина, у Сэма нет идей. Обычно он впадает в ступор, в попытках найти объяснения, зачем эти странные моменты поддерживает Дин. Возможный ответ приходит в голову, но Сэм отвергает его раз за разом. Потому что Дин просто не может, даже тайно, испытывать такие же неправильные желания, как он сам. Звездопад начинается неожиданно и сразу мощно. Сэм моргает, забывает любые тяжелые размышления и во все глаза смотрит, как вниз летят метеоры, оставляя за собой яркий след. Горло вдруг сдавливает, когда из глубин разума вырывается воспоминание о дне независимости, на который Дин устроил ему фейерверк. Отец никогда бы не разрешил им такое. И Дин, который никогда даже не помышлял о том, чтобы ослушаться отца, все равно сделал это для него. Сэм не думает, когда на ощупь находит ладонь Дина, сжимает ее, а потом сплетает их пальцы в замок. Метеоры все летят и летят, красиво сгорая в атмосфере. Дин резко поворачивает голову в его сторону. Сэм не видит этого, любуясь достойным этого зрелищем, но чувствует. Чутье вдруг просыпается, хотя в такие моменты обычно дремлет глубоко-глубоко, и подсказывает, что если он сейчас тоже повернет голову, произойдет что-то, после чего иначе станет все. Наверное, стоит продолжать наблюдать звездопад, пока он не закончился. Но теплое чувство в груди, которое возникло, едва он взял Дина за руку, которое сияет ярче, чем все метеоры вместе взятые, заставляет податься порыву и все-таки повернуть голову. Сэм вздрагивает, как только это делает. Они сидят прямо на земле, бросив на нее только старые тряпки в качестве подстилок. Сэм уверен, что когда они устраивались, между ними было не меньше пяти футов дистанции. Но сейчас лицо Дина только в паре дюймов от его лица. Сэм не дышит. Он просто забывает сделать вдох. Он забывает о невероятно красивом звездопаде, хотя тот продолжается, а отдельные летящие метеоры будто бы отражаются в глазах Дина. В голове есть только одна мысль: проблема не в том, что ему некуда бежать от Дина; она в том, что он не хочет бежать. Это похоже на помрачнение рассудка. Сэм думает так, когда подается вперед и вжимается своим лбом в лоб Дина. Еще можно остановиться. Это знание стучит набатом, разгоняет адреналин и впрыскивает его в кровь, которая и так резко ускорила свой бег в венах. Еще можно сделать вид, что это только странный порыв, слишком сентиментальный для них братский момент. Еще можно, Сэм знает это. Дин вдруг кладет свободную руку ему на затылок, вплетает пальцы в его волосы и слегка давит. Они соприкасаются не только лбами, но и всеми выступающими точками лиц. И между их губами — миллиметры. Теперь остановиться нельзя. Сэм целует сам, отправляя во вселенную мысль, что и в аду, если уж что, гореть как инициатору ему. Сначала это только касание, и мысль, что заднюю еще дать можно, возвращается. Но этого так болезненно и отчаянно мало, что Сэм отправляет мысль на свалку и целует всерьез. Дин отвечает с жаром, ловко перехватывает инициативу, сжимает его волосы в пальцах и оттягивает их. Сэм глухо стонет в поцелуй от ощущений, которые наполняют быстро-быстро и легко могут соперничать со сверкающими метеорами. Он чувствует себя дома и в безопасности. Он чувствует себя сгорающим на костре и парящим в небесах. Он чувствует себя живым, нужным и желанным. Метеоры все еще летят, хотя поток и слабеет. Сэм видит это боковым зрением, когда мимолетно открывает глаза. Они с Дином почти не отвлекаются от поцелуя. Так проще, чтобы избежать неловкости и объяснений, которые Сэм пока даже не представляет. Так необходимее, потому что оторваться друг от друга сейчас смерти подобно. Так желанно, потому что наконец-то между ними больше нет никаких преград. Метеоры все еще летят: немые, живущие лишь миг свидетели их запретного, но такого правильного счастья на двоих.