Тихая гавань

      Сэм запрещает себе крушить все вокруг, как хочется до боли в груди и зуда в пальцах, и скрупулезно отмеряет нужное ему количество порошка бадьяна. Он обещает себе, что попробует еще только один, самый последний раз.              Ритуал призыва дьявола. Сэм кривит губы. Когда-то он бы посмеялся в голос, если бы ему сказали, что однажды он будет видеть в таких ритуалах свою единственную, последнюю и иступленную надежду.              Руки мешают травы в железной пиале, чертят нужные символы на старом дощатом полу заброшенного дома на окраине города, названия которого Сэм даже не потрудился запомнить. А в голове воскресают воспоминания, каждое из которых ранит вернее хоть кинжала, хоть ангельского клинка.              Сэм помнит все. Он помнит, как приехал на кладбище Сталл. Он помнит, как увидел стоящих друг напротив друга Михаила и Люцифера в телах Адама и Ника. Он помнит, как за ним прилетели Кастиэль и отчаянно ругающийся на все лады Дин. Он помнит один-единственный горький взгляд Люцифера, прежде чем в его грудь вонзилось копье.              Великая битва уместилась в пару минут. Михаил улетел сразу после того, как стих последний, полный невыносимой боли крик Люцифера. Ник каким-то чудом остался жив. Но когда он очнулся, он был просто человеком.              Сэм сжимает кулаки, разжимает и выливает в пиалу кровь ягненка. Вина давит неподъемным грузом, но боль все равно сильнее. Сэм думает, что только кровь демонов и помогает ему держаться. Он должен попробовать еще раз, самый последний. Сэм помнит все. Но единственное, чего он вспомнить не может, сколько таких последних разов уже было.              Перепачканные мелом пальцы дочерчивают последний нужный символ внутри верхнего луча пентаграммы. Сэм невидящим взглядом смотрит на результат. Он помнит теперь наизусть неисчислимое количество ритуалов и заклинаний. Только толку от этого нет. Они не помогают вернуть Люцифера.              У него еще есть надежда — один последний ритуал. Но Сэм ее совсем не чувствует. Он откидывает голову и долго, нервно смеется, когда вспоминает, как изначально мечтал остановить, а лучше убить дьявола. Сейчас он готов отдать все, чтобы его воскресить. Но каждая новая попытка оказывается тщетной.              Месяца, проведенные вдали от Дина и всех, кого он когда-либо знал. Все новые и новые демоны как источник крови, которая давала силу. Ритуалы, ритуалы, ритуалы. Книги, книги, книги. Все ради одной слепой веры: Люцифер не мог сгинуть совсем. Он архангел, а они — самые могущественные существа во вселенной, где нет бога. Он должен существовать где-то даже после смерти.              Сэм обрывает смех и собирается с силами. Один последний ритуал. Он поджигает травы и на память зачитывает положенные катрены на латыни. Символы вспыхивают ярким светом, по комнате проносится порыв ветра, но больше не происходит ничего. Минуты текут. Одна, пять, десять. Сэм сбивается, на какой из них приходит понимание, что и этот ритуал не сработал.              Сила вырывается из-под контроля. Она проходит по комнате волной, сметающей на своем пути все. Атрибутика ритуала кувыркается по полу, отлетает к дальней стене. К ней же летят два старых стула и полуразвалившееся кресло. С потолка срывается древняя люстра, рушится на пол и бьется с оглушительным звоном.              Сэм не исполнен боли, он и есть боль. Он падает на колени и упирается ладонями в пол. Дерево шершавое, и под кожу мгновенно впивается множество заноз. Сэм почти не чувствует их, не замечает тотального разрушения вокруг. Он бессмысленно шепчет, а затем и кричит в пустоту одно имя снова и снова:              — Люцифер…              — Сэмми, — знакомый голос вырывает из марева боли, плечо сжимает крепкая рука. — Твое сердце сейчас пробьет твои ребра.              Сэм дергается всем телом, распахивает глаза и медленно понимает, что ему просто приснился кошмар, пусть он и полное отражение реальности прошлого. Разум быстро выстраивает все события после того вечера в нужной последовательности: появление Люцифера, который сначала был принят за галлюцинацию, ссора, примирение, борьба с зависимостью от крови, долгие недели налаживания отношений с Дином, общий дом.              — Я в порядке, — заверяет Сэм, трясет головой, отгоняя остатки боли и страха, пережитых заново как наяву, и прерывисто вздыхает, когда Люцифер приподнимается на локте и слегка нависает над ним. — Правда, все нормально. Просто кошмар.              — Все тот же? — лаконично уточняет Люцифер и гладит его по щеке.              Тайн между ними нет, и Сэм только согласно кивает. В комнате царит приятный полумрак. Рассмотреть выражение лица Люцифера в нем невозможно, но Сэм уверен, что на нем отражается беспокойство. Он не знает, чем его погасить. Старые страхи и ужас пережитого упрямо возвращаются раз за разом, и против этого бессилен даже Люцифер, который пробовал все, включая стирание ему память с его согласия.              Сэм вспоминает место, которое Люцифер создал в снах специально для него. Небольшой пляж, окруженный и огражденный высокими, неприступными скалами. Укромный уголок покоя, где он всегда мог найти спасение от кошмаров. Его тихая гавань. Вот только попасть туда без Люцифера получается очень редко.              Сэм замирает, когда в голове проносится мысль, что дело не в месте. Люцифер — вот его настоящая тихая гавань. Даже если для любого человека это прозвучит как нездоровый парадокс.              — Сэмми, ты ведь помнишь, что я проснулся в Пустоте только благодаря тебе? — голос Люцифера звучит слишком спокойно. Сэм сдерживает вздох. — Если бы ты не звал меня снова и снова, я бы продолжал смотреть низкопробные ужастики в гостях у космического придурка до сих пор.              — Я помню. Помню. Я просто… Иногда мне кажется, что я не переживу очередную потерю. А если это будешь ты…              — Сэм, я здесь, с тобой. И никуда не собираюсь. Придется постараться, если пожелаешь от меня избавиться. В последний раз, когда ты хотел это сделать и пытался изо всех сил, мы в итоге оказались в одной кровати. — Мягкий и ровный тон Люцифера удивляет, хотя Сэм уверен, что давно привык, а завуалированная подколка заставляет усмехнуться.              — Мы и сейчас в ней, — осторожно пробует почву Сэм, когда в груди разгорается желание близости, способной вытеснить холод страхов прошлого и тревогу за будущее. — Не в той же самой, но…              Сэм не заканчивает фразу, когда Люцифер резко наклоняется к нему и накрывает его губы поцелуем. Тело мгновенно охватывает жар. Сэм вскидывает руки, хватается за плечи Люцифера, тянет его ближе до тех пор, пока тот не оказывается лежащим на нем. Тяжесть родного тела — самое приятное, что сейчас может быть. Сэм слабо стонет в поцелуй, который они умудрились не разорвать, запускает пальцы в короткие волосы Люцифера и чуть оттягивает их на затылке.              — Сэмми.              Люцифер откидывает голову назад и выдыхает его имя так, словно оно — венец творения или краеугольный камень мироздания. Сэму немного жаль резко прекратившийся поцелуй, но то, как реагирует на него Люцифер, как и всегда, вызывает щемящий восторг. Сэм гладит обнаженную спину Люцифера и не может ответить на вопрос, от чего голова кружится сильнее: от разгорающегося возбуждения, желанной близости или того самого щемящего восторга.              — Я люблю тебя.              Сэм говорит это впервые, сам от себя не ожидая. Слова слетают с губ легко и приятно и вбирают в себя всю палитру многочисленных эмоций и ощущений, которые переполняют изнутри. Глаза Люцифера расширяются, он открывает рот, но так ничего и не говорит. Только взгляд говорит все за него. Сэм купается в тепле и ласке, которые будто струятся из глаз Люцифера, и увлекает его в новый поцелуй.