Взглянув на наручные часы, он понял, что безнадежно опаздывает.
Здание Ульяновского радиолампового завода не отличалось от сотен других по всей стране. Несмотря на это, Михаил Московский успел немного заплутать, пока искал нужную дверь. О, а вот и она!
Краткий стук, скрип двери, и мужчина оказался в комнате для собраний парторганизации. Заинтересованные взгляды всех присутствующих переместились на него.
— Здравия желанию, товарищи! И извините за мое небольшое опоздание, — Михаил произнес это громко и четко, с легкой улыбкой.
— «Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание». Слышали такое? В вашей Москве все такие непунктуальные, и вы в их числе? — светловолосая девушка, цитирующая «Капитал» Маркса, была явно недовольна. Видимо, не любит нарушителей порядка. Посмотрев на озадаченные лица своих коллег, она продолжила более спокойным тоном, — точно, представьтесь, пожалуйста.
Михаилу очень хотелось поддеть девушку в ответ, но сейчас не время для этого. Позже.
— Московский Михаил Юрьевич. Прибыл из Москвы по указу начальства, чтобы, так сказать, поделиться опытом столичного предприятия.
— Что же, товарищ Московский, присаживайтесь, и продолжим наше собрание, — командирский тон девушкам не к лицу, но этой комсомолке он явно шел.
Заняв свое место, москвич осмотрел сидящих за столом. Мужчины и женщины разного возраста — обычное дело. Внимание привлекала только отчитавшая его девушка. Золотые волосы, карие, почему-то кажущиеся красными, глаза и громкий приятный голос. Она хороша, это без спора.
— Итак, на повестке дня сегодня: улучшение систем автоматизации… — Михаил не вслушивался в слова, он знал, что сегодня будет обсуждаться. Работа у него такая — знать все. Документы по сегодняшнему собранию он помнил почти наизусть, а вот имя руководителя, хоть и всплыло в памяти, явно не подходило хорошенькой комсомолке. Георгий Павлович, как же. Возможно, она заменяет. Нужно будет выяснить.
В атмосфере скуки прошло все собрание. Московский то смотрел на часы, то на девушку, так привлекшую его.
— Товарищи, на этом сегодня все, пора возвращаться к работе, — люди стали как по команде собираться и уходить из комнаты. Сама же девушка осталась на месте, устало прикрывая глаза.
— «Машина, которая не служит в процессе труда, бесполезна». Слышали такое? Что это вы сидите, а работников отправили трудиться? — подойдя к руководительнице собрания, насмешливо сказал Михаил.
Девушка распахнула глаза, посмотрела с вызовом, но явно заинтересованно. Не каждый день, видимо, окружающие цитируют Маркса.
— Во-первых, я уже ухожу. Во-вторых, к вам такой же вопрос, вы все еще здесь.
— Хм, не поверите, но я тоже собирался ретироваться. Мне нужно к начальнику сборочного цеха, вот только я не знаю, где он может находиться. Проводите?
— Вообще, у меня и своих дел хватает, но так и быть. Идемте, — девушка встала со своего места, собрала бумаги и вышла в коридор. Московский за ней.
Идти в тишине мужчине не хотелось. Он решил поговорить.
— Я так и не знаю вашего имени, если, конечно вы не Георгий Павлович, — фраза завершилась небольшим смешком.
— Меня зовут Свияжская Алина Алексеевна. Если вам интересно, настоящий руководитель собрания слег вчера с воспалением легких. Я его заменяю, как главная активистка, — немного высокомерно заявила. Она точно знает себе цену, — вот мы и пришли. До свидания, товарищ Московский. Нужно скорее приниматься за работу на благо нашего государства.
— До встречи, — Михаил сказал это уже удаляющейся девушке.
Алина оставила двоякое впечатление.
***
До следующего собрания они успели пересечься несколько раз. В основном, только здоровались друг с другом, но иногда даже заводили диалог. Пререкания сопровождали каждый, но что-то приятное оставалось после этих встреч. Московский не маленький мальчик, отлично понимал, что это симпатия. Причем взаимная.
***
Второе собрание, на котором побывал Михаил, проходило уже после дневной смены на заводе. Людям хотелось поскорее уйти домой, москвич полностью разделял это желание. Единственной отдушиной было наблюдение за Свияжской. Она, как и в прошлый раз, сидела во главе стола. Георгий Павлович все еще не выздоровел.
— На сегодня все, товарищи. Всем до свидания! — сказала Алина, посмотрев в лист, на котором были отмечены важные пункты собрания, и вычеркнув последний из них.
Попрощавшись друг с другом, работники завода вышли за дверь. В кабинете остались только Московский и его ненаглядная комсомолка.
— Михаил Юрьевич, что это вы остались? В этот раз не знаете, как добраться до выхода? — Свияжская позволила себе небольшую усмешку, все еще важно сидя на месте главного.
— А, может, и не знаю. Забыл, бывает же такое. Проводите? — мужчина встал со стула и направился к Алине.
Подобные заигрывания казались девушке детскими, но довольно забавными. В том, что это именно они, сомнений не было.
— Если хорошо попросите, то, возможно, провожу, — комсомолка также поднялась со своего места.
Странная игра, безумная и глупая. Свияжская это отлично понимала, но так хотелось…
Руки девушки оказались в плену чужих. Настойчивый поцелуй не заставил себя долго ждать. А этот москвич неплохо целуется!
Пришлось отстраниться, чтобы вдохнуть воздуха. В голове прояснилось. Что они делают?!
— Стойте, подождите, — Алина уперлась руками в грудь Михаилу, который хотел поцеловать снова, — знаете, я ужасно вспыльчива, командовать люблю, да и характер у меня, откровенно говоря, непростой. Вы такой же, можете не спорить. Мы с вами не уживемся. Уж простите, — довольно прямолинейно.
— А кто предлагает жить вместе?
— Хотите небольшую интрижку? — вот это уже интересно.
— Вы против?
Свияжская могла бы ответить утвердительно. Могла бы, но не хотела.
— Нет, я за.
***
Приехать в маленькую квартирку Алины было неплохой идеей. Все же, застукай их кто в кабинете, мало бы не показалось.
— Чаю, Михаил Юрьевич? — сказала девушка, зайдя на кухоньку.
— Алина Алексеевна, может, более фамильярно будем общаться? — Московский осекся, — здесь.
— Как скажешь, Миша.
— Тогда кипяти чайник, Алина.
До чая дело не дошло. Сложно сказать, кто первый притянул другого в объятия, а затем и в страстный поцелуй, но это и неважно. Выключив не успевший еще закипеть чайник, пара направилась в спальню.
***
Шторы задернуты. Московский курил папиросу прямо в постели. Выпуская дым изо рта, смотрел на голую девушку, которая и не пыталась прикрыться. В этом уже нет смысла.
Приятная тяжесть растекалась в мышцах после оргазма. Хотелось еще раз.
Папироса оказалась оставлена. Рука легла на щеку Свияжской. Хищный, как у голодного волка, взгляд красно-коричневых глаз говорил только об одном: она согласна.
— Что, поимеешь меня, как Пиночет Чили? — томно.
— Нет, как Муссолини Италию, — горячий шепот в самые губы.
Из темной комнаты были слышны рваные вздохи.
