Нарушитель

— Вы что издеваетесь?! — стон боли и отчаяния молодого лейтенанта пронзил небольшой кабинет. А ведь это утро начиналось вполне неплохо, несмотря на то, что сегодня вторник и уже как с шести утра идет дождь больше похожий на ливень.Со стороны двери в кабинет послышался противный смешок, Плисецкий готов биться об заклад, что видит его обладателя даже с закрытыми глазами. — Я сейчас подойду. — безрадостно сообщает открывая глаза и, смотря на платиноволосого мужчину в погонах и красивой фуражке. — Потарапливайтесь. — с той же противной ухмылкой вещает старший лейтенат Никифоров и выходит из кабинета. Юрий со вздохом поднимается со своего новенького коженного кресла с леопардовым чехлом и, надевая снятую с крючка фуражку, выходит в коридор. На ресепшене милейшая на вид администраторша Мила смотрит на него с сочувствием, но он все равно видит в ее голубых глазах искорку смеха. Юрий медленно поворачивает голову и смотрит в, обезъяник», в котором сидит он. — Ко мне в кабинет.— ледянным тоном сообщает Плисецкий, сверля злобным взглядом парня за решеткой. После, разворачиваясь на пятках, ловит смеющийся взгляд Бабичевой и шагает обратно к себе. — Юри, родной — смеясь обращается девушка к новенькому парнишке, работающему у них на полставки — Будь добр, проводи нашего любимого гостя к Юрию Михалычу. — продолжая хихикать просит она у ничегошеньки не понимающего милого брюнета в забавных очках, который стал свидетелем сей сцены, пока рассказывал Виктору, запинаясь и краснея, почему он переехал учиться в Москву, а не остался в родной и тихой Японии. — Хорошо — боязно произносит юноша и, взяв у Милы ключи, открывает решетчатую дверь. До кабинета парни идут молча и, на удивление Кацуки, спокойно. — Войдите. — слыша стук, громко отзывается лейтенант. На вид он был уставшим, но злым как черт. — Юрий Михайлович, вы просили… — Оставь нас. — перебивает парня блондин и глаза у него горят огнем, когда он смотрит на нарушителя, по-хозяйски садящегося на стул перед его рабочим столом. — Но по уставу ведь нельзя оставаться один на один с претупником — робко начинает брюнет, делая шаг к столу лейтенанта, но его снова перебивают. — Юри, я сейчас зол, как псина. Я же сказал оставь нас, я сам разберусь. — Брюнет смотрит на Юрия с непониманием и недоверием, но после кивка, означающего, что все будет хорошо и никто не узнает про нарушение устава, сдается. Как только юноша выходит из кабинета, Юрий выдыхает. — Отабек Алтын. — Плисецкий пронзает взглядом парня, сидящего на против. Молодой человек нерусской национальности, с узкими карими, почти черными глазами, в которых сейчас блестит задорство и шалость, сидит и нагло ухмыляется. С его разбитой нижней губы начинает течь кровь, видимо из-за треснувшей только-только появившейся корочки, и парень медленно слизывает ее кончиком языка, не отводя карих глаз от пронзающего взгляда. Температура в кабинете поднимается на пару тройку градусов. Юра берет свою чашку в виде большого рыжего кота и делает большой глоток остывшего кофе, после чего прижимает язык к небу, напрягая челюсть. Стучит пальцами по бокам кружки. Ухмылка на лице Алтына становится шире, а кровь из раны начинает течь быстрее, и он снова медленно слизывает ее, смотря прямо в глаза. Плисецкий поднимается с кресла и подходит к двери, запирая ее изнутри. — Гражданин Алтын, что ваша задница здесь забыла на этот раз? — строго спрашивает блондин скрестив руки на груди, его зеленные глаза смотрят прямо в душу и горят. Горят манящим пламянем, к которому так невыносимо тянет, но стоит тебе сделать одно неверное движение, и оно сожжет тебя до тла. — Чтобы увидеть вас в этой форме мне пришлось даже подраться, лейтинант. — и снова слизывает кровь с раны, словно подтверждая свои слова, а карие глаза затягивают в свою черноту, не давая возможности выбраться, словно оковы парализующие все тело. Юрий хватает его за воротник черной кожанки и между ними остается расстояние в всего десять сантиметров. — Слушай Алтын, у меня и без тебя уйма работы! Я же говорил тебе перестать, разве нет? — брюнет сокращает расстояние до пяти сантиметров и шепчет, обдувая горячим дыханием губы. — Успокойся котик, давай просто немного развлечемся, как думаешь? Юрий делает вдох и не успевает ничего сказать, его втягивают в жесткий и властный поцелуй. Он что-то мычит в губы Отабека, но тот не обращает на это внимания и запускает руку в мягчайшие пшеничные пряди, немного сжимая их у корней. Мычание блондина тут же сменяется коротким сладким выдохом. Губы Алтына, как расскаленное железо, настолько горячие, что кажется оставляют ожоги, или Юре так кажется из-за металлического запаха и вкуса крови, смешавшейся со слюной, а горячее дыхание заставляет обоих задыхатся в этом пылающем наслаждении, обжигая горло и легкие. Когда же в груди начинает гореть от нехватки кислорода, приятность в виде поцелуя приходится разорвать. Тишина в кабинете оглушающая и в ней не слышно ничего, кроме возбужденного дыхания и бешенного стука двух сердец. Температура продолжает стремительно расти, превращая эту маленькую комнатку в сладкий Ад, гореть в котором можно лишь им двоим, поддаваясь своим грешным паточным желаниям, утопая в этой мучительной сахарной истоме. Отабек наклоняется к порозовевшему нежному ушку лейтенанта, покусывая его. Только выравнивший дыхание Юра вновь начинает постанывать, а его сердце разгоняет кровь в перемешку с адреналином, кажется раза в четыре быстрее обычного. Парень чувствует, как его буквально трясет от ощущения чужих зубов и языка. — Иди ко мне — щекочащий шепот приятно обдувает теплым дыханием ушную раковину, а сильные руки казаха опускаются на тонкую талию, прижимая к себе. Юрий аккуратно садится на бедра Отабека, обвивая его шею руками. — Юра — продолжает нежно шептать брюнет, целуя, куда придется. В мочки ушей, в щеку с мягкой, не видной глазу, светлой щетиной, в сладкие губы. Юра запрокидывает голову тяжело дыша и чувствует, как Бек широко лижет языком его шею от ямочки между ключиц до подбородка, мучительно медленно, обдувая каждый сантиметр кожи горячим дыханием. Затем он останавливается и слегка прикусывает кадых втягивая кожу, и слышит первый гулкий стон сорвавшийся с уст русского. Алтын довольно ухмыляется и двигается поцелуями по шее к впадинке между плечом и шеей, а затем натурально кусает, чувствуя горячую жидкость на языке. Юра вскрикивает сжимает руками чужие плечи, а ногами бедра. Отабек всасывает кожу, пробуя еще немного на вкус, затем отстраняется слизывает несколько алых солоноватых капель и целует Плисецкого дав ему попробывать собственной крови. Блондин громко стонет в поцелуй, сильнее сжимая руками плечи казаха.Вкус собственной и чужой соединительной ткани во рту сводит с ума, а металлический запах одурманивает. Это жаркое марево затягивает их как болото, не давая вдохнуть и капли свежого воздуха, после которого обоженное горло, наверняка, будет саднить, как только что полученная рана. Алтын прикусывает кончик Юриного языка, словно пытаясь откусить кусочек, и парень мычит, упираясь потными ладонями в его грудь, после чего Отабек проталкивает свой язык еще глубже, Юрию кажется, что он достает им до гланд. Это безумие раскочегаривает их изнутри, заставляя стонать и сжимать друг друга до лиловых отметин на бедрах, плечах и других участках тела, до которых способны добраться сейчас руки. Вдруг Отабек, как в замедленной съёмке видит игривый алюминевый отблеск где-то слева и, не успев толком ничего сообразить, чувствует леденящий метал вокруг запястей. Юрина лукавая улыбка появляется перед глазами и просто кричит о превосходстве своего хозяина. — Больно руки вы расспускаете, товарищ Алтын — сообщает блондин довольно ощеревшись. — О, да, признаю. — усмехается брюнет, смотря в прищурые зеленные глаза — Вы поймали меня, лейтенент. — Да. — Плисецкий медленно садится на колени, берясь обеми руками за ноги своего нарушителя в черных обтягивающих джинсах, чуть выше коленных чашечек, и разводит их в стороны — И теперь, я могу делать, что захочу. Изумрудные глаза сверкают похотью, заставляя Отабека покрываться колкими мурашками от осознания собственной беспомощности. Это дико заводит. И Юра, черт его дери, знает об этом, слегка оскаливается, обнажая белые зубы и нарочито медленно начинает растегивать его джинсы. Тонкие изящные, словно хрустальные, пальцы, не торопясь, начинают поглаживать возбужденную плоть, и даже через грубую ткань Отабек чувствует их мягкие нежные прикосновения. Член болезненно ноет в оковах так мешающей сейчас одежды, и брюнет тихо поскуливает от малейшего движения умелых пальчиков, ловя на себе довольный изучающий взгляд. Сжалившись блондин наконец расстегивает ширинку до конца, слыша облегченный вздох. Когда Юрий видит полностью эрегированный темный член, слюнные железы активизируют свою работу и пульс заходится в бешенном темпе. Парень слегка наклоняется и оставляет долгий поцелуй на аккуратно обрезанной головке, а затем поднимает любопытные глаза, смотря на реакцию. Брюнет тяжело дышит через нос, сжимая челюсти настолько сильно, что легко можно разглядеть желваки. Юру такая реакция вполне себе устраивает и он, не отрывая зрительного контакта, проходится языком от ствола до головки, не забывая надавить кончиком языка на уретру. Отабек сжимает кулаки и откидывает голову назад, дышать становится все тяжелее, воздух словно отказывается поступать в легкие. — С огнем играете, лейтенант — тихо усмехается парень, облизывая губы. Плисецкий игнорирует его слова и берет в рот головку горячего тяжелого члена, обхватывая ладонью ствол. Сначала он крутит языком вокруг уретры, иногда слегка надавливая на нее, после начинает заглатывать наполовину, выводя восьмерку, нежно прикусывая зубами. — Ах…— хриплый стон срывается с губ Алтына. Каждое движение лейтенанта ощущается как разряд тока, проходящий через все тело, заставляющий напрягать мышцы и задерживать дыхание, которого итак катастрофически не хватает. Юра же не обращает на это никакого внимания и продолжает самозобвенно ласкать разгоряченную плоть, заглатывая почти на всю длинну. Парень надавливает языком на каждую венку, наслаждаясь заполненостью и вкусом горячего предъякулята, сочашегося из уретры. Каждый раз его накрывает безумным возбуждением, когда член врезается в заднюю стенку горла. Сдерживая рвотный рефлекс, он продолжает насаживаться на возбужденный орган до основания. Стоны со стороны Отабека становятся все громче, лаская слух своим низким тембр и едва уловимой слухом хрипотцой. Плисецкий вырисовывает еще несколько узоров на члене, после чего заглатывает его полность, делает пару глотательных движений и, слыша утробный рык, чувствует горячую струю спермы выстреливающую прямо в глотку. Он громко сглатывает терпкую жидкость и облизывает порозовевшие от натяжения губы. — И где вы этому научились лейтенант? — кислород снова начинает поступать в грудную клетку и Алтын не упускает возможности поиздеваться, довольно улыбается и рвано дышит, пытаясь нормализовать дыхание. — Заткнись. — отрезает блондин, поднимаясь с холодного линолиума и вновь усаживаясь на колени к казаху. — Я тебя ненавижу. — шипит русский в расстянувшиеся в ухмылке губы — Знаю. — шепчет брюнет, с удовольствием отвечая на, пусть и слегка грубую, ласку. Они целуются рвано и быстро, постоянно, перехватывая друг у друга инициативу, пока Отабек не отстраняется. Он оставляет поцелуй на алой от прилившей крови щеке, затем поднимается короткими легкими прикосновениями к уху. — Развяжи меня — тихо, но уверенно просит казах, оставляя засос на основании шеи, рядом с бьющейся под кожей артерией. Плисецкий протяжно стонет, пытаясь вслепую расцепить наручники, а когда ему это удается, Алтын резко подхватывает его под руки и валит на стол. Керамическая коточашка падает и, её остывшее содержимое медленно стекает с края стола прямо на новое кресло. Но хозяин кабинета не обращает внимания на эту мелочь. Не сейчас, когда его пожирает пара черных глаз, а кисти сжимает крепкая мужская рука. Плисецкий буквально чувствует, как каждая косточка в его теле дребезжит, а кипящая кровь бурлит по венам с невообразимой скоростью. Ухмылка брюнета становится довольным оскалом хищника. — Ну что лейтинант? — Отабек склоняется к сахарным губам, проводя большим пальцем свободной руки по припухшей от терзаний нижней губе. — Бежать некуда. — А я и не собираюсь.— осклабляется русский и кусает палец, оставляя на нем легкий след от клыка и второго по счету переднего зуба. Алтын лишь ухмыляется и переворачивает блондина на живот, наваливается сверху и придавливает всем весом, дав ощутить свое бессилие. Горячее дыхание обжигает, а рука на затылке надавливает сильнее, сжимая светлые пряди у корней. Чуство полного подничения и отсутствие контроля над ситуацией вперемешку с щипающей болью от натяжения волос, заставляют Юрия выгнуться и громко порочно застонать. — Тшш — от властного и совершенно спокойного голоса отчаянно трясет все тело, словно его накачали каким-то пузырящимся веществом — Вы же не хотите, чтобы все услышали ваши жалобные завывания? — ещё и издевается падла. Отабек проводит губами по загривку, в какой-то момент сжимая зубы на нежной коже. Блондин вскрикивает и тут же замолкает, закусывая нижнюю губу, хоть и говорят, что каждый кабинет оборудаван звукоизоляций, верить этому не стоит. — Прости — шепчет парень и в его шепоте нет ни толики сожаления. Юра слышит, как он облизывает губы и ощущает ослабшую хватку на кистях. Руки Алтына скользят по его телу, неспешно опускаясь на ягодицы, пока сам брюнет садится на колени. Бляжка ремня на рабочих брюках поддается так же быстро, как и ширинка. Ткань с тихим шелестом соскальзывает с бедер до уровня колен, а вместе с ней сползает и белье. Плисецкий чуствует нежное прикосновение губ к правой половинке и рванно выдыхает через сжатые зубы. Затем следует звонкий шлепок и нежная плоть в миг окрашивается в алый цвет. Плисецкий стискивает зубы, задевая внутреннюю часть неба и шипит от жгучей ласки. Ощущение словно по телу в месте удара расползается миллион мелких проводков с током, которые согревают каждую клеточку организма изнутри. Отабек склоняется над покрасневшей половинкой, обжигающе горячим языком проходясь по чувствительной коже, и Юру выламывает, выгибая дугой до ломки в костях и суставах. Тут же широкая ладонь ложится ему между лопаток и, поглаживая с легким нажимом, прижимает обратно к столу. — Лежи смирно. — теплое дыхание обдувает красное с мелкой сеточкой капиляр ухо. Алтын возвращается к бархатным ягодицами, мягко накрывая губами горящий след на одной из них, начинает спускатся мокрыми поцелуями и жаркими укусами к незащищеному колечку мыщц. Проходится языком по мгновенно сжавшемуся входу, обрамленному тонкой кожицей, и Плисецкий не сдерживает зычного стона, теша своим звонким голосом слух брюнета. Он осторожно надавливает и аккуратно проникает кончиком языка внутрь, раздвигая нежные стеночки, не отвлекаясь на шуршание каких-то, врзможно важных бумаг, лежащих на столе, которые сейчас судорожно комкает блондин в своих хрупких ладонях. Чувство разгоряченной словно металл плоти внутри, полностью отключает мозг, концентрируясь исключительно на нервоной системе. Перед глазами начинают вспыхивать звезды, как будто, Юрий хорошенько приложился головой о чугунную дверь подъезда. Тахикардия вместе с отдышкой не заставляют себя ждать, а голова расскалывается от возбуждения бьющего болью в наполненые кровью виски. Отабек продолжает трахать его языком задыхаясь от вкуса и прянного запаха кожи. Слюна стекает на подбородок, и неприятно щиплет ранку на губе, про которую уже все давно забыли. Эта боль лишь подливает масла в огонь безудержного вожделения, и брюнет проталкивает язык на всю длину, вдыхая носом расскаленный воздух через расширенные ноздри, слышит вскрик, перерастающий в длительный стон. Алтын отстраняется его губы блестят от собственной слюны и он вбирает в себя два пальца, наскоро смачивая их импровизированной смазкой, и Юра готов поклястся, что не видел ничего прекраснее, представшей перед ним картины. С громким характерном звуком брюнет достает их и сразу вставляет в пульсирующую от желания дырочку русского. Не дав привыкнуть он сгибает их в заученном движении, попадая прямо по простате. Юра протяжно стонет, сгорая заживо в этом сладком наслаждении, ведомый этими умелыми пальцами, пока все не исчезает, обдувая прохладой влажную кожу, и он не слышит шелест сползающей ткани. Юношу придавливает к столу с новой силой и он отчетливо чувствует спиной чужую грудную клетку с отчаянно бьющимся в ней сердцем. Неожиданно горячая плоть в мгновение расскрывает уязвимые стеночки, заполняя до половины, и Плисецкий взизгнув падает на лакерованную поверхность. — Больно? — обеспокоенный шепот разрывает тяжелое полотно воздуха, накрывающее их. Юрий шмыгает носом, а слезы не перестают стекать по щекам. Впечатление, словно он в невесомости, тело кажется нереально легким и тяжелым одновременно, а под зажмуриными тонкими полупрозрачными веками, сверкают фейрверки — не передоваемо сладко. — Значит хорошо. — догадывается Алтын, нежно целуя, в красным маком расцветший, укус на загривке, мягко толкаясь вперед до упора, останавливается, дав вкусить момент наслаждения полностью без остатка. Юра натурально плачет от кайфа и скулит от, почти болезненного, желания. Не зная, куда деть руки, впивается пальцами в упертые в столешницу смуглые ладони, не произвольно сжимаясь внутри. — Юра. — весивщий будто целую тонну голос оседает в подкорке памяти и блондин снова выстанывает что-то через плотно сжатые губы — Котёнок, прошу расслабься, не сжимайся так — пауза, на то, чтобы вдохнуть расскаленного воздуха — Если ты продолжишь так зажиматься, я кончу и ты останешься без оргазма. — громко сглотнув шепчет брюнет в самое ушко, облизывая мочку. Плисецкий лишь довольно усмехается и нарочно сокращает мышцы, не забывая при этом развратно простонать что-то не внятное. Над ухом раздается стон, больше похожий на рык и смуглые пальцы, сжимаясь скользят по столешнице. — Засранец. — злобно щипит Алтын в белокурую макушку, после чего резко впивается зубами в открытое бледное плечо, чувствая на языке солоноватый вкус. В нос сразу ударяет аллюминевый запах, и он толкается в горячее нутро, отчетливо видя звезды перед глазами. Дышать становится в разы тяжелее и кажется, что они нарочно душат себя в этой сладострастной пытке, забывая о времени, пространстве и прочей ерунде. Пульс и дыхание принимают одинаковый ритм, создавая мелодию дикого возбуждения, пока они тонут в этом удушающем мареве, задыхаясь запахом и вкусом друг друга. Оба знают, что не продержаться долго в этом промежутке, наполненым исключительно их страстью. Кислорода вновь не хватает, трение двух тел, сжигает последние его остатки, рождая искру, которая разгорается в бешенном пламени, пожирающим все вокруг, кроме собственных обостренных донельзя чувств. Движения становятся жестче, накаляя нервную систему до предела, заставляя зажечь в пустом разуме совершенно новые эмоции и ощущения только для них двоих. И они окончательно задыхаются в собственной похоти, наслаждаясь порочностью и сахарным блаженством друг друга. Через время, когда сознание начало приходить в себя, а в мире вновь появились звуки, запахи и другие аспекты нормальной жизни, Юрий все еще распластанный на столе заговорил: — И сколько это ещё будет продолжаться, гражданин Алтын? — Пока вы не согласитесь пойти со мной на свидание, товарищ лейтинант. — не без удовольствия опять завел свою шарманку брюнет, нежно заправляя мокрую прядку золотистых волос за аккуратное ушко. — Я же говорил, что не пойду. — Плисецкий развернул голову к так же лежащему на столе Отабеку и драматично нахмурил брови, но уголок губ предательски дернулся вверх. — А я говорил, что продолжу уговаривать вас, а так как вы чаще всего на работе, я буду приходить к вам на работу, пусть и как нарушитель. — парень подпёр рукой щеку и очаровательно улыбнулся, озорно подмигивая левым глазом. — Ну что ж, нарушитель — на Юрия смотрела потрясающая пара карих глаз, согревающая своим теплом — Куда пойдём на свидание?