это неважно, неважно, неважно
когда-то получше станет внезапно
по небу плыли серые облака. лучи заходящего солнца пытались окрасить их рваные края в свой апельсиново-малиновый. олег подпирал коленями землю, а руками цеплялся за ограждение-заборчик. — я сказал, что могу делать это сколько захочу. он сказал, что я дурак. — олег замолчал, по привычке давая время «на ответ». — я не дурак. дуракам везет — мне не повезло. — снова молчание. — опять. солнце медленно опускалось за горизонт, в последний раз мягко поглаживая взлохмаченные волосы. — но это неважно. все теперь неважно. — олег поднялся с колен, непринужденно стряхивая с одежды грязь. он нежно улыбнулся, оглядывая все вокруг. — я приду завтра. увидимся. в первый раз он увидел его уходящим от ворот по тропинке в лес. они были знакомы, но близко не общались. дима смутился, надеясь, что тот не будет против, если он тоже поработает здесь. второй раз он увидел его через неделю, в то же время, всё также быстро уходящим по единственной тропинке. следующие разы он видел его внутри, издалека заприметив широкие плечи и тёмную макушку, неприкрытую как обычно тканью капюшона. олег всегда сидел на коленях, опустив голову. дима решил, что тот приходит каждые выходные — как он сам, для подпитки инструментов, потому не подходил, дабы не помешать. последний случай оказался сложнее. дима решил подстраховаться и пришёл на кладбище в середине недели. привычно шагая мимо оград, едва не упал лицом вперёд, заметив те же плечи и макушку. тихо чертыхнувшись под нос, он выровнялся и совершенно неожиданно для себя свернул налево — в сторону олега. дима остановился за десять метров, внимательно оглядывая пространство вокруг парня. тут же спохватившись, будто был пойман за воровством, он резко отвернулся и решительно зашагал прочь. но с того дня что-то изменилось. у димы всё валилось из рук, за что бы ни взялся — собраться с мыслями не получалось. ему будто чего-то не хватало. лишь придя на кладбище, он понял, что не так. олег прислонился к ограде, негромко рассказывая, как прошёл день. прикрыв глаза, он роняет голову назад, не замечая внимательного взгляда шоколадных глаз. дима стал приходить, как только появлялся свободный вечер. потом стал отодвигать планы, чтобы таких вечеров было больше. всё также наблюдая за олегом издали, он не замечал, как его взгляд все чаще застывает на чужом лице: плывёт по скулам, оглаживает подбородок; как его карие глаза тонут в олеговых серых туманах, а руки поправляют собственные волосы, отзеркалив чужое движение. спустя время — дима не знает когда, путаясь во времени, — он подходит ближе, слышит: олег негромко говорит. о многом. дима теряется. он слушает низкий голос, пропитанный грустью. мозг фиксирует информацию, пока парень завороженно слушает голос, что, кажется, проникает внутрь, оплетает, оседает и закрепляется в памяти. олег всё говорит: как прошёл день, что собирается делать завтра. так сосредоточенно, что не замечает, как появился новый слушатель. дима тушуется, понимает, что ведёт себя по-свински, но к олегу тянет. царапает, шипит и рвётся что-то внутри. что-то, что оплелось вокруг сердца в тот день. дима приходит опять: стыдиться, краснеет, но подходит ближе, слушает. впитывает в себя слова, рассказы. олега, его чувства и мысли, его боль. и в моменте сердце судорожно сжимается, отзывается болью: «ты знаешь о нём все, а он не знает тебя». пришедшие изнутри слова ранят, расходятся по телу, царапают грудную клетку и пульсирует в мыслях, с каждым днём становятся всё ярче. дима, собрав все силы в кулак, решается наконец подойти к олегу. но тот не приходит. впервые за три недели. мир как будто наказывает за то, что молчал, что не подошёл раньше. дима мечется зверем, не знает что делать и что думать. олег не приходит и на следующий вечер, что вгоняет парня в панику. на третий день, когда дима едва ли не бежит в полицию, олег приходит. опускается на землю и только успевает открыть рот, как рядом падает дима, до усрачки пугая бледного олега. сжимает руками колени, отдёргивает, прижимает к себе и наконец говорит. всё. как увидел, как подошёл, как услышал. и не смог не вернуться. почти плачет, как вспоминает панику, что волной накрыла вчера. резко замолкает, поднимает глаза и окончательно тонет в серых озерцах, видит, что олег понял. вот так просто. и сразу принял. дима неловко двигается и заключает олега в объятия, пытается передать всё сочувствие и тепло, на какое способен. олег робко сжимает в пальцах чужое худи, пропахшее сигаретами, вишней и уютом. дима знает олега, олег узнаёт диму сейчас. тот ведёт его в свою студию, показывает, как живёт и чем. говорит о себе. слушает об олеге. они вместе ходят к саше. олег привыкает слышать что-то, кроме тишины, в ответ. привыкает говорить саше вместе с димой. привыкает не жить на кладбище каждый вечер и всю ночь. привыкает к диме. дима любит олега, а олег влюбляется в диму сейчас. неспешно впитывает в себя горький шоколад его глаз, тёмные линии его татуировок, его улыбку и объятия. им не нужны инструменты — в ночи играет музыка их душ, и поют сердца. …а звезды собираются в созвездия, пока две души тихо чувствуют в ночной тишине.