Дубль два

      Со съёмок в Америке прошёл целый год, и за это время Кёко успела сто раз пожалеть, что так отчаянно влюбилась в Рэна. Их встречи наедине можно было сосчитать по пальцам одной руки, а разговоры по телефону едва ли могли дать ей того, чего она так хотела — близости. С каждым днём ей всё больше казалось, что ничего, кроме коротких объятий и лёгких поцелуев, ей совсем не светит, и это огорчало сильнее некуда.       Печально вздохнув, Кёко посмотрела на сценарий в своих руках и вспомнила о том, как всего пару лет назад она примеряла на себя похожую роль, поддерживая легенду Хиллов. Тогда они с Рэном играли по-взрослому, едва не перейдя черту на узкой кровати в маленьком гостиничном номере, но сейчас… Почему же сейчас он не делал шагов ей навстречу?       Кёко не знала, как ей быть и что сделать, чтобы хоть как-то изменить ситуацию, но единственное, в чём она была уверена точно, так это в том, что если они не продвинутся чуть дальше в отношениях, то сыграть свою роль в этом фильме она не сможет.       Режиссёр уже и так дал Кёко ясно понять, что её героиня мало походит на задуманную им, а выжать из себя что-то серьёзней «Сецуны Хилл» у неё не получалось. Ей не хватало своих обычных демонов. Сейчас они бессильно разводили руками и не могли предложить ей ничего лучше личины просто жестокой или просто одержимой девушки, тогда как для самой важной сцены нужна была жестокая и одержимая одновременно. Старые образы Сецуны и Нацу могли бы дать необходимое сочетание, но скрестить их у Кёко совсем не получалось. Она не чувствовала того, что должна была. Она не жила этой ролью. Не могла стать своей героиней.       Как показать то, чего сама никогда не ощущала? Кёко не знала, поэтому, распахнув телефон, напечатала Рэну сообщение с просьбой о помощи. Кто, как не он, мог дать ей совет по профессиональной актёрской игре?       «Приезжай ко мне после двенадцати»       Ответ пришёл моментально, отчего сердце Кёко забилось быстрее. Неужели они наконец-то встретятся, да ещё и так скоро?       Остаток дня пролетел незаметно, и даже неудачный первый дубльсамой важной сцены не смог расстроить Кёко. Сегодня она сможет стать чуть лучше в своей профессии, да ещё и увидит Рэна. Это ли не счастье?

***

      Рэн сидел на другом конце дивана и, нахмурившись, читал сценарий. С каждой страницей его брови съезжались всё ближе и ближе к переносице, отчего Кёко начала нервничать. Что же в тексте так его расстроило? Вроде в сюжете не было ничего такого, что могло бы вызвать столько злости, но, тем не менее, воздух в комнате сгустился, и стало трудно дышать.       — Ты согласилась на постельную сцену.       Это не было вопросом. Скорее очень острым утверждением, которое одной лишь интонацией разорвало сердце Кёко в клочья. Она оцепенела от холода, сковавшего тело.       — Не совсем, — едва ощущая язык во рту, пробормотала она. — Режиссёр сказал, что всё останется за кадром. Нужно лишь подвести к этой сцене.       Рэн громко цокнул и метнул на неё уничтожающий взгляд.       — Всего лишь? Ты хоть понимаешь, что тебе нужно показать?       Кёко виновато опустила голову и сжала подол юбки.       — Нет. Поэтому я здесь.       Некоторое время Рэн молчал, и было слышно только его тяжёлое дыхание. Кёко боялась смотреть на него: она совсем не ожидала такой реакции. Раньше подобные репетиции проходили куда проще и без настолько сильного напряжения между ними. Неужели эта простая сцена чем-то задела Рэна?       Кёко задумалась, но не смогла найти ничего плохого в том, что хотел от неё режиссёр. По его задумке она должна была сыграть девушку настолько одержимую одним мужчиной, что ради того, чтобы быть с ним вместе, она безжалостно убивала всех своих соперниц. В той же сцене, которая сегодня не вышла с первого дубля, Кёко требовалось показать, как эта героиня в своей одержимости дошла до того, что опоила главного героя и обманом заманила в свою квартиру.       — Режиссёр сказал, что мой взгляд не такой, как нужно, — смущённо начала Кёко, стыдясь того, что не смогла самостоятельно создать правильный образ. — Сказал, что в нём недостаточно страсти. Но я так старалась! Я вложила все силы в свою игру!       — Ты не сможешь сыграть эту роль, пока сама не попробуешь то, для чего героиня похитила мужчину. У тебя нет опыта.       — Я смогу! — возмущённо воскликнула Кёко и вскочила с дивана. — Я же смогла сыграть Нацу и Сецуну, хоть никогда и не делала ничего из того, что делали они. Просто покажи мне нужный взгляд, и я с лёгкостью его повторю.       — Ну, попробуй.       Глаза Рэна недобро сверкнули, а затем у Кёко перехватило дыхание. Она будто в огненную бездну провалилась. Его взгляд сковал её по рукам и ногам, вызывая одновременно два совершенно противоречивых желания: сбежать и остаться. Она хватала ртом воздух и не могла вымолвить ни слова.       Теперь-то Кёко поняла, о чём говорил ей режиссёр, но легче от этого не стало. Повторить такое всего за одну ночь она вряд ли сможет.       — Всё ещё уверена, что сыграешь эту роль? — вкрадчиво поинтересовался Рэн, продолжая смотреть так, будто сейчас или убьёт её, или подарит обжигающие страстью прикосновения.       Кёко сглотнула и отрицательно покачала головой. Похоже, ей на самом деле не доставало особого опыта, но как же его заполучить до завтрашнего утра? Как воссоздать хотя бы вполовину похожий взгляд? Быть может, если Рэн подарит ей один глубокий поцелуй, она поймёт, что нужно чувствовать?       — О, нет, просто поцелуя точно не хватит, — будто прочитав её мысли, сказал Рэн.       Поднявшись с дивана, он подошёл к ней вплотную, отчего ей пришлось вскинуть голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Его кривая ухмылка и цепкий взгляд заставили Кёко вздрогнуть из-за волны горячего напряжения, прошедшей по телу.       — Как же… — начала было она, но поперхнулась воздухом, когда длинные тонкие пальцы коснулись её запястья и прошлись вдоль вен до локтя. — Как же тогда ты играешь?       — Я не играю.       Глаза Рэна стали чернее безлунной ночи, отчего низ живота Кёко отозвался ноющей тяжестью. Она не могла пошевелиться. Почти уже осязаемое напряжение между ними требовало, чтобы она отдалась своим чувствам и утонула в бездне ощущений, которые обещал ей взгляд напротив, но она боялась сделать этот шаг. Боялась, что не сможет больше довольствоваться лишь редкими короткими встречами и простыми разговорами.       Она боялась… но не настолько, чтобы отказаться от возможности улучшить свою «игру».       — Научи меня, — прошептала она, качнувшись на носочках ему навстречу.       Обхватив Рэна за талию, Кёко прижалась лицом к его груди и почувствовала, как гулко и быстро билось его сердце. Совсем, как её собственное.       — Я мог бы… — хрипло начал он и погладил Кёко по волосам. — Мог бы дать тебе немного… «опыта», но не уверен, что смогу вовремя остановиться.       От его слов внутри всё перевернулось. Что же конкретно он подразумевал под «опытом» и почему не сможет остановиться? Что он хотел ей дать? Неужели?.. Кёко сглотнула. Щёки моментально вспыхнули, а сердце забилось быстрее. И как ей быть? Как унять дрожь, захватившую тело?       — Будет легче, если ты попробуешь сейчас сыграть свою роль. Помнишь, как с Хиллами? Тогда ты отлично справилась.       Его голос раздался у самого уха, а после мягкие, тёплые губы коснулись покрытой мурашками кожи. Кёко вздрогнула. Как с Хиллами. Точно. Это ведь так просто. Правда?       Как же ей сыграть эту роль? Её героиня — уверенная, смелая девушка, способная даже на убийство, чтобы заполучить любимого мужчину. Ей так хотелось быть с ним рядом, что она пошла на его похищение. Одержимость, граничащая с безумием, почти как у Сецуны с её братом, но приправленная холодной жестокостью.       Нащупав нужную нить, ведущую к достоверному образу, Кёко приступила к действиям. Резко отпрянув от Рэна, она толкнула его на диван и следом села ему на колени. Её промежность упёрлась в его пах, отчего дыхание перехватило, и Кёко чуть не вскочила обратно на ноги, подальше от острого чувства возбуждения, охватившего её тело.       Мысленно дав себе отрезвляющую пощёчину, она грубо сжала двумя пальцами подбородок Рэна, а затем прижалась губами к его губам. На секунду она растерялась, не зная, что делать дальше, но когда в её рот скользнул чужой язык, всё стало намного проще. Тело отреагировало так, будто подобное происходило с ним не впервой, будто эта роль и была её реальной жизнью.       Поцелуи разжигали в Кёко огонь, который готов был вот-вот вырваться из неё, оставив горячие следы от пальцев на идеальной коже Рэна. Ей хотелось больше и больше. Хотелось прижаться к нему так, чтобы полностью раствориться в желании, дрожью разнёсшемся по телу. Хотелось, чтобы твёрдый бугор в штанах Рэна, о который она тёрлась, оказался внутри неё.       От этой мысли щёки моментально вспыхнули, и стыд едва не заставил Кёко всё прекратить. Она отстранилась, тяжело дыша, и заглянула в глаза Рэна. Взгляд, его взгляд был именно тем, что она так хотела повторить в своей игре. Он будто пожирал её глазами, обещал ей бесконечное наслаждение и страдание одновременно. Он затягивал так, что невозможно было оторваться и не подчиниться его силе. Демоны Кёко жалобно скулили, умоляя продолжить и научиться всему, что предложит ей Рэн.       Она облизнулась, а после прижалась к его шее. Мягко втягивая и отпуская его нежную кожу, Кёко оставляла на ней следы своих губ, чувствуя, что сейчас может зайти куда дальше, чем с Хиллами. Даже лёгкий укус ощущался совсем по-другому. Наверное, поэтому Рэн так яростно сжал её ягодицы под юбкой, а его горло завибрировало от сдерживаемого то ли стона, то ли рыка.       В следующую секунду Кёко осознала себя уже жадно целующей Рэна. Так, будто бы делала это в последний раз, будто надеялась, что это поможет потушить пожар в её груди. Но вместо этого она лишь забыла, как дышать, захлёбываясь в волне жаркого напряжения от рваных грубых касаний губ и языка Рэна. На миг ей даже показалось, что она почти поняла свою героиню, почти смогла дотронуться до нужного образа, но длинные тонкие пальцы, скользнувшие под резинку её трусов, выбили из головы эту мысль.       Мышцы живота напряглись, а с губ сорвался стон: всего одно лёгкое прикосновение к невероятно чувствительной точке едва не свело её с ума. Пальцы скользили, разнося влагу между складок, дарили острое наслаждение, смешанное с жаждой чего-то большего. Чего-то, чего Кёко никогда в своей жизни не испытывала.       Теряясь в ощущениях, Кёко обхватила ладонями лицо Рэна и попала в плен его цепкого, переполненного тёмной страстью, взгляда. Она сглотнула. В горле моментально пересохло, а внизу — там, где вовсю скользили пальцы, лаская напряжённую плоть, — стало так влажно, что на мгновение ей показалось, что она тает.       Один палец проник внутрь, и, закатив глаза, Кёко застонала. Новые ощущения не давали ей ни вдохнуть, ни выдохнуть. Она терялась в них, потеряв все ориентиры и позабыв, кто она и зачем здесь. Тело наполнилось томительным ожиданием того, что горячим узлом завязывалось внизу её живота. И когда к первому добавился ещё и второй палец, мир под закрытыми веками вспыхнул невероятным удовольствием, пронзившим её, будто разряд тока.       Тяжело дыша, она опустила руки и уткнулась лицом в плечо Рэна. Голова кружилась, а тело совсем не слушалось, оно будто мигом стало ватным и совсем не её. Ей вдруг подумалось, что того, что с ней сейчас произошло, хватит на сотню тёмных взглядов для любой её будущей роли. Ей показалось, что она всё поняла, но низкий голос Рэна у самого уха заставил её тут же забыть эту мысль.       — Мы только начали, Кёко. Играй до конца.       Она замерла в нерешительности. «Только начали»? Но что же с ней будет, если даже эта капля «опыта» смогла так сильно её потрясти? Что за бездонная пропасть с бесконечной тёмной энергией откроется для неё, если она позволит себе зайти ещё дальше?       — Я не знаю, как, — неуверенно выдохнула она ему в шею, смущённая своей неопытностью.       — Я подскажу.       Рэн обхватил её ладони руками и поднёс их к вороту своей рубашки. Прижав её пальцы к пуговицам, он сказал:       — Начни с этого. Твоя героиня сделала бы всё без промедления.       На мгновение Кёко задумалась, а затем быстро поняла, что Рэн был совершенно прав. И как она позволила себе так легко выйти из образа?       Недовольно цокнув, Кёко выпрямилась и принялась быстро расстёгивать мелкие пуговицы. Рванув рубашку вниз с его плеч, она стянула её и отбросила на пол. Крепкий рельефный торс Рэна приковал к себе всё её внимание, и она едва удержалась от того, чтобы не начать обводить каждую мышцу языком.       Пальцы Рэна вновь поймали её ладонь и положили на пряжку ремня. Кёко прикусила губу — звон металла заставил низ её живота сжаться. Пока она расстёгивала пуговицу и молнию, из кармана брюк выпал яркий фольгированный квадратик. Кажется, Рэн был готов к этой встрече лучше, чем она.       — Рядом с тобой я слишком легко теряю контроль, — дрожащим от возбуждения голосом сказал Рэн. — Ты не представляешь, скольких усилий мне стоили все наши встречи наедине.       Кёко бросило в жар. За одну секунду перед её глазами пронеслись все ужимки, все странные фразы и взгляды, брошенные им будто бы случайно. Он сгорал от желания уже долгое время, а она даже не замечала этого.       Подцепив пояс его брюк вместе с резинкой трусов, она потянула их вниз. Рэн чуть приподнялся, чтобы ей легче было всё с него снять, а после сам раздел и её. Тонкая блузка, юбка и нижнее бельё легли бесформенной грудой поверх другой одежды, брошенной на пол.       Смотреть вниз Кёко боялась — горячая твёрдость возле её живота обещала ей то, от чего она точно больше никогда не сможет отказаться, — поэтому она прижалась к губам Рэна и втянула его в глубокий поцелуй. Его ладони коснулись её груди, задев затвердевшие соски, и Кёко рвано выдохнула ему в рот. Руки сами потянулись к его волосам, и она вцепилась в шелковистые пряди, в надежде хоть немного остаться в реальности. Затуманенный мозг вновь перестал здраво мыслить, оставив за главного невыносимый жар между ног.       Шуршание фольги на миг вернуло Кёко в сознание, но этого не хватило, чтобы не упасть в желание с головой, когда Рэн, подхватив её под ягодицы, прижал к себе. Он аккуратно приподнял её, и его член прижался к её входу. Медленно опуская её, он нежно посмотрел на неё и прошептал:       — Будет немного больно.       Кёко кивнула и попыталась расслабиться. Его член осторожно скользнул внутрь неё, растягивая мышцы, пока не столкнулся с препятствием. Дыхание перехватило, и она зажмурилась. Боль пронзила её и почти сразу исчезла, стоило выдохнуть. Их бёдра столкнулись, и Рэн замер.       — Ты в порядке?       — Да, — рвано выдохнула она и прижалась к его губам.       Вместо вопросов и ответов сейчас ей куда нужнее были его жадные поцелуи и пальцы, до боли сжимающие ягодицы. Стон сорвался с её губ и тут же потонул во влажном хлюпающем звуке. Её бедра скользили вверх-вниз, поднимаясь и опускаясь по желанию Рэна. Внизу живота вновь завязался тугой узел, от которого хотелось, чтобы эти движения никогда не кончались. Хотелось просто раствориться в каждом миге безграничного удовольствия. И Кёко готова была даже отдать свою душу, чтобы эта близость продлилась вечность.       С каждой секундой темп всё больше и больше ускорялся, и Кёко вдруг почувствовала, как волна удовольствия вновь незаметно подкралась к ней, только теперь куда ярче и сильнее. Мышцы плотнее обхватили член, и следом он запульсировал в ответ. Рэн низко застонал и, прикрыв глаза, откинул голову на спинку дивана.       Обессилено опустив Кёко к себе на колени, он тяжело дышал и не шевелился. Его лицо покрылось каплями пота, а волосы спутались, отчего его и без того идеальная внешность стала казаться ей божественной. Кёко смотрела на него и совсем не могла понять, почему он так устал, ведь она готова была заниматься этим бесконечно, вновь и вновь наслаждаясь удивительным ощущением, разносящим по телу.       Мысли хаотично носились в её голове, в итоге приведя её к одному очень важному заключению. Второго дубля завтра не будет — сейчас-то Кёко поняла, что именно так хотела её героиня и почему была одержима тем мужчиной. Теперь она и сама одержима Рэном и тем, что он ей дал.