«Ты для меня — радость всех печалей.»
Энн Райс «Царица проклятых»
Эрагон мерил кабинет шагами. В горле застрял ком. Он никак не мог поверить, что сам, собственными руками вручил всадникам девчонку. Ведь это был именно его план. Именно он настолько преисполнился в своём отчаянье, что наплевал на все угрозы, на все риски. И что теперь? Нет, серафиму было безразлично на саму девчонку. Она была нужна всадникам, именно поэтому они терпели риски, но не более. И даже на это ему кажется было плевать. Но вот взгляд. Холодный взгляд голубых глаз. Он не знал, как вынесет его. Мужчина замер, когда дверь приоткрылась и в комнате показалась самая желанная для него женщина. —Здравствуй Ребекка —Эр стоял спиной к ней, но он точно знал, кто сейчас гневно прожигает его спину. —Это всё, что ты можешь сказать? Ты оставил мою дочь там —чуть ли не прорычала она —вернулся сюда в полу бреду, спал почти два дня… Ты предложил этот безумный план. Ты! Ты виноват во всём. Если мы проиграем, если она умрёт… ты… я тебя ненавижу. —Это лож —Эрагон находит в себе силы повернуться и встретиться с её взглядом —я… Ты же видишь, как отчаянно я пытаюсь схватиться за любую попытку спасти этот Мир, но всё тщетно! Всё! —От твоего отчаяния не должны страдать другие —выдыхает Уокер. —Они её не убьют, она нужна им. —Это ещё хуже —Бекки чувствует как срывается её голос. Собраться всё сложнее —ты подставил всех нас. Фенцио… они явно убьют его за это, и тебе плевать. Эрагон замирает. Взгляд его пытается зацепиться хоть за что-то, но всё же возвращается к Ребекке. —Это не правда, мне не всё равно —серафим ближе подходит к женщине —ты знаешь, что я сделаю всё, чтобы вернуть твою дочь. Я тебя люблю. Нужно будет, и я вернусь за ней. Ребекка не выдерживает. Женщина бьёт наотмашь, попадая то по лицу, то по груди бывшего верховного серафима. Слёзы душат её. Стоило прожить без него десять лет. Даже не прожить, выстрадать. И вот, он возвращается и рушит почти всё. —Я тебя ненавижу —истерично рычит Ребекка —ненавижу. Эрагон пытается прижать женщину сильнее к себе, но она продолжает вырываться, атаковать. Мужчина лишь защищается, иногда специально пропуская её удары, словно наказывая себя этим. В минуту всё меняется. Уокер затихает, отходит на два шага назад, утирает слёзы, а позже лишь строго произносит. —Нас ждут. Нужно обсудить план. Мамон, Винчесто и Элиза уже в кабинете. —она пытается перевести дыхание. —Мне правда жаль —Эрагон замирает, понимая, что любые слова сейчас излишни. Эр пропускает Ребекку первой. Ему безумно не хочется сейчас обсуждать планы, пытаться бороться. Хочется просто вернуться лет на одиннадцать назад и просто жить. Жить, не зная войны с Мальбонте, всадников и прочего. Жить с ней. Любоваться каждым прожитым днём, каждой улыбкой, которую он только мог сорвать с её губ. —И так —начал Мамон —у нас есть несколько предположений, как можно взять штурмом школу и попытаться вывести не только Вики, но и оставшихся… —Сейчас это бессмысленно —прервала его Ребекка —они только и будут ждать нас. —Но мы же не можем просто сидеть? —изумилась Элиза. Эрагон не принимал никакого участия в этой беседе. Мужчина с интересом ловил взволнованный взгляд Винчесто, который был направлен на Ребекку. «Лучшие друзья» -пронеслось в голове серафима –«навсегда. Но кто мы сейчас друг другу, Ребекка? Враги? Знакомые? За те десять лет ты наверняка нашла кандидатуру лучше, чем я.» Неожиданно в дверь постучали. Все присутствующие замолчали, когда в кабинет вошёл светловолосый мальчик лет десяти. —Мам, извини —он кивнул присутствующим —Мальбонте прислал письмо. Мальчик передал его матери. Эрагон с интересом разглядывал мальчишку. Белые длинные волосы, голубые глаза, нос совсем как у него самого, белые крылышки с небольшим вкраплением золота. Невооружённым глазом было ясно чей он сын. Но Эр видел его впервые за два месяца. —Спасибо, иди —кивнула Бекки. —Постой, кто ты? —Эрагон попытался подойти ближе, но Ребекка стала прямо перед ребёнком. —Мой сын —кивнула Уокер. —Сколько тебе лет? —Эр попытался заглянуть за спину Ребекки, но та была непреклонна. —Не отвечай —обернулась она на ребёнка. Мальчик странно взглянул на мать, осторожно отошёл в сторону, позволяя серафиму рассмотреть себя. Элиза что-то прошептала мужу на ухо, тот лишь вымученно прикрыл глаза. Все они знали правду. И каждый знал, что долго водить за нос Эрагона не получится. —Почти десять —спокойно ответил мальчик —зачем вам это? Эрагон кинул взгляд на Ребекку: —почти десять… —мужчина чувствовал, как заиграли вены на его лице —это мой сын? Мальчик улыбнулся: —нет, мой отец был серафимом. Он погиб на войне с Мальбонте. Мама сказала, что Чума не воскресила его. —ребёнок перевёл взволнованный взгляд на мать —ты ведь так говорила… да? Эрагон готов был взвыть. Всё было ясно как день. —Это мой сын? —Эр спросил даже не у Ребекки, скорее у самого себя. Женщина вымученно погладила ребёнка по волосам. Рука её немного задрожала. Мальчик аккуратно взял руку матери в свою, чтобы успокоить её. Он не понимал, что происходит. Ему было страшно. Он ждал ответа своей матери. Ждал так же, как и его отец. —Да —наконец выдавила Ребекка. —Адам твой сын. Мальчик замер, а затем резко отстранился от матери. Ребёнок попятился к двери, а затем развернулся и кинулся на утёк. Винчесто тут же поднялся с места. —Я догоню его —кивнул адмирон —вам сейчас лучше поговорить. Мамон подал руку Элизе, но дьяволица проигнорировала это. —Не будь ты козлом —обратилась она к серафиму —тебе бы сразу всё рассказали. Мамон насильно вытащил супругу из комнаты. Эрагон молчал. Внутри бушевала буря. Ребекка тоже не знала, что ей говорить и стояло ли. —Почему ты не сказала? —прошептал Эр. —Элиза уже ответила тебе на этот вопрос —Ребекка закусила губу. Ей не хотелось ругаться. —Да и что мне надо было сказать? Привет Эрагон, ты умер десять лет назад, но вот наш ребёнок. Теперь мы счастлива семья. Ммм… За десять лет многое изменилось. Адам привык жить без тебя. Да, ты имел право знать о нём, но Эр, что было бы? Ты бы поступил с ним так же, как с моей дочерью? Кинул бы его в лапы смерти если бы было нужно? Я не хочу такого для него. Судьба уже отнимала у меня дочь. Я не позволю отнять сына. —Когда ты… когда ты узнала о том, что ждёшь дитя? —Эрагон не сразу смог выдавить из себя вопрос. Было слишком сложно. Напряжение витало во круг них, воздух стал осязаем, он давил. —Почти сразу как казнили Винчесто. —призналась Ребекка. —Почему не сказала тогда? —Эр начинал медленно закипать. Она могла сказать ему о ребёнке, могла и не раз. —Когда? —Бекки устроилась на диване. Ей не хотелось продолжать, но она понимала, им двоим не избежать этого разговора. —когда ты отказался помогать школе. Вот так взять при всех и сказать. Эрагон, я жду ребёнка. Давай ты поможешь школе, а я за это тебе рожу? Ты издеваешься сейчас? Серафим раздражённо закатил глаза: —когда я провожал тебя и Вики, могла сказать тогда. Попросить дочь подождать и сказать мне. Ребекка нахмурилась. Он редко видел её такой. Брови сместились к переносице. Голубые глаза стали темнее. Кажется, ещё немного и Уокер начнёт швыряться молниями. —Ты не хотела говорить, потому что хотела убить ребёнка? —Что? —Уокер подскочила на месте —Ты идиот Эрагон? Хотя почему я спрашиваю, особенно после того, как ты вовлёк мою дочь в неприятности. —женщина снова опустилась на диван и уже более холодно и отстранённо продолжила —как узнала тут же полюбила этого ребёнка. Я собиралась сказать тебе сразу, как закончится война. Признаться честно, я ни раз представляла себе твою реакцию, каким отцом ты бы был… Но сейчас это не нужно, понимаешь? Прошло десять лет. Ты предал меня тогда, поверил во всё, что тебе наплели. Даже не разобрался толком. Быстро лишил Винчесто головы, и так же быстро отрёкся от меня. Зачем тебе сейчас сын? И чтобы это изменило тогда? Эрагон обречённо выдохнул: —прости… мне нужно знать что-то ещё? Ребекка медленно поднялась с дивана. Взгляд её не выражал ровным счётом ничего. Ни злобы, ни горя, ни боли. Уокер встала у окна, наблюдая за бессмертными. —Да —кивнула она —их должно было быть двое. —женщина смолкла, но за тем нашла в себе силы продолжить —на земле это называют королевская двойня или подарок небес. Мальчик и девочка. Я хотела назвать их Адам и Ева —Беки усмехнулась, словно сказала что-то глупое и до боли сентиментальное. —роды, как и беременность проходили трудно. Для меня было открытием, что у вас тут ребёнка вынашивают год. Оказывается, три месяца отводятся на развитие крыльев. Я отвлеклась. На войне получила ранение, кое-как оправилась. Беременность тяжёлая. Роды тоже. Адам родился первым, а вот на Еве возникли проблемы. Врачи принялись спасать меня. Я тогда стала главным верховным серафимом, Мир буквально держался на мне. И они так решили. Да и кому были бы нужны эти дети. Сирот и так было достаточно. Это всё… всё, что тебе нужно знать. К могиле дочери сейчас не отведу. Она в саду в цитадели на нашем месте, под старой плакучей ивой. —Мне жаль —Эр хотел было коснуться её плеча, но передумал в последний момент. —прости меня за всё, если сможешь. —Не думаю —тихо прошептала Ребекка. Слёзы собирались в уголках её глаз. Хотелось выть, царапать стены, но она всё так же смотрела в окно. —Если Адам захочет общения с тобой я не буду препятствовать. Но это не значит, что мы семья. Мы ей никогда не будем. —У тебя кто-то есть? —зачем-то спросил Эр, и этим, кажется, сорвал нить, на которой держалось терпение Ребекки. —Моя жизнь была посвящена Цитадели, народу и сыну. Мне было и есть не до дешёвых романов. Низко с твоей стороны даже спрашивать меня об этом. Да и даже если бы и был, то что? Что это меняет? —Ничего, прости —Эрагон делает шаг назад —может мы ещё сможем? —Ты слышишь себя? —Уокер до последнего пытается сдержать слёзы. Она не может позволить себе даже обернуться. Если сейчас Эрагон сделает шаг, сожмёт её в объятиях, как это было раньше, она не выдержит. Растает. Но ангел не позволяет себе подобного. —Я люблю тебя… —тихо шепчет серафим —и его тоже… И я обязательно верну твою дочь невредимой. Надеюсь, ты сможешь простить меня. —мужчина прикрыл глаза —скажи, а я могу познакомиться с Адамом поближе? —Я же сказала, что запрещать не буду, но и настаивать на общении тоже. Он сам решит. А теперь, я хочу побыть одна. *** Винчесто мчался за маленьким бегляком через мягкие облака. Демон поражался набранной мальчиком скорости, но всё же мужчина перехватил ребёнка на плавающем острове. —Адам —окрикнул его Често —нельзя так убегать. Мальчик закрыл лицо руками. Ребёнок не хотел, чтобы кто-то видел его слёзы. —Дядя Често я хочу побыть один. —Так не пойдёт —мужчина уселся рядом, обнимая ребёнка —мама волнуется. —Она солгала мне —отозвался мальчик. —мама же никогда не врёт. Почему она солгала? —Она испугалась —улыбнулся демон. —все мы иногда чего-то боимся. Эрагон умер, не зная о тебе, думаю, она боялась и его реакции, и твоей. Ветер трепал белоснежные локоны Адама, беспощадно царапал нежные мокрые щёки. Глаза щипало из-за слёз. Мальчик всё пытался прийти в себя. Его отец всё это время был так близок. Так почему мамочка, его любимая мамочка решила утаить это? —Они любили друг друга? —тихо спрашивает Адам. —Да. —кивает Често —очень сильно любили. Они разошлись из-за войны. Думаю, твоя мама немного злиться на твоего отца. Ты же знаешь историю о том, что меня и твою маму подставили? Эрагон поверил в это. Думаю, Ребекке сложно... сложно простить ему его минуту слабости, его сомнение в ней. Но Эрагон всегда любил твою мать. Это я точно знаю. Он всё сделает для неё. И думаю, теперь всё сделает для тебя. Не злись ни на мать, ни на отца. Адам кивает. —Я не злюсь на мамочку —пролепетал мальчик —она всё для меня. Но Эрагон… я его не знаю, и раз он уже один раз отрекался от моей мамы, значит он не нужен нам. Ни мне, ни ей. —Не говори так —Винчесто ласково потрепал ребёнка по волосам —я думаю, Ребекка его любит, да и он её тоже. Это заметно. Адам, они несчастны по одиночке. Представь, что сможешь помочь им сойтись. Что у тебя будет и мама, и папа. Что скажешь? —Вначале я проверю любит ли он её —буркнул мальчик —вдруг он снова бросит её? Поверит кому угодно, но ни ей? Мама заслуживает лучшего! Почему он мой отец? Почему не ты? Ты же такой хороший… Винчесто по-доброму улыбнулся: —мы с твоей мамой друзья. Лучшие друзья. И с тобой мы тоже друзья. Я всегда буду рядом. Но любовь в платоническом, да и философском плане это нечто иное. Любовь имеет много форм. Мы любим друг друга как друзья. У твоей же мамы любовь с твоим отцом другая. Когда подрастёшь, когда влюбишься, только тогда мой мальчик ты поймёшь, о чём я говорю сейчас. Адам кивнул. Мальчик поднялся на ноги, оглядев демона. —Пойдём. Надо проверить этого вашего Эрагона —сурово проговорил мальчик, а затем чуть тише добавил —и извиниться перед мамой за свой побег. Она, наверное, волнуется. Нельзя заставлять маму волноваться. —Ты прав, нельзя. Винчесто улыбнулся наивности мальчика. Его доброму сердцу. И его бескорыстной, тёплой любви к матери.