Мир Пламени: Пламя Последствий

Пора холода и снега подошла к концу. Всё чаще выдавались солнечные деньки, всё меньше прохожих в тёплых куртках; птицы в парках запели громче и заливистее; трава зазеленела с утроенной силой, протягивая листья к солнцу – пришла весна. Пусть пока ещё и не в полную силу: деревья продолжали спать, но травы и некоторые кусты уже оживали, радуя глаз сочной молодой зеленью. Регулярные дожди доставляли природе необходимую влагу, но были достаточно короткими, чтобы люди не страдали от них. Приподнятое настроение от прихода весны было где угодно, но только не в школах и прочих учебных заведениях. Ученики вовсю готовились к сдаче экзаменов, зачётов, тестов и контрольных. И особенно далеко воодушевление оживающей природы и установившейся хорошей погоды было от ученика второго года старшей школы по имени Куроба Кайто. Вот только не об экзаменах он думал, совсем не о них. Его пламя… продолжало убывать. Понемногу, незаметно, без того недомогания, которым был отмечен первый «приступ», но непрерывно. Сколько бы он не размышлял о сложившемся положении, это нисколько не помогало. Не то, чтобы его прямо-таки сильно беспокоило уменьшение собственного огня, но да, беспокоило. Как будто от силы каждый день откусывают по кусочку – кто-то невидимый и могущественный. Пусть кусочки действительно маленькие, но так всё равно не должно быть. Точный размер «исчезающего», как и то, что размер «ежедневной потери» не увеличивается, парень выяснил за несколько дней, возвращаясь на их с товарищем место уже в одиночку. Первый раз пришёл на следующий день после их встречи, из чистой предосторожности – вдруг уменьшение не было разовым? Увы, опасения оправдались, хоть и пришлось долго вглядываться, чтобы заметить крохотный спад. Новый спад, уже от того количества, которое было вчера. Никаких неприятных ощущений, огня просто становилось меньше. Равномерно – как доказали последующие проверки. И медленно, что давало возможность подумать, а не сломя голову действовать сразу же. Но всё же затягивать с мерами не стоило. Вот Кайто и думал. Но, как не напрягал голову, ответ не находился. Попросту не хватало данных для выводов. И никто не мог подсказать. «Все ответы в тебе самом», – вспоминалась мамины слова. Второй облик и знания, идущие с ним «в комплекте»… Если так подумать, могут ли сравниться какие-то неудобства, неприятности от более «дикой» части их сути, которых может ещё и не быть, с происходящим сейчас? Возможно, стоит воспользоваться этой возможностью и получить хоть часть ответов? Если повезёт – открывшаяся информация сможет помочь. Да и некое глубинное понимание собственной силы, обещанное родительницей тоже с чужих слов, не помешало бы. Но… что-то останавливало, мешало даже принять это решение, что уж говорить о действиях. Мысль приходила и уходила, тянулись дни в бесплодных попытках додуматься до невозможного. В порыве отчаяния Кайто влез в комнату к любимой и несколько часов гладил её ладошку своим пламенем. Было так же хорошо и приятно, как в прошлый раз. Но не помогло – на следующий день спад снова был, такого же размера, как и раньше. Либо это не то, либо такие «полумеры» уже не помогают. Или же просто слишком давно он держит эту тайну… Внезапная догадка заставила позвонить Шиничи. Просить его узнать у Ран, не уменьшилось ли её пламя, было рискованно. Это понимал Кайто, это понимал и собеседник, но всё равно согласился. Наверное, по голосу уловил что-то эдакое. Ещё спросил всё ли хорошо – его заверили, что всё в порядке, просто мелкие неурядицы. Судя по фырканью – не поверил. Вопроса не задал, но потом, перезвонив и доложив, что розовый огонь его предначертанной не изменился, вздохнул и попросил беречь себя. Понимает, что ничего не может сделать. Это едва не сподвигло рассказать. Разумеется, сначала зазвать к себе, а не по телефону. Всё же три головы лучше двух – вон, вторая, светловолосая голова уже который день несёт на себе следы небрежности, товарищ думает не меньше, а то и больше него самого… Но у мейтантея не будет никаких ограничений, в отличии от того же, связанного привязанностью к Киду, Сагуру. Этот не слезет, пока не вызнает все подробности. Ещё бы, такой феномен! Пусть не у человека, но это всё равно неслыханный случай. Исследователь-естествоиспытатель, чтоб его!.. Поэтому парень ответил лишь словами благодарности и просил самого мальчика быть осторожным, иносказательно заверив, что помощи не требуется. Этот детектив совершенно точно не при чём, да и не дело впутывать его, загружая подобным. Это… как-то слишком. Слишком личное. Задумавшись, как так получилось, что при мысли о Хакубе в этом самом «личном» не возникает внутреннего отторжения, Кайто решил валить всё на их связь. Всё равно других мыслей не было. Как и о решении проблемы уменьшения пламени. И не только у него – товарищ тоже не придумал ничего нового к следующим выходным. Зато с порога потребовал показать пламя, полный объём. Судя по тревоге на лице – скрывать бесполезно, он уже почувствовал неладное. Кид показал. Воочию убедившись в продолжающемся убывании, Сагуру испугался. И убеждать его, что даже нынешних объёмов достаточно для представлений и огненных феерий, которые так любит публика, оказалось бесполезно. «Даже через недели такого же спада я буду способен на необходимое», – эта фраза скорее повергла товарища в отчаяние, чем утешила. А ведь это была правда, при мастерском – без ложной скромности – исполнении, никто ничего не заметит. Но уговоры перестать переживать не работали, тот просил что-то сделать, как-то признаться, найти способ… Вор-фантом мог только молчать, надеясь, что тот успокоится. Но когда детектив стал выглядеть совсем уж отчаянно, пришлось признаться, что мысль: «Начать с Кида», пришлась по душе. Задумка отличная, просто пока не понятно, как осуществить. Хакуба стоял вроде бы спокойно, но внутри настолько грыз себя за неспособность придумать выход, что Кайто плюнул на конспирацию и прикрикнул, что не умирает, поэтому нечего так убиваться. Догадается детектив, что это о нём поняли не по выражению лица – ну так что ж. Кайто всё равно собирался когда-нибудь признаваться, а признание будет неполным без уточнения видовой принадлежности, в «графе» которой значится совсем не «человек». Заноза не догадался; слишком переживал, наверное, чтобы вылавливать нестыковки. А успокоился только после заверений, что вот так терять пламя совсем не больно. Вообще не чувствуется. Потом была небольшая тренировка – разделённое и слитое в шарики сине-белое пламя с попытками жонглирования. Чтобы устать Кайто хватило четверти часа, а продолжать чем-то менее сложным для услады взора товарища просто не было смысла: оный был слишком обеспокоен, чтобы наслаждаться зрелищем. Приходить в это заброшенное здание после школы – пусть и окольными путями, и в личине, которая находилась в потайном кармане учебной сумки – уже вошло в привычку. Да и для контроля спада огня… Вот и на этой неделе «походы» были продолжены. И сегодня Кайто снова явился сюда. Просто ради проверки. Воплощённое пламя снова было меньше на ту же самую величину. Вздохнув, он убрал огонь и уселся на перетащенную откуда-то из соседних помещений лавку. Обживался, можно сказать, когда понял, что встречи с детективом становятся регулярными… Приятные воспоминания особенно резко оттеняли нынешнее отчаяние. Выход не находился. Сила уменьшалась. Понимание безысходности было предельно чётким, просто-таки кристально-ясным. Разум будто намеренно избегал очевидных вариантов и не было никаких моральных сил их рассматривать и продумывать. Вот бы кто-то подсказал что делать… На этой мысли ленивый поток мыслей резко оборвался. Вдали послышались приближающиеся шаги, вынуждая отринуть все мысли, кроме касающихся собственной безопасности. Память подтвердила, что за ним не следили, но на всякий случай парень постарался перейти в то состояние, в котором они с Акако бродили по трущобам. Мало ли. Возможность мгновенно вырубить человека никогда не лишняя… Но войти в то состояние не получилось. Сказывалась некоторая вялость от только-только сброшенной расслабленности. Ладно, чуть времени ещё есть, не сразу же его будут убивать? Если, конечно, это убийцы пронюхавших про кинжал нехороших людей, о которых предупреждал предыдущий владелец оружия. Может, это просто кто-то заблудился… хотя нет, шаги спешные, всё ближе, идёт чётко, как по ниточке, прямой наводкой. Кайто приготовился отбиваться, надеясь, что «механизмы самозащиты» включаться при наличии угрозы жизни. – Кид! – но в помещение влетает Сагуру. Готовность к худшему не оправдывается, отчего разум наполняет некоторое опустошение. Отнекиваться смысла нет, но и просто так спустить с рук товарищу подобную неосторожность– нет, это уже безалаберностью называется! – никак нельзя. – А если бы это был не я? – но то, что это он, а не убийцы, нарисованные воображением, здорово расслабляет. Состояние подобное апатии начинает возвращаться, оттого ни в голос, ни во взгляд не удаётся вложить хоть сколько-нибудь убедительности. Слова звучат блёкло и невыразительно: – Как бы ты объяснял незнакомому человеку, почему ищешь здесь Кида? И почему в твоём голосе столько волнения и заботы? – Но я же знаю, что это ты. – совершенно нелогично возражает детектив. Интересно, он понимает, что «знает» это не с помощью разума? Осознаёт ли свою чувствительность? – У тебя дома негде воплотить полный объём пламени. – догадывается о причине приходить сюда. – Ну как? Опять меньше? – желания отвечать словами нет совсем и Кид просто кивает, подтверждая. – А самочувствие как? – снова это его беспокойство. – В порядке. Сагуру… – но сказать: «Перестань обо мне волноваться», не выходит. Заноза подходит вплотную и кладёт руку на плечо, желая хоть так поддержать, раз уж ему не позволяют ничего сделать. Это его движение: осторожное, медленное; такое, чтобы вор-фантом мог уклониться, если не захочет, чтобы его трогали… Что-то в нём было такое… глубокое, сильное. Кайто позволил товарищу коснуться себя. И это прикосновение, тепло, добравшееся до кожи даже через слои ткани, неприкрытое сочувствие в глазах напротив, оказавшихся так близко… оказывается лишним. Или наоборот – недостающим? Может, именно этого не хватало? Иначе почему из лёгких будто выпустили весь воздух, заодно вынимая стержень, на котором до этого мгновения держалось всё, включая самообладание? Тело движется будто бы по собственной воле: короткий шаг, преодолевающий оставшееся невеликое расстояние – и парень роняет голову на плечо товарища. Или, скорее, утыкается – разница в росте сказывается. Всего шесть сантиметров, а вот так, впритык, ощутимо. Конечно, не стоило так делать, но… он слишком устал. Детектив замирает. Потрясённо бормочет: «Кид…», в голосе удивление, смешанное с сочувствием. Звучит похоже на: «Это ж насколько тебе должно быть плохо, чтобы ты мне на грудь бросался». Но заноза этого не говорит. Вообще ничего не говорит, понимая, что от него сейчас требуется совсем другое. Понимает и проводит ладонью по спине: неуверенно, едва ощутимо. Раз, ещё раз – из поглаживаний уходит неловкость, появляется уверенная размеренность. Но вот рука дрогнула. – Тебе всё же больно? – тихий-тихий вопрос. Будто громкое слово способно причинить эту самую боль. – Нет. Это даже словом «нездоровиться» не назвать. – прижаться лбом и отдалить губы от чужого пиджака для ответа. Чтобы товарищ не подумал, что уже всё и не отстранился. Этого… нужно больше. – Состояние совершенно обычное… Просто устал от всего этого. – срывается признание. «Можно мы так ещё постоим?», – невысказанное, но услышанное. Хакуба продолжает гладить спину и молчать. Так тепло и уютно. Облегчение от нерешённых, а может и неразрешимых проблем незначительно, но очень приятно. Кайто корит себя за то, что не догадался сделать так раньше – уже обнимались ведь когда мирились. И опасности никакой: заноза как замер статуей, когда к нему прижались, так и стоит. Понимает какое высокое доверие ему оказано. Предел доверия для человека с тайной личности – подпустить так близко к себе. Когда личину можно сорвать одним движением, когда маска касается жёсткой ткани и её так просто повредить даже неосторожным шевелением… Потому товарищ и изображает тут истукана. Он ничего не сделает. Никаких посягательств на тайну личности, будет терпеливо ждать пока ему откроют больше и с радостью примет всё предложенное. Но до этого задушит собственное любопытство, смирено принимая очерченные ему границы. Как и всегда от подобных мыслей, захотелось всё рассказать. Тайны встают в горле, царапая глотку изнутри и просясь наружу. Кому, если не ему, самому близкому человеку?.. Нет, ещё не время – парень с усилием сглатывает обратно все едва не вырвавшиеся признания. Порыв подавлен. А вот тяжёлый вздох, которым это сопровождалось, и услышан, и замечен: – Даже если не больно, тебе же всё равно плохо! Надо что-то делать! Позволь мне что-то сделать! – взмолился, всё так же не шевелясь. Только рука на спине сменила темп поглаживаний на более быстрый. – Нет. – тихо, но твёрдо. И этого товарищу достаточно чтобы разочаровано выдохнуть и снова замолчать. Потом, конечно, опять спросит, его желание помочь ощущалось буквально кожей, таким огромным оно было, но не сейчас. – Знаешь, я почти начал чувствовать себя виноватым. Опять. – А, всё никак не успокоишься по поводу того, что я к тебе чувствую? – правильно понимает детектив. – Но у меня не получилось. Просто не заставляй меня чувствовать вину из-за того, что с тобой что-то случиться. – вздох в плечо. И ответный, сверху. Под таким «соусом» он точно не сделает лишнего, даже при всём своём огромном желании. – Вот и хорошо, что у тебя не получилось. Я не буду лезть, если не хочешь. – помолчали. Поглаживания стали мягче, тот будто уговаривал не переживать об этом. Очередной акт смирения со стороны товарища наслаивается на собственную растерянность Кайто и моральную усталость ото всех этих проблем. И каким-то образом этого становится достаточно для решения. Сомнения не занимают и секунды, но слова получаются неуверенными: – Сагуру, слушай… – внимание ощутимо буквально кожей. Тот обратился в слух, чтобы не упустить ни малейшей подробности Но такое нужно говорить, глядя в лицо и парень отстраняется под несколько даже разочарованный вздох товарища. – Я хочу кое-что попробовать. Но оно может быть опасным, для тебя в первую очередь. Это так эгоистично, просить тебя побыть со мной… – пока говорил, успел передумать, снова решиться и опять передумать, но сказать: «Нет, не надо, забудь», не успел. – Это может тебе помочь? – единственное, что интересовало Хакубу. Только это. Неловкий кивок – и глаза напротив загораются воодушевлением. – Тогда о чём вообще речь? Конечно, я согласен и сделаю всё от меня зависящее. Мог и не спрашивать. – даже чуть возмутился. – Ты прослушал, заноза? Я говорил, что это может быть опасно. – на самом деле не было никаких сомнений, что всё расслышано и понято правильно. Кое-кому просто безразлична возможная опасность. А повторение было попыткой заставить подумать ещё раз. По большей части для очистки совести, и так понятно, что он скажет. – Если это тебе поможет – я готов. Тем более, не думаю, что ты привлёк бы меня, задумывая что-то действительно опасное. Скорее, просто страхуешься. – говорил серьёзно, но с улыбкой. – Только ты скажи, что мне делать, а чего не надо, ладно? – Ничего делать не надо. Ты, в общем-то, и не обязателен для этого дела. Просто я… хоту чтобы ты был рядом со мной в это время. – говорить такие вещи было смущающим, но обязательным. Сагуру – человек, если не сказать словами, то он так и не узнает. У людей нет никаких особых способов понять испытываемое к ним. Разве что чувствительность, но кто знает о чём она сигнализирует товарищу? Так что говорить надо. Вон как просветлело лицо товарища. Счастлив, определённо. – Я буду. Всегда и везде, где нужен тебе. – пусть он и не сказал: «Обещаю», но это было именно обещание. Так ощущалось. Лучше не заострять внимания, а то начнёт ещё клясться в вечной преданности, а это было бы совсем уж неуместно. – В субботу, пожалуй. Как обычно. – лучше обсудить детали встречи. – А может, пораньше? Если это может остановить уменьшение твоего пламени… вдруг не восстановится? – продолжал беспокоиться детектив, но уже как-то спокойнее. Кид сказал, что выход найден, чего ещё переживать? – Нет, утро субботы. – обдумав, подтвердил Кайто свой выбор даты. – Я знаю, чем это кончится и как долго продлиться… вообще ничего почти не знаю. Так что нужен запас времени… А ты возьми перекусить. Не хочу, чтобы ты голодал, если всё затянется. – сказав, осёкся. Уж слишком заботливо прозвучало. И сразу же расслабился. Так и есть, он заботится о товарище, не хочет, чтобы тот остался голодным – что в этом плохого? Да и тот не воспримет неправильно – вон, кивнул подтверждая согласие с заданием и ждёт продолжения. А не дождавшись, вопросил: – Так… это процесс? – осторожно так, опасается, что не стоило. – Да, в какой-то мере… – как бы так сказать?.. Точно, сказать! – Сначала я тебе всё объясню, потом сделаю… задуманное. Если не захочешь оставаться – пойму и не буду настаивать. Молчи! – прикрикнул на того, готового взорваться возмущением и заверениями, что ничто не сможет его переубедить. – Сначала ты выслушаешь, а потом скажешь мне своё решение. – Хорошо. – на крик детектив не обиделся, только вздохнул в духе: «Ну вот, мне не верят, что ничто не способно поколебать моего решения». Но всё же выглядел как-то жёстче, чем обычно. – Я просто боюсь навредить тебе, заноза. – пояснение и упоминание любимого прозвища вызвали его тёплую улыбку. – Это связано с моим пламенем, а оно, как знаешь, большое и очень горячее. – Ты мне не навредишь. – это звучало с абсолютной убеждённостью. Более того – в это верилось. Вот как-то сразу и насовсем. Что помогло отпустить последние сомнения. Кайто собирался сделать это. Принять свой второй облик. Было чуть страшновато, а пригласить, попросить кого-то просто побыть рядом для моральной поддержки – неудобно, а может и опасно. Это ведь будет… Принять не в смысле «принять как данность», а превратиться. Это будет какое-то животное, возможно опасное. Нет, точно опасное, второй облик неразрывно связан с собственным пламенем, его одного достаточно чтобы представлять угрозу. А ведь у этого зверя могут быть какие-то свои, далёкие от человеческого мышления, инстинкты и порывы. Просвещая по этой теме, родительница не смогла сказать ничего конкретного, в их общине это было не принято – даже иметь второй облик, не то, что показывать или обсуждать его с кем-то – а у неё самой не было. Голая теория и заверения, что: «С этого мига что-то в тебе необратимо изменится». Вкупе с опасностью, которую всё это дело представляло для окружающих… но отказаться от принятого решения у Кайто не получилось. Удержала уверенность Сагуру, что всё будет хорошо – держала крепко и… успокаивающе. Как когда тот сказал, что виноват в уменьшении его пламени – абсолютная уверенность в ошибочности. Вот такой силы ощущение. Всё верно, осталось только это средство. И хорошо, что решился – помогли решиться, если точнее. Теперь принять второй облик было не просто желанием из любопытства, а настоящей необходимостью. Это откроет доступ к скрытому пласту знаний. Именно знания были необходимы ему сейчас. Больше сведений, больше понимания… А может, и штуки под названием: «Более глубокое понимание своей силы», окажется достаточно для прекращения уменьшения его огня? Но что-то полезное там просто обязано быть, не может же всё сокрытое в генетической памяти их вида оказаться бесполезным? Так или иначе, решение принято.