English literature

Первое сентября — весьма шумный день в стенах университета. Не сказать, что последующие дни будут тише, и всё же начало учёбы всегда отличается особым гвалтом — студенты — кто с радостью, а кто не очень — приветствуют друг друга и встречающихся по дороге преподавателей, обсуждают расписание — как обычно, неудачное — и кто и как провел эти 2 месяца отдыха. Первокурсники тоже не отстают от старших, добавляя свою нотку в окружающую какофонию звуков, наперебой знакомясь и делясь мыслями по поводу предстоящего обучения. Звонок на пару уже прозвенел, но одна из аудиторий всё никак не утихает — ещё вчерашние школьники и не торопятся замолкать, пользуются отсутствием преподавателя. Чуть взъерошенный парнишка влетает в аудиторию, оглядываясь по сторонам, и лишь при виде отсутствия преподавателя, позволяет себе шумно выдохнуть, уперевшись в колени, и немного отдышаться. Одногруппники кидают любопытные взгляды на того, кто успел опоздать в первый же день, но довольно быстро возвращают своё внимание к прерванным диалогам. Парень выпрямляется и оглядывает большую лекционную аудиторию. Практически все места уже заняты, поэтому выбирать особо не приходится. Поправив портфель на плече, что так и норовит соскользнуть, он направляется к верхним рядам. — Привет. Не против, если я тут сяду? — губы растягиваются в неловкой улыбке. — Конечно, — незнакомый парень убирает портфель, освобождая соседнее с собой место. — Я Чонин, — стоит только сесть, тут же представляется парень. — Ким Сынмин, приятно познакомиться. — И мне. Никто не замечает, как медленно, но верно утекает время, отведённое на пару, студенты по полной пользуются возможностью пообщаться, поэтому совершенно не замечают, когда в аудитории тихо и почти незаметно появляется ещё одна персона. — Доброе утро. Поток студентов совершенно не обращает внимание ни на приветствие, ни в принципе на присутствие кого-то ещё. Первыми замолкают девушки, удивленно раскрывая рты при виде стоящего у трибуны. Их шок постепенно сменяется шепотками и тихим хихиканьем. Это не ускользает и от глаз остальных, и в аудитории всё же становится тихо. — О, наконец, тишина. Прекрасный звук, — преподаватель поправляет очки и подходит к доске, беря в руки мел. — Давайте знакомиться. Меня зовут Бан Кристофер Чан, — имя быстро выводится на доске. — Аспирант, носитель английского языка и, начиная с этого семестра, я буду вести у вас английскую литературу. Просьба быть внимательными, материала будет много, записывать придется тоже много, потому что преподаватель я строгий. Все затаив дыхание слушают молодого преподавателя — кто из-за важности информации, а кто просто залипая. И Ян Чонин не становится исключением, смотря на преподавателя Бана огромными глазами и с силой прикусывая губу. Потому что… — Чонин, — тихий смех раздается над самым ухом, — он же уже выпускник и на шесть лет тебя старше. — Тихо ты, — шипит ещё совсем мальчишка, выглядывая из-за угла. Щеки наверняка покрываются жгучим румянцем, потому что Чонин ощущает, как они горят. Но он ничего не может поделать с тем, что сердце ломится из груди при одном виде Чана. И Чонин знает, насколько это безнадежно, ведь Чан настоящий красавчик, в которого влюблено больше половины школы. И это Чонин ещё не берет в расчёт то, что он парень и шансов ещё меньше. И всё же он не может отказать себе в возможности хотя бы смотреть на него издалека вот в такие редкие моменты, ведь у него осталось совсем немного времени до выпуска Чана. И тогда он уже больше никогда не сможет его увидеть. Воспоминания накрывают, словно бурный поток реки. Имя, внешность, голос — всё это погружает Чонина в воспоминания шестилетней давности, когда ещё будучи совсем зеленым двенадцатилетним подростком он впервые влюбился. И сейчас у него возникает ощущение, что никаких шести лет и не проходило; что он всё ещё тот же подросток, потому что сердце бьётся всё также быстро при виде Чана, который теперь для него будет преподавателем Баном. Голова мгновенно начинается раскалываться он кучи мыслей и эмоций, что клубком стягиваются где-то внутри во что-то единое и непонятное. Чонин утыкается лбом в стол и тихо, совсем незаметно мычит. Он бы хотел сейчас сделать вид, что во всём происходящем нет ничего такого и что пусть он когда-то и учился со своим преподавателем в одной школе, это ничего не значит. Но хотеть и мочь — это разные вещи, потому что Чонин понимает, что не может. Никак. Вообще. Соврать даже самому себе не выходит. Потому что даже если Чонин совершенно перестал думать о Чане, это совершенно не значит, что сердце успело позабыть о своей первой любви. И Чонин понимает, что он попал. К горлу подкатывает противный комок, что мешает дышать. Черт! Чонин незаметно бьётся несколько раз головой об парту и до звёздочек жмурится. — Ты чего? — незаметно, но явно не для сидящего рядом Сынмина — как оказалось, его одногруппника. — Голова болит, — врет Чонин первое, что приходит в голову. — Вряд ли если ты будешь биться об стол головой, она пройдет быстрее, — флегматично комментирует Сынмин, внимательно записывая всё, что говорит преподаватель Бан. Чонин же напрочь забывает о записях, потому что ему сейчас вообще не до того. Первая пара в жизни Чонина проходит в прострации. Он слушает голос Чана, но совершенно не воспринимает слова — их смысл от него ускользает. И даже звонок на перемену не может вырвать его из круговорота мыслей о его новом преподавателе, причем в очень ненужном ключе. — Ну, я пойду, встретимся на следующей паре, — хлопок по плечу от Сынмина вырывает из потока собственных мыслей. Чонин оглядывается по сторонам и понимает, что сейчас в аудитории остался только он, да стайка смелых девушек, что разговаривают с преподавателем Баном, а по сути просто строят ему глазки. До слуха Чонина доносится, как он журит их, что на парах нужно думать об учебе, а не о том, как узнать номер телефона лектора, но при этом игриво им подмигивает, вызывая новый поток хихиканья. Чонин недовольно поджимает губы. Внутри неприятно что-то колет, но он старается игнорировать это чувство. Закинув немногочисленные вещи, что были вытащены перед парой, обратно в рюкзак, Чонин спускается по лестнице, сосредоточив взгляд на носках своих кед. Он видел, как пристально смотрел на него Чан, выпроводив девушек, но Чонин явно был не готов встретиться с ним взглядом. Шесть лет назад это вызывало жуткую аритмию, сейчас он боится, что у него случится настоящий инфаркт, столкнись они взглядами. Он старается как можно быстрее проскользнуть мимо Чана, бурча тихое: «До свидания». — Чонин, в следующий раз вам стоит записывать лекцию, — Чонин останавливается, как вкопанный. Что? — Я ведь говорил, что материала будет много и спрашивать я буду строго. Записи лишними точно не будут. — Откуда ты… То есть вы… Откуда вы знаете моё имя? — Чонин может и витал где-то в облаках, но точно видел, что никто не передавал Чану списки студентов. Да и переклички тоже не проводилось. Чонин оборачивается через плечо и всё же встречается глазами с Чаном. И румянец против воли самого Чонина предательски выступает на щеках. — Просто у меня ещё со школьных времён очень хорошая память на лица, — и Чан улыбается. Слишком понимающе, слишком знающе. У Чонина внутри что-то испуганно ухает вниз. Ну не мог Чан просто так упомянуть про школу же, да? Или мог? — Поторопитесь, — преподаватель кидает взгляд часы на запястье, — через две минуты начинается следующая пара. Не стоит опаздывать. Чонина хватает только на то, чтобы тяжело сглотнуть, кивнуть и стартануть с места, чтобы оказаться как можно быстрее подальше от этой аудитории и подальше от самого Чана. Это всего лишь первая пара в университете, так почему его жизнь идет кувырком уже сейчас?!