Двенадцатый Предвестник Фатуи

Голова нестерпимо болела. В висках стучало словно молотом по наковальне. Он попытался пошевелиться, но тело отказывалось слушаться. Он приоткрыл глаза и обнаружил, что видит только левым. Юноша издал хриплый стон и приподнялся на пару сантиметров над землей. Силы тут же покинули его, и тело начало вновь оседать на землю. Он только и успел выставить вперед ладони. Полежав еще несколько минут, он сосредоточил всю свою волю в руках и все-таки смог перевести себя в сидячее положение. Мужчина оглянулся. Он находился в странном подземном ходе с низким сводом. Он подполз к ближайшей стене и облокотился на нее спиной. Расслабив тело, молодой человек перевел дух. Ползти к стене оказалось очень утомительно. Он прикрыл глаза, поморщившись от невыносимой головной боли. Хорошо еще, что в тоннеле было темно. Спустя минуту он снова открыл глаза. Перед правым все так же стояла черная пелена. Он поднял руку к лицу и нащупал плотную ткань, заслонявшую обзор. Сдернув ее, он обнаружил, что имеет два зрячих глаза. Мужчина удивленно уставился на черную глазную повязку в руке. Зачем же он тогда ее носил? Бросив аксессуар на землю, он с трудом поднялся на ноги и стал медленно идти вперед, прихрамывая и опираясь на стену. Он не знал, куда идет. Откровенно говоря, он вообще не понимал, где находится. Он просто хотел жить, а потому шел вперед несмотря на все преграды. Вскоре в тоннеле стало просторнее и где-то вдали появился свет. Путник перевел взгляд на свою одежду и заметил, что она покрыта засохшей кровью. Ее было много. Казалось, каждый сантиметр его одеяния был пропитан ею. «Как я еще жив?» — пронеслось у него в голове. А может, он и не жив вовсе? Юноша призадумался. Он чувствует боль и голод. Разве это не доказательство того, что он все еще в царстве живых? Вот только этот подземный ход со свечением далеко впереди больше напоминал то, что видят умирающие. Надо идти на свет, и тогда обретешь свободу. Хотел ли он умереть? Он не знал. Не идти на свет казалось сомнительной альтернативой. Если ему суждено умереть, так тому и быть. Зато он наконец-то перестанет чувствовать боль. Свет исходил от факела, освещающего развилку. Один путь вел прямо, другой же круто поднимался ввысь. Мужчине не хотелось провести всю жизнь, земную или посмертную, в подземелье, и он не раздумывая пошел второй дорогой. Надо уйти отсюда. Куда? Молодой человек резко остановился и потер рукой пульсирующие виски. Где он живет? Куда ему надо? Он не мог ответить на эти вопросы, сколько бы не копался в своей памяти. Он вообще не мог ничего в ней найти. Головная боль усилилась в несколько раз, и парень бросил попытки вспомнить хоть что-то. Судя по всему, он сильно повредил голову. Нужно было выбраться на поверхность и найти лекаря. Парочка дней в лазарете, и он будет в норме. Он снова перевел взгляд на залитую кровью одежду. Ну или парочка месяцев. Вскоре выбранный им тоннель стал настолько резко подниматься вверх, что мужчине пришлось карабкаться по практически отвесной стене. Тело невероятно болело. Он содрал пальцы в кровь, но упрямо поднимался все выше. Наконец, подъем закончился. Ход вывел путника в широкую пещеру. Мужчина поежился от холода. Оглянувшись, он отметил, что пещера покрыта толстым слоем льда. Неудивительно, что ему стало так зябко. Найдя второй выход из пещеры, путник направился к нему. Идти стало сложнее. Ослабевшие ноги скользили по льду, делая поддержание тела в вертикальном положении невероятно сложной задачей. Рука, которой он опирался на стену, также скользила по покрывающему своды льду. Окровавленные пальцы больше не болели. Юноша перевел на руку взгляд и обнаружил, что она начала покрываться инеем. Кровь давно перестала сочиться из покрывшихся ледяной корочкой посиневших пальцев. Наконец, ход привел его к небольшой расщелине, сквозь которую виднелся… солнечный свет? Обрадованный парень протиснулся сквозь проем, выбираясь из-под земли на снег. Одна проблема сменилась другой. На поверхности бушевала метель, закрывая обзор крупными клочьями снега. Сильный морозный ветер, казалось, царапал лицо в кровь, а кожа моментально одеревенела и стала покрываться болезненными трещинками. Его одежда была слишком легкой для такой погоды. Невероятно легкой. Грудь мужчины была и вовсе открыта, предоставляя обзор на покрывающие ее раны. Снег стал пробираться за одежду, и мужчина сорвал с плеч потрепанный и поредевший меховой воротник, прикрывая им тело. Почему он так одет? Открытая грудь, перчатки без пальцев. Он попытался вспомнить, но не смог найти в блуждавших в голове мыслях даже свое имя. Может, переждать вьюгу в пещере? Юноша остановился, размышляя над этим вариантом. Нет, неизвестно, сколько она продлится. Ему нужен был лекарь, еда и вода. Если он останется в пещере, то умрет. Если он пойдет сквозь метель, он тоже умрет. Но во втором случае он хотя бы попытается спасти положение. Путь казался бесконечным. Он даже не был уверен, что идет прямо. Все вокруг было белым. Земля, небо, горизонт. Нескончаемое белое полотно. Мужчина уже давно бросил попытки что-то разглядеть и шел, низко опустив голову в попытке защитить лицо от снега. Внезапно до его ушей донесся звук, напоминающий человеческий голос. Путник резко поднял голову, оглядываясь. Среди белоснежных снегов виднелись… дома. Такие же белые, занесенные снегом, но с видневшимися под широкими козырьками окнами. — Ну, что стоишь? — с трудом услышал он за завываниями ветра, — Сюда! У одного из домов имелась черная щель, в которой виднелся глаз. Прищурившись, мужчина понял, что щель — это слегка приоткрытая дверь, а глаз принадлежит человеку, прячущемуся за ней от снега. Он начал пробираться к дому, по пояс погрузившись в сугробы. Наконец, дверной проем оказался прямо перед ним. Стоящая за ним женщина резко втянула путника внутрь и стремительно захлопнула дверь, не давая снегу проникнуть в жилище. В доме было тепло. По одеревеневшему мужскому телу распространилось болезненное покалывание. Обмороженные ноги, лицо и ладони, казалось, отвалятся прямо сейчас. — Эко тебя помотало, — звучным низким голосом заметила женщина. Она была широких форм и невысокого роста, но по-своему красива. Круглое лицо обладало правильными чертами, русые волосы были заплетены в длинную косу. Голову покрывал расписной платок, а поверх пестрого платья был надет передник. Путник перевел взгляд ниже и обнаружил красивые ровные ноги, на которых были надеты незнакомые ему серые и массивные ботинки. — Пойдем, тебе надо переодеться и согреть ноги, пока не отморозил их окончательно. Кто вообще ходит в такую погоду голым? Ты из цирка сбежал? — Я не знаю, — дрожащими губами прошептал парень. — Как тебя зовут? — спросила женщина, приглашая мужчину проследовать за ней в светлую комнату. — Я… не помню, если честно. — Как это? Не помнишь свое имя? А что помнишь? — Судя по всему, ничего… Женщина недовольно фыркнула. — Ну упал же ты на мою голову. Будешь Иваном Ивановым. — Хорошо. — Меня зовут Ольга. Это мой сын Петр и дочь Настя, — женщина указала на детей лет тринадцати, сидящих на скамье, — Настя, принеси таз горячей воды. Девчонка вскочила и скрылась из виду. — Садись, — указала Ольга на простенькое кресло, — Снимай ботинки. Мужчина с трудом наклонился и попытался стащить высокие сапоги. Обледеневшие синие пальцы с содранной кожей непослушно скользили по мокрой обуви. — Ох, что же с тобой делать? — запричитала женщина, убирая руки путника и стягивая с него сапоги самостоятельно, — Где ты вообще такие купил? На какую это погоду? Юноша ничего не ответил. У него не было ответов на интересующие его спасительницу вопросы. Дверь открылась, и в комнату вошла Настя с тазиком воды. Девочка поставила его перед странником, а затем быстро юркнула на скамью к брату. — Давай, опускай ноги, только осторожно. Если быстро погрузишь, больше навредишь, — скомандовала Ольга. Мужчина медленно опустил ноги в горячую воду. Женщина же достала толстый плед и положила его на плечи гостя. — Спасибо, — уже чуть громче сказал парень. — Ой, что ты! — махнула та рукой, — Кем же я буду, оставив человека помирать среди снегов? Ольга принесла теплую тряпку, которой обтерла замерзшие ладони путника, а после налила из самовара чашку чая, которую наказала выпить до дна. — Ну что, отмерзли ноженьки? — поинтересовалась она. — Да, намного лучше. Благодарю вас. Ольга в очередной раз отмахнулась от него рукой. — Снимай тогда одежду, сейчас принесу тебе сменную. Муж мой, конечно, не такой комплекции, но у тебя не особо-то много вариантов. Парень послушно попытался раздеться. Это оказалось очень трудно. Пропитанная кровью одежда намертво прилипла к такому же окровавленному телу, а лютый мороз лишь усилил эту связь. Он словно сдирал с себя кожу, обнажая жуткие раны, которыми был испещрен. Дети в углу комнаты в ужасе сморщили лица, отворачивая головы, но продолжая искоса за ним наблюдать. Ольга вернулась, неся в одной руке стопку одежды, а в другой — крупное махровое полотенце, пропитанное водой. — На, оботрись от крови, — сказала она, отдавая ему полотенце и укладывая на подлокотник кресла одежду, — Больше я никак не могу помочь твоим ранам. Выглядят серьезными, боюсь только наврежу. — Все в порядке, — замахал руками путешественник, — Я же испорчу ваше полотенце. — Не переживай, куплю новое. Дети, дайте гостю спокойно переодеться, — прикрикнула она на подростков. Настя с Петром быстро выбежали из комнаты, оставляя взрослых наедине. — Не буду тебя смущать. Если понадобится помощь, я сразу за дверью, — сообщила Ольга, также покидая комнату. Парень обтерся теплым и влажным полотенцем, смывая с тела засохшую кровь. Раны слегка кровоточили, но по большей части уже покрылись корочкой. Бросив свою одежду на пол мокрой кучей, он надел принесенные Ольгой вещи. Эта одежда гораздо больше соответствовала обстановке. Теплый серый свитер, связанный вручную и украшенный узором-косичкой, плотные подштанники с начесом, широкие брюки и шерстяные носки. — Ольга, я переоделся! — позвал молодой человек. Женщина вернулась в комнату и подняла с пола его старую одежду. — Что ж, я могу попробовать ее отстирать, но ничего не обещаю, — задумчиво произнесла она. — Нет-нет, что вы. Она совершенно мне не пригодится, давайте просто выкинем ее. — Она для тебя ничего не значит? — Для меня сейчас ничто не имеет значения… Ольга пожала плечами, унося его одежду в сени, через которые они попали в комнату, и возвращаясь с такими же ботинками, какие были надеты на ней и ее детях. — Вот, надень валенки, не ходи босиком. «Валенки»… Мужчина ничего не помнил, но был уверен, что никогда не слышал это слово раньше. Он осмотрел необычную обувь и медленно погрузил в нее ноги. Тепло. Удобно. — Голоден? — Да, если вас не затруднит, я бы поужинал где-нибудь у камина… — Камина у нас нема. Садись на печку. Принесу тебе кашу. Закончив с едой, мужчина в очередной раз начал благодарить хозяйку за гостеприимство. — Хватит благодарностей, ну сколько тебе говорить? Лучше расскажи нам с ребятками, откуда ты такой появился. Семейство расположилось у печки, с любопытством разглядывая порозовевшее в тепле лицо путника. — Я правда не знаю, что вам сказать. Я очнулся в каком-то подземелье, весь в крови. Я ничего не помнил, но попытался выбраться на поверхность. На улице была вьюга, но у меня не было других вариантов, кроме как идти сквозь нее. В подземелье я бы и так погиб. Я не знаю, откуда я. Я не помню ни города, ни улицы, на которой живу. Быть может, у меня и вовсе не было дома. В глазах детей ужас смешался с сочувствием. — Что ж, непохоже, чтоб ты был из Снежной, — заметила женщина, — Иначе знал бы, что в метель так одеваться нельзя. — Снежной… Да, я помню! Тейват, семь регионов. Мондштадт, город ветра, Ли Юэ, город контрактов, Снежная, северное королевство… — Да, мы знаем географию, — не удержался Петр, тут же получив подзатыльник от матери. — А из какого ты региона будешь, милок? Мужчина зажмурился, напрягая память. — Нет, не помню, как бы ни старался. Но… Сейчас я в Снежной, верно? — Да, это деревня Морепесок, — подтвердила женщина, — Ох, тебе бы поспать, может, утром полегчает и память проснется? Располагайся на печи. — Что вы, мне подойдет и скамья… — На печи ложись, — отрезала Ольга, — Завтра придет мой муж, отведет тебя к своему врачу. Там тебя быстро на ноги поставят. У нас хороший лекарь, все-таки Василий застрельщиком работает в Фатуи. По горделиво приподнявшей голову Ольге стало понятно, что быть членом Фатуи очень почетно. — Мне несказанно повезло оказаться рядом с вашим домом, — сказал юноша, ложась на печи и накрываясь пледом.