Зависимость

Какой садист придумал выстилать пол и стены помещений плиткой? Она отвратительная на ощупь: шершавая и холодная. Усидеть на ней голой задницей просто невозможно, тем более если твоё тело совершает непроизвольные движения. Ты чувствуешь дискомфорт, материшься, но не можешь остановиться. Тело делает всё за тебя, нуждаясь в удовлетворении. Лишь потребность, незначительная зависимость от гормонов, вырабатывающиеся в момент оргазма. Врачи говорят, что это лечится терапиями и воздержанием, но уже на второй минуте вдохновляющей речи я неизменно выпадаю из реальности. Мой разум занимают намного более привлекательные картины о том, каким способом в этот раз разложить своего собеседника на рабочем столе и всунуть ему по самые яйца. В двух из трёх случаев у меня получается воплотить в жизнь свои фантазии, в остальные моменты задницу приходится подставить мне. За успешно прожитые двадцать шесть лет я с уверенностью могу заявить о том, что лучше анонимного, случайного секса ничего в жизни быть не может. Пускай во мне говорит законченный сексаголик, но это не умоляет истины, которую он пророчит. Назовите меня отбросом общества, но не забывайте, что я имею три высших образования и прекрасную репутацию. Скажите детям-сиротам, которые радуются жизни за мой счёт, о том, что я эгоистичная мразь. Званием бесчувственного и холодного чурбана меня тоже, увы, нельзя нарекать. Уж слишком жаркие стоны срываются с моих губ, когда горячие стеночки сжимаются вокруг моего члена. Еле знакомый мне блондин остервенело скачет на нём, позволяя трогать себя через намокшую рубашку, а я не упускаю шанса прикоснуться к бархатной коже и запускаю руки под влажную ткань. Горячий торс напрягается под моими холодными ладонями, но он всё ровно слишком тощий, совсем не рельефный. В следующий раз нужно выбрать менее хрупкого, с широкими плечами и тёмной шевелюрой. Тогда можно трахнуть его сзади и при правильном освящении представить на его месте желанное тело. Сейчас, за неимением лучшего, я прикрываю глаза и в своих мечтах ласкаю другого. Практически вижу как брюнет извивается от особенно глубоких толчков, держится за мои плечи, хватает ртом воздух, а затем, в посторгазменной неге, улыбается своей очаровательной улыбкой. С гортанным стоном я обильно кончаю в него и безвольно растекаюсь на ублюдской плитке. Теперь керамика приятно холодит кожу, приводит в чувства. – Когда мы сможем повторить? – с явной надёжной в голосе мямлит уже пришедший в себя партнёр. Превозмогая желание послать его куда подальше, я всё-таки поднимаю веки. Затуманенный взгляд оценивающе проходится по миловидной внешности паренька, натыкается на умоляющие карие глаза и тускнеет. Меня он больше не интересует, совсем. Очередная странность личной моей зависимости – никаких повторных сеансов. Каждый раз новый партнёр и, в совсем прекрасные дни, новое место для плотских утех в придачу. – Когда ты станешь на девять сантиметров выше и сделаешь пластическую операцию, – говорю и с довольной ухмылкой наблюдаю за тем, как миловидное личико портит гримасса отвращения. Как и во многие прошлые разы не запоминаю ни имени, ни характерных черт лица. Этот парень остаётся в моей памяти картинкой из воображения, которую я любовно храню в своей коллекции. Так забавно будет не узнать его в толпе прохожих, но с точностью до деталей вспомнить то, как ярко мне улыбался брюнет из больных фантазий. Головной мозг человека устроен так, что мы не можем представить лица, которого никогда не видели, так что здесь я вру сам себе. Человек, на которого я уже год дрочу в душе, существует в реальном мире и даже время от времени удостаивает меня своим вниманием. Мы встречаемся по понедельникам и четвергам в офисе, пересекаемся по работе. В эти короткие мгновения я успеваю подметить всё: его новый парфюм, по-иному уложенные волосы и изменившийся взгляд. Порой мне кажется, что он знает о моей одержимости сексом, но не находит возможности затронуть неловкую тему, и это даже к лучшему. Мне бы не хотелось заинтересовать его, иначе я очень рискую сорваться. Поднимаясь с холодного пола и застёгивая штаны, я вновь убеждаюсь в том, что не хочу нарушать данное себе слово. Настоящего Чон Хосока никогда не будет в бесконечном списке моих половых партнёров, потому что я до сумасшествия люблю его.