Первый танец

Он помнит, как ступил на помост в большом зале, одетый как самая дорогая шлюха в лучшем борделе Лисса. От волнения дрожали ноги, в глотке пересохло, взгляд был направлен куда-то вдаль — Петир не мог видеть этих лиц. Чувствительный мальчик четырнадцати лет со страхом входил в зал, пытаясь выглядеть как можно более соблазнительно и раскрепощённо. А ведь это была даже не продажа тела. Некоторые девочки начинают свою «карьеру» уже лет в девять, к чему было жаловаться четырнадцатилетнему Петиру, который находился в том возрасте, когда мальчики становятся юношами? Достаточно гибок, сладок и молод. Он мог бы соблазнить любого мужчину здесь, уехать в Королевскую Гавань и начать новую жизнь. Пока что ему было слишком мерзко об этом думать. Позже он понял, что это не самый худший путь для мелкого лорда — трахаться с богатыми женщинами знатных мужей, чтобы те пропихали тебя наверх. Всегда можно было закрыть глаза, представляя себе счастливое будущее. Петиру ещё предстояло вытрахать себе дорогу наверх. Он выбрал это сам. Но пока что он дрожал, стесняясь своего внешнего вида. Тяжело не стесняться этой бледно-розовой тунике, едва ли прикрывающей все самые интересные места. Многих бедных девочек продавали в дома удовольствий. Только вот не всех мальчиков, особенно будущих лордов, заставляли одеваться в шлюшьи наряды их опекуны. Но Петира Хостер Талли возлюбил по-особому. Вот Эдмура, родного сына, он так не жаловал. Ну, он же ведь будущий наследник, рыцарь, который поднимет праведный меч на защиту Риверрана. А Петир — так, почти что деревенский мальчишка. Никому не интересно в нём ничего, кроме тощей задницей, которой он был вынужден трясти перед Хостером Талли и его друзьями. Деваться было некуда. Петир неловко улыбнулся под радостные аплодисменты. Если смерть — то быстрая. Если позор неизбежен — пусть он скорее кончится. Представление началось. Петир танцевал, попутно оголяя разные части тела. Кажется, это был особый способ почувствовать себя любимым и желанным. Хостер Талли наконец-то улыбался ему. Понравилось бы это Кет? Дурацкая мысль, возникшая в его голове. Может быть, ей бы правда понравилось. Она бы наконец-то оценила его по достоинству, обратила внимание, пусть это выглядело так глупо и неловко. Петир подумал об этом, когда заметил Лизу, украдкой наблюдавшую из-за угла. Он быстро отвёл взгляд. От её присутствия стало ещё более тошно. Пожалуй, это было к лучшему, что Кет не было здесь. Петир лишь надеялся на то, что любимая проявила бы к нему хоть какое-то сочувствие, увидев это. Впрочем, даже любимая дочка не могла бы встать на пути старого извращенца. Петир слышал, как громко смеялись друзья лорда Талли. Он всё ещё не мог посмотреть в их лица, пока его не отрезвил приказ. Петир заулыбался, пытаясь сделать вид, что это часть представления. Отчаянно не смотрел, нарочно отводя взгляд. Мол, он умалишенная шлюха, а дураков не судят. Ещё как судят. В маленького лорда чуть не прилетело яблоко — чудо, что никто пока не разбрасывался кинжалами! Но этого хватило, чтобы мальчик испугался не на шутку. Он замер на мгновение и раскраснелся. Деваться было некуда. Позор. Он всё-таки нашёл в себе силы взглянуть на эту весёлую компанию. Позор. Сколько кувшинов вина они успели выпить?! Петир не хотел думать. — Посмотри на меня, душка, — нежно произнёс Хостер Талли. — Посмотри же. — Посмотри на него, иначе… — Хостер прервал пьяницу одним взмахом руки, чтобы тот не пугал мальчишку. Петир не мог справиться со слезами. Но взглянуть на лорда Талли ему пришлось. Хостер Талли улыбался ему так тепло, как никогда. Казалось, он был способен на настоящую теплоту только с Кет, но сейчас Петир почему-то почувствовал себя особенным. Ценным. Нужным. Любимым. И всё же ему было мерзко. Что-то пыталось защитить его от жгучего стыда. Но получалось противоречиво. Колени подкашивались, а ноги дрожали. Петир медленно опускался на пол, затравленно смотря на Хостера большими глазами. — Умница! — Хостер похвалил его. Зал взорвался аплодисментами. Слава семерым, Кет всё-таки его не видела. Лишь бы только Лиза не разболтала. Музыка снова заиграла. Хостер и его друзья подбадривали Петира криками, аплодисментами, топотом ног. А он даже не мог встать, чувствуя, что колени немеют. Всё, что ему оставалось — поверить, что это сон. Плохой сон, который скоро кончится. Петир недвусмысленно обнажид свои ключицы и выгибает шею, демонстрируя гибкость своего тела. Он мог бы стать шлюхой-акробатом, жаль только, что такой слабый и хилый уродился! И выгибаться мог бы лучше, но старался изо всех сил. Пока реальность не расплылась перед глазами, он не мог встать. «Тебя любят, Петир! Тебя наконец-то любят!» — звучал в голове радостный голос. Петиру ничего не оставалось, кроме как повиноваться. Он снова встал, представляя свою тощую задницу публике. Задницу, лишь слегка прикрытую вульгарным пёстрым костюмом. Петир научился улыбаться за минуты. Слёзы уже не текли. Оставалась только натянутая улыбка до ушей, изящество в сочетании с юношеской неловкостью — удивительное противоречие родилось на этой сцене. Петиру громко аплодировали. Он поклонился, и его наконец-то отпустили в его покои. Улыбка стёрлась так же быстро, как и вспыхнула на его губах во время этого уродского неловкого танца. Он закрыл дверь в покои, неожиданно громко хлопнув ею на эмоциях. Всё его тело дрожало. Петир слышал стук своего сердца. Казалось, оно намеревалочь пробить грудную клетку. Воздуха тоже становилось мало. Мальчик упал на колени и горько заплакал, стараясь не издавать ни звука. Ему хотелось кричать. Но он знал, что лучше не надо. Даже дяде Бриндену не стоило знать об этом позоре. Петир доверял ему свои глупые юношеские страдания, больше ему не к кому было пойти. Но об этом должны забыть все. Как можно скорее. — Лиза. — Петир почувствовал спиной её присутствие. Дверь в его покои была заперта, но по одному стуку дверь он понял, кто это. Он нашёл в себе силы встать, отворил дверь, спешно вытирая слёзы кулаком. Лиза смотрела на него не то с восхищением, не то с сочувствием. Петир не дал ей вымолвить ни слова. Он вообще не хотел, чтобы кто-то приходил сюда. — Лиза, я прошу тебя. Никому не говори об этом. Даже Кэт. Пожалуйста. Если ты действительно ценишь меня. — Он едва ли не упал перед ней на колени, сгибаясь от тяжёлой внутренней боли. Никогда не чувствовал себя таким жалким. Но было уже плевать. Петир сдался под этой адской пыткой. Он был готов умереть от стыда. Петир поднял глаза лишь на секунду. Лиза кивнула, смотря на него с состраданием. Она протянула руку, чтобы погладить его по голове, но Петир отшатнулся и закрыл дверь. Наверное, это было слишком грубо. Но он не мог вынести унижений. С ним только что обошлись ещё грубее. Даже если Лиза вдруг ушибла пальцы об дверь — это не сравнится с болью в его груди. «Пусть она меня возненавидит. Пусть меня все возненавидят! Только не говорите Кэт правду. Молчите. Молчите!» Эти мысли неслись в его голове точно вырвавшиеся на свободу кони. Петир закрыл уши руками, пытаясь заткнуть собственный разум. Он плакал, потому что остановить мысли не получалось. Не получалось уничтожить их. Так становилось ещё хуже, ещё больнее. Хостер похвалил его на следующий день. Петир улыбался ему широко, изо всех сил изображая искренность. Он получил книгу и тунику в подарок — по мнению знатных лордов Петир стоил недёшево. Туника была сделана из дорогой ткани, книга была внушительной, в роскошном переплёте. Та самая, которую мальчик так долго хотел. — Ты так понравился им. — Хостер провел рукой по его подбородку. — Они очень хотят ещё одного представления. Костюм скоро будет готов. Выбери музыку и придумай танец. Я знаю, у тебя всё получится. Хорошо? — Талли потрепал волосы у Петира на голове. «Хорошо?» — будто бы у него был выбор? Петир снова улыбнулся. Конечно, он станцевал для них ещё много раз. Достаточно, чтобы привыкнуть. Достаточно, чтобы признать, что это одна из немногих вещей, которые он тогда умел делать. Ему суждено было научиться ещё многому. Но эти, самые первые его умения хотелось забыть навсегда.