***
−Ну ты скоро там? −Вот зараза! Юра остановился на пороге крохотной гримерки, вытаращившись в спину собственному вокалисту. Спина, к слову сказать, была красивая. Майка на ней, конечно, имелась. Но майки было мало. Зато открывался прекрасный вид на крылья лопаток и напряженные мышцы плеч. Женя, закинув руки себе за голову, опять воевал с волосами. Поймал в зеркале взгляд Юры и виновато улыбнулся. −Извини, я не тебе. Видишь, что? Юра все-таки шагнул внутрь, прикрыл за собой дверь и внимательно уставился на предъявленную ему резинку для волос. Резинка была совершенно обычной, бежевой, с металлическим местом стыка. Правда, с одной стороны от железки она оказалась значительно тоньше, чем с другой. −У тебя что, запасной нет? – досадливо нахмурился Юра, шаря по карманам. – Эта не пойдет? Женя так же внимательно уставился на завалявшуюся в кармане у Мелисова тонкую розовую канцелярскую резинку. −Нет, ты что. – отмахнулся он. – Ее же потом выстригать придется. Ладно, будем надеяться, эта выдержит. Юре в зеркале было прекрасно видно и старательно закушенную нижнюю губу, и сосредоточенно сдвинутые светлые брови. Выражение у Жени было такое, словно он решал сложный интеграл. Или… Юра торопливо отвел глаза, скользнул взглядом по напряженным рукам, проклял мимоходом эту дурацкую майку, которая начиналась не как положено подмышками, а где-то на середине ребер. Досталось заодно и узким – не каждая девчонка на такие решится – джинсам с драными коленками. Можно подумать, у них тут вокалист все время на коленях ползает. Мысль опять свернула не туда. −Две минуты, и чтобы был готов. −Я всегда готов! – звонко донеслось уже в спину Юре.***
Краем глаза следить на концертах за вокалистами у Юры давно уже вошло в привычку. Паша периодически мог во что-то врезаться, как будто не до конца осознавал свой более чем выдающийся рост. Потом ворчал, что это не он большой, а площадки для него слишком маленькие. Макс, в целом, особенного беспокойства никогда не вызывал, но и его могло начать заносить куда-то не туда. Кто же знал, что третий вокалист окажется стихийным бедствием. Нет, поначалу-то он держался на сцене спокойно и сдержанно. Насколько это возможно. Но как-то быстро и незаметно освоился, и невысокого компактного Жени Егорова разом стало очень много. Следить за ним Юра уже просто не успевал. Вроде бы только что стоял рядом. Потом отыскивался на коленях на другом конце сцены. Потом как-то телепортировался едва ли не на плечо к Ларсу. Один раз Юра сам видел, как Процко спешно отступил с не слишком предсказуемой траектории движения этого смерча, запнулся обо что-то и чуть не рухнул прямо на сцене. Одному Кривенкову за барабанами ничего не угрожало. На плечо, почти у шеи, легла цепкая горячая рука. Раскаленное гибкое тело не прижалось даже, а притерлось так близко, будто вплавиться хотело. Юра поймал мимоходом взгляд голубых глаз и шальную клыкастую улыбку. Улыбнулся сам, выше поднимая гриф гитары. Как же тут все-таки было жарко. Кажется, после концерта их всех придется выжимать. Женька вон тоже весь вымок, волосы прилипли к вискам, к шее и плечам. Майка потемнела. Юра спешно придушил мелькнувшую на краю сознания мысль – а вдруг совсем запарится и снимет? Да боже упаси, зал этого точно не переживет. Рука соскользнула с его плеча, с нажимом прошлась по спине и слегка пониже. Даже задержалась там на мгновение. Юра скорчил зверскую рожу, но воспитательный момент улетел в пустоту. Жени рядом уже не было. −Я на коленях пред тобой, ведь ты моя богиня! На колени это несчастье, разумеется, рухнуло. Только почему-то повернувшись в сторону Юры. Показалось, или глаза у Женьки сверкнули как-то странно? Показалось, наверно. В пляшущем свете софитов чего только не покажется. Но ох и достанется сегодня кому-то. «Кровь эльфов» Юра ждал с внутренним опасением. И выдохнул, только убедившись, что никакой Алатиэль на сцене не случится. Хотя, судя по залу, им и того, что есть, было за глаза. У Юры и у самого мурашки по спине пробегали, когда тонкий-звонкий Женя начинал рычать. Ага, по спине мурашки, а в животе бабочки. Или как там это называется, когда от вроде бы легкой и неуловимой щекотки встает так, что хоть гвозди забивай? Женя как раз крутанулся вокруг себя, купаясь в золотистом свете, тряхнул головой. И резинка все-таки не выдержала. Волосы радостно рассыпались длинным и пушистым облаком, обнимая раскрасневшееся улыбающееся лицо и укрывая плечи и спину. Зал взвыл на удивление стройным хором. Женя тряхнул своей непослушной копной, попытался смахнуть кудри с лица, но не преуспел. Допевал он, одной рукой держа микрофон и почти целуясь с ним взасос, а второй рукой придерживая на затылке волосы. Никогда в жизни Юра так не радовался очень удачному расположению гитары относительно ставших слегка жать в некотором месте штанов.***
Загнать после концерта так и не сумевшего справиться с собственными волосами вокалиста в гримерку, выпнуть оттуда остальных и щелкнуть на всякий случай хлипким замочком оказалось легко. Сложно было удержать нейтральное выражение лица, когда это кучерявое несчастье состроило невинную мордашку и все-таки отпустило волосы. −Полный вжух. – задумчиво прокомментировал Женя, покосившись на себя в зеркало. −Жень, я все, конечно, понимаю. – удержать голос ровным тоже оказалось трудновато. – Но можно все-таки как-то на сцене… Поскромнее, что ли. −А куда скромнее? – голубые глаза распахнулись в половину красивого точеного, как у греческой статуи, лица. – Я что, целоваться к кому-то лезу? Или штаны снимаю? Или волосы распускать уже стало неприлично? Так ты только скажи, я в шапке буду выходить. Только поклонники тебя за это точно не простят. Каким образом Женька умудрился подобраться почти вплотную, Юра так и не понял, заворожено глядя на съезжавшую лямку. От Жениной экспрессивной жестикуляции она соскользнула окончательно, открывая сосок. Блеснул в ложбинке между ключицами крестик. Егоров был на добрых полголовы ниже, и теперь, чтобы смотреть Юре в лицо, ему приходилось поднимать подбородок. Обхватить его пальцами и запрокинуть кудрявую голову еще сильнее, одновременно наклоняясь и сминая поцелуем усмехающиеся ярко-розовые губы оказалось почему-то очень просто. Женя вздрогнул, но не отстранился, а напротив, гибко, как на сцене, выгнулся, прильнул всем телом. Устроил одну ладонь на шее, надавил так, что перестало быть понятным, кто кого держит. Второй скользнул по бедру вверх, задержался у ремня, пробрался между их телами, сжимая член прямо сквозь джинсы и вырывая короткий изумленный вздох. −Так бы сразу и сказал. – прошептал Женя, слегка отстранившись. – И сам извелся, и меня замучил. Невозможно мягкие, отдающие чем-то сладким, но на диво настойчивые губы прижались снова. В рот скользнул юркий горячий язык. Ладонь сползла с шеи и легла на грудь, слегка надавив. Женя наступал, а Юра послушно пятился, пока не уткнулся спиной в стену. Обхватил крепкие плечи, провел раскрытыми ладонями до узкой, двумя пальцами переломить, талии. Ощутил бедром чужое возбуждение и вздрогнул от разом нахлынувшего жара. Хотелось завернуть за спину шаловливую руку, которая уже успела сноровисто расстегнуть ремень и пуговицу на джинсах, уронить Женьку на притулившийся в углу диван, сгрести в охапку волосы и трахнуть, наконец, не думая ни о чем и не сдерживаясь. Но пока получалось только всем телом опираться о спасительную стенку и теряться в жаре чужих губ, которые тут же перебрались ниже, на шею. На коже сомкнулись острые зубы, оставляя пульсирующую метку. Кажется, даже сердце заколотилось в горле. И где-то в низу живота, когда ткань как-то разом перестала давить. Зато на смену ей пришла широкая, горячая, как и весь Женя, ладонь. Двинулась плавно, тягуче, словно на пробу. От этого движения ужасно хотелось застонать, но дверь и стены были, пожалуй, слишком тонкими. Женя вдруг поднял голову, заглядывая в глаза. У него самого черные зрачки почти затопили светлую радужку. Губы припухли и потеряли очертания, только шрамики на нижней проступили четче. На высоких скулах горел румянец. −Не поверишь, как долго я хотел. – горячечный шепот ударил по ушам, камнем свалился в пах, заставив настойчиво податься к ласкающей руке. −Я… Тоже… Странное тяжелое оцепенение, как ветром сдуло. Юра вцепился в подол этой проклятой майки, рванул ее прочь, не особенно заботясь о, кажется, треснувшей где-то по шву ткани. Женя только и успел поднять руки, выпутываясь из нее. Волосы у него уже не просто парили, а стояли дыбом. Кажется, чуть тронь – стукнет током. Юра оттолкнулся лопатками от стены, меняясь с Женькой местами. С нажимом провел ладонью по натянувшейся в ширинке ткани. С удовольствием вслушался в задушенный голодный стон. −Хороший вокализ, мне нравится. Только не так громко. Женя закусил губу, запрокинул голову, открывая шею. Игнорировать такое откровенное предложение было преступно. А вот втянуть в рот мягкую солоноватую кожу, оставить алеющий засос – очень приятно. И еще один – для симметрии. Прикусить и так уже измученную нижнюю губу, чтобы не вздумал шуметь. И дернуть уже, наконец, вниз эти проклятые непристойные джинсы вместе с порядком намокшим бельем. Удержаться от стона не сумели уже вдвоем, когда Юра обхватил ладонью оба напряженных истекающих смазкой члена, прижимая друг к другу, двигаясь резко, почти больно. Поверх его руки легли Женины пальцы, сплелись, ловя ритм. Футболка вся намокла от пота, но отстраниться сейчас, даже чтобы снять ее, Юра уже не мог. Женя тихо, со всхлипами дышал ему на ухо, прижимался горячими влажными губами к щеке. Пышные пахнущие шампунем волосы то и дело щекотали нос. Он весь как-то немыслимо изгибался навстречу. Быстро и тяжело вздымалась мокрая от пота рельефная грудь, вздрагивали мышцы пресса, отчетливее проступили вены на руках и на шее. Было в этой кучерявой бестии что-то не очень человеческое. Скорее и правда эльфийское. Сквозь стремительно сгущающийся туман мелькнула мысль – будь у Энии такой принц, Деймос вряд ли бы остался равнодушным. Низ живота скрутило короткой судорогой. Женины пальцы до боли впились в плечо. Юра наклонился, находя приоткрытые губы, сцеловывая, почти выпивая, отчаянный стон. Он сам не понял, как устоял на ногах, потому что колени подкосило. Между переплетенных рук стало горячо и липко. Женя, все-таки захлебнувшийся собственным стоном, еще сильнее уцепился за Юрино плечо и обмяк, уткнувшись лбом ему в подбородок. −Ну вот как с тобой по-хорошему? – заплетающимся языком проговорил Юра. Женька поднял голову. Волосы липли к мокрому лбу. Глаза с расплывшимися зрачками были совершенно пьяными. −А разве было плохо? – растянувшиеся в улыбке опухшие от поцелуев губы были на памяти Юры самым развратным зрелищем. – Да ладно. – не дождавшийся ответа Женя усмехнулся. – Когда не нравится, так не кончают. −Выпороть тебя, что ли? – задумчиво проговорил Юра, будто невзначай проводя ладонью по плоскому животу до самого пупка, безбожно размазывая сперму. Хитрые светлые глаза лукаво прищурились. −Давай. Только в более располагающей обстановке. За дверью как-то преувеличенно громко раздались тяжелые шаги.