О цветах, мести и зубах золотых

Однажды на планете далёкой, название которой выговорить — задачка та ещё, несколько сотен лет назад находился небольшой, но красивый город посреди бескрайней пустыни песчаной. В граде том мануфактура стояла, где комплектующие собирались для крейсеров атмосферных, огромных кораблей летающих, покорявших ледяные небеса Йыкфыра, сотни которых ныне гигантскими грудами металлолома фонящего в местах баталий великих покоятся. И захватить завод тот надумали ублюдки алчные, пришедшие с Земель Далёких, республиканцами себя именующие. Нечестивым огнём орудий адских сжигали они все города прекрасные Империи Пустыни Великой, изничтожали дружины местные за мгновения считанные, прорывая оборону клиньями неубиваемых шагающих монстров стальных, колёсами самоходных телег железных и снарядами тысяч орудий, желали республиканцы господства мирового, и чтоб Империя покинула Коалицию и присоединилась к их государству. Так и добралась передовая колонна супостатов до города упомянутого, и, поскольку баталии описывать и последствия их я не умела никогда, зачитаю лучше мысли одного из участников: «Истошный крик пронзил кромешную тьму, заставил открыть глаза, которые тотчас же защипало резкой и острой болью. Но густая тьма не уходила, а лишь облепливала меня всё крепче и крепче, будто пытаясь сковать своими склизкими пальцами. Послышался громкий треск автоматной очереди, затем безмолвная, холодная тишина. Что-то тяжёлое на спине не давало пошевелиться, затёкшая левая рука неприятно пощипывала и не сгибалась. Темнота начала рассеиваться, и глаза стали различать рифлёный пол десантной БМП, на котором я лежал. Помню, как мы, наш ударный отряд, днём въехали по пустынной дороге в составе атакующей колонны в город, захваченный агрессивной Коалицией Королевств, затем истошные крики, выстрелы из ПТРК "Исход" и затем резкая боль и холодная темнота. "Мы попали в засаду!" — мысль пронзила моё сознание острым ножом. Но её столь же резко сменило глубокое сомнение: "Почему никто из трофейной команды Коалиционников не решил меня в пленные взять, они же оружие моё забрали?"». Признаюсь, не хочу цитировать дословно сознание и чувства заблудшего разума супостатского, там слишком много лжи и искажений действительности, ведь злодеи всегда считают, что борются во имя особой Цели великой, верно? Так что позволь мне рассказать историю солдата по имени Нолат с исключительно истинной точки зрения. Повернулся он всем телом, нечто наваливалилось ещё сильнее, что даже дышать трудно. Голову приподнял, и прямо перед собой лицо видит ужасное: вся кожа бледная, изо рта стекают тоненькие струйки крови чёрной, глаза стеклянные, пустые, мысли лишённые как у куклы фарфоровой. «Оно хочет меня сожрать!» — первая и хаотичная республиканца мысль, стал пытаться бороться с чудовищем этим, которое открыло свою бордовую пасть окровавленную  с  зубами чёрными, пытаясь вцепиться Нолату в горло. Выхватывает из-за пояса нож боевой и вгоняет лезвие монстру в шею, по самую рукоять. Отвратительно чавкающий звук плоти разрезанной  и приглушённый хруст позвонков шейных принёс Нолату облегчение: Монстр больше не двигался, лишь лежал в растекающейся луже крови собственной, не подавая ни признака жизни единого. Он мёртв. В голове захватчика бесчисленным ворохом вопросы вращались в беспорядке, как вихрь снежный: «Что это за монстр?» «Где все наши или коалиционники? Неужели их тоже сожрали?». Вновь внимательно присматривается к этому чудовищу, ужас охватил его разум, ведь даже сквозь тьму непроглядную виднелся знакомый орнамент камуфляжный, которую Республики бойцы называли "песчаным хаки". «Неужели Коалиция настолько отчаялась, что ихний Король решил зомби-вирус выпустить?!» Безграмотный, как и все его единоземцы, Нолат решает к трупу монстра подпозти, осматривает, но ничего подозрительного не замечает, ни единого признака магии некромантской. Обычный боец мёртвый, судя по униформе облегчённой — бывший извозчик транспорта этого. Доспех на груди рассыпался полностью от попаданий множественных. «Неужели я со страху вогнал нож в труп, просто лежавший на мне? Извини, не хотел нарушать твой покой". Удивительно, мразь чужеземная испытывает раскаяние искреннее, но и уроду не чуждо чувство это. Однако, после сожаления секундного, Нолат обращает внимание на другое: «Но повреждения брони какие-то необычные и их слишком много, будто его из гражданской охотничьей винтовки расстреляли. Оперённые стреловидные пули коалиционников, которые они флешеттами зовут, такую лёгкую бронь сразу навылет прошибают, а это что за оружие такое древнее?», - продолжал Нолат размышлять. Стрельбы он не слышал и предположил верно, что одна из сторон победила в битве этой. Заодно рассудил, что Республики бойцы бы его нашли, да и гвардейцы Коалиции скорее всего не оставили Нолата просто лежать в транспорте разбитом, посему решил выйти и осмотреться снаружи, что-то явно было не так. «Вижу, сквозь искорёженную заднюю дверь пробивается тусклый свет, затем он исчезает и слышатся глухие ритмичные звуки ударов. И громкие слова на неизвестном языке, полные угроз и ненависти. Подползаю к дыре ближе, снаружи уже ночь тёмная, но одна из ламп уличного освещения озаряет ужасную картину: невысокий юноша, судя по одежде из местных гражданских, яростно бьёт кирпичом лицо лежащего на дороге трупа республиканца. Я не знаю, что он говорит, могу разобрать в истошных выкриках лишь «мама», «смерть» а также слово «псина» используемое местными как грубое ругательство.» Да, неужели из трёх слов и контекста Нолату тупому неясно совсем, что гражданин отдаёт долг священный мести праведной за гибель человека близкого?! Удивительно, что глупцы Нолату подобные всю Пустыню почти захватили столь быстро. От головы солдата мёртвого осталась лишь каша кровавая, когда горожанин поднял с асфальта свою проверенную временем винтовку и выстрелил длинной громкой очередью, поднимая облако кровавой пыли, надеясь удостовериться в смерти врага своего. Мститель внезапно голову поднял и посмотрел прямо Нолату в глаза и стрелять начал в дверь бронированную. Стоявший за ней от испуга отпрянул назад и упал, глухо ударившись шлемом об пол бронированный: «Неужто псих заметил меня?!». Услышал щёлканье металлическое, очевидно патроны кончились, топот приближающийся и скрежещущее царапание лезвием штыка по укреплённой двери, ещё больше ругательств пустынных и удаляющиеся шаги быстрые. Затем оповещение послышалось из громкоговорителя городского, диктор говорил на языке Республики, но с ошибками грубыми и сильным акцентом пустынным, помнится, каких-то четыре сотни лет назад такие ребята часто торговали  специями особенными на рынках Коалиции: — Солдат Рэспублика. Сдавайся! Выход на открытый место! Силы самозащита бэжэнцев, гарантирую жизнь и достойный обращений.  Сообщение повторилось несколько раз, затем наступила тишина гнетущая, пронизывающая душу Нолата тысячей иголок, которые вместе с мурашками и ознобом по спине саднящей спускались. «Силы самозащиты беженцев, это что ещё за хрень?» И тут Нолат вспоминает, что им на совете перед началом штурма говорили про огромный лагерь беженцев на окраине города. Его нахождение объяснялось тем, что это один из последних городов Империи Великой Пустыни, оставшийся под их контролем, и что сюда сбежались все верные местному монарху граждане, а затем город взяли под управление спасители из Коалиции, чтоб анархии и хаоса избежать. «Но откуда яростная жестокость, или это может быть только один такой безумец?». Не понимает Нолат, что от жизни хорошей не бегут в  палаточные городки обветшалые, где миска пасты пищевой в радость. Нет, я благодарна Королю за пищу, дарованную им, но на вкус она — дерьмо полное. Новое оповещение разорвало ожидание гнетущее, на этот раз на языке Королевства... как же оно называлось, у них же ещё трёхлистник на гербе, короче, ведущего государства Коалиции, развеяло все старые сомнения Нолата, и даровало ему новых с десяток. — Бойцы Коалиции королевств! Не смейте препятствовать *неразборчиво* над солдатами Республики, эти безжалостные псы не заслуживают ни капли чести и уважения. Отомстим за наши семьи и разрушенное будущее так, чтобы муки ада им блаженством после смерти казались! Нолат даже обрадовался, ведь их тоже должны были обучать языку этому, всё-таки основной враг. Честно, у них в командовании сидят ублюдки-расисты, не воспринимающие Империю Пустыни всерьёз, посему солдат даже речи местной не учили. «Дело дрянь. Хорошо, что я хоть этот язык понимаю, сейчас бы вышел прямо безумцам в лапы и разбили они мне б лицо кирпичом, как тому бедняге». Только вот от осознания легче совсем уж ему не стало. Да и страх липкий того, что горожанин мстительный вернётся, не отпускал. Чувствовал себя словно тушёнка в банке консервной, от этого ощущения начала паника нарастать, стены вокруг будто сдвигаются, стремясь расплющить, разодрать на кусочки мелкие, проткнуть пиками металлическими тело, прессом бронированным душу выдавить, разум навеки в пустоту превратить, и ничего не оставить от  солдата республиканского. Нолат судорожно ухватился за ручку аварийного открытия люка, навалился всем телом и её до упора провернул. Громкий хруст засовов открывающихся заставил поверить на секунду, что дверь не откроется никогда, что, кстати, свойственно технике, в Республике сделанной. Противные звуки механические, однако, прекратились и зазор расширился слегка, впуская больше света через дыру искорёженную. Но дальше бронедверь не двигалась, застряла. Со всей силы Нолат пнул ногой её. Не отрывается. Ещё раз толкнул, на этот раз плечом — ничего. Разбежался и протаранил дверь всем телом. Она внезапно распахнулась, и по инерции он наружу вылетел и на живот упал, подобно бездушному  мешку с помоями, болезненно ударившись подбородком о забрало шлема собственного. Затем рывком встаёт он на ноги отбитые и бросается, что есть сил в переулок ближайший, в надежде, что не заметят его беженцы обезумившие. Прислоняется к стене бетонной, прячется за грязными баками мусорными, пока глаза после ослепления фонарями уличными опять привыкают к темноте едкой. Бешеные гражданские, бредущее на свету их, к сожалению, не заметят. Интересно, есть ли у него какой-то по выживанию план, или он просто хочет слоняться хаотично по городу враждебному в надежде на чудо внезапное, самим Йыксавом дарованное? Впрочем, от страданий избавление уже идёт по следу Нолата. «Тусклый луч света фонарика внезапно упал рядом, заставляя моё сердце рухнуть в пятки. "Только не вздумай идти сюда, монстр! Не вздумай!". Вжимаюсь всем телом в кучу мусора, вижу ноги, одетые в белые кроссовки, на которых заметны бесформенные пятна багрового цвета. Вот уже вижу длинный ствол древнего автомата. Всем телом стараюсь слиться с переулком. Тот самый молодой беженец проходит, его глаза наполнены звериной яростью, лицо, заросшее клоками чёрной щетины искривлено в безумной ухмылке желтоватых зубов, нестриженые волосы свисают сальными патлами, а трясущиеся худые руки, держащие старую винтовку, по локоть в алой крови.» Вот так и работает пропаганда республиканская, в глазах Нолата обычный ополченец имперский предстаёт монстром настоящим из сказок современных, а ещё Коалицию злодеями называют, мечтающими о господстве мировом, лицемеры. Гражданский заметил его, разворачивается резко, пытаясь наставить аркебузу свою автоматическую. Нолат оружие перехватывает за часть переднюю, не даёт ствол навести на себя. В глазах беженца безумие со страхом смешалось, он кричать начал и стрелять, поднимая облако мелкой пыли бетонной. Вырывает республиканец винтовку из рук его и бьёт мстителя по лицу прикладом деревянным, роняя того на гладкий камень чёрный переулка. Гражданский пополз спешно ко свету спасительному. Решает Нолат совершить безоружному выстрел в спину бесчестный. Щелчок металлический — патронов нет. Безумец уже тем временем выполз на свет и орёт, надрывается, призывает ещё больше ополченцев. Нолат же не желает попадать на суд праведный, посему и бежит, что есть мочи, пытаясь оторваться от преследователей, крысой проносится через улицу освещённую в ещё один переулок пустой. Этот больше и чище, стоит в нём запах прекрасных специй пустынных. Стояли мешки с порошками разноцветными на прилавке длинном, за которым сидел на стуле витом купец упитанный, явно не видевший грязи и лишений палаточного лагеря нашего. Одежды его чисты, золотом расшиты. Борода ухоженная, не успевшая зарасти после ножниц цирюльника личного, голова покрыта тканью настолько белою, будто ею можно раны твои перемотать без заражения риска. Нолат целится в торговца со страху, блефует как шулер настоящий, в надежде, что барыга не заметит затвор открытый у винтовки, сигнализирующий о пулях в магазине отсутствующих. Но это слишком ложь заметная, что купец усмехнулся, оскаливая рот полный зубов золотых, достал из-за прилавка свой пистолет гравированный узором традиционным и начал говорить голосом хриплым, полным сладости приторной и радушия фальшивого, будто перед ним совершенно обыкновенный лавки посетитель: — О, какой прекрасный господин, доблестный представитель Далёкой Республики, признаюсь, не ожидал увидеть ваших так скоро здесь. — Он положил пистолет под прилавок и усмехнулся. — Опусти свою ЮТ-68, третьей модификации, в ней всё равно нет патронов. Но я могу дать тебе их, не за просто так, конечно. Разумеется, могу продать тебе и транспорт из города, если пожелаешь. Нолат винтовку опустил, упёр прикладом в ботинок и ухватился за цевьё рукой, выслушивая речи купца приторные, пускай и скребётся в застенках сознания мысль гнетущая, страхом склизким сердце трусливое наполняющая и шепчущая тихонько прямо на ухо о опасности грозящей. Барыга тем временем продолжил уже без фальши напускной, почувствовал у собеседника интерес искренний: — Одним моим хорошим знакомым нужны доказательства гибели республиканцев, за них они щедро платят. Принеси их и сможешь взглянуть и приобрести любые мои товары. В качестве доказательств сойдут красивые белые зубы твоих собратьев — явный признак чужаков. Уши свежие мне нести не надо, они быстро тухнут. Также принимаю золотые зубки любого происхождения, деньги не пахнут, как республиканец, ты это прекрасно понимаешь. Даже отсюда видно, как Нолат сначала позеленел, затем посерел, аж согнулся от отвращения, и кислый ком начал давить болезненно изнутри горла. Бедняга не знает об организациях расистских, платящих за смерть каждого, кто не из их народа. Причём платят безо всяких доказательств иных, лишь осматривая "товар". Впрочем, республиканец  рассудил здраво, что спорить с торговцем влиятельным в городе, где царила анархия полная, не очень-то выгодно для клыков собственных. «Кстати, у тебя такая улыбка красивая, она мне нравится, очень. Да не бойся так, это комплимент простой без намёков тайных. Не буду я зубы тебе выдирать, обещаю», - ухмылялся купец окаянный. Нолат тем временем глянул на  внешне ухоженного, но такого нутром прогнившего торговца, зачем-то осмотрел пустой магазин винтовки своей. Снова не смог скрыть отвращения к барыге, скупающему части тел убитых; к себе, что оказался в настолько положении ужасном; к самому Создателю, ведь это именно он создал нас такими ублюдками, жестокими и эгоистичными. А ресурсов отсутствие, похолодание глобальное — лишь оправдания ничтожные жестокости нашей, неизменной даже спустя  веков десятки долгие. Тем временем, Нолат голосом севшим и приглушённым, едва слышным, соглашается на сделку ужасную, за что получает ухмылку одобрительную, пяток патронов и пожелание удачи, насмешливое и противное. Но солдат не желает оставлять ублюдка этого живого и здорового, заряжает поштучно в магазин патроны дарованные, с громким металлическим щелчком блестящий затвор стальной закрывает. Замечает свечение генератора поля силового под прилавком, тусклую, едва заметную синеву и понимает, что барыгу жизни не лишить так просто, он защищён военным оборудованием краденым. — У меня есть специальное предложение, отличная книга, редкая. Будет искренне жаль если она истлеет в этой пустыне. Всего два любых зуба и она ваша! — Торговец будто не заметив плохо сокрытой агрессии со стороны Нолата, достал из-под прилавка книжку небольшую, потёртую сильно, с названием почти нечитаемым. Когда-то там надпись красовалась "Язык цветов". Последний тираж бумажный, между прочим, сейчас можно лишь плоские и светящиеся книги найти. Нолат отказался спокойно, но душу его обуревали мысли праведные и тёмные: "Ничего, мне нужно лишь полсотни патронов, чтоб этот щит перегрузить, прикончить мудилу и навсегда прекратить эту отвратительную торговлю зубами". Жаль что в республике значений цветов не знают ибо стоящий на прилавке букет из огромного фиолетового корня волчьего и четырёх крошечных цветков слепоты куриной, не просто красоты ради. Всё-таки "мизантропия" и "богатство" — сочетание крайне простое, не правда ли? Нолат уже успел влезть на крышу плоскую одного из зданий высотных и смотрел на картину ужасающую, как над республиканцем раненым, пошевелить ни рукой, ни ногой не способным, склоняется один из беженцев безумных, держа в руках окровавленные плоскогубцы железные. Бедняга вырваться пытается, извивается всем телом, разбрасывая брызги алые повсюду, напоминая змею огромную в агонии умирающую, головой вращает яростно, не давая мучителю зубы выдрать белые, которые потом будут проданы за патронов поддельных десяток ворованных. Тварь гражданская нож боевой достаёт и хладнокровным движением отточенным за попыток десятки пытается рот бедолаге бедному разрезать, чтоб клыки искусственные доставать удобнее было. Отвратительно, меня аж саму выворачивает наизнанку. Что, думаешь, народ твой  не способен на такое, что это только у нас, йырьимов, такие ублюдки рождаются? Ошибаешься. Нолата же обуревает гнев праведный, душу разъедающий пламенем жгучим, сжимающим кулаки до боли великой, заставляющим его винтовку вскинуть и прицелиться точно в голову мучителю окаянному. Громкий звук выстрела раздался на весь город, за головой садиста возникло облако кровавое, окрасившее в бордовый стену ближайшую. Республиканец уже приготовился было отстреливать орду гражданских-безумцев, желавших вырвать зубы его, и обороняться, подобно зверю дикому до патрона последнего. Однако выстрел из ЮТ-68 совершенно никого не привлёк, ведь это обыкновенная аркебуза автоматическая, которые всем беженцам раздавали коалиционники недавно. Но паника не отпускала Нолата трусливого, потом холодным по спине стекала, дрожью в ногах подкашивающихся отдавалась, мысли здравые сжирала, подобно кислотному бесу склизкому: «Они меня к стенке поставят, расстреляют, искромсают тело моё штыками, уничтожат, выдерут мне зубы ржавыми пассатижами. Нужно отсидеться хоть какое-то время". Мыслишь верно, чужак дорогой, собаке боязливой —  и смерть собачья. Каждая тень превращалась в психопата, тянущего плоскогубцы окровавленные к Нолату, завыванием к мести праведной пугающая, просящего лишь расплаты республиканца за грехи его, всего лишь зубик один из верхнего ряда за каждый грех, за все убийства ужасные и судьбы поломанные, колодцы ураном отравленные и оазисы сожжённые. За грех каждый по клыку и тени покинут душу никчёмную, отныне и навсегда. Пропустил Нолат момент когда с крыши слез и на колени стал, будто молиться собрался, ибо его мир весь превратился в пульсирующий хладным и склизким ужасом кошмар неведомый и чернота наползающая уж тянет щупальца бесформенные. Очнулся республиканец упомянутый у рисунка огромного и тёмного, что на стене обшарпанной красовался: фигура смазанная сильно, на гуманоида высокого похожа и подпись на языке республиканском, гласившая: "Ийвори, богиня мести". Герой наш вспоминает, как интереса ради легенды и мифы культуры супостаткой читал, он ещё вопрошал себя однажды: "Каким же дикарём надо быть, чтоб почитать демона, которая из-за мести целый город вырезала?!". Эх, если б Нолат знал, почему депеши электронные от семьи ему не приходят больше, понял бы мотивы мести богини. Но мы же не станем о горе этом сообщать, верно? Пускай лучше он в неведении сладком сгинет, чтоб кошмары кровавые ему ночью тёмной не приходили. Внезапно в пустую, но благородную голову Нолата влетает мысль, которая превращается в некое воплощение плана сумасбродного: "В уничтоженной колонне наших есть командная машина, если её радиостанция каким-то чудом уцелела, я могу подать сигнал бедствия, неважно, нашим или коалиционникам. Хоть кто-то должен разобраться с этим кошмаром." А ведь солдат наш действительно тупой, неужели думает, что говорильник из этой командной машины никто не стащил. Там же золота больше, чем у того купца во рту! Нолат тем временем судорожно пытался вспомнить, какой по счёту была командная машина в той колонне, и предположил, что транспорт должен быть где-то в хвосте. Слез с крыши, посмотрел, высунул голову аккуратно из-за угла переулка: Странно, но освещение уличное ещё работать продолжало, озаряя светом белым пятна кровавые на асфальте чёрном. Какие-то крупные и бесформенные, напоминавшие лужи засохшие, другие похожи больше на полосы — кровью истекающих, ревущих от боли супостатов в переулки тёмные утаскивали, но не было видно не единого трупа, более того, нигде нет даже беженцев-психов. Спустя несколько перебежек поспешных, минуя улицы одинаково пустынные, Нолат лицезрел заветную машину командную, одновременно грозную и жалкую, подобную рухнувшему исполину из сказок, сражённому "жидким огнём" супостатовским. Удивительно, что некоторое оружие смертоносным остаётся спустя веков десятки долгие! Республиканец тем временем об отсутствии беженцев безумных на улицах города задумался. Это же не лихорадочные игры разума мутного? Но картина ужасающая впереди Нолата вздрогнуть заставила: На капоте машины распластавшись труп лежал бездыханный, чья когда-то форма белая, золотыми и серебряными узорами украшенная, сейчас была покрыта полностью кровью, которая растекалась из штыковых ран бесчисленных. Все знаки различия содраны, на руках не хватало пальцев, а во рту раскуроченном зубы отсутствовали, такова погибель бесславная великого полководца республиканского. Нолата же от увиденного ужас сковал, охватила лихорадка, неприятный ком кислый к горлу подступил. Хорошо ещё, что стекло шлема не даёт почувствовать запах смерти сладковатый. Переборов тошноту, республиканец наш решил машину обойти, ведь в кузове её находилась система связи особой, позволяющей связаться чуть ли не с самим... выборным недокоролём Республики, они его то ли Премьером называют, то ли ещё как, не помню точно. В общем, возжелал  солдат трусливый со своими связаться или, быть может, в плен Коалиции сдаться? Заметил Нолат на боку машины командной нарисованный безумцами наспех большой цветок белый, окружённый листьями растения, известного как "пустынный чай". Есть нечто символичное в этом гербе, беженцы жевали чай свой, чтоб и ночью тёмной и днём ясным идти, стараясь обогнать Республики дивизии механизированные. Сок же огромного  цветка белого спасает от боли телесной и терзаний душевных, дарует счастье фальшивое. Классическое прочтение герба интереснее — цветок большой у древних символизировал смерть, а чай пустынный — воспоминания.  Но республиканца нашего смысл рисунка не волновал особо, ведь он услышал громкий, кашель надрывающийся, некто пытался буквально выкашлять лёгкие собственные, выдернуть из себя заразу неведомую, затем ругаться начал на языке местных. Нолат аккуратно выглянул из-за распахнутых бронедверей машины. Действительно в глубине салона развороченного, рядом со связи пунктом, стоял местный: взгляд безумный, одежда, кровью и чем-то чёрным заляпанная, винтовка ЮТ-68 за спиной, явно один из психопатов пустынных. Нолат действовал быстро: вскинул винтовку, прицелился супостату в торс и выстрелил. Враг рухнул, головой ударившись об угол острый стола железного. Республиканец вбежал в машину, наспех пытаясь удостовериться в сохранности оборудования ценного, и как ни странно, даже говорильник на месте был, ничто не разбито и не разворовано даже. Радости Нолата предела нет, ему осталось лишь сообщить свой подразделения номер, и бригада эвакуационная будет выслана на спасение, так в напутствии говорили ему. На радостях солдат наш и не заметил, что из раны противника поверженного вытекала слизь чёрная за место крови обычной. Схватил республиканец говорильник  желанный и, настроив его на частоту заветную, начал диктовать номер подразделения своего и код индивидуальный. Но в ответ услышал слова следующие, от голоса механического: — Проверьте правильность продиктованных номеров. Ваш личный номер отсутствует в центральной базе Республики и ваше подразделение числится расформированным два года назад. А ваш сигнал пришёл из вражеской территории, согласно директиве три-пять-восем, есть все основания полагать, что вы — шпион Коалиции. Проверьте правильность ваших кодов и повторите снова. Радость резко сменилась разочарованием, ведь все коды правильные абсолютно. Нолат повторил их разборчиво, даже по буквам, затем отключил связь с мыслью "проклятый автоответчик!". Осознание, что его бросили, республиканцу нашему пришло сразу, пронзив разум, словно штыком винтовки острым, разрывая остатки надежды на клочки мелкие, оставляя лишь пустоту бездонную в душе грешной. Больше ничего не имело смысла всякого: мораль, честь, гуманизм — зачем придерживаться этого, если оплатой за верную службу будет в шпионаже обвинение?! Внезапно кто-то схватил за ногу. Нолат упал, ударившись головой об какой-то угол стальной. Шлем череп защитил, но мысли из головы улетучились мгновенно, когда руки холодные схватили за горло хваткою мертвою. Взгляд безумный, чёрная  борода всклокоченная и полный рот зубов золотых. Нолат выхватил нож и ударил беженца в шею, вгоняя лезвие безумцу по самую рукоять. Фонтан жижи чёрной и густой полностью залил шлема визор, закрывая обзор. Солдат наш чувствовал, как это нечто ослабевало, а затем силы покинули чудовище со тьмою вместо крови. Нолат поднялся,  движением резким  стирая со шлема слизь чёрную. Странно, но лицо этого гражданского показалось ему знакомым смутно, но чувство это развеялось мгновенно, подобно дыму на ветру, ибо кровь чёрная покоя не давала — это ведь явно не беженец обычный, посему Нолат обыскать решил врага поверженного. Нащупал в одном из карманов небольшие заострённые цилиндры железные — пули винтовочные, и ещё свёрток небольшой. Развязал Нолат его и увидел свечение яркое, золотистое, спустя мгновение осознал, что держит полный пакет зубов золотых, от которых шёл засохшей крови запах тошнотворный. Руки республиканца нашего задрожали, сердце застучало подобно барабану, ведь знал он, что полные рты зубов золотых себе делают местные, пустыни жители, которые верят, что так во тьме мира загробного не потеряются и награду получат за жизнь праведную. Осознал солдат, насколько страшная судьба ждёт его, и решил пренебречь клятвами своими. Тебе забавным не кажется, что десятки веков назад ради клятв города со всеми жителями топили в пламени по предлогам пустым? Ныне освобождённый от оков буквы закона воинского Нолат решил провернуть один трюк бесчестный: отсоединил магазин винтовки своей и вынул оставшиеся три патрона. Почувствовал, как пальцы дрожат мелко и сердце тихонько ноет, но достал нож свой, невзирая на воющую волком совесть. Со скрежетом металлическим разрезает оболочку твёрдую, обнажая свинцовый пули сердечник, превращая в кошмар экспансивный для лекаря любого, но выстрел такой способен убить психа молниеносно. Услышал Нолат внезапно крик громкий: "Оружие на землю, руки вверх, чтобы я мог видеть!" на языке республики почти без акцента, от испуга он аж дёрнулся, выронив пулю, которая о металл звякнула жалобно. Мгновенно осознал, что к нему пришли коалиции гвардейцы, решил закончить кошмар этот и сдаться: бросил он свою ЮТ-68, а руки вытянул вверх. Вдали же послышался грохот моторов старых железных колесниц, на которых беженцы ездят обычно. — Эти психи за вами идут! — С ужасом вскричал Коалиционник, и со всех ног бросился к Нолату, активно жестикулируя — Вы видели, что здесь происходит?! Они убивают всех республиканцев и даже наших, если мы им помогаем! Они совсем с ума сошли! Я с напарником попробуем провести вас в промзону, её пока ещё держат наши. Быстрее! Они вдвоём выбежали из разбитой машины командной и увидели, что толпа гражданских безумных уже перегородила путь к транспорту коалиционников спасительному. Беженцы начали смыкаться в кольцо и скандировать фразы ненависти полные, сливающиеся в протяжный  вой кровожадный  жажды отмщения, больше толпа эта не напоминала разумных, а скорее рой великий, движимый отчаянием и несчастьем. Нолат не понимал выкриков, но осознавал, что желали беженцы мести за родственников убитых, дома разрушенные и водоёмы радиацией заражённые. Местные требовали зубов и крови республиканской в оплату за страдания пережитые, и как дань уважения богине мести. Забыли безумцы, что в легенде Ийвори на страдания была обречена вечные, голоса и тени разрывали разум бедняжки многие веков десятки. Впрочем, легенды тёмные нам сейчас не важны. Коалиционник пытался успокоить их, просил разойтись, но всё было тщетно, смерть уже была неминуема. Послышался звук выстрела громкого очень, спустя пару секунд — оглушающий снаряда свист, затем прямо перед Нолатом раздался взрыв силы великой, аж последние окна уцелевшие на улице этой издали оглушающий треск стекла бьющегося и опустели. Республиканца нашего отбросило вдаль, услышал он громкий хруст ломающихся костей руки правой, боль резкая разрывающая также и живот пронзила, всё тело билось в судорогах неудержимых. Сквозь боль почувствовал, как его за ноги поволокли куда-то, и Нолат сознание на веки потерял. Безумцы тем временем забросили мертвецов в кузов телеги железной, которую местные техничкой кличут, и лежат там трупы вперемешку, собственной кровью залитые: И Нолат и коалиционников двое и беженцы, кому не повезло попасть на осколок снаряда мортирного... эм, то есть миномётного. Все они оказались равны перед смертью, не спасла ни броня современная, ни удача великая, ни сам Создатель. Вместо славы посмертной — лишь ржавый трясущийся автомобиль с грохочущим мотором, везущий их на окраину города пустынного. Забавно, что на капоте изображён символ Коалиции Королевств — водный трёхлистник белый, с давних пор ещё символизирующий нечто чистое, возвышенное, самого Бога верховного. Когда я во младенчестве была, они поклонялись Йыксаву, сейчас же Создателя почитают, считая "Бога древних времён" слишком жестоким и бездушным, идиоты. Но вернёмся к Нолату, вернее, к трупу его. А героя нашего тем временем привезли в место когда-то прекрасное: парк обширный, речка и водопад небольшой, тусклый свет звёзд озаряет небольшие уютные домики, крошечную лавку торговую и фонтан неработающий, на застывшей воде которого отражалось свечение неба красноватое — Клинок Йыксава, явление астрономическое, подобное Млечному Пути из мира твоего. Столь прекрасную картину портит лишь трупов гора, лежащая прямо у фонтана, у подножия которой и бросили Нолата вместе с остальными. Настала и наша пора оставить его, пускай спит сном своим вечным. Но труп республиканца нашего очи открывает, от боли весь мир размыт для него и, словно ничего вокруг не существует, она разрывает его внутренности, кислотой живот разъедает, в тело шрапнелью снаружи раздирает и осколками раздробленных костей изнутри, и это совершено не метафоры красивые. Героя нашего буквально выжигает болью изнутри, всё тело горит, будто вонзили в тысячи раскалённых прутьев, но он всё ещё жив, хотя и не должен быть таковым. Сквозь разъедающую сознание боль схватил свою руку сломанную и дёрнул резко, стараясь выправить в положение нормальное. Предплечье ответило очередной вспышкой страданий и оглушающим хрустом доламывающихся костей, но затем конечность стала здоровой совершенно. Нолат же схватил двумя руками торчащий из живота витой  прут стальной и с противным чавкающим звуком разрывающейся плоти выдрал его, не почувствовав на этот раз никакой боли, совершенно. Повезло герою нашему, завидую ему, ведь выдирать из живота своего что-либо, будь то арматура или стрела арбалетная — занятие совершенно неприятное, по опыту личному знаю. И Нолат заметил наконец, что вместо красной крови из ран его медленно сочится слизь чёрная, тут же застывая и образуя корку твёрдую на теле. Сладковатый запах гнили и разложения ударил в нос Нолату, ведь шлема на голове больше не было, но в черепушке вертелся  вопрос единственный: "Что я такое?!". Страх растекался словно слизь, сковывал душу, заливал мысли  тьмой склизкой, наш герой ещё раз несколько глянул на раны, затем всё-таки с мыслями собрался и встать на ноги решил. Лежал он на двух коалиционниках мёртвых, видимо, это те самые, что забрать его хотели. Нолата привлекли доспехи их, хотел одеться в одежду чужую, чтоб психопаты в нём врага не признали. Снял он шлем одного из коалиционников и увидел лицо, крайне похожее на беженца того, с которым дрался в машине командной, только без бороды, они словно были братья-близнецы. Идея безумная пронзила разум затуманенный, словно флетчетта снайперская, он отстегнул шлем второго бойца и рывком снял. То же лицо. "За Коалицию сражаются клоны? Теперь понятно как они умудрились так быстро перебросить их сюда, они лишь выращивают уродцев в сраных пробирках и бросают в бой, всё охрененно просто!". Эх Нолат, процесс далеко не так лёгок, сначала нужна кровь, много крови, затем добавить слизи чёрной каплю, поместить в куб алхимический и молнией искусственной ударить, получится слизь живая. И дальше трудоёмкий процесс переноса сознания рукотворного в оболочку пустую, и тогда только гомунгул обычный получается. Герой наш удивительно спокойно сей факт воспринял, быть может потому, что ужасов много слишком лицезрел, но вместо переживаний душевных начал он доспехи с коалиционников мёртвых снимать, буквально отрывая вместе с кусками спёкшейся слизи чёрной, хоть броня керамическая и раскрошилась сильно, и защитить ни от чего более неспособна, но важнее всего само наличие её на теле республиканца нашего, который мечтал лишь до промзоны доехать и сдаться там, забыв обо всём пережитом. Нацепив на себя лохмотья броневые, и теперь не боясь беженцев-психов, солдат осмотреться решил в надежде найти хоть что-то, способное помочь ему выжить. Вдали веднеется машина-техничка, подобная той труповозке. С хрустом металлическим дверь Нолатом открыта, но ключей в замке внутреннем не находит, только говорильник портативный, из которого речь знакомая доносится. — Доблестный представитель Республики Далёкой, ключи от машины нужно купить в моей лавке, она находится, как у военных говорят "на пять часов" от вас, цена, разумеется, договорная, в известной валюте. Посмотрел Нолат в направлении указанном сквозь стекло разбитое, лицезрел практически тот же самый прилавок длинный, наполненный практически теми же специями, как и в том переулке далёком. И торговца, который готов за зубы продать ему всё, что угодно. Так хочется Нолату нашему ублюдка этого подвести под суд военно-полевой, чтоб на работу принудительную навечно отправили, жаль только, что защищён барыга полем кинетическим — современной магией научной. Республиканец наш тем временем сравнялся с мерзко улыбающимся торговцем и положил на прилавок мешочек с зубами золотыми. — Очень хорошо, сейчас, позвольте мне ключ найти, — Сказал купец, не предпринимая никаких попыток ключ заветный найти. — А вы знали, что в зубы золотые для прочности добавляют платину, признаюсь, такие зубы имеют в разы большую цену, но из-за примеси этой они выглядят жёлтыми а не золотыми. — Говорил торговец это с издёвкой явной, улыбаясь своими жёлтыми зубами. — Между прочим, поздравляю вас, вы официально нарушили законы войны, и вас ждёт расстрел на родине или вечная каторга на урановых рудниках, если победит Коалиция. — Мне нужен лишь ключ от машины, оплата есть, — грубо и резко Нолат ответил, рискуя остаться вообще без автомобиля спасительного. — Хотел вам работу предложить постоянную, однако, кто я такой, чтоб управлять чужими жизнями, — купец с той же улыбкой противной достал из кармана ключ и положил на прилавок потёртый. — Приходите к нам ещё. Нолат сжал зубы от гнева, аж до скрежета тихого, хотел ублюдка этого самого на суд отдать, ведь скольких людей убили и лишили зубов из-за него? Сотни, быть может тысячи даже. Тем временем солдат наш в машину сел, с грохотом двигатель запустил. В голове героя нашего план появился хитроумный. Стал он колесницу железную разворачивать, затем направил машину на торговца и вдавил педаль ускорения в пол. Лавка захрустела ломающимися досками деревянными, под тяжёлым туловищем зверя железного. Затем раздался писк пронзительный — это щита энергетического генератор отказал. И машина, оставляя на траве след глубокий, подобно плугу гигантскому в камень врезалась ближайший, сминая лавку в лепёшку деревянную вместе с купцом ужасным. Нолат после убийства сего радость почувствовал великую, лёгкость на душе, будто вырвался наконец из оков гнетущих и избавился от монстра огромного, закончил торговлю нечестивую. И кровь на капоте машины - это трофей великий от зла поверженного. И вот, пока наш герой едет на самоходной колеснице разбитой по парку тёмному, тебе я тайну раскрою неявную, почему же Коалиция гомунголов нигде более использовать не стала в конфликте том. Спустя часов несколько после существования своего гомунгулы начинали галлюцинации видеть и разрушаться медленно... хотя, зря я рассказываю, лучше на примере героя нашего все симптомы и причины показать. Нолат же тем временем в город старый въехал, постоянно кажется ему, будто некто давит взглядом, пожирает из каждого переулка неосвещённого, неведомые высокие  существа чёрные, полностью из слизи состоящие, начали тянуть к нему свои пальцы уродливые и когтеобразные, с которых стекала слизь тёмная вперемешку с кровью алой. Небольшие же тени начинали подобно демонятам мелким вылезать из-за спины Нолата с сидения заднего, дёргали его за плечи, оставляя на керамической броне царапины тоненькие, разрывали ткань и прорезали кожу коготочками своими. Герой наш уже дороги не различал, весь обзор ему закрывали растекающиеся тени склизкие. Нолат почувствовал удар резкий, как с хрустом пронзительным рёбра о руль ломаются, органы внутренние разрезая, затем солдат уже будто бы летит  мгновений несколько , и с силой неведомой врезается в асфальт светом ярким освещённый, оставляя за своим телом шлейф слизи чёрной. Жжение по всему телу, будто облили маслом раскалённым, прожигающим всю кожу до костей белых. Мышцы его словно на волокна раздираются и от скелета отрываются, намереваясь растечься по округе, а тени тем временем всё подкрадаются ближе и ближе. Из сил последних превознемогая боль сильную, кислотой тело разъедающую, срывает Нолат перчатку и видит заместо ладони своей лишь кисть костяную, с которой стекали остатки слизи черной, падая на асфальт и испаряясь, будто их не и было никогда. Обессилев окончательно, наш псевдо-республиканец рухнул, оставляя после себя доспехи разбитые да кости белёсые. Если будешь в городе пустынном, положи на место то каштана веточку зелёную, в качестве дара похоронного, который Нолату никогда никто не принесёт. Это конец истории бесславный, но останься ещё на мгновение, историю страшную свою расскажи, пока тени неведомые снова за мною не вернулись.