Напролом

В печальной мечтательности проходили дни самого упорного и трудолюбивого ученика Гай-сэнсея. С момента битвы с Кимимаро много воды утекло, но ни джонин, ни Неджи, ни Тен-Тен до сих пор не могли понять, что случилось с самым энергичным (после Майто Гая, разумеется) и никогда не неунывающим ниндзя всей деревни Листа Ли. Прекрасный Зеленый зверь Конохи был не в лучшей форме. Нет, с физической все обстояло безукоризненно, а вот душевная очень страдала: не было этой сверкающей улыбки и искорок в темных глазах, смотрящих на мир с восторженностью ребёнка; не было слез наивной радости и вздохов искреннего изумления чудесам жизни в Конохагакуре. Теперь неведомое ранее, кислое и задумчивое выражение на привычно ясном румяном лице ввергало окружающих в беспокойное удивление. — Тренировка окончена! — Торжественно объявил сенсей в конце утомительного учебного дня. — Сегодня все хорошо потрудились, но завтра мы будем трудиться еще усерднее! Отдохните, как следует! — Молвил он напутственное слово будущим непобедимым шиноби. Для пущего эффекта Гай на прощание продемонстрировал Тен-Тен и Хьюге соображенный из крепкого кулака и стремящегося к небесной выси большого пальца «класс». Рок Ли, как и ожидалось, остался на тренировочной площадке команды в лесу, чтобы поупражняться в тайдзюцу еще чуть-чуть, ведь «Настоящий шиноби должен быть сильным и упорным, всегда стремиться к совершенству!». Несмотря на боль в поврежденных ранее руках, Ли продолжал методично избивать несчастный ствол дерева; кора и часть древесины на нем местами отсутствовали от слишком сильных ударов, и в целом растение выглядело основательно потрепанным жизнью и регулярно тренирующимися генинами и чунинами. — Ли, — широкая тяжелая ладонь Гая почти бережно хлопнула ученика по плечу, — пыл твоей силы Юности, конечно, всегда приветствуется, но давай немного передохнем. Сила — в балансе. Чунин Скрытого Листа вздрогнул от неожиданности: он погрузился в невеселые мысли так глубоко, что не заметил боли в руках и потерял бдительность, пропустив момент, когда учитель приблизился вплотную. Ли молча развернулся к Майто и кивнул в знак согласия. Слабая тянущая боль и приятная усталость растеклись по гудящим от напряжения мышцам ученика — он испытал клонившую к прохладной земле тяжесть волны ощущений, стоило ему рухнуть на ласковую траву рядом с джонином. Ли оперся спиной на ствол дерева и прикрыл глаза, прислушиваясь к тихому шепоту листвы над головой. Нежное прикосновение ветра на миг вернуло его душе гармонию. Чунин чувствовал, что Майто Гай косится на него, и почти слышал натужное дребезжание шестеренок в чужой голове. Ли строил смутные догадки, что последует за молчанием сенсея, и ответные слова уже вертелись на кончике языка. Вместе с тем, он оставался не уверен, можно ли доверить свою тяжелую тайну даже такому всепонимающему человеку всеобъемлющих доброты и заботы, как Гай. Учитель, кажется, не знал, с чего начать. Для Майто Гая всегда было проще простого мотивировать Ли на усердные старания. Помогать поверить в себя, когда шансы стать ниндзя, казалось бы, нулевые — уже сложнее, но ведь джонин в насыщенно-зеленом трико всегда был и будет его лучшим другом и наставником при любых обстоятельствах. Гай всегда понимал, какой подход к Року следует применить. Если Ли упражняется ночь напролет, и команда находит его с тенями под глазами и сбитыми кулаками на площадке, значит, ниндзя сомневается в своей силе. Если Рок пропускает часть тренировки из-за стремления попасть в библиотеку до закрытия, значит, он снова комплексует по поводу неспособности применять ниндзюцу и ищет учебники, которые могли бы подарить ему надежду. Если Сакура передает Майто весточки со стороны госпиталя, значит, Ли терроризирует ниндзя-медиков насчет своего полного восстановления и выпрашивает лекарства, чтобы ускорить регенерацию. Впервые причина столь долгой отрешенности была так загадочна, и опознать ее без допроса не представлялось возможным. — Ли, мой ученик, — начал Майто твердо, собрав волю ниндзя в кулак, — я тебя совсем не узнаю в последнее время и очень волнуюсь о твоем состоянии. Где же твоя сила Юности? — Сила Юности, — блекло вторил Ли и вновь затих. Не обладай Ли никогда этой мощной силой, не страдал бы он безуспешно на поле боя за Сакуру, последовав секундному увлечению, стоило девушке появиться однажды в его жизни. Не обладай Ли силой Юности, он бы, вероятно, не знал, что значит влюбиться по-настоящему. — Ли, — Гай снова обратил внимание на себя, — ты знаешь, что в любой ситуации я постараюсь помочь тебе, только скажи. Ты можешь положиться на меня! Что случилось? — Разбитое сердце, — произнес ученик с искренним юношеским трагизмом и перевел взгляд сначала на сенсея, затем — в глубь недосягаемого неба. Майто, как и ожидалось, не посмеялся и не улыбнулся, приняв проблему со всей имеющейся серьезностью, не обесценил чувства ученика и лишь сильнее свел брови к переносице. — Ли, мальчик мой, своей любви надо честно и упорно добиваться и оберегать ее, пока не угасла твоя сила Юности! — Патетически произнес Гай, торопливо вставая с травы. — Если хочешь чего-то — иди напролом к своей цели и возьми награду! Майто Гай, возвышающийся на фоне закатного неба с идеально расправленными широкими плечами и устремленным вдаль горящим взором показался Ли всемогущим. Неожиданный прилив энергии от стойкой уверенности джонина в действиях своего ученика захлестнул чунина, как всегда, с сокрушительной (во всех смыслах) силой, смешавшейся с гормонами влюбленности. — Вы правы, Гай-сэнсей! — Рок Ли сжал пальцы в кулаки и вдруг знакомо широко улыбнулся грядущим впечатлениям. — Идти напролом и взять награду, я понял! Завтра же начну этот путь. Нет, сегодня, не хочу тратить ни минуты своей Юности впустую! Спасибо, учитель! — Назови имя своей любви!.. — унеслись никем не услышанные слова вслед торопливо поднявшемуся на ноги Ли. Ученик сорвался по направлению к своему дому, видимо, чтобы обдумать планы великих свершений, и на вопрос не ответил. К лучшему: ответ вверг бы сенсея в состояние ужаса. «Напролом и взять! Напролом и взять!» — шептали, как мантру, тонкие красивые губы Ли. Он решил отправиться в этот же день, истолковав туманные слова Гай-сенсея как прямое побуждение к проникновению со взломом в дом казекаге Сунагакуре. Что ж, миссия будет непростой. Рок Ли слегка не рассчитал сил и до Сунагакуре добрался только к вечеру следующего дня, культивируя стремление добиться цели прокручиванием в памяти слов Гай-сенсея. Он бы свалился с ног от усталости и перенапряжения, если бы не черпал подстегивающий энтузиазм из расцвета Юности. К счастью Ли, пески пустыни спали вместе с ветром. Он быстро разглядел массивную стену, оберегающую Суну, сквозь прозрачный, не запыленный бурей воздух, и устремился прямо к крепости. Измученные равнинной жарой дежурные и сенсор стояли на страже у входа в поселение. Шиноби Листа поправил сбившийся на бок протектор Конохи, отер сверкающий символ от дорожной пыли и смело направился к ниндзя, охраняющим покой жителей Суны. Он приблизился к двум мужчинам и женщине в повязках, спасающих от жары, и представился. Сенсор сложила руки в несколько печатей, окинула гостя внимательным анализирующим взглядом. Напряжение в отношениях между деревней Листа и деревней Песка пропало после того, как шиноби Конохагакуре помогли Гааре, союз поселений укрепился, однако от мер предосторожности отмахиваться не стоило. — У вас дипломатический визит к казекаге-сама, Ли-сан? — уточнил дежурный, запомнивший его имя. Прекрасный Зеленый зверь замялся. Что он им ответит? Что влюблен в их каге и идет добиваться его руки? Бред. Но лгать Ли не умел и не хотел, не в его правилах был обман, поэтому ниндзя ловко накинул на шокирующую правду вуаль почтительного официоза: — Аудиенция для вопросов личного характера. Дальнейших расспросов не последовало: шиноби Листа пропустили в сердце деревни, скрытой в Песке. Мощь силы Юности возрастала при приближении к резиденции казекаге, сердце сбилось с ритма и било изнутри по груди быстро и громко, и Ли хотелось сорваться на бег. Столько дней, недель, месяцев он провел в мечтах, не замечая возможностей, но сейчас цель близка. Ли выдохнул, осаждая пыл: главное, чтобы цель тоже его захотела, иначе придется извиниться и навсегда покинуть дом Гаары. Ниндзя Листа без труда нашел резиденцию казекаге. Рядом с главным зданием деревни тоже обитал сенсор, который проверил Рока и дал добро на вход. Шиноби поднялся на второй этаж, поговорил с куноичи- секретарем, которая немедленно кинулась докладывать о визите Ли казекаге. Через долгие секунды куноичи вышла из кабинета Гаары, тихонько прикрыв дверь, и отрапортовала, что каге готов с встретиться с посланником Листа. и Рок Ли направился к заветной двери, теряя решительность: коленки начинали подгибаться, и ниндзя и рад бы списать это на утяжелители и долгую дорогу, но причина крылась в другом. Ли остановился у двери в комнату, принадлежащей каге. В горле пересохло. В самом деле, что он скажет сейчас казекаге? Он ведь даже не умылся после долгого пути, не обзавелся цветочками или какой-нибудь вещицей, которая подошла бы для дипломатического-романтического подарка. Кабинет Гаары заливало горячее расплавленное золото солнечного света; песок, принесенный посетителями, хрустел под ногами. Пахло нагретой древесиной и чем-то вроде ванили и сандала — Ли не очень разбирался в вещах, которые делают дом домом и привносят уют. — Приветствую, Ли-сан, — Гаара медленно, устало поднялся с места и встал напротив гостя. Удостоенные приближением казекаге визитеры пользовались особым почетом. Так Гаара показывал исключительность посетителя и собственное уважение к нему. — Здравствуй, казекаге-сама, — Ли разнервничался и едва не влепил себе по лбу ладонью: какой, к черту, «-сама», они же столько пережили вместе! — Я хотел сказать, рад встрече, Гаара-сан. Гаара добродушно улыбнулся и кивнул, принимая приветствие. Приготовился внимательно слушать, склонив голову к плечу, и по тому, как медленно наливается румянцем и так здоровое и румяное лицо Ли, заподозрил неладное. — Ты появился здесь не просто так. Скрытому Листу требуется помощь Скрытого Песка? — Обеспокоился неожиданным визитом каге. — Вообще-то… — протянул Ли, в смущении потерев ладонью шею, — в Конохе все замечательно, но… — Но? — Я по личному делу. Песок, словно нагоняемый ласковым ветром, собирался у ног Гаары и тихо шелестел, готовый в любую минуту защитить бывшего джинчуурики. Цель визита уже готова была покинуть голову Ли и принять словесное воплощение, но… а что он здесь, собственно, делал? Да, Гай дал напутствие: за свою любовь нужно бороться. Но с кем бороться? Что нужно делать, чтобы завоевать ее? В розово-зеленых мечтах Рока Ли он врывался в резиденцию, где его с широко разведёнными для объятий руками встречал бы Гаара. Ли сложил руки в молебном жесте перед собой, поклонился и выдал: — Я люблю вас, Гаара-сан! Ли показалось, что бескровные щеки каге заалели от раздражения. Заглянув в лишенные блеска глаза, отражавшие непонимание, Ли почувствовал, что все помыслы и действия — абсурдны. Так не бывает. Не бывает такого, чтобы вдруг человек, с которым вы были заклятыми врагами, полюбил тебя. Не бывает такого, чтобы эти глаза, матовые амальгамовые капли, по ошибке названные кем-то глазами, всегда долго рассматривали Ли не с уважительным вниманием или безразличием, а с затаенным восторгом. Не бывает такого, чтобы письма, отправляемые Гаарой для Наруто, где неизменно присутствовал вопрос, как восстанавливается Ли, были наполнены искренним участием, а не чувством вины. Не бывает такого, чтобы каге одного из сильнейших селений обратил внимание на рядового ниндзя, пусть и героя. Не бывает такого, чтобы Ли нравился Гааре. Но с чем, как говорится, Хидан не шутит, в тихом омуте Акацки водятся и так далее. В любом случае, за спрос не дают в протектор, а спрашивать Ли никто не запрещал. — Гаара, — Ли внезапно посерьезнел до конца, из-за разницы в росте чуть скашивая взгляд вниз, — я знаю, наше знакомство не задалось, и мы мало знаем друг о друге, но это неважно. Прости, что когда-то я причинял тебе боль. У меня есть одна жизнь и короткий миг прекрасной Юности. Позволишь ли ты посвятить этот миг тебе и попробовать добиться взаимности? — проговорил ниндзя Листа без улыбки, напряженно вглядываясь в словно выточенные искусным скульптором черты лица каге. Гаара смотрел на него в ответ и не совсем понимал происходящего: тот мальчик, которого он едва не убил, оставив на поле боя с тяжелыми травмами, не совместимыми с жизнью обычного человека; тот мальчик, что проклинал жизнь, пока был прикован по его вине к кровати в лазарете; тот мальчик, что почти потерял из-за происходящего веру в себя и свои силы и едва не покончил с бессмысленным существованием, предстал сейчас перед человеком, который был кругом виноват и проклят, в надежде, что этот самый человек позволит ему окружить себя любовью. — Это мне следует добиваться твоего прощения, — с горькой улыбкой произнес Гаара. — Оставь прошлое в прошлом, — по интонации голоса, Рок не только не злился, но и желал каге успокоения. — Ты не дал Кимимаро меня добить, защищал меня и моих друзей и сражался вместе со мной. Этого достаточно для искупления. Чунин Листа, чтобы отвлечь от воспоминаний, взял обе тонкие руки каге в свои истерзанные ежедневными усердными тренировками ладони. — Ли… — Гаара понизил голос до опасной грани с шепотом, — я согласен разделить с тобой миг твоей Юности, — каге, никогда ранее не произносивший и не испытывающий подобного, смутился и мягко ткнулся лбом в плечо ниндзя. Ли, не вполне веря в свое счастье, осторожно обнял широкими ладонями плечи Гаары, едва удерживаясь от того, чтобы не стиснуть ниндзя Песка в медвежьих объятиях. Он должен дать каге время привыкнуть. Но юность была так прекрасна.