и пусть вселенная идёт к чёрту за то, что так произошло

ты не разрешаешь мне целовать тебя на людях даже невинным казалось бы целомудренным поцелуем в шею а он действительно для меня вовсе не пошлый или интимный или бесстыдный. этот поцелуй для меня символ благоговения подобострастной нежности и трепетного преклонения перед твоим именем. перед твоим телом. «господи прости меня ибо я согрешил: я сотворил себе кумира из чужой женщины. я готов дать её пальцам сжать мне шею до хруста позвонков я готов забыться в её удовольствии я готов вечно служить её дрожащим бёдрам и сжимающимся мышцам». да, я тянусь за твоими пальцами едва дотрагивающимся до моего подбородка я вытягиваюсь в струну от твоего «посмотри на меня» и замираю от строгого «хватит» когда прошу поцеловать меня. поцелуй меня поцелуй меня поцелуй меня. хочу. поцелуй и тебя поцелуй и тебя поцелуй и. тебя. но ты смотришь на меня взглядом ледяным как пожар из рубидия и азота и я сжимаю себя в стальное кольцо терпения. и только в глубине суток за армией стен и сонмом дверей после ломания всех печатей получая каждый полувздох-полустон как награду от целой вселенной я могу целовать млечный путь твоих плеч сжимать всё твоё снисхождение пить всю тебя залпом и смотреть на тебя смотреть на тебя смотреть на тебя. как твой идеально очерченный рот приоткрывается буквой о как ты запрокидываешь голову обнажая шею для моего обессушивающе влажного поцелуя. но мне никогда, никогда не целовать твою шею твоё лицо и твои ресницы при людях. потому что я женат а ты замужем и мы оба счастливы в браке. и я никогда не должен говорить тебе что сегодня я кончил трижды думая о звуке твоего голоса. и поэтому нет, ты никогда не узнаешь насколько глухо и долго звучит твоё имя в моей зажатой ладони без двадцати восемь каждого утра. женщина ты не моя. но ты мой крест и давление в тысячу атмосфер моего сожаления.