Ночная беседка

      Краткий глянул на Садовника.       Тот что-то очень активно рисовал в блокнотике. Казалось, что звук шаркающего карандаша на бумаге можно было услышать даже если рядом был бы двигатель самолёта. Конечно, столь необычное и сконцентрированное поведение не может остаться без внимания, так что Краткий, выдержав очень тактичную паузу, спросил:       — Что рисуешь?       Йий, не прерываясь, бормочет:       — …кое-что интересное… Позвольте мне сосредоточиться…       Начальник снова замолкает и ждёт, когда же тот дорисует. Проходит минута, полторы…       — Вот! — рабочий показывает рисунок своему боссу. Краткий смотрит на блокнот и берёт его в руки, пробегаясь глазами по рисунку.       Это очень детальная, обалденная и проработанная схема неизвестного науке прибора. Точный механизм, по которому уже визуально можно определить, что он будет работать как часы.       — Это… Концепт для нового испытания? — заглавная буква поднимает бровь и с заинтересованным взглядом пялит на строчную.       Йий кивает в ответ И Краткому. Начальник хмыкает, на его лице появляется ухмылка, а глаза искрят небольшим огоньком.       — Недурно. Даже, можно сказать, похвально, — г-н передаёт блокнот назад, в руки подчинённому.       — Благодарю, — садовник закрывает блокнот и убирает его на нижнюю полку кофейного столика, — Кажется, я уже знаю, как вы собираетесь его использовать.       — По назначению, садовничек.       В беседке слышатся тихие смешки и от того, и от другого. Садовник барабанит по столу своими тонкими пальцами, стук слегка заглушают перчатки. Он никак не решается установить со своим начальником зрительный контакт. Не то, что бы Садовник сильно стеснялся, — он никогда не был слишком стеснительным, — просто во взгляде Краткого всегда было что-то… демоническое. Инфернальное. Что заставляло замирать на месте словно медная статуя, особенно когда эти леденящие душу глаза ещё и комбинируются с эмоцией гнева. Слава богу, г-н сейчас находится в полном спокойствии.       — А хочешь… — вкрадчиво начал последний вышеупомянутый, добавив в свой голос какой-то саркастический флирт, — …я расскажу анекдот… про Брежнева и пианино?       — Ой, ну сэр, я вас умоляю… — Садовник вздыхает и отворачивается, вспоминая все предыдущие тысяча триста шестьдесят семь раз, когда его начальнику удосуживалось рассказывать своему подчинённому этот анекдот.       Послышался уже не тихий смешок, а ритмичный гогот И Краткого. Йий с отклонённой назад головой покраснел от стыда за своего подчиняющего.       — Да ну ладно тебе, смешной же анекдот!       — Г-н, если вы его сейчас расскажете мне уже в тысяча триста шестьдесят восьмой раз — смешнее он от этого не станет, — рабочий возвращается в исходную позицию, правда уже с красным лицом.       — Ты ведёшь подсчёт? — тут уже Краткому становится действительно интересно. Он с изумлением смотрит на своего рабочего.       — Да, веду. И это далеко не один… — садовод снова достаёт блокнот и быстро находит страницу с кучей подсчётов. — Вот, г-н. Тут достаточно много счётчиков.       И вот И Краткий снова пялит на лист бумаги с полным вниманием. На листе полным-полно различных по степени важности подсчётов. Возможно, Верховный Садовник делал их когда ему было скучно. Да и в прочем, они достаточно интересные сами по себе: «Петрушкины тавтологии — 37», «Листики в помещении — 13», и «Бессонные ночи — 10566» были достаточно интересные.       — Обалдеть, когда это ты таким умным стал? — спросил у того Краткий.       Садовод лишь пожал плечами и снял очки, чтобы протереть.       Беседочка наполнилась тишиной вновь. Было слышно лишь маленькое щёлканье дужек очков друг о друга да звук одежды и карманов, когда ты в них что-то засовываешь. Начальник продолжал изучать блокнот, пока Йий надевал очки. Подул маленький ветерок, распелись птицы.       И тут внимание г-на И Краткого привлекает один странный подсчёт.       Название заклеено стикером, но можно увидеть значение: « — об этом можно и не мечтать!». Любопытство внезапно начало одолевать разум босса, он осторожно и медленно попытался отклеить стикер, чтобы нечаянно не порвать бумагу. Подчинённый лишь смотрел на всё это хладнокровно, будто это не его секреты сейчас будут раскрывать.       Проходит минута в полной тишине. Заглавный перестал мучать стикер и посмотрел на строчного.       — Чего это у тебя лицо красное? — начальник даже смутился от такой необычной реакции садовода.       — Жарковато тут… — говорит он, — Удивлён как у меня очки не запотели.       — Жарковато? — Краткий оборачивается и смотрит на термометр, — Сейчас градусов девять. Даже меня слегонца знобит.       Опять пауза, Йий думает как бы ещё отмазаться.       — Ну, понимаете, сегодня было сильное солнце, и… — рабочий жестикулирует и глядит куда-то в сторону, понимая, что откровенно врёт.       — Не было никакого сильного солнца. Последний день августа, сегодня было очень пасмурно. Да и румянец у тебя появился буквально только что.       Краткий вздыхает, хихикает и продолжает с ухмылкой.       — Странный ты сегодня. Подсчёты ведёшь необычные, краснеешь на ровном месте…       Начальник встаёт с места и подходит ближе к своему подчинённому, затем наклоняется, чтобы быть с ним одного роста.       — Скажи мне честно, мы с тобой разве в фанфике?       Ну вообще-то да. Вы в фанфике.       — Ну… Нет… — неловко отвечает своему боссу строчной.       — А тогда чего ты ведёшь себя как типичный герой оттуда?       В ответ молчание. Йий отворачивается, а И Краткий в ответ на это берёт его подбородок рукой и поворачивает к себе.       — Смотри на меня, — наконец, они устанавливают зрительный контакт, и садовник видит это: холодный, расслабленный и пробивающий до дрожи взгляд полузакрытых глаз. Абсолютное, протыкающее душу насквозь спокойствие. Для Садовника эти «гляделки» были настоящей пыткой, а он даже отвернуться не может, так что тот решает зажмуриться, чтобы всего этого не видеть.       Начальник подбирается на просто неприличное расстояние. Они оба уже могут ощутить чужое дыхание на собственной коже. Г-н шепчет тому в ухо, вновь заставляя поёрзать:       — Просто скажи мне правду. Почему ты так себя ведёшь?       Йий понимает: дело пахнет жареным и его сейчас расколют. Отмазываться бесполезно. Он вздыхает, делает паузу и произносит:       — …я так понимаю, выбора у меня нет, — он внезапно поднимается и одним замахом руки прижимает изумлённого начальника к кофейному столу. Органайзер с карандашами падает на стол, не выдержав порыва страсти, — Извините за наглость, г-н, но давайте я буду прямолинеен. Я вас обожаю.       Краткий чуток приходит в себя и смотрит наверх. Красное как заячьи уши лицо нависает над ним, он слышит сбитое дыхание подчинённого, его очки не блестят, а скрылись в тени, потому что Садовник находился спиной к нависающей над ним люстрой.       Господин поднимается в локтях и принимает сидячее положение, заставляя подчинённого выпрямиться. Начальник и говорит тому:       — Тебе, по-моему… Ну того, — И Краткий крутит пальцем у виска и посвистывает, — Башню снесло. Отдохни чуть-чуть.       Йий вздыхает и кивает, соглашаясь. Он отвечает боссу:       — Вы правы, сэр.       Подчинённый снова садится обратно. Краткий встаёт и подходит к тумбочке, чтобы достать сигареты и зажигалку. Успешно их найдя, он вновь садится напротив подчинённого, зажигает её и делает одну затяжку.       — Слушай, — садовник мельком оглядывается на своего начальника. Румянец потихоньку проходит, — можно вопрос?       — Я слушаю. — очкарик лезет под кофейный стол, надеясь найти там жвачку.       — Что это был за странный заклеенный подсчёт?       Садовник дрогнул. Он прекрасно помнил что именно хотел подсчитать, и его начальник — это последний, кому он хочет рассказать об этом.       — Подсчёт… — говорил он с дрожью в голосе, — …ф-ф-ф… подсчёт был…       Он старался затянуть как можно сильнее, ожидая чуда: того, что их напряжённую беседу прервёт какой-нибудь с неба упавший Ибрагим или из ниоткуда пришедшая Петрушка. Но сейчас десять вечера; рабочий день у всех завершён и все рабочие (кроме Верховного Садовника) спят.       — Не тяни кота за хвост, — низкий голос г-на Краткого и небольшое разделение слов на слоги пробило снова. Вообще, голос начальника заставлял его дрожать почти каждый раз: то от страха, то от возбуждения.       — Подсчёт был ваших поцелуев, — проронил тот быстро и тихо, чтобы босс его не понял.       Но тот прыснул и выронил сигарету, услышав это. Краткий чутка шикнул, когда упавшая сигарка обожгла ему бедро, но продолжил гоготать. Садовник лишь чуть оскалился.       — Не-е-т, ну тебе и правда снесло башню… — сказал начальник сквозь ухмылку.       — Я в трезвом уме! — отрезал подчинённый.       — Ты явно не трезв, иди спать.       Садовник взглянул на Краткого почти жалобными глазами. С блеском очков этот взгляд был только выразительней.       — Ну господин…       — И нет, можешь не пародировать кота из Шрека, ничего тебе не будет.       Йий фыркнул.       — Больно мне надо! — и демонстративно встал, проронив что-то на подобии «спокойной ночи» и поспешно удалившись.       — Спокойной, садовничек, — Краткий ухмыльнулся тому вслед, радуясь своей победе в упрямстве.