Пожар

Утро следующего дня для Рогозиной было самым что ни на есть отвратительным. Женщина массировала затекшую за ночь шею и параллельно думала о том, что съехать от Круглова было не лучшей идеей. Остаток вчерашнего вечера Галина Николаевна провела на кухне у подруги, бесцветным взглядом смотрела в кружку с чаем и слушала начинающуюся ссору Валентины и Степана. — Неужели нельзя было посоветоваться?! Я на работе с утра до вечера, я хочу прийти домой и отдохнуть! Со своей семьей, Валя! — через матовую стеклянную вставку в двери Рогозина видела, как Валентина хватается за руки мужа, стараясь его успокоить. — Степа, я тебя прошу, Галя в такой ситуации... Ты же должен понимать, — в тишине кухни их шепот за межкомнатной дверью был громче любого крика. Всю ночь полковник ворочалась на узком, жестком диване в гостиной Антоновых, нервно сбивала подушку, натягивала одеяло до подбородка, скидывала его с себя, замерзала и накрывалась вновь. Уснуть не получилось ни на минуту. Взбаламученный недавними действиями мозг отказывался адекватно оценивать ситуацию, произошедшую между ней и Кругловым. Несколько раз за ночь Галина Николаевна проверяла мобильный, в глубине души надеясь увидеть сообщение от заместителя, но он не писал и не звонил, и от этого Рогозина злилась еще сильнее. На утро болела спина от лежания на неудобном гостевом диване, от недосыпа раскалывалась голова. Как-никак, возраст о себе давал знать. Стараясь лишний раз не попадаться на глаза хозяевам квартиры, Галина встала раньше обычного, тихо собралась и покинула квартиру Антоновых. Во время быстрых сборов на работу с детской обидой вспоминала, как хорошо ей спалось на кровати в спальне заместителя. По пути было принято решение срочно заняться поисками съемного жилья. Да, в таком случае придется повременить с ремонтном в собственной квартире, но и возвращаться к Николаю Рогозиной казалось неправильным. У Валентины оставаться Рогозина не могла: неудобств была куча, и были они во всем, начиная от недовольств Степана, заканчивая отсутствием нормального спального места. Галина Николаевна приехала на работу за полтора часа до начала рабочего дня. Повесив пальто на вешалку, Рогозина с упоением опустилась в свое кресло, уверовав саму себя, что оно может уступить по удобствам ненавистный антоновский диван. Ногами оттолкнулась и отвернулась лицом к стене, прикрыла глаза. Она надеялась подремать хотя бы минут пятнадцать, но все время ей что-то мешало: шпильки больно царапали кожу головы, все тело было напряжено, глаза болели от холодного, белого света, который пробирался сквозь закрытые веки. Все раздражало. Рабочий день начался рутинно: на утреннем совещании Холодов и Белая отчитались о проделанной за вчерашний вечер работе. Рогозина, собрав остатки сил в кулак, внимательно дослушала экспертов. Дискуссия о подозреваемом в деле об убийстве плавно переходила в обсуждение празднования Нового года. Галина слушала экспертов вполуха, изредка кивая головой на предложения Тани и Сергея. В глубине души женщина надеялась, что вечером очередное дело будет закрыто и она сможет отправиться на встречу с хозяином съемной квартиры. Последняя была найдена случайно: полковник еще утром заприметила объявление в интернете. Когда все указания были получены, а опера отправлены на задержание преступника, Антонова подошла к Галине Николаевне, осторожно взяв её за локоть. — Ты куда улетела с утра пораньше? Не позавтракала, даже кофе не попила. Опять бледная, как поганка. — Извини, позвонили срочно, — Рогозина быстро печатала сообщение в мессенджере на смартфоне, переводя взгляд то на экран телефона, то на Валентину. — Странно, я не слышала звонка, — Антонова сглотнула и продолжила: — Галь, ты прости Степу за вчерашнее, он не со зла, просто... — Все нормально, я понимаю, — Галина постаралась улыбнуться подруге, но вышло криво. — Надеюсь, в ближайшее время найду квартиру, сейчас как раз списалась с хозяином однушки. — Как бы она не старалась, в голосе проскальзывали ноты чудовищной усталости, которая навалилась на неё за последние двое суток. Предстоящее вечернее мотание казалось полковнику пыткой. Думать о том, что квартира может быть непригодна для жизни, и о том, что после этого ей придется где-то переночевать, не хотелось. "На худой конец, поживу в хостеле. Хоть деньги есть, уже не всё так плохо." — Галя! Я прошу тебя, не воспринимай слова Степы всерьез, ты же его знаешь. — Валя, мне самой неудобно вас стеснять. Вопрос уже решен, извини, мне надо работать, — Валентина, поняв, что подруга права, сникла и замолчала. После разговора с Валей на душе мерзко заскребли кошки. Галина попыталась отвлечься на работу, но как на зло, все валилось из рук. Женщина прикрыла глаза и уронила голову на руки. Собрав в общую кучу все картинки последних полутора месяцев, Гале, впервые за эти бесконечно длинные недели, стало жаль себя. Ей далеко за сорок, квартиры нет, съемного жилья нет, все сбережения сгорели вместе с квартирой, так еще и единственный человек, на чью помощь она так рассчитывала, в очередной раз перевернул её чувства с ног на голову. Хотелось если не зарыдать, то заорать от несправедливости. Взяв остатки воли в кулак, Галина принялась за груду очередных годовых отчетов. Когда закончила, перевела взгляд на электронные часы и вскинула брови: ни Круглов, ни Майский до сих пор не вернулись с задержания. В кабинет зашел Холодов с результатами экспертиз. — Андрей, Круглов или Майский не звонили? — в ответ на вопрос начальницы Холодов сходу выпалил: — Нет, Галина Николаевна. Пока никаких новостей. — Предчувствие было нехорошим: прошло больше трех часов с тех пор, как опера покинули стены службы. Пару раз сама набрала Круглова, но к телефону он не подходил, Майский на сообщения не отвечал. Полковник попыталась успокоить сама себя: ничего неожиданного на этом выезде быть не должно. Но кошки всё сильнее царапали, а ощущение, что может произойти что-то очень плохое, не оставляло Рогозину в покое. — Пробей, где сейчас находятся телефоны Майского и Круглова. Не нравится мне всё это... — Ты держись, Петрович, скоро доедем, — Майский гнал машину на максимальных скоростях, что позволяла ему трасса недалеко от Москвы. Проезжающие редкие машины не составляли помехи. Ничего не предвещало беды: обычное задержание очередного ханурика превратилась в перестрелку. У подозреваемого в убийстве трех человек, кроме установленного экспертизой пистолета Макарова, был еще и обрез. При очередной попытке отстреляться, Николай Петрович, не рассчитав всего два шага, попался на пулю преступника. На фоне собственного сдавленного стона майор услышал громкоголосое "Получи, мразь!" Майского и выстрел в стоящего около Круглова мужчину. Сергей и забыл, когда он переживал за напарника сильнее, чем за себя. Зацепило сильно — кровь сочилась сквозь ткань водолазки, пропитывала форменную куртку. От "скорой" Круглов отказался, уверяя Сергея, что Валентина еще и не то может, главное доехать до Москвы. Голова соображала медленно. — Только не молчи, Коль. — Рогозиной ничего не говори, опять начет... — Ты думаешь она сама не заметит? Недооцениваешь ты зоркий взгляд товарища полковника, — зажимая здоровой рукой кровоточащую рану, Николай Петрович надеялся, что после событий вчерашнего вечера она сама не захочет его видеть. К горлу подкатывала тошнота. — Или что, опять поцапались? — С чего ты взял? — на лбу выступила испарина, а место ранения жгло огнем. Круглов сглотнул, чувствуя, как жжет мышцы. — Да на совещании Галка смотрела на тебя как на врага народа. — Да ну, ты преувеличиваешь. — Серега, стараясь не отвлекаться от дороги, предупредил о случившемся Антонову. В глазах ГРУшника читалось волнение — с каждой минутой Круглов бледнел на глазах. — Хреново? Говорил же, скорая нужна. — Не нуди, без тебя тошно, — Николай здоровой рукой приоткрыл окно и жадно начал вдыхать свежий, морозный воздух. — Этот как? — Да жив, сука. Я в ему в руку попал, там по касательной пуля прошла, — с каждым проехавшим километром Майский облегченно выдыхал: Круглов не терял сознание. Дорога до ФЭС была быстрой. И только под конец пути Круглов прикрыл глаза и откинулся на спинку автомобильного кресла. Припарковавшись, Майский помог Круглову выбраться из машины, игнорируя все протесты товарища. В дверях лифта административного этажа их встречала Валентина. Сергей, как мог старался прикрыть Николая Петровича, но как только они дошли до переговорной, им навстречу ураганом вылетела Рогозина. — Галь, все нормально, немного зацепило, — сразу попытался оправдаться Круглов. Галина, злая и уставшая за последние сутки, с психом расстегнула на заместителе куртку и отодвинула её. По его бледному лицу она поняла, что он еле стоит на ногах и может рухнуть в коридоре в любой момент. — Быстро в морг! Без глупостей! — она проводила взглядом Антонову и оперативников и только собралась вслед за ними, как в этот момент Белая сообщила, что преступник доставлен и ждет её в допросной. — Не бережешь ты себя, Николай Петрович, — после укола обезболивающего тянуло в сон. Тишина морга, ловкие, отточенные движения Валентины, приглушенный свет действовали на майора успокаивающе. — Я повязку сделала, завтра надо поменять, — Валя начала убирать медицинские принадлежности на свои места. — Понял, зайду, — их разговор прервала зашедшая в обитель тишины и спокойствия Галина. После допроса она сама едва держалась на ногах и выглядела чуть живее своего заместителя. — Ну что? — Не переживай, Галина Николаевна, ранение неглубокое, к Новому году Николай Петрович будет как новенький. — Валь, оставь нас, пожалуйста, — Рогозина проводила взглядом патологоанатома, и, когда за Антоновой закрылась дверь, присела на холодный кафель стола рядом с майором. Каждый молчал: Круглов старался подавить надвигающийся лавиной сон, Рогозина — нервно перебирала пальцы и не знала, с чего начать. Разговор предстоял долгий и непростой. С точностью заправского сапера провела пальцами по повязке — бинт сочился кровью. — Болит? — она старалась разговаривать как можно мягче и тише. — Валя поставила укол обезболивающего, так что нет, — подавив зевок, Николай продолжил: — только спать хочется страшно, — майор, взгляд которого последние пять минут был устремлен в пол, перевел его на Галину. Та сидела нахмурившись, очень сосредоточенно рассматривала кафельную плитку напротив, словно в уме решала математическую задачу. Николай усмехнулся. — Как спалось на новом месте? Выглядишь неважно. — Отвратительно. — Ты всегда можешь вернуться назад, ключи же у тебя, — они сидели на столе в морге, не смотря друг на друга. Пролетело воспоминание: точно так же они проводили время в ту ночь, когда Галина приехала к нему после пожара. Было колко, напряженно. Промолчав с полминуты, Рогозина решилась первой начать разговор. — Коль, я долго думала над твоими словами и над тем, что чуть не произошло между нами. Ответь мне: а что дальше? — В каком смысле? — То, что произошло вчера, это не ошибка, а закономерность. Это рано или поздно случилось бы. А что потом? — Галя, Галя, стоп, — мужчина развернулся к ней лицом и взял её руки в свои. Тонкие женские пальцы подрагивали в его теплых ладонях. Она не пыталась вырваться, смирно сидела рядом и майор, почувствовав её покорность, облегченно выдохнул. — Мы не сможем жить вместе, Коля, — она все-таки нехотя вырвала свои ладони из его объятий и тут же кожей ощутила прохладу помещения. — Тебе нужна другая женщина. Не такая, как я. С которой ты сможешь создать нормальную семью. Которая будет встречать тебя с работы и готовить тебе завтраки, обеды и ужины. Та, с которой у тебя не будет проблем, Коля, — она хотела сказать что-то еще, но вовремя остановилась, поняв, что и так наговорила непозволительно много. — А ты меня спросила, нужна ли мне другая женщина? Мне не нужна кухарка, как ты почему-то думаешь, и домработница тоже не нужна. Я давно и всецело влюблен в свою начальницу и не собираюсь искать никого другого, — Николай смотрел ей в глаза, стараясь увидеть в них то, что испытывал сам. Та простота и открытость, с которой он говорил ей эти слова, пугала. Это все она слышала не первый раз, но сейчас его слова воспринимались иначе. Она не пропускала их мимо ушей, как делала это раньше, и не старалась отмахнуться. — Ты много от меня требуешь, — Галина, сведя брови, взяла в руки салфетку и промокнула испарину на его лбу. Мужчина перехватил ее ладонь и загреб пальцы в свои, пытаясь успокоить её, — у меня нет другой жизни, кроме ФЭС. Мы приходим в разное время с работы, постоянно задерживаемся, ты на выездах, на задержаниях. У нас ни праздников, ни выходных. Мы даже в отпуск вместе не поедем, потому что оставить службу не на кого. Как ты себе это представляешь? Насколько тебя хватит такой жизни? — Но когда я предлагал тебе жить вместе несколько лет назад, я отдавал себе отчет. Почему ты не хочешь, чтобы тебя любили? Ты же сама отказываешься от этого. — Я не хочу? А это вот лучше, да? — она взглядом указала на пропитанную кровью повязку, перехватывающую плечо Круглова. — Я не могу каждый раз бояться, что с тобой что-то случится. Сегодня тебе повезло, а завтра? Что я тогда буду делать? — У Николая все встало на свои места. Потеря первого мужа сказалась на ней сильнее, чем он мог себе представить. Она боится привязываться, потому что понимает, что от потери второго близкого ей человека она вряд ли оправится. — Мы не в том возрасте, чтобы признаваться в любви и прятаться по углам, я просто хочу, чтобы ты знал: ближе тебя у меня никого нет. И я не хочу тебе такой жизни. — Галя-Галя, откуда в твоей умной голове такая дурь? — Николай положил ее голову на здоровое плечо и поцеловал ее в висок. Она не противилась, и, к удивлению майора, крепче прижалась к его груди. От этого действия у Рогозиной щемило сердце. — Ради тебя я согласен на все. На раздельный отпуск, на отсутствие праздников. Лишь бы ты была рядом. — Тепло его тела убаюкивало, и, не выспавшаяся за ночь, она почувствовала, как её начинает клонить в сон. — Я тебя умоляю, Галь, возвращайся домой, — его шепот пробирал до поджилок. Рогозина улыбнулась, и, впервые за эти сутки, почувствовала, как ей стало легче дышать. — Хорошо, — женщина с удивлением заметила, что их разговор длился не больше двадцати минут. На душе стало спокойно, не смотря на пугающее ее состояние Круглова. — Тебе надо в больницу, ты очень бледный, — она провела пальцами по щеке мужчины, убирая с его лица невидимую пылинку. — Валя сказала, что все нормально. Моя помощь нужна? — женщина вновь кинула взгляд на часы — рабочий день подходил к концу. — Завтра закончим, поехали домой, — Галина, не смотря на все заверения Круглова, беспокойно смотрела на него, периодически вытирая выступающий на висках пот. — тебе надо отдохнуть, и если честно, я просто чудовищно устала, — Николай притянул здоровой рукой лицо полковника ближе к своему и попытался поцеловать её, но она отвернулась и поцелуй попал в краешек губы. — Что ты творишь, не здесь же, Коль, — от прикосновения его губ все тело полыхнуло огнем. Галина отстранила его от себя, и не смогла сдержать улыбки. — Как же ты много думаешь, Галина Николаевна. — разочарованно вздохнул майор и накинул на себя чистую футболку. Дома их ждало продолжение непростого разговора.