Это будет последняя ночь с этими чувствами.

Яори стоял в недоумении, глядя на руки Ёшки. Он держит их аккуратно, словно фарфоровые руки куклы, но они уже были треснутыми и полными шрамов. Ё пытался не дрожать, даже не издавать ни звука, ничего из того, что могло бы ещё больше напугать Яори и отпугнуть от себя. — Почему.. — Яо вышел из размышлений, а затем взглянул в глаза Ёшки. Они полны безразличия, может быть немного печали собралось у уголков глаз. — Я не хотел, чтобы ты видел меня таким.. — он осторожно убирает руки, аккуратно задёргивая вниз рукав рубашки. — Но.. Стой, заяем тв это делаешь? — Яори хватает за руки Ёшку, сжимая его ладони в своих — Мне надоело... Мне всё надоело, Яошик, — кажется, у него начинают течь слёзв из тех самых уголков глаз. Рука в руке – приятный жест, согревающий и без того затлевшую грудную клетку парня. — все говорят что это период в жизни, который я должен пройти: издевательства вокруг и ненависть.. — Но, ты же не должен этого делать! — встревает Яори, смотря вверх на друга, — Ты не заслуживаешь к себе такого обращения! — Разве? — Ёшка удивляется, округлив глазки по-пять копеек, смотря на Яори, а затем опускает эти глаза вниз. — Я ведь.. не должен радоваться? Я должен быть идеальным, а не приносить кучу проблем. — Ёшка, — Яо сжимает его кисти рук сильнее, переплетая пальцы вместе — никто не достоин, даже ты. Ёшка прямо сейчас чувствует себя паршиво, вспоминая все те слова о том, что он обязан быть идеальным, но вглубине души отзываются гулким эхом слова Чернушного. Ёши подрагивает плечами, а затем не сдерживает свои слёзы и зарывается в макушку старшего. — Да, да, поплачь, — Яо кладёт свои руки на спину Ёхи, прижимая того к себе — я надеюсь, всё будет хорошо. — Й-йа-Яо... — он сам уже обнимает своего друга в ответ, сжимая ладони в кулак. Он не может сдержать слёз, уж точно теперь не сможет, поэтому солёными каплями он пачкает одежду Последнего. Спустя время, где-то приблизительно час от полуночи, Яори ставит чайник на плиту, а сам тянется на самую верхнюю полку от себя. Шарики Ёшки дрожат, но над коленками хозяина так же смиренно, как и он сам их гладит. Смотрит на них полностью безжизненным, пока Яори кувыркается с табуретки, вместе с артечкой, прямиком, не по всем законам физики прямо на стол перед Ёшкой. — Аааа! Твою ж мать!! — ругается Тридцать третий, затем светится каким-то белым светом, появляется уже на полу с аптечкой полностью собранный, а не поломанный как пару секунд назад — Й-йа ненавижу высоту.. — Я тоже, — безразлично выпаливает Ёшка, когда у него забирают руку, чтобы обработать его раны. Ёши никак не хотел самого себя излечивать, поэтому нехотя отдался в ояент приятные, нежные, заботливые руки Яори. Тот уже пару раз перевернул бутылёк с перекисью на вату, а затем поставил бутылочку на место. — Милый, дай сюда свою руку, — просит Яо, и в обмен ему дают то, что просят. Парень осторожно проходится по всем свежим рубцам, отчего кровь там начинает шипеть, поддаваться перекеси и заживлять рану. Ёшка ничего не сказал по этому поводу, он даже никак не дёрнулся, не реагировал на больные ошушения в руке. Ему было это безразлично, ведь думал о том, что зря он пришёл к Последнему. Последний, в свою очередь, выкинул куда-то неподалеку использованную вату, и при помощи магии выдавил не малое количество заживляющей мази на руку. — Почему ты хочешь уйти, если тебе, в данной ситуации, нужна только поддержка и понимание? — Яо каким-то заботливым тоном спрашивает Ёшку, при этом распределяя всю мазь по руке. — Я устал, честно.. Я уже давно так существую. Все что-то требуют от меня... Мне страшно — Но это не повод брать лезвия. Тебе стоило рассказать, пока ни менее мне о том, что с тобой не так. Я бы выслушал и поддержал тебя, потому что ты мой лучший друг и я за тебя переживаю. — Я не хочу тебя заставлять со мной нянчиться.. — Ёшка, — он приблизился к младшему, к его лицу, чуть ли не соприкасаясь кончиками носов — ты мой лучший друг, а значит я готов тебе помочт не смотря ни на что. — Почему? — безризличный ответ, — Я прекрасно понимаю, что лучшие друзья общаются друг с другом и поддерживают, но чтобы спасать от такого.. Сколько тебе нужно энергии и моральных сил? Разве тебе не безразлично? На тёмной коже появляется румянец, а затем Яори, убедившись что в этот самый момент он полностью растёр мазь, отскакивает от Ёшки. В самом деле, Яори бы так сильно не попекался за другом, скорее он делает это из-за того, что он испытывает совсем не дружеские чувства к Ёшке. — Н-ну... Ты п-про-пра-просто м-мой.. — Не волнуйся, вдохни и выдохни, — Седьмой берёт Яо за ладони, как бы придав ему больше уверенности. — Ты... — глубокий выдох, — Ты мне не безразличен, понимаешь? Момент, когда Ёшка за это время смог скорчитт гримасу удивления, настал именно сейчас. Такое ощущение, что это было признание в любви. — И да, это признание в любви, — Яори встал на колени, пред Ёшкой, поцеловав его в руки, где не было, естественно, без мази. — Яори, не стоит.. — Ещё как стоит, милый, — говорит спокойный, нежный голос. Он звучал так тихо и по-родному, что Ёшка не может сдерживать слезы и снова плачет. Плачет как никогда не плакал, срываясь чуть ли не на крик, обняв того за голову и прижимая к себе. Наверное, Яори сейчас чувстовал страх, ведь так орать могут только глубоко разбитые фарфоровые куклы, которые разбились на маленькие миллионы кусочков. Пришлось его успокаивать чаем с мелиссой и мятой, поглаживая Ёшку по сиреневым волосам, смотря на его расслабленные шарики. Слишком больно смотреть на эту картину, поэтому Чори просто обнимает любимого со спины. — Надеюсь... Тебе станет лучше в моих обьятий... Ведь всё, что тебе надо – мои объятья. Ёши ничего не ответил на слова Чернушного, а лишь косо глянул на руки. Возможно, так оно и есть – ему нужен тот, кто будет его любить не смотря ни на что, обнимать и расцеловывать каждый рубец, пока шрамы как на теле, так и на душе не заживут.