Жвачка

Итадори небрежно делает заметки на полях, невольно оборачиваясь к окну. Весна, и Токио расцветает свежестью. Юджи хочется пройтись по парку, пройтись пальцами по листочкам, поймать цветочки сакуры. Он прикрывает глаза и улыбается, представляя эту картину. Голос учителя разрывает эту тишину, и Итадори испуганно открывает глаза. Но мурашки по спине проходят, когда рядом оказывается Хисока Морроу, который, видимо, всё это время смотрел на него. — Мы должны выполнить лабораторную работу, Юджи-кун. Пока учитель отвернулся, Хисока надул шарик из жвачки. Итадори постоянно удивляло, откуда она появлялась, ведь Хисока даже не жуёт. — Нравится моя жвачка? Понимая, что любой ответ в данной ситуации будет звучать странно, он кивает. — Да. Я ужасно голодный, — он выдыхает, — Ты что-нибудь понимаешь? — Есть немного. — Поможешь выполнить мою часть? — Всё, о чём попросишь, Юджи-кун. Итадори смущённо открывает тетрадь, после чего с детским испугом смотрит на червя, которого им нужно будет препарировать. — Ты… ты будешь резать? Хисока кивнул. Он взял небольшой нож и спокойно разрезал червя. Итадори отвернулся. — Я всё напишу, — сказал Хисока, безынтересно оглядывая червя, — Ты можешь говорить что-то для виду. — Хорошо… спасибо. Он лениво записывал результаты. Итадори следил за его рукой, думая, что можно было бы рассказать. — Ну… — Это правда, что тебе нравится Годжо-сенсей? Хисока продолжал записывать с той же лёгкой улыбкой. Итадори же готов сгореть прямо здесь и заживо. — М… н-нет… — Ясно, — расплылся в улыбке Хисока. Итадори замолчал. Хисока частенько сбивал его столку. — Давай свою тетрадь. Через несколько минут Хисока закончил и с его работой. — Спасибо, Хисока, может, я тоже могу что-то сделать для тебя? — Можешь, Юджи-кун. Хисока, который выше него чуть ли не на две головы, уткнулся носом в его макушку и мягко провёл пальцами по затылку. — Побудешь моей мягкой игрушкой сегодня? Сердце Итадори разрывалось от ударов и поднятой в голове паники. Издав какой-то звук согласия, Юджи сделал глубокий вдох, когда Хисока оторвался от него. — Вот и отлично. Сходим в моё любимое кафе. *** Итадори прижат к Хисока, который, слегка мурлыкая, проводил губами по его волосам. Юджи хотелось бы закричать и убежать, потому что, если честно, Хисока вызывал противоречивые чувства едва ли не с первого знакомства. С ним могло быть спокойно, весело, или, также как, сейчас: странно. Юджи не причиняют дискомфорт его действия, но пугают по своему факту — это да. — Юджи-кун, — Хисока целует его в мочку уха, а после начинает тереться носом о его шею, — А ты согласишься стать моей мягкой игрушкой ещё на какое-то время? Итадори слегка улыбается. Ему никогда не понять, что на уме у Хисоки. — Хорошо. Хисока вытаскивает изо рта жвачку и протягивает её к губам Итадори. Юджи растерянно оглядывает её. — Эм… — Она ведь тебе понравилась, Юджи-кун. — Да, но… Хисока кладёт её ему в рот. На языке отдаёт притуплённый вкус жвачки. И чужой слюны. О последнем, впрочем, Юджи предпочитает не думать. — А Юджи-кун согласиться на прямой поцелуй? — Хисока, н… Ответа он, конечно, не дожидается. После поцелуя, Хисока произносит это обычным голосом, но вкрадчиво, словно угрозу: — Юджи-кун не будет игрушкой Годжо-сенсея. По спине Итадори проходят привычные мурашки.