Со дна стакана на меня смотрели твои голубые глаза

Забегаловка «У Декса» не работала двадцать шесть часов в сутки, и здесь не подавали крепких напитков или, по крайней мере, ничего крепче эля и вина. Формально. Правда, формальностями можно было пренебречь, если (например) некий генерал-джедай случайно обнаруживал себя в поисках места, где можно было бы спрятаться и утопить все воспоминания о своей последней кампании в стакане. Тогда Декс был готов сделать исключение и обеспечить ему свободное место за стойкой даже в нерабочее время. — Что ты здесь делаешь? Уже поздно. И даже, по-видимому, связаться с другом, чтобы тот отвёз его домой. Конечно же, Декс связался именно с ним. Оби-Ван обратил мрачный взгляд в направлении знакомого голоса. — А, это ты, — проворчал он. — Мне казалось, ты должен шпи-онить за вра-гом. Тщательно разделяя слоги, чтобы они не мешались друг с другом, ему хотелось вложить в слова побольше язвительности, но с этим он уже справиться не смог. Корень его нынешней проблемы заключался в следующем: Квай-Гон был совершенно неотразим в гражданской одежде. Тёмные леггинсы органично сочетались с его сапогами и напоминали Оби-Вану, какими длинными и мощными были эти ноги. Голубая туника выглядела такой мягкой, что в неё хотелось зарыться лицом и руками; к тому же она придавала глазам Квай-Гона совершенно поразительный кобальтово-голубой цвет. Оби-Ван сглотнул и решительно отвернулся, чтобы поразглядывать опустевшую кухню Декса. Не выключенные лампы над головой немного плавали, примерно так, как это обычно бывало, когда он выпивал достаточно, чтобы стало хорошо. Сегодня вечером это не сработало, и алкоголь только усилил его тоску, а теперь ещё и Квай-Гон был здесь, с ним. Действительно, уже поздно. Шёл, должно быть, по меньшей мере третий час, но Оби-Ван не хотел проверять. Раньше он поглядывал на хронометр каждые тридцать секунд, и ему надоело играть в бессмысленные гляделки со светящимися цифрами. Время тянулось, он не мог заснуть, и тянулось оно оттого мучительно медленно. Квай-Гон вздохнул, но ничего не сказал. Оби-Ван почти ожидал, что бывший наставник уговорит его покинуть насиженное место и отвезёт в Храм. Конечно, Квай-Гон жил, чтобы удивлять его, ведь вместо этого он скользнул на соседнее с Оби-Ваном сиденье. Оби-Ван почувствовал, как плечо Квай-Гона коснулось его собственного, и позволил глазам закрыться, усилием воли сдерживая дрожь. Учитель был как печка… И сел ближе, чем это было необходимо. Не то чтобы Оби-Ван жаловался. — Составишь мне компанию? — вместо этого спросил он, желая отвлечься. Квай-Гон слегка пожал плечами. — Ты обязан проставиться. Оби-Ван озадаченно нахмурился. — Что? С каких это пор? Квай-Гон, однако, просто потянулся за стойку за стаканом и осторожно забрал бутылку из рук Оби-Вана. — Тебе предложили место в Совете, — сказал он. — А ты уверял меня, что этого никогда не случится. — А ты всегда непо- кол- лебимо верил в меня. — Оби-Ван вздохнул. — В данном случае я бы предпочёл, чтобы ты ошибся. Квай-Гон вопросительно, но не требовательно промычал. Оби-Ван ответил не сразу. Вместо этого он наблюдал, как мастер-джедай взбалтывает жидкость в своём стакане, подносит его к губам и делает маленький глоток. Обычно Квай-Гон не пил бренди, но сегодня вечером он, казалось, оценил его по достоинству. Он сидел неподвижно, долго смакуя вкус на языке, прежде чем проглотить. Оби-Ван, как заколдованный, наблюдал за движением его кадыка. Затем мысленно встряхнул себя и попытался перезагрузить свой мозг. — Я... не уверен, что мне следует занимать это место. Депа, конечно, не примет его обратно, только не после Харуун-Кэл. И не теперь, когда она взяла падавана. — Он снова вздохнул. — Честно говоря, я не знаю, кому ещё его могли бы предложить. Квай-Гон ещё мгновение поигрывал своим бокалом с непроницаемым выражением лица. — Я, конечно, поддержу тебя в любом решении, которое ты примешь. Но если ты решишь согласиться, это не должно быть потому, что ты считаешь себя единственным кандидатом. — О, я могу придумать тысячу причин, почему мне следует отказаться, — фыркнул Оби-Ван. — В конце концов, у меня тоже есть падаван. Хотя полагаю, для неё было бы полезно проводить немного больше времени в Храме. Асока более чем способна спр-равл-ляться с обязанностями падавана Совета. Квай-Гон склонил голову, очевидно соглашаясь. Но этот человек безоговорочно верил в своего грандпадавана, о чём Оби-Вану было хорошо известно. — Но ещё нельзя забывать о всей Третьей системной армии. Как мне балансировать между должностью высшего генерала, руководством своими людьми и службой в качестве военного советника? Конечно, Пло справляется, — фыркнул Оби-Ван, чувствуя смутную и необъяснимую зависть, — но у него-то нет падавана. Квай-Гон подавил смешок рукой и прикрыл его ещё одним глотком бренди. И все же он ничего не сказал. Оби-Ван не то чтобы чувствовал себя обязанным заполнять тишину, но Квай-Гон был здесь и слушал. И ему нужно было с кем-то поговорить об этом; с кем-то, кто не был ни Йодой, ни Мейсом. Ему не особенно хотелось втираться в доверие к Ади в пьяном виде, хотя он был наполовину уверен, что она не станет возражать. Но и она не была тем сочувствующим слушателем, в котором он так нуждался. Нет, этот человек сейчас был здесь: сидел прямо рядом с ним, согревал и отвлекал, обещая быть с ним до последнего, хотя его об этом и не просили. Оби-Ван вздохнул и поднял бокал. — И, — добавил он, смутно пытаясь вернуть в их разговор немного легкомыслия, — я буду выше тебя по званию. Боги, это будет... странновато. Квай-Гон пожал плечами. — Почему? Я не возражаю быть под тобой. Оби-Ван поперхнулся глотком бренди и добрых несколько секунд откашливался, чувствуя, как горят носовые пазухи. Он отмахнулся от обеспокоенного взгляда Квай-Гона, — гандарк бы побрал этого человека, он, вероятно, даже не заметил двусмысленности — но не смог устоять перед рукой, что легла ему на спину. Квай-Гон вначале колебался, но затем начал водить этой тёплой, огромной рукой медленными и успокаивающими кругами, и это было блаженство. — Однако я абсолютно серьёзен, — продолжил Квай-Гон, очевидно, не понимая, что так взъерошило Оби-Вана. — Я правда доверяю тебе принимать решения, которые касаются судьбы Ордена и моих шпионских сетей — я бы даже зашёл так далеко, что сказал бы, что нет никого, кому я доверяю больше. Оби-Ван слабо усмехнулся. — Ну конечно, никакого давления, — выдавил он, всё ещё пытаясь нормально вдохнуть и звуча чуточку задушено. Квай-Гон издал тихий огорченный звук и, наклонившись вперёд, снова схватил бутылку, чтобы наполнить бокал Оби-Вана и вернуть его ему. — Прости, — тихо сказал он. Оби-Ван отмахнулся. — Знаю, что ты имел в виду. Всё нормально. Квай-Гон не выглядел убежденным, но дал Оби-Вану ещё немного времени, чтобы прийти в себя. В конце концов, когда его собственный стакан опустел перед ним, Квай-Гон заговорил снова. — Я всегда знал, что ты превзойдешь меня, Оби-Ван. Во многих отношениях ты уже это сделал, и не раз. Оби-Ван слабо фыркнул. — Я серьёзно. Как я уже сказал, я поддержу тебя, что бы ты ни решил, — заверил Квай-Гон, ещё сильнее прижимаясь к плечу Оби-Вана, пока говорил. Тёплый, явно намеренный контакт успокоил Оби-Вана так, как мало что другое могло, и он был бесстыдно благодарен за это. — Хотя, — добавил Квай-Гон, — я, конечно, оставляю за собой право похищать тебя время от времени, чтобы накормить и убедиться, что ты высыпаешься. — Тч, — оскорбленно цокнул Оби-Ван, — не настолько всё плохо. — Ммм, — беспечно промычал Квай-Гон. — Кто из нас глава шпионской службы Ордена? Тебе придётся проводить часть времени на Корусанте. Не думай, что сможешь спрятаться от меня. — Даже не мечтаю об этом, — мягко отозвался Оби-Ван. Каким-то образом, лёгким поддразниванием и несколькими искренними ободряющими словами Квай-Гону удавалось рассеять большинство его мрачных мыслей. И это никогда не переставало его удивлять. — Хотя по ночам времени у меня навалом, — вынужден был признать Оби-Ван, как будто был обязан Квай-Гону большим объяснением своего всенощного бдения. Он тяжело вздохнул. — Я даже заснуть не могу. Квай-Гон бросил на него обеспокоенный взгляд. — Я могу усыпить тебя, если хочешь? Имей в виду, прежде чем начнёшь спорить… Оби-Ван со щелчком стиснул зубы. — ….очень хорошо, падаван. Имей в виду, что целители разрешили мне хоть сесть на тебя, лишь бы убедиться, что у тебя есть хотя бы шесть часов непрерывного отдыха. — Тирания, — сказал Оби-Ван, но его жалобе недоставало настоящего огонька. В основном он думал о том, как на него сядут, но уж точно не ради его отдыха. В мыслях он уже выламывал изголовье кровати. — Если это тебя не слишком затруднит...? Квай-Гон улыбнулся, казалось, почти с облегчением. Впервые Оби-Ван заметил, что на нежной коже под его глазами тоже залегли синяки, и его сердце понимающе сжалось. — Я и так уже достаточно тебя задержал... — Пустяки. Наш старый диван скучает по тебе. На нём больше никто не спит. — Боги, это чудовище всё ещё у тебя, — усмехнулся Оби-Ван. Хотя, должен был признать: — Это несправедливо удобный диван. — Вот именно. Даже не думай разочаровывать старину. Оби-Ван поддался приступу маниакального хихиканья. Ночной воздух бодрил. Успев в одиночку прикончить большую часть бутылки алдераанского бренди до прихода Квай-Гона, теперь Оби-Ван чувствовал себя приятно расслабленным. Пока они ждали такси, в него ударил сильный порыв ветра, и, слегка покачнувшись, он неожиданно погрузился в тепло человеческого тела. Позади него Квай-Гон вздохнул со звуком, похожим на низкий рокот, и обнял Оби-Вана за плечи, притягивая к себе. Оби-Ван снова закрыл глаза и постарался не дрожать, почти ошеломленный этим жестом. Объективно, он знал, что изголодался по прикосновениям. В какой-то момент Квай-Гон, должно быть, заметил — он всё продолжал находить предлоги, чтобы прикоснуться или прижаться к Оби-Вану, никогда не прилагая усилий для ухода даже от небольшого контакта. Сила, как же Оби-Ван любил его. Конечно, именно поэтому ему потребовалось столько самообладания, чтобы просто не обернуться и не свернуться, как тука, в его объятиях. Желая отвлечь свой разум от блуждания на опасную территорию, Оби-Ван начал говорить. — Есть ещё кое-что, — начал он. — Я спорил с Советом столько месяцев — практически с тех пор, как началась эта война. Большую часть времени кажется, что никто не слушает; не говоря уже о тех случаях, когда Совет спорил с Адмиралтейством и ничего из этого не добился. Я просто не уверен, что место в Высшем Совете даст мне больше полномочий, чем у меня есть сейчас. — Ты ищешь власти? — спросил Квай-Гон. Оби-Ван бросил на него неприязненный взгляд или по крайней мере попытался. — Здравомыслие не помешало бы. А ещё поменьше неумелого руководства и бессмысленных потерь. — Совет не имеет власти над Адмиралтейством, но, став советником, ты сможешь встретиться с ними лицом к лицу. А ещё другие члены Совета больше не смогут просто отдать тебе приказ и отправить восвояси. — Но изменит ли это хоть что-нибудь? Рука Квай-Гона крепче обхватила его плечи. — Может быть, так и будет, а может быть, нет. Я всегда испытывал огромное восхищение к тем, кто пытался изменить систему изнутри. Это требует такого мужества и упрямства, которых я никогда не смог бы проявить. Тот факт, что ты готов попробовать — я правда не смогу гордиться тобой ещё больше, Оби-Ван. Оби-Ван почувствовал, что краснеет, и был благодарен тусклому освещению посадочной площадки. — А я-то думал, ты назовешь это бессмысленной тратой времени. — Он слегка повернулся, чтобы получше разглядеть лицо Квай-Гона. — Ты так и не принял место в Совете. Квай-Гон выглядел странно неловко. — Оби-Ван… В этот момент приземлился флаер, и Квай-Гон замолчал. Его рука соскользнула с плеч Оби-Вана, что вызвало лишь укол сожаления. Но затем те же кончики пальцев легли ему на поясницу. Когда мастер-джедай последовал за Оби-Ваном во флаер, он сел так близко, чтобы их плечи соприкасались, и взял руку Оби-Вана в свою, проведя большим пальцем по белым костяшкам. Оби-Ван не протестовал, даже позволил себе прижаться к тёплому боку Квай-Гона. — Ты выглядишь измотанным, — пробормотал Квай-Гон. Оби-Ван фыркнул. — А кому сейчас легко. Рука Квай-Гона на мгновение крепче сжала его собственную. — Если бы я только мог украсть тебя на денёк, чтобы ты отдохнул, чтобы не был генералом Кеноби — а просто Оби-Ваном. — Да, но это ведь фаворитизм? — улыбнулся Оби-Ван едва заметной нежной улыбкой. — Как это? Квай-Гон казался искренне озадаченным, и это выглядело ужасно мило. — Я твой бывший падаван, — проворчал Оби-Ван. Конечно же, это была самая очевидная вещь в мире, но Квай-Гон бывал ужасно невежественным, когда ему это было удобно. Несправедливо мило. — На твоих плечах огромное бремя, — тихо сказал Квай-Гон голосом полным печали. — Какой же это фаворитизм — обеспечить тебе отдых, пока не стало слишком поздно. Оби-Ван слишком устал, чтобы спорить. Только слегка пожал плечами. — Я лишь делаю то, о чём меня просят, — тихо сказал он. В лучшем случае это был слабый протест. В ответ Квай-Гон просто прижался губами к макушке Оби-Вана. В оставшееся время полёта к ангару Храма он так ничего больше и не сказал. Когда они высадились, Квай-Гон остановился у края посадочной платформы и повернулся посмотреть на ярко освещенный город в направлении Природного заповедника. Оби-Вану часто казалось, что в него встроен некий внутренний компас, который указывает прямиком на зелень. — Ты же знаешь, что можешь отказаться. И я имею в виду не только место в Совете. Тебе не обязательно принимать всё, что тебе предлагают. Оби-Ван одарил бывшего мастера кислым снисходительным взглядом. — Кто бы говорил, глава шпионской службы. Квай-Гон слабо улыбнулся. — Возможно. Этот жизненный урок я усвоил слишком поздно, падаван, и бесчисленное количество раз я жалел, что не усвоил его раньше. Однако, что касается твоего предыдущего замечания... Он развернулся обратно к ангару и подождал мгновение, пока Оби-Ван поравняется с ним. — Что касается вышеупомянутого обвинения в том, что я бы назвал бессмысленной попыткой изменить Совет изнутри — должен признать, что моя точка зрения, возможно, была слегка искажена цинизмом моего собственного мастера. Ты же знаешь, он был членом Совета. Оби-Вану потребовалось слишком много времени, чтобы установить связь. — Дуку? Квай-Гон усмехнулся. — Да. Он занял этот пост, когда ему предложили, сразу после Галидраана. Подозреваю, что грандмастер Тивокка чувствовал, что моему наставнику этот опыт пойдет на пользу, или, по крайней мере, он перестанет указывать Совету, что они делают неправильно, и вместо этого даст какой-нибудь более конструктивный совет. — А. И что, у него получилось? Квай-Гон пожал плечами. — Возможно, и получилось. Но что нужно понять о Дуку — он никогда не был человеком полумер: для него частичный успех — это ненастоящий успех. Невозможно контролировать каждый винтик в чем-то столь сложном, как механизм Ордена. Я уверен, что он старался изо всех сил, но в конце концов ему не удалось навязать им своё видение. Так что примерно через два года он ушёл из Совета. Голос Квай-Гона был нейтральным, но Оби-Ван слышал отвращение в его словах, как слышал и старую обиду, что сжимала его сердце. Он придвинулся ближе и вложил свои пальцы в руку Квай-Гона, переплетая их, пока они не оказались ладонь к ладони. Квай-Гон вздохнул и сжал его в ответ, в Силе между ними теплом растеклась благодарность. — В любом случае, я надеюсь, что не оставил у тебя такого впечатления о Высшем Совете. По крайней мере я старался, — признался Квай-Гон. — Я чуял, что ты поймёшь мою критику, если не в данный момент, то, по крайней мере, когда начнёшь выполнять собственные сольные миссии. Оби-Ван позволил их плечам соприкасаться, пока они шли. — В этом нет никакого цинизма. Просто неуверенность. Сила не желает направлять меня в этом вопросе. — Возможно, потому что такие решения следует принимать на трезвую голову, — поддразнил Квай-Гон. — Не н’столько я пьян, — пробормотал Оби-Ван, в то же время про себя думая, что он как раз достаточно пьян, чтобы растаять от этой улыбки. Может быть, даже достаточно пьян, чтобы... Нет, этого лучше не делать. — Как скажешь, — забавляясь, согласился Квай-Гон. — В любом случае, тебе следует проспаться. — Скоро надо будет дать им ответ, — вздохнул Оби-Ван. — До окончания моего отгула уж точно. — Твоего больничного, — напомнил Квай-Гон. — Мне кажется, отчасти это предложение было продиктовано желанием подольше подержать тебя здесь, в безопасности Храма. Оби-Ван поморщился. — Я не могу вести своих людей в бой, сидя в кресле. — Это решение не идеально. Выбор, сделанный за счёт твоих людей, только увеличивает ответственность, которую ты уже несёшь, но я не могу отрицать собственного чисто эгоистичного желания, чтобы ты был в безопасности и где-то поблизости. — Если бы больше людей знали, что «безопасно» и «близко» — это не обязательно одно и то же... — Даже если и так, — мягко ответил Квай-Гон, пропуская Оби-Вана в турболифт впереди себя. — Но, в конце концов, все эти разговоры о мотивации и ответственности скрывают тот факт, что из всех людей, готовых занять место в Совете, я не знаю никого лучше, чем ты, Оби-Ван. Оби-Ван встал у дальней стены лифта и прислонился к ней головой. При этих словах он соизволил приоткрыть один глаз и с сомнением приподнял бровь. — Вы пристрастны, мастер Джинн, — протянул он и снова закрыл глаза. — Несомненно. Но это не значит, что я не прав. Теплота в этом чудесном голосе, понизившемся до мягкого рокота, была почти осязаема. — Дразнишь опять, — пожаловался Оби-Ван. Почти весь его мозг сейчас был занят тем, чтобы стоять прямо, в то время как его колени превратились в желе. Ночной воздух, возможно, немного отрезвил его, но теперь весь выпитый бренди ударил с удвоенной силой. — Ни капельки, — сказал его бывший мастер, и в его голосе было столько тепла, столько нежности, что Оби-Ван в конце концов почти растаял. Мгновение спустя Оби-Ван едва-едва услышал звонок лифта. Гораздо лучше он разобрал тихий вздох Квай-Гона, и его мастер мягко отодвинул его от стены и попытался поддержать. — Я с’м могу, — неуверенно запротестовал Оби-Ван, думая о старой травме, о шраме… — Он уже много лет сильно не болел, любовь моя, не волнуйся обо мне. Оби-Ван нахмурился и попытался открыть глаза. — Тем не менее, он всё ещё болит? — Всё нормально, — настаивал Квай-Гон. — Почти пришли. Оби-Ван не ответил и позволил провести себя по тускло освещенному коридору. В конце концов, Квай-Гон остановился, и Оби-Ван услышал звяканье считывателя отпечатков ладоней и шипение двери. — Асока будет меня искать, — сказал он, когда Квай-Гон потянул его внутрь. — Я отправлю ей сообщение. Садись. Оби-Ван сел, как было велено, и мгновенно погрузился в знакомую мягкость. — Кажется, он по мне скучал. Рокочущий смех Квай-Гона тепло отозвался в его ушах. — Весьма вероятно. На нём больше никто не спит. Руки Квай-Гона оказались на его сапогах… снимая их за него. — Я сам могу, — запротестовал Оби-Ван. — Правда. Легкий вызов и то, как Квай-Гон откинулся на пятки, чтобы дать ему места, заставили Оби-Вана улыбнуться. — Правда, — сказал он и мгновенно расстегнул все пряжки. Квай-Гон фыркнул. — Мальчишка. Разве я не учил тебя не использовать Силу всуе? — Это б’ло не всуе, — неразборчиво пробормотал Оби-Ван, наклоняясь вперёд, чтобы снять сапоги, — это было... ай... Оставалось надеялся, что это был лоб Квай-Гона, а не переносица. — Изви… — Осторожнее, — сказал Квай-Гон, и по голосу стало понятно, что ему почти не больно. — Я, помнится, учил тебя быть внимательным к своему окружению, чертёнок. Оби-Ван с усилием открыл глаза. В комнате было почти темно — единственным источником света была кухня. К счастью, Квай-Гон выглядел скорее удивлённым, чем расстроенным. В его глазах плясали искорки, и он всматривался в Оби-Вана, как будто что-то искал на его лице. — Всё ещё хочешь, чтобы я тебя усыпил? Оби-Ван вздохнул. — И потом ты оставишь меня здесь совсем одного? Увидев разбитое выражение на лице Квай-Гона, он мгновенно пожалел о своих словах, но не успел сказать и слова в своё оправдание, как руки Квай-Гона накрыли его собственные и полностью сбили с толку ход его мыслей. — Я никуда не уйду, любовь моя, — тихо сказал Квай-Гон. Оби-Ван промурлыкал что-то и наклонился вперёд, чтобы нежно прижаться лбом ко лбу Квай-Гона. — Тоже тебя люблю. Квай-Гон позабыл как дышать. — Оби-Ван? — Хмм? — Скажешь мне снова. Пожалуйста. Когда протрезвеешь. Это вызвало у него неожиданный смех. — Люблю тебя столько лет, Квай. Никакое количество бренди не сможет этого изменить. — Мм, нет, но, возможно, ты полюбишь меня ещё сильнее, если я принесу тебе стакан воды и обезболивающего, а? Оби-Ван фыркнул. — Может быть, чуть-чуть, — признал он. — Что-то вроде капли в море. Руки Квай-Гона сжали его крепче. — Что такого я сделал, чтобы заслужить такого человека, как ты, в моей жизни? Какой глупый вопрос, подумал Оби-Ван, но чтобы собраться с мыслями и ответить на него, пришлось сделать над собой усилие. — Есть же такой... философский спор о том, что понятие «заслуженности» чего-то основано на морали, которая является чисто человеческим концептом и, следовательно, неприменима к Силе? Оби-Ван снова открыл глаза и как раз вовремя, чтобы увидеть, как Квай-Гон скорчил гримасу абсолютного отвращения — и, тем не менее, совсем не смог скрыть своего веселья. — Что мы говорили о философских дебатах в пьяном виде? — спросил Квай-Гон с жалобной ноткой в голосе. — Чт’ это сам’е подходящее для них время. Квай-Гон рассмеялся, низко и раскатисто. — Тогда прибереги их для того времени, когда мы оба будем пьяны, прошу тебя. Оби-Ван наблюдал, как мастер-джедай поднимается на ноги и, нежно сжав руки Оби-Вана, отпускает их. Одна из этих огромных, тёплых ладоней коснулась его щеки, пальцы скользнули в волосы. Квай-Гон с нежностью посмотрел на него сверху вниз, слегка проводя большим пальцем по скуле. Одно долгое мгновение он стоял не шевелясь, затем вздохнул и наклонился, чтобы поцеловать Оби-Вана в лоб. — Не уходи никуда, — прошептал Квай-Гон, не отрывая губ от его кожи, и ушёл сам. Оби-Ван старался не поддаваться разочарованию. Через несколько минут он вернулся — как и обещал, с высоким стаканом воды в руке. — Пей давай, — мягко приказал он Оби-Вану, вкладывая холодный стакан в его руку. — Ах, прямо как в старые добрые времена, — хихикнул Оби-Ван. Квай-Гон сел рядом с ним и снова наклонился ближе. — К счастью, теперь без Квинлана Воса, портящего вкус моего падавана своими ужасными коктейлями. Оби-Ван скорчил гримасу и рефлекторно вздрогнул. — Не напоминай. Портить не то слово, скорее, выжигать все вкусовые рецепторы изо рта. Квай-Гон засмеялся и обнял Оби-Вана за плечи, подтолкнув руку, державшую стакан, чтобы побудить его допить. Оби-Ван поворчал, но всё равно подчинился. После собирался встать, чтобы отнести пустой стакан на кухню, но Квай-Гон просто выхватил его у него из рук и наклонился вперёд, чтобы поставить на кофейный столик. — Итак, — начал Оби-Ван, стараясь говорить непринужденно, — никаких философских споров, никаких признаний в любви, пока я пьян. Обнимашки тоже придётся отложить? Квай-Гон удивленно оглянулся на него. — Ох, чертёнок, — вздохнул он, откидываясь на спинку дивана и заключая Оби-Вана в объятия — и, Сила, Оби-Ван так скучал по этому чувству. Пустое, ноющее пространство в его душе заполнялось с каждым новым вдохом, с каждым вдохом, который приносил ему запах комнатных растений Квай-Гона, волос Квай-Гона, кожи Квай-Гона. — Не из-за этого, — пробормотал Квай-Гон, касаясь губами виска Оби-Вана. Слова проникали в его душу, как вода в пересохшую землю. — Но я каждый день должен был повторять: я люблю тебя, мой Оби-Ван. Оби-Ван поцеловал его. Где-то в процессе возни и попыток прижаться друг к другу настолько тесно, насколько это в человеческих силах, Оби-Ван оказался именно там, где хотел быть, а именно в объятиях Квай-Гона и у него на коленях. Когда Квай-Гон отстранился, шепча его имя и проводя руками по спине, чувства внезапно полились через край. Оби-Ван крепко зажмурил глаза и уткнулся лицом в изгиб шеи Квай-Гона, топя в его коже непроизвольный стон, и потянулся, чтобы одной рукой снять кожаную завязку, удерживающие волосы его мастера в полухвосте. Так хотелось погрузить пальцы в эти тёплые длинные пряди, хотелось расцеловать кожу под губами — перед таким искушением невозможно было устоять. И он не устоял. Пальцы сами по себе запутались в волосах Квай-Гона, массируя кожу головы. В ответ в его груди зародился глубокий рокот, и он замурлыкал, и каким-то образом ему удалось притянуть Оби-Вана ещё ближе. На одно долгое блаженное мгновение Оби-Ван забылся, оставляя поцелуй за поцелуем под ухом Квай-Гона и распутывая пальцами растрёпанные ветром длинные пряди его волос. Затем, со стоном, Квай-Гон осторожно отстранился, оставив между ними едва ли сантиметр пространства. — И это, — сказал он тихим шепотом, с прекрасным придыханием, — причина, почему я хотел подождать. Оби-Ван усмехнулся и снова уткнулся лицом в плечо Квай-Гона. — Да? Конечности чудились свинцово-тяжелыми, как будто кто-то нашёл способ увеличить гравитацию Корусанта, а разум, наоборот, казалось, готов улететь прочь от охватившего его блаженства, и единственный способ его удержать — это прямо сейчас покрепче вцепиться в плечи Квай-Гона. — Я не хотел... если б у меня когда-нибудь хватило на это смелости, я бы не хотел, чтобы наш первый поцелуй был навеян бутылкой бренди. Правда, очень дорогого бренди, но всё же. Оби-Ван фыркнул. — Тогда попробуй «двенадцать лет досады». Пожалуйста, Квай... Хотя бы позволь мне остаться на ночь, я… Его схватили и притянули к себе, обняв так яростно, что заскрипели ребра. — С чего ты взял, что я дам тебе уйти? Нет, не отвечай. Просто… побудь со мной. Оби-Ван хотел что-то сказать, связать воедино неуловимые, вёрткие слова, что всё ускользали из его хватки, как угри в тёмных маластарских водах. Во всяком случае, руки Квай-Гона быстро справились с тем, что осталось от его связности, ласково пересчитывая рёбра и позвонки, как будто они были на вес золота, уверенно проводя вниз по бокам, большими пальцами обводя угловатые косточки таза, ощутимо вдавливаясь в основание бёдер даже сквозь слои одежды. Оби-Ван задрожал. Квай-Гон наклонил голову, касаясь колючей бородой уха Оби-Вана, зубами — сухожилия на шее, даря влажные поцелуи и горячее дыхание и шепча "Пожалуйста, любовь моя" в кожу Оби-Вана, прижимаясь к ней губами. — Дааа. Слово вырвалось у Оби-Вана на выдохе, и всего несколько секунд спустя он почувствовал эти большие, чудесные руки на своей заднице, поддерживающие его, когда Квай-Гон внезапно поднялся с дивана. Оби-Ван на мгновение понадеялся, что тут не обошлось без Силы — он больше не был таким лёгким, чтобы таскать его с собой, как прилипчивого юнлинга. Квай-Гон усмехнулся, очевидно, уловив эту мысль. Однако из-за того, как этот низкий и красивый звук отдавался эхом между ними, Оби-Ван потерял способность задерживаться на одной мысли дольше секунды. Он так и не понял, как они добрались с дивана до кровати Квай-Гона, только почувствовал спиной мягкую поддержку знакомого матраса, прохладные простыни и пуховое покрывало под подбородком. Как и не понял, куда делись его верхние туники. Или его пояс. — Я вот-вот засну, х’тя ты здесь, — признался он, глубоко огорчённый. — Утром я всё ещё буду здесь, — заверил его Квай-Гон откуда-то сверху и справа от него. В постели с ним, понял Оби-Ван и улыбнулся. Рука на лице Оби-Вана была бесконечно нежной, и он не мог удержаться и не уткнуться в неё носом. Оно стоило того, и всегда будет стоить, лишь бы услышать радостный раскатистый смех своего мастера. Квай-Гон устроился рядом с ним, достаточно близко, чтобы Оби-Ван мог чувствовать ровное дыхание, шевелящее его волосы. На долгое, воздушное мгновение воцарилась тишина, прерываемая лишь сонным вдохами и выдохами, и он завис на грани между сном и бодрствованием, почти перешагнув за край. — Останься со мной, Оби-Ван. — Он едва расслышал слова, прошёптанные ему в макушку. — Не только на эту ночь. Оби-Ван улыбнулся и еще крепче зарылся в объятия Квай-Гона. — Навсегда, — прошептал он в кожу Квай-Гона и почувствовал, как безграничное тепло расцветает в его сознании и растекается к краям его вселенной. И погрузился в него, глубоко дыша, растворяясь в аромате Квай-Гона и этой бездонной гостеприимной темноте.