Глем-рок

Августовский дождливый день. Московский вокзал переполнен людьми. Возле перрона куча народу, некоторые ждут поезд, а другие наоборот ждут кого-то из поезда. Рядом со станцией находился маленький киоск где продавались; сигареты, журналы и пластинки. Возле него проносились множество людей, которые спешили по своим делам. На стенах ларька висели расписные постеры, обложки альбомов и различные календари. Казалось, что пустого промежутка между бумагами не было. А на скрипящем от любых звуков стуле, положив ноги на угол деревянной витрины, листая страницы модного журнала восседала хозяйка магазина. В мелком помещении было тепло, на полке стояло небольших размеров радио и голосило песнями советской эстрады. Женщина такой расклад вполне устраивал, если пойдет покупатель, то просто постучит в оконце. Она сняла очки в ярко-оранжевой, тонкой, аккуратной оправе и положила в грудной карман ядовито-красного пиджака. Продавщице нравилось иметь яркие вещи в гардеробе, подружки её шуточно прозвали "павлин" за такой цветастый вкус в одежде. В окошко постучали. Сидящая в ларьке быстро убрала журнал в сторону и повернула оконную ручку ровно в бок, впуская холодный воздух внутрь. — Сюзанна, милая, здравствуй, — Женщина в пальто, сложила локти на бортик ларька и наклонила голову вниз, чтоб увидеть подругу. — Надеюсь, моё пришло? — Она подметила, что на тонких пальцах хозяйки магазина стало ещё больше массивных, сверкающих, с большим камнями и деталями колец. Теперь украшения были на каждом пальце, аж глаза разбегались, настолько каждое колечко было изумительное! Всё же страсть Сюзанночки к бижутерии с годами не угасла, а только усилилась. Она не следила за писками моды, она сама создавала для себя моду, которая придавала силы и мотивацию для жизни. — Вах, какие люди! — Иронизировала она, не скрывая улыбку. — Пришло ещё давным-давно, Людмила Прокофьевна! — Сюзанна искренне радовалось, что Калугина заглянула и не забыла про свой заказ. Ещё вроде-как у подружки налаживается личная жизнь, а это обязательно нужно обсудить. Продавец наклонилась под стол, доставая заготовленный пакет с пластинками. Взяв пакетик в руки, она выскочила из ларька. Из головы Сюзанны вылетело даже то, что дверь магазина открывается без ключа лишь с внутренней стороны. Калугина тут же отстранилась от ларька, смотря как из него выходит продавщица. Дождь продолжал лить, но не так усиленно как в начале дня. Перед Людмилой Прокофьевной предстала высокая, в длинных сапогах по колено, в красном пиджаке, в бордовой юбке и ажурной рубашке Сюзанна Евдокимовна. Догадываться не нужно было откуда у неё такие вещи; либо фирма, либо на заказ. Чаще всего Сюзанна использовала связи для покупки вещей и украшений, но самым главным, что она доставала из-за заграницы — пластинки иностранных групп. На её голове, как обычно, были пышные, блондинистые, падающие на плечи кудри, Калугиной они всегда напоминали почему-то пуделя. Лицо подруги было модельное; заострённый подбородок с носом, тонкие губы и брови, зелёный как трава глаза. У Сюзанночка даже походка павлинья, не идёт, а плавно раскачивается, давая наглядеться на себя людям. — Я принесла, что ты просила, — Она протянула свободной рукой не распакованный, недавно купленный, не дешёвый батник, в другой лежал рукоять зонта. По большому счёту бизнес Сюзанны Евдокимовны держался на спекулирование пластинок как и советского производства, так и заграничного. Калугина никогда не поддерживала перепродажу вещей, но ей-то эти пластинки достают по обмену. Тем более "павлин" её старая знакомая, а после того как Людмила Прокофьевна ликвидировала всех подруг и осознала, что общаться ей напросто не с кем, перешла на знакомых. Копать в биографию знакомой женщина не стала, Сюзанна человек-загадка мало-ли чего приукрасит. Спекулянтка снаружи казалась мечтательна и легкомысленна, но на деле оказалась надёжней чем вся советская техника вместе взятая. Калугина в этом убедилась лишь со временем. Подруги обменялись вещами, продавщица довольно закусила губу, рассматривала новомодный батник. А директор не глядя в пакет, повесила его за ручки на сгиб локтя. — Милая, а тебе не холодно? — Смутилась Людмила Прокофьевна, подметив, что подруга не удосужилась толком плащ на себя накинуть. — Мне всегда тепло когда ты приходишь. Мы так редко видимся в последнее время, — Грустно произнесла она, но потом вспомнила о чём ещё хотела сказать. — Люсь, "Аббы" не было, но зато целый альбом Аллы Борисовны и Муслима Магометовича тебе урвала, — Пояснила Сюзанночка, встретившись взглядом с женщиной. Единственное, что точно знала Калугина о подруге — это ярая увлеченность в музыкантах и их творчестве. Сюзанна Евдокимовна наизусть знает биографию и искусство многих известных музыкальных личностей. Однажды Людмила Прокофьевна мельком упомянула Пугачёву, так у них разговор о ней продлился около двух часов. Сюзанна с детства увлекалась музыкой. Это увлеченность выражалась каждый день: бежит со школы на всех парах лишь бы услышать лучшие песни, которые крутил в определенный промежуток времени, мечтала о плакатах с певцами, хотелось прикрепить всех своих звёзд на стенку и ночью мечтательно на них глазеть. Сюзанночку тянуло всегда в оперу, грезила пойти по стопам матери, стать в десятки раз лучше её. Но судьба свела ещё молодую любительницу музыки с будущим супругом, который не переносил этих "орущих тёток со сцены". Запрет на любое высказывания по поводу музыки был наложен сразу после свадьбы. Сюзанна устало прикрывала веки каждый раз, надеясь на перемену в отношении мужа к музыкальному искусству. Через месяц пара развелась, по инициативе Сюзанны Евдокимовны. Причина развода она объясняла просто и немногословно:" А зачем мне балласт в жизни?" К сожелению, с оперой всё же не сложилось. — А Высоцкий? — Спросила статист, замечая, что дождь опять усилился, но стоявшая рядом словно этого не замечала и не спешила в киоск. — И он там же, — Кивнула она и глазком взглянула на наручные часики.— Всё, Люсь, с этой минуты у меня перекур-обед, — Сюзанна быстро обняла Калугину и поспешила к буфету, упорно продолжая игнорировать несносную погоду. — Милая, ты звони иногда хоть! — Крикнула на последок она. — Обязательно! — Громко ей ответила Людмила Прокофьевна, улыбнувшись. Всё-таки чем-то своим благоухало от спекулянтки. Людмила Прокофьевна прошла в квартиру, отряхнув предварительно за порогом пальто и зонт. Она планировала заняться бытовыми делами под приобретённую музыку, пока Анатолий Ефремович с детьми у бабушки с дедушкой. Жизнь Калугиной разделилось не две квартиры, в одной она жила практически всё время с будущим мужем, а из второй потихоньку перетаскивала вещи в первую. А дом Новосельцевых переехали различные вещи: граммофон, книги, элементы декора, большая часть одежды. Всё равно они будут обменивать квартиры рано или поздно. Женщина разулась, положила пакет с пластинками на тахту и ушла в комнату переодеться в домашнее.  Людмила Прокофьевна накинула халат, взяла не лёгкий магнитофон пошла на кухню, прихватив с собой пластики. Вставив вилку музыкального аппарата в розетку, она впервые взглянула на обложки. Вместо неяркой обложки альбома Пугачёвой было что-то странное и непонятное. Какие-то четверо размалёванные как куклы-клоуны, в латексных, чёрно-белых, с вульгарным вырезом на груди костюмах мужчины. У каждого были разный грим; чёрные ромбы, блестящие серые звёзды и полоски. Причёски у всех с огромным, массивные, тёмным как ночь начёсом. Снизу обложки красовалась цветными, кое-как различимыми, похожие на кривые ветки буквы, образовывающие слово "KISS". Калугина с возмущением ахнула, ей эти недо-музыканты в латексе напомнили плаксивого мальчика Пьеро, грим казался схож.  — Срамота какая-то... — Пролепетала она, продолжая их разглядывать. И такое на западе популярно?  Людмила Прокофьевна глубоко выдохнула и взглянула на вторую обложку, под которой должна быть пластинка с альбомом Магомаева. В глаза сразу бросилась надпись, походу название группы "Twisted sister". Эти были ещё хуже, чем те чёрно-белые клоуны. Горе-музыкантов было теперь пятеро. Больше всех из них выделялся блондинистый, его шевелюра достигала до груди. У них был уже не грим, а прям яркий макияж. Голубые веки с белыми полосками, две прямоугольника на щеках, смахивающие на румяна и какого-то дикого цвета помада. И опять в латексе, Калугина аж залилась румянцем. Просто-напросто срам! Смотреть тошно, на сколько прогнил запад! — Чёрт пойми что, — Смогла высказаться женщина, но всё же достала пластинку из альбома "Kiss".  Спекулирование вещь крайне не надёжная и не точная, обложка может быть одна, а песни на пластинки другие. Вдруг тут даже не Пугачёва, а Высоцкий? Нужно учитывать и возможный брак, то что грампластинка вообще звуков издавать не будет. Всё может быть, Калугина взглянула на заднюю часть обложки, где были указаны все песни в альбоме. Первая песня в списке носила громогласное название " Heaven's on Fire". Женщина вставила переносчик музыки в граммофон и аккуратно поставила бегунок на него. Наступило короткое молчание, бегунок побежал по извилистой дорожке виниловой пластинки.  На всю квартиру раздался мужской, нарастающий недо-визг, недо-крик. Людмила Прокофьевна от неожиданности перепугалась и отскочила от граммофона, началась энергичная заводная музыка. Входная дверь открылась, Анатолий Ефремович вошёл в дом. Мальчишки отпросились посидеть ненадолго в гостях у друга, который живёт ниже на один этаж. Новосельцев кое-как согласился, ограничив сыновей во времени. Мальцы сразу умчали по лестнице вниз, на перегонки. Первое, что сразу подметил мужчина какую-то сектантскую музыку, которая была слышна в каждом углу квартиры. С начала показалось, что орала так Калугина, но нет, та сидела на кухне рядом с граммофоном. Он пытался произнести хоть слово, но сам себя из-за этого музыкального безумия не слышал.  — Ай вона ро! — Подпевала женщина, прослушивая популярную песню "Twisted sister" десятый раз за день. Звук барабана приятно бил в уши, вот это музыка!  Новосельцев переступил порог кухни и сразу убрал бегунок граммофона с пластинки. Людмила Прокофьевна на него озадаченно посмотрела, а потом улыбнулась.  — Люда, это что такое??? — Возмущенно пролепетал Анатолий Ефремович, понимая, что это чудо будет постоянно играть в их доме. Ни "привет", ни "пока", а сразу с претензией пришёл. Разве это не наглость? — Это? — Она бегло посмотрела на лежащие рядом с граммофоном обложки альбомов. — Музыкальное искусство, а точнее рок и глем-рок, — Калугина вновь заулыбалась. Ей эти группы не просто пришли по душе, они въелись её голову напрочь.  Конечно, первое прослушивание резало уши с непривычки (потому что привычным был лирический Кобзон, Кристалинская, Антонов и так далее), но потом женщина настолько вытянулось, что меняла пластинки между собой каждые пять минут. Да и эта "Срамота" как прозвала их Людмила Прокофьевна стала не такой уж и вызывающей, всё-таки в красочных гримах и открытых нарядах присутствует то, что яро цепляло интерес. Особенно в сердце ударила группа "Kiss", даже их измазанные лица казались чем-то притягательным, а какие там голосистые вокалисты... — Глем-рок? — Неуверенно переспросил. — Я полностью уважаю твой вкус и предпочтения, но... — Новосельцев взял обложку с "Kiss" и начал вглядываться в каждого. — Это же черти, не иначе! Все какие-то...  Калугина взяла из его рук картинку с полюбившимися музыкантами, прищурив глаза. Ей эта музыка открыло новое чувство, словно разрядило тело и зарядило с новой силой чем-то иным. — Почему сразу черти? Хорошие иностранные исполнители. — Она вынула из граммофона грампластинку. — А давай я тебя Кисс включу? Или твистерт систер? — Предложила Людмила Прокофьевна, смотря удивлённого Анатолия Ефремовича. — Кто? Чего? — Похлопал глазами он, наблюдая как будущая жена сдерживает улыбку. — Людмила Прокофьевна, в тебя кто-то вселился? — Осторожно спросил мужчина, иногда поглядывая на пластинки.  — Ага, — Кивнула женщина, доставая пластинку "Kiss". — Хороший вкус во мне начал просыпаться. Ты просто послушай и сразу всё поймёшь. — Калугина усадила бедного Новосельцева на стул и запустила любимое "l Was Made For Lovin' You".  И вот песня началась, зазвучали барабаны и шикарный голос вокалиста. Людмила Прокофьевна сразу подхватила ритм, сдерживаясь, чтоб не начать танцевать под этот шедевр. Лицо Анатолия Ефремовича скривилось, его-то вкус состоял из бардовских песенок, энергичных мелодий из популярных фильмов и старых стихов наложенных на музыкальное сопровождение. Бегунок бежал по виниловой дорожке, прокручивая чудеса американской эстрады. Женщина готова была уже биться в экстазе под это богоподобное исполнение, но мешало ей недовольство на лице будущего мужа.  — Ну как? — Она убрала бегунок, они послушали только первую минуту, уже прослушивание шло как-то не так.  — Как будто мне чем-то острым в уши тыкают. — Признался мужчина. — Люда, ну не моё это. Ты хоть перевод этого знаешь?  — А зачем перевод если замечательно звучит? — Ответила вопросом на вопрос она. — Подожди, подожди, я понимаю в первый раз это непонятно, но ты втянешься. — Людмила Прокофьевна понимала, что возможно Новосельцев напросто встанет и уйдет, чтоб не слушать эти чудеса рока. — Попробуем тогда твистер систер. — Калугина переставила пластинку и запустила граммофон.  В списке "Twisted sister" первой песней была "We're Hot Gonna Take It". Снова зазвучали барабаны, а потом запел Ди Снайпер. Женщина с воодушевлением в сердце взглянула на любимого человека, мимика лица Анатолия Ефремовича неожиданно переменилась. Кто-то очень настойчиво стучал в дверь, Калугина отвлеклась от готовки блинов и отварила преграду между подъездным тамбуром и квартиры. Возле порога стояла Сюзанна Евдокимовна. Спекулянтка была в зелёном пиджаке и в голубой юбке, на шее висели красные бусы, а в ушах сверкали массивные, золотистые серьги. В руках она держала пакет, копию того которого вручила подруге дня два назад. — Здравствуй, милая, — Людмила Прокофьевна тут же улыбнулась, этот же человек так поменял её вкусы во многом и к отношению ко многим вещам. — Люда, прости меня дуру! — Сюзанна переступила через порог и схватила женщину за плечи, пакет висел на запястье. — Представляешь, как я оплошала? Место себе найти из-за этого не могу. Я тебя, наверное, напугала сильно? — Обеспокоенно начала она, не понимая почему у Калугиной такие спокойные и добродушные глаза. — Прости, прости ещё раз. Перепутала заказы, понимаешь? У меня знакомый заказал такое, а я ваши пластинки в два одинаковых пакета положила, прям рядом! Я принесла твои пластинки, не волнуйся! Извини, ради бога, — Продавщица попыталась зачем-то успокоить Калугину, хотя та не переживала ни капли. — А кстати про заказ, — Женщина словно не слышала всех извинений пришедшей, дотянулась до комода в прихожей, взяла с него сумочку и стала в ней рыться. — Я выкуплю у тебя этот заказ. Не хочу, чтобы было лишней суматохи возле этих пластинок. И ещё... — Она достала десять рублей из сумки и протянула подруге, встретившись с ней глазами. — Я бы хотела у тебя заказать если это возможно плакат с Кисс и ещё пластинок с песнями Твистер систер. — Что, прости? — Женщина приоткрыла рот от такого. — Стоп, я ничего не соображаю. Люся, я правильно понимаю, тебе правда понравился глем-рок? — Сюзанночка удивлённо всматривалась в старую подругу. Сколько лет она знала Калугину, но предпочтений у неё в такой музыке никогда не наблюдала. Сюзанна Евдокимовна ожидала чего угодно, что Калугина на неё наорёт, зарычит, обругает, кинет эти бедные пластинки в лицо, но пошло всё явно по более лояльному пути. — Безумно понравилось, а особенно Кисс. Постоянно теперь их слушаю, — Честно поделилась Людмила Прокофьевна, наблюдая как любительница музыки сейчас лопнет от счастья. — Люся, я тебя расцеловать готова! — Женщина крепок обняла подружку, что та через секунды две начала её бить по рукам, пытаясь набрать воздух. Сюзанна Евдокимовна отпустила Калугину из объятий, у теперь постоянной клиентки аж кости захрустели от такой чрезмерной тактильности. — Надеюсь, своим выкупом товара я тебе поток покупателей не собью? — Хмыкнула Людмила Прокофьевна, сложив руки на груди. — Не собьёшь, — Ухмыльнувшись, ответила спекулянтка. — А может, я тебе лучше ещё пластинок с Кисс найду чем с твистер систер? Я могу тебе предложить оформить возврат пластинок твистер систер, а я бы нашла больше вещей с Кисс. — Это не мне, — Отмахнулась директор, вспомнив день знакомства с хеви-роком и глем-роком. — Это мужу! — Людмила Прокофьевна улыбнулась, в голове всплыла картина как они оставшийся вечер вновь и вновь слушали и переслушивали "I Wanna Rock".