***
На базе царила тишина, пока Соуп пробирался по коридорам. Он убивал каждого, с кем сталкивался, полы и стены были покрыты всплесками крови. Джон слишком долго ждал, чтобы убивать чисто и тихо. Он хотел, чтобы кровь залила все коридоры. Он хотел, чтобы они страдали за то, что сделали. Джон был самой смертью. Большинство пало от пули в голову или ножа у горла еще до того, как поняли, что он близко. По мере того, как магазины кончались, он позволял себе быть небрежным, стреляя так, что смерть приходила к врагам за минуты, а не секунды. Разрезал плоть ровно настолько, чтобы смерть была гарантирована, оставлял рыдающие тела корчиться в бесплодных попытках остановить кровотечение. Двоим не повезло вовсе — они умудрились нанести ему ответные удары. Их он бросил в чулан, переломав ноги и заклеив скотчем рты, оставив медленно умирать. Джон не знал пощады и милосердия. Теперь он пробирался к своей главной цели — маленькой комнатке в подвале. Его шаги были бесшумны, когда он приблизился к полуоткрытой двери, и тихий скулеж заставил его поднять пистолет наизготовку. С последним вдохом Соуп ворвался в дверь, слова замерли у него на языке, когда он увидел открывшуюся перед ним сцену. От ужаса у него кровь в жилах застыла.***
Гоуста похитили несколько недель назад. Миссия должна была быть простая, как два пальца об асфальт, но в последнюю минуту всё пошло наперекосяк, закончившись тотальной перестрелкой. Предполагалось, что информацию, за которой они охотились, будет защищать всего дюжина человек, поэтому они не были готовы, когда, повернув за угол, который должен был вывести их с объекта, столкнулись лицом к лицу с почти сорока полностью экипированными солдатами, ожидавшими их с гранатометами РПГ-7. Они едва успели увернуться, Прайс и Газ нырнули влево, в то время как Соуп и Гоуст ушли вправо. Взрыв сотряс комнату и оставил их всех дезориентированными, судорожно хватающимися за свои пистолеты. Каким-то чудом им удалось уничтожить достаточное количество противников, чтобы пуститься в бега. Они разделились в этом хаосе, и только когда отъехали на несколько миль в лес, и звуки выстрелов давно стихли, Прайс вызвал их по связи, чтобы они нашли его и перегруппировались. Они с Газом прибыли. Гоуст нет. Прайс звал его по рации еще несколько раз, прежде чем они вернулись, чтобы посмотреть, не пострадал ли он, готовые к худшему. Когда им удалось проделать весь обратный путь до того самого здания, из которого они сбежали, не обнаружив никаких признаков омеги, им пришлось взглянуть фактам в лицо. Гоуста похитили. Джона пришлось тащить к взлетной площадке, он всю дорогу вырывался от Прайса и Газа. Альфа хотел немедленно отправиться за Саймоном, к черту последствия. Только когда Прайс взял его за шкирку с предупреждающим рычанием, он, наконец, позволил пристегнуть себя ремнями к сиденью. Как бы отчаянно он не желал отправиться за Гоустом, он не мог ослушаться прямого приказа вожака стаи, точно не в том полуобморочном состоянии, в котором находился. Соуп позволил затащить себя в больницу и прождал положенные три дня на восстановление, прежде чем чуть не вышиб дверь в офис Прайса, потребовав начали поиски Саймона, чтобы вернуть его обратно. К его облегчению, капитан и сержант уже занимались этим. Казалось, что те, кто забрал Гоуста, переняли на себя его прозвище, потому что их было невозможно найти. Каждый раз, когда им казалось, что они подобрались близко, это был тупик, или они разминулись с ними всего на мгновение. Джон приходил в бешенство. Они знали, что, вероятнее всего, Гоуст все еще жив, и не собирались бросать его. Вряд ли подобная группировка просто убила бы его. Нет, они были известны тем, что записывали свои казни, чтобы причинить как можно больше боли. Если бы они убили Саймона, то уже прислали бы кассету. Отсутствие какой-либо информации заставляло Джона чуть ли не лезть на стены, но в то же время это значило, что омега жив. И Соуп хватился за эту надежду жадными руками, отказываясь отпускать. В конце концов Прайсу пришлось подергать за кое-какие ниточки и попросить о нескольких одолжениях, чтобы получить помощь извне в своей охоте. Он не собирался терять одного из своих и оставлять его умирать. Гоуст, Саймон заслуживал лучшего, чем быть брошенным на произвол судьбы. Конор был тем, кто предложил Прайсу сдаться, когда его вызвали. За свою долгую службу им обоим приходилось принимать очень трудные решения, это было бы просто еще одним грехом в длинном списке, за который им придётся ответить, когда они встретятся с Создателем. Прайс лишь мгновение посмотрел на него, прежде чем просто спросить: — А что, если бы это был кто-то из твоих? — И на этом все споры закончились. После того, как Конор подключился к работе, отследить местонахождение Гоуста стало почти детской игрой. У «KorTac» было меньше ограничений, чем у «SpecGru», и они без колебаний пачкали руки, не беспокоясь о негативной реакции так сильно, в отличии от Прайса и Ласвелл. С их помощью они определили точное местоположение. Конор предложили своего специалиста по внедрению — Кёнига. Именно тогда вмешался Соуп и сказал, что хочет пойти сам. Миссия требовала скрытности, и чем меньше людей они отправят, тем больше у них было шансов вытащить Саймона без происшествий. Прайс согласился и вместо этого попросил, чтобы Кёниг и еще несколько человек отвлекли внимание от объекта, чтобы вывести как можно больше людей, прежде чем Соуп проникнет внутрь. Теперь, когда Кёниг, Хоранги, Атом и Хатч подняли шум и устранили столько людей, сколько смогли, снаружи и подальше от подвала, Соуп был благодарен, что они не вошли вместе с ним.***
Соуп мог только стоять и смотреть на открывшуюся перед ним сцену. Когда он пинком распахнул дверь, то ожидал обнаружить Гоуста в чужих руках с лезвием у горла. Он не ожидал увидеть два мертвых тела, лежащих в луже собственной остывающей крови, а на одном из них — Гоуста. Обычно что-то подобное наполняло его гордостью и ликованием, как это было всегда, когда Саймон убивал, но не в этот раз. Ничто не могло подготовить его к тому, что он увидел: Гоуст, покрытый ранами и голый, как в день своего рождения, подпрыгивал на члене остывающего тела. Сделав несколько осторожных шагов внутрь, когда Саймон никак не отреагировал на удар двери о стену, Соуп снова окинул взглядом комнату, легко складывая воедино ужасающую головоломку. В углу, где на стене висела пара кандалов, лежало одно тело. Оно лежало лицом вниз, так что Соуп не мог видеть, что его убило, но догадаться было нетрудно, судя по большой луже крови под ним. Рядом с его рукой лежал пустой шприц, и, глубоко вдохнув, Соуп всё понял. Течка. Они ввели Саймону вещество, чтобы вызвать у него искусственную течку, а затем совершили роковую ошибку, решив, что с омегой будет легко справиться, пока тот оглупел от похоти. Это было их последней ошибкой. Гоуст был смертельно опасен независимо от того, в каком состоянии он находился, а уж тем более когда у него была течка. Время, проведенное под «опекой» Робы, не прошло бесследно, Саймон приобрел набор смертоносных инстинктов, которых не было ни у одного другого омеги. Во время течки он был наиболее опасен: готов перегрызть горло любому, кто прикоснется к нему без разрешения. Подойдя и остановившись в нескольких футах от того места, где Гоуст все еще отчаянно скакал на мертвом альфе, он увидел, что именно это и произошло. Пустые карие глаза, застывшие от боли и ужаса, уставились в потолок, горло было широко разорвано до такой степени, что Соуп мог видеть позвоночник. Рот и грудь Саймона были выкрашены в темно-красный, и кусков плоти нигде не было видно, у Джона скрутило живот. Он посмотрел на истощенное тело Саймона, и не нужно было гадать, куда делось «мясо». Должно быть, ему удалось убить альфу, прежде чем наркотики полностью подействовали, инстинкт и нужда взяли верх, и мало что было сильнее потребности в пище, когда ты умирал с голоду. Он мысленно сделал пометку иметь ведро под рукой позже, когда ему придется объяснять Саймону, как он его нашел. Сдавленный всхлип вернул его из блуждающих мыслей, и он увидел, как Гоуст толкнул труп в плечи, пытаясь побудить альфу двигаться и трахать его. Теперь, когда он сосредоточился на омеге, Соуп не мог игнорировать тошнотворный запах отчаяния и течки. Естественный запах Саймона погребен под химикатами, которые сеяли хаос в его теле. Гоуст вспотел, капли лениво падали на бетон. Должно быть, он занимался этим уже какое-то время, и Соуп почувствовал фантомную боль, которую будут испытывать чужие колени, когда все это закончится. Сделав глубокий вдох, он медленно выдохнул, прежде чем опустить пистолет. Как бы ему ни хотелось просто вырубить Гоуста и вытащить его отсюда, омега был слишком глубоко в течке и рисковал получить необратимые повреждения, если его в ближайшее время не повяжут узлом, чтобы помочь снять жар и дать его телу передышку. Соуп знал, что позже Саймон простит его за то, что он собирался сделать, но это все равно не помогло справиться с тошнотой, возникшей у него в животе еще до того, как он смог схватить его и отодвинуть в сторону. Это был не первый раз, когда они с Саймоном занимались сексом. Но просто потому, что обстоятельства были менее чем желательными, это не означало, что он не мог этого сделать. У него уже наполовину стоял от выброса адреналина после бойни, которую он устроил, и, если он закроет глаза и прислушается к жалобным всхлипам Гоуста, можно было легко представить, что они вдвоем только что закончили миссию и просто приятно проводят время до отправки на базу. Сделав глубокий вдох, он смог уловить намек на сладкий естественный аромат омеги сквозь вонь крови, смерти и химикатов, и этого было достаточно, чтобы он застонал. Он, наконец, ослабил жесткий контроль над собственным тяжелым, мускусным и глубоким запахом и позволил ему заполнить комнату. — Гоуст. Омега развернулся с глубоким рычанием, угрожающий звук немедленно исчез, как только запах Джона достиг его носа. Он слез с тела, на котором сидел бог знает сколько времени, и потянулся за Соупом с жалобным мурлыканьем, пытаясь подозвать альфу к себе. Это будет не первый раз, когда они трахались во время течки. Соуп не заявил на него прав (пока), но он был рядом в течение последних трех лет, будучи единственным, кому омега доверял свое тело в такое уязвимое время. Знакомый запах Джона окружил омегу и вернул ощущение безопасности. Джон был здесь. Он позаботится о нем. Соуп всегда заботился о нем. — Альфа… — Я здесь, Саймон, я с тобой. — Соуп преодолел небольшое расстояние между ними и наклонился, чтобы поцеловать Гоуста в макушку, пробежавшись пальцами по грязным прядям. — Все будет хорошо, любимый. Я позабочусь о тебе, а потом отвезу домой, хорошо? Ты просто расслабься и позволь мне сделать всю работу. Он сохранял свой тон легким и ласковым, принимая поцелуй, когда Саймон потянулся к нему с жалобным скулежом. Вкус меди был неприятен, но он с усилием отогнал мысль о том, что именно съел Гоуст, целуя его глубже. Его подбородок был покрыт красным, когда он отстранился, и он не смог удержаться, чтобы не запечатлеть нежный поцелуй на макушке Саймона, оставляя след от своих губ. Продолжая тихо хвалить и заверять, он передвинул омегу так, как хотел, и склонил его над верхней половиной брошенного тела, на котором тот сидел верхом — единственной мягкой поверхностью в комнате. Ему потребовалась секунда, чтобы разорвать футболку мертвеца и сложить ее так, чтобы она послужила подкладкой для колен Гоуста, но даже так это все равно было не то. Устроившись позади, Джон наклонился, чтобы расстегнуть свои брюки и спустить их ровно настолько, чтобы освободить член. Прежде чем потянуться к хнычущему омеге, он достал из жилета пистолет и положил его рядом с собой, просто на всякий случай. Теплые руки легли на холодную кожу Саймона, и первый толчок его члена заставил омегу заскулить и прижаться к нему, бормоча полувнятные мольбы. Наклонившись, Соуп запечатлел нежный поцелуй на плече Гоуста и подался вперед, наполняя его одним плавным толчком. Как будто щелкнул выключатель. Саймон перестал извиваться в его объятиях и пытаться тереться о него — он обмяк на груди трупа, издав дрожащий стон. Джон, не теряя времени, начал двигаться, трахая жестко и уверенно, уткнувшись носом в шею омеги, чтобы лучше ощутить его естественный запах. Гоуст воспринял это хорошо, позволяя Соупу удерживать себя на месте и всхлипывая с каждым толчком, который приближал его к тому, чего он так хотел. Соуп почувствовал, как в его груди нарастает довольное урчание от чужого подчинения. — Вот и все. Ты такой хороший мальчик, Саймон. У тебя все так хорошо получается, дорогой. Мой красивый. Идеальный омега. Он всегда был разговорчив в постели, и этот случай не стал исключением. Звук его голоса и легкая похвала заставили Саймона всхлипнуть и задрожать, удовлетворенно замурлыкав. Соуп ускорил темп, не имея возможности позволить себе роскошь затягивать время и не торопиться, как обычно. Он был так сосредоточен на том, чтобы выкроить себе место в теле омеги, что не услышал шагов, пока не стало слишком поздно. Скрип двери был его единственным предупреждением, прежде чем он схватил лежавший рядом пистолет и выстрелил; пуля попала солдату между глаз. У мужчины даже не было шанса осмыслить разыгравшуюся перед ним сцену, прежде чем он умер. Рык вырвался из его горла, Соуп ни на секунду не замедлил своих движений, наблюдая за дверью и ожидая, не попытается ли кто-нибудь еще вмешаться. Когда через несколько мгновений больше никто не появился, он неохотно опустил пистолет и снова полностью сосредоточился на Гоусте. Наклонившись, он схватил Саймона под бедро и немного приподнял его ногу, чтобы глубже проскользнуть в скользкую дырочку. Стоны, которые Гоуст заглушал, прижавшись к холодному телу под ним, превратились в дикие крики, омега дрожал и со всхлипом поддавался толчкам, умоляя Джона двигаться сильнее, быстрее. — Пожалуйста! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, альфа, прошу! Нужен твой узел! Еще один сильный толчок заставил рот Гоуста открыться в беззвучном вопле, прежде чем он начал кусать, инстинктивно вонзая зубы в плоть перед собой, пока его трясло в экстазе. После этого Соупу потребовалось всего несколько толчков, чтобы протолкнуться сквозь плотное кольцо мышц и соединить их вместе. Внезапное давление на узел заставило его склониться над дрожащим телом омеги с низким рычанием, пока он закачивал свою сперму глубоко в дырочку, игнорируя боль в зубах. Всё внутри умоляло его укусить Саймона и сделать его своим. Соуп отдышался, приходя в себя, прежде чем сесть и наклониться в сторону, чтобы проверить Саймона. Он тихо выругался, когда увидел, как челюсти омеги плотно сомкнулись вокруг плоти трупа, но вздохнул, когда дальнейший осмотр показал, что Саймон потерял сознание. Внезапное облегчение от лихорадки, которая свирепствовала в нем бог знает как долго, отключило его разум. Соуп было благодарен за это. Оставалось надеяться, что Гоуст останется без сознания, пока он не доставит его в безопасное место, где они смогут вместе пережить вторую волну течки. Запечатлев поцелуй на затылке Гоуста, Джон просунул несколько пальцев в рот омеги и сумел ослабить хватку на мертвой плоти, оттащив его прочь. Он послал безмолвную благодарность за то, что течка была продиктована химией, а не природой. Отсутствие безопасных ароматов и чувство тревоги от того, что они были на вражеской территории, позволили его узлу быстро сдуться, и он смог выскользнуть примерно через пять минут ожидания. Он быстро встал и воспользовался футболкой, на которой Гоуст стоял на коленях, чтобы начисто вытереть свой член, прежде чем убрать его в брюки. Он повторил процесс с Саймоном, прежде чем отбросить ткань в сторону и оглядеться в поисках чего-нибудь, чем можно было бы прикрыть омегу. Его взгляд остановился на теле в дверном проеме, и он подошел, чтобы осмотреть его. Он был примерно такого же роста, как Гоуст. Обнажив нижнюю половину тела и натянув штаны на Саймона (тесновато, но сойдет), Соуп убрал пистолет через плечо и быстро проверил, ничего ли не сломано, прежде чем поднять Гоуста и положить его себе на плечи, сделав мысленную пометку откормить его как следует, как только они окажутся дома. Омега потерял слишком много веса. Усадив его поудобнее, Джон поцеловал вялую ладонь, прежде чем нажать на рацию, пристегнутую к его жилету. — Соуп на связи. Гоуст у меня, направляюсь к эвакуации. На мгновение воцарилась тишина, прежде чем затрещало радио, и Соуп услышал звуки выстрелов и радостные возгласы, доносившиеся с другой стороны, прежде чем Кёниг ответил ему: «Принято. Мы почти закончили здесь и будем готовы к отъезду к тому времени, когда вы доберетесь до нас». — Принято. Позволив своему радио снова замолчать, Джон переключил каналы. — Прайс, это Соуп. Гоуст у меня, и ему нехорошо. Мне нужно, чтобы к нашему возвращению была готова медицинская помощь и комната для течки. Прайс, благослови его Господь, даже не колебался, прежде чем подтвердить и сообщить Соупу, что все будет готово, когда они вернутся. Облегченно вздохнув, Джон повернул голову и запечатлел долгий поцелуй на руке омеги. — Пойдем домой, Саймон. С этими словами он вышел из комнаты и направился обратно в безмолвные, забрызганные кровью коридоры. Единственным свидетельством того, что произошло внутри, были три полуодетых трупа.***