You wanted control Ты хотела контроля, So we waited И мы ждали… I put on a show Я закатил такое шоу! Now I make it Я добился успеха. You say I’m a kid Ты называешь меня ребенком, My ego is big Мое эго необъятно! I don’t give a shit! Мне вообще насрать!
— С каких пор ты записался в служанки? — с порога прохрипел старший, ещё не до конца отошедший после вчерашней пьянки. С виду ему было очень весело: губы изогнулись в ухмылке, а глаза прищурились, выдавая все признаки насмешки. Конечно, забавно наблюдать за тем, как разгромил за ночь пол хаты и лег спать, а вся работа легла на плечи Саске. Ещё и языком трепал, будто всё на своем месте: а-ля брат тунеядец, пусть трудится. Подъебывать младшего сталось обычаем, и Итачи не упускал возможности поглумиться, делая своё утро куда более приятным. Однако же на Саске его «обычаи» сказывались крайне нехорошо. А сегодня так и вообще — по квартире словно поезд проехал. — С тех пор, как наш дом превратился в сплошной эскорт, в котором главная порнозвезда — мой старший брат, — невесело отозвался Саске, сгребая остатки мусора со столешницы, которую вычищал уже около получаса. — То есть своего участия ты не отрицаешь? — не унимался Итачи, продолжая пускать в адрес брата язвительные усмешки. — Отрицаю. Много раз отрицал. Но походу при родах матери подложили чужого ребёнка, и достался ей глухонемой негетеросексуальный пень, которому нравится ебать по мозгам и давать в зад. — Из сказанного тобой только одно верно. И да, в жопу я не даю. — Не меняет сути. Знал ведь, что мать приезжает! Надо было тебе приводить своих кобелей? А теперь ещё и меня запрягаешь, ведь как подрочить левым парням — ты первый, а как убраться по дому — так у тебя сразу руки кривые. — До приезда ещё два часа, — словно нарочно игнорируя высказанное недовольство, огласил старший. — Оставь в покое столешницу, ты в ней скоро дыру натрёшь, и перебирайся в гостиную, тогда всё успеешь. Однако такое заведующее отношение лишь подкинуло дров в костёр. Саске держался из последних сил, напоминая себе, что мама вот-вот приедет. И с этим осознанием не давал внутреннему пламени перетечь в настоящий пожар. — А кому ещё кроме меня? Вы чёрт знает, что здесь творили: где-то обблёвано, где-то разлито, где-то разбито! — последнее вышло очень уж громко, стоило в памяти всплыть любимой маминой вазе, пропажу которой будет очень уж трудно инсценировать как несчастный случай. — Благо говна не нашлось, вероятно до туалета они соизволили добежать. Итачи уже параллельно был в своих мыслях и полностью заглушал ими трёп Саске, который без чьей-либо помощи прекрасно справлялся. Задавал вопросы и сам же на них отвечал. Как удобно. — В следующий раз, когда будешь устраивать девичник — попроси, что б они прихватили с собой полисорб или активированный уголь. И подгузники заодно, — последнее, что слышал Итачи перед тем, как покинуть комнату. Младшего крайне бесило такое наплевательское отношение брата к его просьбам. Неужели так сложно убрать за собой, либо же не громить весь дом? А потом его любимая рубрика: Саске, я подожду, пока тебе надоест этот свинарник, и ты сам возьмешься его вычищать. Двух дней ужиться вместе не могут. Стоит Микото уехать по важным делам, так у них начинаются игры на выживание: то Итачи притесняет личные границы младшего, приводя в дом армию бухих парней, которые тянут к нему свои ручки; то Саске, который просто не может этого игнорировать, выпускает шипы.***
Когда дом был полностью вычищен, младший в ожидании матери затаился в гостиной. Он уже предвкушал, как это верховенство над ним прекратится, а его старания воздадутся сторицей. Кацу похаживал рядом, всеми силами стараясь привлечь к себе внимание Саске: то хвостом махнет, то под футболку залезет, то царапнет кожу. Но младший настолько зациклился на приходе матери, что попросту не замечал этого. Однако звонка в дверь так и не поступило. Да и время прибытия затянулось на полчаса. Зато послышался щелчок двери, звучащий с конца коридора. Ничего хорошего он, разумеется, не предвещал, но Саске всё же застыл в ожидании чуда, скрещивая пальцы за спиной. Робким надеждам не суждено было сбыться. — Это мама, звонит по Face Time, — предупредил Итачи, входя в гостиную. — У тебя тут убрано? Я включаю. Саске и слова сказать не успел, как брат прижался вплотную, суя в лицо телефон. — Саске, Итачи! — возбужденно произносит мама, глядя на, как ей казалось, самых милейших детей в мире. — Вынуждена сообщить, что сегодня меня не будет. Работу продлили, так что мне тут ещё до конца недели торчать. От услышанного глаза Саске полезли на лоб, а в горле застряло томящее возмущение. Нет, разумеется, он не собирался осуждать маму за то, что её завалили работой. Но такое внезапное заявление выбило его из колеи. Последние два часа он жил с надеждой, что его мучения наконец-то закончатся. А тут! — Ты лучше скажи, как у тебя дела? — первым влезает Итачи, придерживаясь своего образа. Для убедительности кладет на плечо Саске руку, которую младший тут же скидывает. — Дела как обычно. Сегодня до двух не спала, работала. Видите ли одной особе понадобилось… Ладно, при встрече как-нибудь расскажу, — отмахнулась она, тут же переводя взгляд на младшего сына, который едва отражался в экране с видом выпотрошенного трупа животного. — Саске, а ты что молчишь, как воды в рот набрал. Даже привет маме не скажешь? — Привет, мам, — потерянно выдаёт он, на что в ответ слышит заливистый смех. Ему же хотелось плакать. Мама не разделяла его боли и даже не подозревала о ней. А эта предстоящая неделя в доме с Итачи точно станет его последней. Ведь он не вытерпит и точно кого-то убьет. Итачи или себя. — Так, всё, я побежала. Целую, обнимаю! Завтра ещё раз созвонимся, будьте на связи, — и, не дав сыновьям сказать даже слова, сбросила звонок. Саске требуется время, чтобы принять этот факт и смириться. Однако ни того, ни другого не выходит сделать, и он обречённо падает на диван. Судьба частенько подшучивала над ним, но в этот раз была особо безжалостна. — Паршиво. А я-то думал, что отдохну от тебя пару дней, — с горечью произнёс младший. — От меня? — голос Итачи прозвучал бы почти удивленно, если бы это не была его очередная издевка. — Нет, скорее от твоих ночных прихвостней, которые мешают мне спать, — перефразировал Саске. — Мешают? Тебе штаны что-ли жмут, при осознании, что в доме находятся другие парни? — похотливо прищурился Итачи. — Не проецируй на меня свои голубые фантазии! Уши Саске зарделись, но вовсе не от смущения. Сам факт того, что брат ровнял его под себя, жутко бесил. И отвращение просто вываливалось наружу вместе с колкими фразами. — Кстати говоря, — пропуская мимо вышесказанное замечание, продолжает Итачи, — Квен сказал, что у тебя весьма аппетитно сложены булки. Шлюшка бы из тебя вышла зачётная. — Свой ярлык на меня не вешай. Хочешь шараёбиться до трех утра? Пожалуйста. Хочешь трахаться день напролёт? Вперёд. Но не волочи меня в эту яму. Мне твои пидорские занятия не интересны! — на высоком тоне вывалил младший. — Тогда заключим пари: если продержишься до конца недели, твоя взяла. Я завяжу с ночными заходами и перейду на девочек. Ну, а если же не справишься, то признаешь, что склонен к гомосексуализму. — Тогда готовься менять ориентацию, если считаешь, что у меня встанет на кого-то вроде тебя. С такими словами Саске оставил брата в гостиной, а сам удалился в комнату, в надежде найти там покой. Пока что это единственная комната, куда не ступала нога тех пидорасов. И младший был этому несказанно рад, ведь ощущал её своей крепостью. Но и она не всегда могла обеспечить ему мирную жизнь. Ведь в доме все же был один паразит, который любил заявляться без стука…***
Ночью комнату убаюкивали шалые и матерные окрики, доносящиеся с улицы. Местные жители, казалось, свыклись с подобном ритуалом и уже не грезили образумить нынешнюю молодежь. Проще сменить район, который хулиганы давным-давно прибрали к своим рукам, чем пытаться что-то исправить. Саске в который раз закрывает глаза, не чувствуя приближения сна. «Какого хрена мне досталась именно эта комната? Вот нельзя было поселить сюда Итачи? Он бы наверняка нашёл с ними общий язык!» — негодовал младший. Кстати об Итачи. Он ведь даже не подозревал, что Саске приходится проживать здесь каждую ночь. Какой там… Пока младший брат мучается от бессонницы — старший видит седьмой сон. И наверняка о том, как он подвергает Саске своему хромающему на обе ноги чувству юмору. «Да что б тебе член в заднице приснился, гребаный ты пидорас!» — только подумал Саске, как вслед за его мыслью раздался звон бьющегося стекла, а сразу после — страшный гогот. Смирившись с очередной бессонной ночью, Саске включил телефон и нашёл чат с Шикамару. За последние несколько месяцев их с другом связывали весьма задушевные разговоры: Шикамару: Да нахуй ты пошел на него! Саске: Ты даун? Они и так нас почти разгромили. Шикамару: Единственный даун тут только ты. Мы могли задержаться в зоне и восстановить ХП! Саске: Поплачь ещё. Шикамару: Лох. Саске: Твой отец. Шикамару: А твой? (͡° ͜ʖ ͡°) Саске: Сосать! Шикамару: Да, иди. А я работаю в круглосуточном. Саске: На трассе. Прочитав последнюю переписку, Саске немного расслабился, посчитав, что хотя бы что-то в этом мире стабильно, помимо его страданий каждую ночь. Они частенько играли по сетке, и такие диалоги являлись нормой. Было и так, что они переставали общаться, разругавшись в игре. Но это быстро сходило на нет за очередным предложением сыграть. А сейчас он завис перед клавиатурой, прикидывая в голове, как бы начать диалог. Ведь прежде он начинался с импульсивных сообщений, матов и прочих оскорбительных слов. А сейчас младший имел несколько другие мотивы писать. Саске: Йо, ты спишь? Он как-то не особо надеялся на ответ. Его вечный «онлайн» выдавал в нём заядлого игромана, до которого требовались часы, а то и дни, чтобы достучаться. Но на сей раз друг обошелся парой минут. Шикамару: Да вот, уже второй час пытаюсь пройти сраный квест. Саске: М… а я вот второй час пытаюсь уснуть. Спасибо за беспокойство! Шикамару: Что-то серьёзное? Саске: Да на улице снова пиздец. Всю ночь напролет орут, как резаные. Шикамару: Ну так закрой окно. Саске: Точно, и как я сразу не догадался! А может сразу забетонировать, для пущего эффекта? Спасибо за совет, дружище. И как бы я без тебя справлялся? (ノ￣皿￣)ノ Парень обессилено плюхнулся на подушку, кинув телефон в сторону. После этого дисплей ещё пару раз вспыхивал, но Саске не обращал на это внимание. А на очередной громкий выкрик со стороны улицы он не выдержал и встал. В квартире было тихо, разве что слышалось тиканье часов. И Саске готов был отдать всё, лишь бы засыпать под эти релаксирующие звуки, нежели ор людей со второй стадией бешенства. Двигаясь дальше, он нащупал дверь в зал, где темь вокруг лишь сгущалась. Парень старался не отходить далеко от стены, по которой ориентировался в пространстве. И, судя по ощущению плотной ткани, он подошел к окну. Найдя край, Саске раскрыл занавески, впуская в комнату лунный свет, как вдруг его передернуло от того, что он уловил боковым зрением. Парень с настороженностью развернулся, желая убедиться, что не тронулся умом. И первый раз ему хотелось, чтобы так оно и было, ведь на диване он распознал Итачи. Не веря своим глазам, младший подошёл ближе. В лунном свете Итачи выглядел настолько не похожим на себя, что поначалу Саске счёл его за мертвеца: серебристое лицо с росчерками между глаз, приоткрытые белые губы и чуть сморщенный нос. Видимо, не понравилось, что свет упал на лицо. «То есть у этого придурка в распоряжении целая комната, а он спит в гостиной?!» — Саске с недовольством воззрился на то, как крепко Итачи спал. Не то, что он, привыкший просыпаться от каждого шороха, с мыслью, что те дегенераты могли подбросить что-то в окно. Злости на него не хватало! Саске ведь и сам собирался тут лечь, а что теперь? Надеяться, что брат во сне уступит ему место, — абсурдно. А уж если ложиться с ним рядом, то только в гроб. Младший в бешенстве покинул комнату, нарочно оставляя занавески распахнутыми, чтобы брат наверняка помучился, если не от лунного света, то от солнечного. Хотя эта месть ничто, по сравнению с тем, как Итачи обломал его планы.***
Темные круги под глазами Саске окрепли, и он всё больше напоминал людоеда из книги Стивена Кинга. Не хватало ещё подкорректировать нос, губы, провести вертикальную линию поперек глаза, — и будет вылитый он. Однако, ирония тут не поможет. Тут поможет только здоровый сон и немного везения. Иначе он сам вскоре начнет есть людей. Бесячих таких, с отсутствием манер и совести. С именем Итачи, например. Сейчас Саске сидел на кухне, заливая растворимый кофе кипятком и доливая в него остатки молока. Его утро всегда начиналось с чашечки ядерного напитка, после которого он часы оправлялся в сортире. Однако это, как ничто другое, помогало зарядиться после бессонницы. Пустой желудок уже третий день подавал сигнал SOS, но Саске было отчаянно влом вставать у плиты. Обычно этим занималась мама, либо Итачи под её руководством. Но Микото нет, а Итачи козёл, который и палец о палец не ударит для кого-то вроде него. Саске перевёл взгляд на кота, что терся об его ногу, прося себе лакомства. И он вынужденно встал, насыпая в миску сухого корма. Хоть кто-то же в этом доме должен быть сытым. Сам же он поставил перед собой тарелку, заварив в ней рамен. Есть у него один знакомый, который жизни без него не видит, и раньше Саске не понимал, как эту химозину можно есть. Сейчас же он цеплялся за неё, как за последнюю надежду не свалиться с голодным обмороком. Кроме того, ему казалось, что с такими затяжными командировками матери, мозг у него разварится вместе с этой лапшой. — Саске, — послышалось на периферии слуха, и младший решил, что побочный эффект бессонных ночей пошёл в ход. Но вскоре из-за угла коридора действительно показалось лицо брата, которое он больше всего не желал сейчас видеть. — Прекращай травить свой желудок и сходи в магазин. — Тебе-то какое дело? — буркнул Саске на его предложение. — Просто думаю, как бы ты копыта к маминому приезду не откинул. — Что ж ты вчера не подумал, когда чуть не отправил меня на тот свет, заставив вылизать каждый угол? — Саске начинал закипать. — Не создавай прецедент на ровном месте, — осадил старший, склонившись над раковиной. Эта его привычка умываться на кухне очень бесила Саске. Так сложно сделать два шага в сторону ванны? Конечно, надо забрызгать посуду, с которой потом нельзя будет есть, да ещё и руки стряхнуть так, что б долетело до Китая. Итачи смылся так же быстро, как и пришёл, оставляя младшего в тишине допивать стылый кофе. Вчера он не подался в скачки и не превратил квартиру в стрипбар, что, собственно, поразило. Но нет гарантии, что в этот раз будет так же. Наверняка после протеста младшего сходить в магазин Итачи придумает новое невыполнимое испытание.***
— Красавчик! А теперь подгони мне аптечки, пока те хуи с винтовкой не приложили нас! — эмоционально вскрикивал Шикамару, поглощенный игрой. — Да бегу я, а ты не свети пятой точкой, пока раком не выебли. Саске уже битый час рубился в игрушку, к которой Шикамару приобщил его совершенно спонтанно. Изначально он не находил в себе интереса тыкать по разным кнопкам и служить Наре верным сокомандником. Но однажды сложилось так, и теперь он залипает в большой плазменный экран, матеря недалекого друга. — Будешь много пиздеть — самого раком нагну, понял? — Ага, мечтай. Уголки губ невольно поползли наверх, и Саске пропустил через себя ухмылку. Шикамару умел поднимать настроение своей нелепой болтовней. Нет, не так. Скорее он первый, кому удалось это сделать. И последний. Сегодня же он и вовсе не ожидал, что зайдет в сеть. В отличие от Шикамару, он не числился игроманом. И вообще, он собирался уйти спать. Или хотя бы попытаться это сделать, пока не пришли ночные петухи со своими бухими серенадами. Однако звонок друга и предложение сыграть пару каток нарушили его планы. — Ты скоро? Радар засек троих, смотри не попадись. Иначе участь у нас будет одна и та же. — За свою жопу можешь не волноваться, — убеждает Саске, делая пару резких движений. На экране высвечивается «killed», и он гордо вскидывает подбородок, с опозданием вспоминая, что друг не может этого лицезреть. — Ты на пожизненном останешься девственничком, ведь я тут почти закончил. — Спасибо, друг. Моё очко ещё никто так бережно не оберегал. — Да пошел ты! Саске всё же не сдержал смешка. И именно в этот момент, помимо звуковых сопровождений игры, послышались приближающиеся шаги. Но младший настолько был захвачен игрой, что заметил брата лишь после того, как тот подсел рядом. — Саске, отвлекись на секунду, — вмешался Итачи в самый разгар игры. — Да погоди ты, у меня тут долг перед родиной, — брякнул он первое, что пришло в голову, дабы заткнуть неуёмного брата. — Какой ещё долг? У тебя там бельё постиралось, — вновь обратился он, на сей раз добиваясь соответствующей реакции. Саске положил джойстик на колени и с недовольством воззрился на брата. Так же нажал отключить микрофон, чтобы Шикамару в очередной раз не стал свидетелем их семейной ссоры. — Ты видишь, что я сейчас занят? — Вижу, а ещё у тебя долг перед родиной, — повторил он слова Саске, тем самым вызывая двойную порцию раздражения. — Бельё. — Да что ты заладил! — Если через пять минут не развесишь — будешь свои боксеры под окнами собирать, — и прежде, чем Саске успел сказать хоть слово за прерванную игру, он ушёл. Просидев так какое-то время, младший сумел обуздать свой гнев и перенаправить в стремление победить. — Ну че, живой ещё там? — спросил он, возвращаясь к игре. — Думаю, тебе больше стоит беспокоиться за свое очко… — неожиданно выдал Нара, а Саске в этот момент осознал, что пролетел по клавишам, и вместо микрофона отключил динамик.***
Сквозь сон Саске ощутил, как от неправильного лежания затекла шея. Между тем, он замерз, а поблизости не было ничего, что сгодилось бы за одеяло. Разойдясь с Шикамару, Саске врубил какой-то канал и уснул. И уснул точно в гостиной. Однако на заднем фоне ничего не трещало и было как-то подозрительно тихо. Но стихшее наваждение вернулось, когда рядом что-то зашуршало. Младший поморщился, пытаясь понять, что вносит диссонанс в его сон. — Какого… — пробормотал Саске, едва понимая, где он находится. Комната наливалась светом, за окном глубокая ночь, а под головой что-то твёрдое и совершенно непригодное для сна. Он с трудом пошевелился и услышал совершенно нехарактерный подушке звук. Это был смешок. Причём смешок был до боли знакомый и преследующий Саске всю его жизнь. — Ты?! — осознание вмиг ударило в голову, и Саске напрочь позабыл о сковавшей ранее боли. — Я, — согласился брат, не сводя с лица улыбки. — А ты так ворочался, что я подумал у тебя случился приступ эпилепсии. — Это из-за того, что ты, дегенерат, сюда сел! — Саске подорвался с места и совершенно случайно въехал башкой в скулу Итачи, в попытке выбраться. Старший сморщился от боли, потирая ушибленное место, и Саске хотел было порадоваться своему маленькому возмездию, если б только не разделял той же боли. — Отъебись ты уже! — взбрыкнул он. — Долго ещё собрался меня пасти? — Я пришел в гостиную посмотреть телевизор. Не к тебе, — уточнил старший, в доказательство беря в руки пульт и щелкнув по кнопке включения. Всё это, конечно, было очень в его духе, но одно для Саске осталось загадкой: если брат пришёл посмотреть телевизор, отчего же он не включил его с самого начала? Зачем ждал, пока тот проснется? Помнится, ему всегда было наплевать как на чужой сон, так и на чувства. — Точно, забыл, я же всего лишь прислуга, — театрально вздохнул Саске. — Мои возможности в этом доме заканчиваются на принести и убрать. Младший едва завершил свою речь, как перед глазами возник Итачи, совсем близко. Саске сощурил глаза, решив, что в очередной раз нарвался, и теперь брат точно пропишет ему с локтя. Но вместо этого Итачи приложился губами ко лбу, окончательно добивая. — Чё творишь? — подскочил Саске как ошпаренный. — Подумал, раз ты сам признаешь своё место, у тебя явно жар. — Да пошёл ты! — выплюнул он, вскакивая с дивана и ретируясь в сторону спальни.* * *
Кацу потянулся на подоконнике и спрыгнул, подбираясь ближе к хозяину. Саске, уснувший в районе трех часов, ещё спал. Но кот вознамерился исправить это, запрыгнув ему на лицо. — Мфф, — замычал Саске, лишённый кислорода. Вскочив и разлепив глаза, он узрел нарушителя сна, который, к слову, не особо-то испытывал вину за себя: сидел на попе ровно, вылизывая шерсть. — Не Итачи, так ты. Вы с ним сговорились что-ли? Кацу прервался, будто бы понимая, о чём сетовал ему Саске, а после сделал нелепый вид и продолжил умываться. Младший смял в ладони лицо, чувствуя прилив бодрости. Пушистый предатель постарался на славу. — Доиграешься и будешь спать в коридоре! — хмыкнул Саске, выбираясь из постельной крепости. Время около восьми утра, настроение паршивое, а желудок который день скулит без еды. Что может быть хуже? А то, что ему ещё несколько дней так страдать до появления матери. И почему все родственники живут от них так далеко? Саске бы с удовольствием наведался к Обито, пожил там какое-то время, игнорируя его странность. Уж лучше её, чем выходки старшего брата, которые зачастую переходили все границы. Выползая из комнаты, первым делом он направился в ванную. Однако и там его поджидал сюрприз в виде горящего света и чужой фигуры. Итачи стоял перед зеркалом, проходясь расческой по волосам. Саске задержал на них взгляд, мысленно отмечая, что вели они себя как живые и легко поддавались движениям руки. А сами гладкие, длинные и ухоженные, что любая девушка изошлась бы завистью, едва взглянув на них. Однако взгляд его недолго держался на волосах и вскоре переключился на плечико халата, которое в моменте съехало вниз, оголяя изящную белую кожу. В отражении зеркала показалась острая линия ключицы и напряжённая сильная шея. И младшего настолько заворожило это зрелище, что он незаметно для себя расположился поудобнее. — Саске? — этот голос вторгся в сознание, давая понять, в каком неловком положении его застали. — Чего тебе? Младший в ужасе застыл, словно застигнутый на месте преступления. В голове ни одной здравой мысли, лишь только желание сбежать. А в добавок ко всему этот пронзительный взгляд, который ожидал от него ответа. — Жду, пока ванная освободится, — выкрутился Саске, нацепляя на лицо привычное раздражение. Однако, всё это было защитной реакцией, которая, увы, не смогла перекрыть его румянца. — Ну ты как маленький. Сказал бы сразу, я б подвинулся, — легко выдал Итачи, придвигаясь к двери. — С ума сошёл?! Мыться в одной ванне с тобой? Да ни за что! Саске в одной квартире то с ним туго приходится при мысли, что в один момент его шайка возьмёт и набросится на него. А тут он, инициатор всей этой вакханалии, предлагает помыться в его компании. — Не мыться, я стоял у зеркала. — Да какая разница! — А что, собственно, не так? Считаешь, если я гей — стану домогаться до родного брата? — лицо Итачи изменилось, а голос и вовсе похолодел. — У тебя с головой всё в порядке? — Разумеется в порядке, я же не ты! — гневно ответил Саске. — Но тем не менее остерегаешься того, что придумал в своей же голове, — эти слова стали последней каплей. Младший сорвался с места и набросился на него, занеся кулак для удара. Но Итачи ловко перехватил запястье, выворачивая за спину. Саске зашипел, но не бросал попытки вырваться. Они стали метаться от стены к стене, биться об комод и чуть не перевернулись в ванну. Только тогда ярость младшего слегка померкла. Но хватка Итачи ничуть не ослабла, даже когда сопротивления Саске сошли на нет. Услышать такое от Итачи было неожиданно. Он никогда не считал его примером для подражания — скорее наоборот, примером того, как не стоит делать. Но, тем не менее, сейчас это небольшое замечание стало ударом ниже пояса: чтобы Итачи говорил о здравости ума, имея при себе то, что имея… Саске смело относил себя к гомофобам и наотрез отказывался мириться с выбором брата. Его предпочтения вызывали в Саске лишь отрицательные эмоции, а ещё рвотный рефлекс. — Саске, — спокойно произнес Итачи, а младший напрягся, ожидая вердикта. — Ты же понимаешь, что не можешь быть верен своим действиям, когда так неуверен в словах? Ты ведь даже не осознаёшь, чего боишься, и навязываешь себе бесформенные страхи. После этих слов он выпустил младшего из захвата и вернул в руку расческу. Саске ещё немного потоптался на месте, оглушенный его словами, и вскоре покинул ванную комнату.* * *
С того самого разговора прошло несколько часов. За окном успело смеркаться. Саске сидел на кухне, жуя черствый хлеб. А ведь мог нормальную еду, если бы сходил в магазин. Но он в душ-то не решился пойти, опасаясь нарваться на воспоминания с братом, так что какой там… Кроме того, они так и не пересекались. Поначалу Саске бродил по комнате, как неприкаянный, собираясь с мыслями, а потом ушёл на кухню. И с тех пор он здесь. Стоя у окна, он вглядывался в уличный фонарь, что собрал вокруг себя полчище насекомых. В голове его происходило то же: множество разных мыслей варьировалось около одного человека, и все вразнобой. Вдруг услышав шаги с коридора, Саске напрягся. Он уже мысленно вообразил, как столкнется с Итачи, и приготовился отбиваться от любой его сказанной чуши. Вот только в какой-то момент шаги стихли, а младший так и остался в одиночестве подпирать подоконник. Телефон вспыхнул от входящего сообщения, чему Саске весьма удивился. В такое время ему пишет либо МЧС, либо припизднутый друг с предложением сыграть. Но в этот раз всё было иначе, и результат ввел его в замешательство. Итачи: Занят? Саске понадобилось время, чтобы собраться с мыслями и ответить. Итачи обычно не беспокоил его сообщениями. Звонил, если действительно важно, но и то крайне редко. Саске: Да. Через несколько секунд шаги в коридоре вернулись, и в этот раз привели на кухню Итачи. Он встал, не решаясь войти и держа в руке телефон с открытой перепиской. — Хватило же тебе ума написать сообщение, будучи в одной квартире со мной, — хмыкнул Саске, чувствуя некое напряжение. — А тебе ответить, — усмехнулся Итачи беззлобно. И оба замолкли. Саске всё так же стоял, повернутый к окну, поглядывая на фонарь и местами в отражение на стекле. Итачи же оставался на месте, не сделав ни шага вперед. — Ну так, — звонко прорезалось сквозь тишину, — сильно занят? — Ну есть такое, — соврал Саске. — А что? — Хотел прогуляться. — Ну так вали. Кто тебя держит? — Саске даже развернулся, не веря, что с ним сейчас говорит брат. Его старший брат. — Или ты в кои-то веке решил начать спрашивать у меня разрешения? Так сказать, начать с малого. — Вместе прогуляться, — пояснил Итачи, сохраняя спокойствие. — Дойти до магазина, купить продуктов. А вот на последнее живот Саске болезненно заурчал, поддерживая идею. Младший прикрыл глаза, взвешивая его предложение. С одной стороны переться куда-то с ним было крайне неохотно, тем более после недавнего инцидента. Но с другой — ещё один день без еды он не выдержит. И проветрить мозги было бы очень кстати. — Одевайся, — буркнул Саске, обходя его. Несмотря на бабье лето, ночью было довольно прохладно. И, так как младший не имел привычки выгуливать себя перед сном, ему сложно было найти что-то теплое. Он перебрал миллион футболок и маек, едва отыскав среди них толстовку. Она явно нуждалась в помощи порошка и кондиционера, но сейчас Саске было без разницы. Когда он вышел, Итачи уже стоял у порога, шнуруя кроссовки. И одет был прилично, не то что его оборванец-брат: потёртые старые джинсы с вырезом на коленях, пыльного цвета толстовка и чёрная кепка, которая подчёркивала образ дворовой гопоты. Лучше не придумаешь. Когда они вышли на улицу, в лицо подул ветерок. Ночью температура опустилась до пятнадцати градусов и заметно ощущалась в продрогшем теле. Да и людей здесь особо не наблюдалась, учитывая время суток. Саске скосил глаза в сторону, вспоминая, кому действительно не спится в это время. Хотелось бы ему разок взглянуть на их лица. — Долго собирался сиськи мять? — крикнул Итачи, когда дистанция между ними существенно возросла. — Давай, перебирай ногами. «Да лучше их, чем мужские хуи», — усмехнулся про себя Саске, однако свой «оригинальный» ответ оставил при себе, дабы не нарваться на очередную полемику с братом. До магазина они добирались молча, пребывая каждый в своих мыслях. Пока не столкнулись с вопросом: «что покупать?». Старший потоптался на месте, после чего свернул в знакомом направлении и взял пиво с закусками. А вот Саске совершенно не приходило в голову, чем бы утолить голод. Ладно Итачи не представлял, чем питается это Лох-несское чудовище. Но когда само чудовище не знало, чего оно хочет, это было довольно-таки проблематично. — Решай быстрее, магазин скоро закроется, — подгонял его старший. — Я думаю. — Вот вечно ты думаешь тогда, когда не надо. А когда надо — из тебя разумного слова не выбьешь, — хмыкнул Итачи. — Бери что есть и пойдем уже, если не хочешь с голоду помереть. Саске нехотя согласился, что голодному без разницы, что есть. Да и он вроде как не привередлив в еде, чтобы ломаться над выбором. Просто с произошедшего мозги не до конца встали на место, а слова, сказанные братом в ванной, по-прежнему всплывали на задворках сознания. Выбор остановился на омлете, который Саске в силах себе приготовить. Он набрал помидоров черри, взял яиц и бутылку молока. Прихватив по пути газировку, пошёл на кассу. Итачи уже стоял стоял там, заняв очередь. Пакеты вышли довольно объемными и сильно давили на пальцы, отчего Саске частенько переставлял их, чтобы не дать крови стоять. Правда, помогало это всего на пару секунд, после чего пальцы вновь синели и грозились отвалиться. Но он упрямо не отдавал пакеты Итачи, желая показать, что и сам прекрасно справляется. Домой они пошли немного другим путем. Более освещенным. Итачи плелся позади, колупаясь в телефоне, а Саске старался не свалиться вместе с пакетами, которые с каждым шагом всё больше тянули вниз. Он не чувствовал своих пальцев и рук в целом, подумывая, что в пакетах находятся вовсе не продукты, а тонны кирпичей. — Саске, у тебя пакет порвался, — заметил Итачи, и младший остановился. — А ты раньше не мог сказать?! — Я сам только заметил. Не думал, что ты настолько криворукий, что даже пакеты нормально донести не можешь, — и прежде, чем младший успел возмутиться, он выхватил из руки пакет и вышел вперёд. Вот так всегда! Хочешь сделать всё правильно, а выходит себе же на зло. Он ведь всего лишь хотел показать себя с другой стороны, но взамен наткнулся на очередные претензии. Чем ближе они подходили к дому, тем громче становились голоса не с самым богатым подтекстом. И Саске зуб готов был дать, что знал, кому они принадлежали. Он из любопытства глянул на брата, чье лицо наполнилось схожим возмущением. И он полностью разделял его чувства, ведь за столько лет сполна наслушался этого галдежа. — А можно потише? — вырвалось у него изо рта, пока брат искал в кармане связку ключей, стоя у подъезда. Саске правда старался держать язык за зубами, несмотря на то, что у него это выходило с большим натягом. Но даже многолетние стычки с братом, сделавшиеся примером того, как не стоит делать, не помогли. — Можно, — крикнули в ответ из толпы. — А в лицо сказать сможешь? И внутри Саске всё замерло. Он так давно хотел это сделать — высказать всё, что о них думает. И пусть это бы не спасло положение, зато на душе бы заметно полегчало. Но столкнувшись с этим сейчас, в присутствии брата, который так же остановился, наблюдая за ситуацией, он понятия не имел, как поступать. — Поджилки трясутся? — вновь тот же голос, с явной усмешкой. — Вали к своей мамке, сынок. Саске с досадой прикусил губу и сжал пакет так, что ногти впились в кожу. Он проклинал свою беспомощность в нужный момент, и то, что Итачи именно сейчас оказался рядом. — Пошли уже, — шепнул Саске, обойдя брата, что за всё время так и не сдвинулся с места. И, честно сказать, Итачи был поражён. Зная Саске, он был уверен, что младший с легкостью поддастся на провокацию и бросится на них с кулаками, как на него сегодня. Даже готов был вызывать скорую, но, видимо, это работало только в случае с ним. Придя домой, Итачи вновь отправился в душ, оставляя на Саске пакеты с едой. Множество разных мыслей крутились в его голове, по большей части ведущие к одному. И первый раз старший был так зол не на брата, а за него. Что даже прохладный душ не смог потушить возгорающееся пламя…* * *
Открыв глаза, Саске отметил, что за окном довольно светло для раннего утра, после которого он привык просыпаться. И головной боли не ощущалось, даже наоборот — насыщенность сном. Сон. Он даже видел какой-то сон. Саске оглянул комнату, не обнаружив в ней Кацу. Небось, это и стало причиной его сегодняшнего высыпания. Однако, привстав на локте, Саске тут же насторожился, чувствуя, как живот прижат чем-то тяжелым. Скинув с себя одеяло, он узрел развалившегося на нём кота. — С каких пор у нас с тобой любовь? — скептично спросил Саске, поглядывая на Кацу. Услышав голос хозяина, кот чуть привстал и боднулся в грудь, выпрашивая себе ласки. И Саске послушно провел по шерсти рукой, по-прежнему пребывая в шоке от его поведения. У них с Итачи точно есть ментальная связь, иначе не объяснишь, как благородно брат взял на себя покупку продуктов, а кот, привыкший точить когти о вещи младшего и ссать под дверью, внезапно полюбил его, словно и не было той пятилетней вражды. — Сегодня, наверное, снег пойдет, — усмехнулся младший, продолжая чесать кота за ухом. И тут вдруг нос учуял запах еды, сочащийся с коридора. — Да нет, не снег. Метеорит упадёт. Он тут же подорвался с кровати и выскочил за дверь, натягивая по пути шорты. В коридоре запах стоял сильнее, и был таким аппетитным, что вчерашний наспех приготовленный омлет казался помоями. «Неужто мама приехала?!» — обрадовался младший и поспешил, будучи в этом уверенный. Но кухня встретила его далеко не той компанией, которой ожидалось. У плиты стояла вовсе не мама, а брат, а за столом расположился блондинистый ушлёпок, накручивающий прядь волос на палец. Заметив Саске, он заметно повеселел, наверняка прикинув в голове пару издевательских шуток. — Чё прибежал? — через спину бросил Итачи, переворачивая на сковороде румяный блин. — Проверить кое-что, — с досадой ответил Саске, подтирая слюни от запаха. — Что за девица на выданье? — втесался Квен, за это время успевший скользнуть по Саске взглядом пару десятков раз. И младший привычно закатил глаза. Этот пидор ни раз допекал Саске своими двойственными намеками и глумлением. И потому, всякий раз, как тот открывал рот, младший заранее знал, что ничего дельного из него не услышит. «Разум ещё меньше, чем его микрочлен», — последнее он, конечно, не сверял, но в первом был абсолютно уверен. Бывало даже обидно, что слух нельзя отключить, как например закрыть глаза или задержать дыхание. Таким образом он бы мог сохранить хотя бы часть своих нервных клеток. — Да, и лучше бы я этого не делал, — заключил младший, намереваясь уйти. — Погоди, погоди! Может составишь нам с твоим братом компанию? — предложил Квен, сохраняя на лице милую улыбку. — Не в моих интересах обсуждать чужие хуи, — ответил Саске, после чего презренно добавил: — И всяких пидоров. — Почему сразу «всяких»? Можем и твоего брата обсудить, — усмехнулся Квен, сказав почти шёпотом, но так, чтобы старший Учиха услышал. Однако Итачи никак не отреагировал на его слова и продолжил готовить завтрак. — А чё мне его обсуждать? Я и так всё знаю, — хмыкнул Саске. Напрашивалось добавить: даже больше, чем хотелось бы. — Уверен? — с вызовом посмотрел Квен, после чего скосил взгляд на Итачи. Младший невольно задумался, так же обратив внимание на чужую фигуру: брат стоял всё так же — повернувшись к ним спиной и расправляясь с блинами. Но в то же время сохранял чуткость и был готов в любой момент разорвать диалог, если тот зайдёт далеко. — Ну валяй, чего я там не знаю, — сдался Саске, опускаясь за стол. И старший в изумлении повернул голову, не веря, что его брат действительно согласился. Обычно Саске сразу слал нахуй, не желая ничего слушать. И Квен как раз подходил под эту категорию. Не то, чтобы буквально, хотя и там блондин явно преуспевал, но младший ни в какую не принимал участие в чем-то, что касалось Итачи. — Твой брат ахуенно рисует, — одухотворенно выдал он, на что у Саске чуть кислород не в то легкое не пошел. — Правду тебе говорю! Сколько бы раз не бывал в его комнате — не перестаю восхищаться! Саске промочил горло водой, откашлявшись и повторно воспроизводя в голове слова парня. По правде говоря, в комнате Итачи младший не был довольно давно. Он уж и позабыл, как она выглядела. Но и желания вспоминать не питал, помня, что там бывали ночные кавалеры брата. И чем они там занимались. — А ещё, к примеру, ты знал, что у твоего брата очень сильные руки? — видя, как Саске мгновенно скорчил гримасу лица, он тут же замахал руками. — Нет, я вовсе не про то, про что ты подумал! Просто он… И тут Итачи резко обернулся, давая понять, что тот сболтнул лишнего. И младший совершенно случайно заметил, что костяшки брата обрели несвойственный для них вид: с засохшей кровью и припухлостями. — Довольно уже, — отрезал Итачи, ставя посреди стола тарелку с блинами. — Как скажешь, кухарочка, — мурлыкнул Квен, потянувшись за лакомством. — Услышу подобное ещё раз — я твой поганый язык на жопу натяну. Знай, — губы Итачи плотоядно дрогнули в ответ на шутку. Знать меру — одно, а вот придерживаться её — совершенно другое. И порой Итачи ловил себя на мысли, что если даже повесить перед Квеном табличку «направо» — он в упор посмотрит на неё и всё равно свернёт влево. Таких обычно зовут долбаебами, но Итачи зовёт просто друг. Трапеза поделилась на до и после, когда между разговорами о старшем брате Саске заметил одно странное совпадение: ночью он точно слышал щелчок входной двери, руки Итачи разбиты в кровь, а между тем, белобрысый дружок как-то задел Итачи словами. Ну, сильные руки и сильные руки. Вроде как комплимент. Но его реакция была совершенно обратная. После завтрака Саске принял звонок Шикамару и удалился в гостиную. Не то, чтобы в нём горело желание, просто это было лучшим способом отвлечь голову от вчерашнего происшествия и избавиться от компании блондина. И друг прекрасно справлялся со своей задачей, заполняя голову Саске нескончаемым бредом об игре. И младший действительно вслушивался, узнавая из слов Нары, что он тот ещё приколист. — Вчера с таким додиком играл. Честно, Саске, я думал хуже тебя тиммейта не найдешь, — начал было он, слыша в динамике звуки недовольства. И прежде, чем Учиха высказал его вслух, Шикамару продолжил. — Но он побил просто все рекорды. — Ебать успокоил, — вырвалось со смехом. — Я ему адекватно сказал: идёшь на базу, я прикрываю. А этот хуйлан как зарядил своей пушкой посреди поля… — И чем всё кончилось? — Радар засек и нас кокнули, разумеется. Я потом такой текст ему выслал чистосердечный, после чего выяснилось, что он вообще не местный. На арабском мне стал отвечать. Так я его сразу в бан. Мол, пизди на понятном, либо пошёл нахуй. Саске посмеялся, отмечая, что за словом в карман друг не полезет. Даже попытался представить, каким выглядело его лицо в момент поражения, и сплошной мат, который наверняка заполнял комнату. Но тут их интеллектуальную беседу прервало чужое вторжение. — Освобождай телек, сейчас я буду смотреть фильм, — заявил старший, усаживаясь на диван. — Ещё чего? Я не закончил, у меня тут самый разгар игры, — возмутился Саске, пододвигая пульт к себе. И в этот момент он упустил врага и понёс серьезный урон, в следствии чего оказался убитым. — Теперь закончил. — Шикамару, повиси немного, ко мне брат тут приперся, — предупредил он. Итачи вскинул брови, удивляясь его наглости. Но их зрительную борьбу разрубил голос с динамика, который принадлежал Шикамару, по-прежнему остающегося на линии. — Брат? Это тот, что домогался до тебя вчера? — Блять, нет. То есть… Нет! Шикамару, ты на громкой, завались нахуй, — Саске испытывал два желания: первое — провалиться сквозь землю, а второе — закопать в ней же друга, у которого больно длинный язык. — То есть мой дорогой братец ещё клеветал на меня незнакомому человеку? — Не клеветал я! И он не незнакомый, это мой друг, Шикамару. — О, ну раз Шикамару, тогда это всё объясняет, — саркастично бросил Итачи, делая шаг вперед. — Что ещё интересного мой младший брат рассказал тебе? Саске отключил микрофон и динамик от греха подальше, ведь сам признавал, что ни раз опускал брата в своих разговорах с ним. И он всегда готов сказать это лично, что и делает на протяжении всей своей жизни! Только сейчас, впервые за всё время, не хотелось, чтобы брат слышал подробности его вчерашней гневной тирады. — Домогался? Серьезно, Саске? — Итачи присел, заглядывая в глаза брата, что бегали из стороны в сторону от неизвестности. — Если бы я в самом деле до тебя домогался, — он перенес вес на руку, тем самым приблизившись к Саске и оказавшись лицом к лицу, — то я бы уже давно выебал тебя. Эти слова страшным гулом разошлись в голове, и Саске с ужасом глянул в экран телевизора, дабы убедиться, что микрофон отключен. А как возвратил внимание брату — тот уже отодвинулся. Слова застряли в горле, и Саске не смог ничего сказать, наблюдая за удаляющейся спиной старшего.* * *
Саске отчетливо помнил его свирепый взгляд в тот момент и страшную ауру, которой пропиталась вся комната. Помнил, как чувствовал себя загнанным в угол зверьком и не мог даже слова против сказать. Ни одного слова. А сейчас, лежа на кровати и уперевшись взглядом в потолок, чувствовал, как из него сочится поток слов, которыми он бы мог ответить. И ответить так, чтобы задеть гордость, как брат и сделал с ним. И почему все нужные слова приходят так поздно?.. Саске вышел из комнаты, прислушиваясь к звукам в доме. Вода вроде бы не шумела, аналогично горящему свету. Он быстро закрыл за собой дверь и переместился в ванную. Облегчено выдохнув, парень принялся раздеваться и включил воду. Струйки душа помогли расслабить напряженную спину. Он облокотился о ледяной кафель, сморщившись, но вскоре свыкся. Вода стала попадать на лицо, обжигая своими каплями, и Саске позволил слегка помучить себя, дабы затмить этим то, что пришлось пережить. Однако такое трудно будет забыть, и чем чаще он прокручивал тот разговор у себя в голове, тем отчетливее был образ брата. И, судя по виду, он не шутил. Саске помотал головой, избавляясь от навязчивых мыслей, которые неизменно крутились вокруг его брата, и потянулся за шампунем. Вода вновь залилась в глаза и, зажмурившись, он наугад схватив с полки флакон. Не найдя ничего подозрительного, выдавил содержимое на голову и вернул на место. И только вспенив шампунь, он почуял не совсем тот аромат, который привык чувствовать на себе. — Блядь… — отчаянный стон. Этот шампунь и запах всецело принадлежали Итачи. И вместо того, чтобы скорее смыть с себя эту «вонь», Саске замер. Вновь вспомнил испытующий взгляд брата, и то, с каким серьёзным видом он говорил с ним. Как дыхание касалось его лица, заставляя все внутри завязаться в морской узел. Дыхание сбилось, а ледяной кафель нагрелся от его тела. Перед глазами всё закружилось и ноги сделались ватными. Саске скатился вниз по стене. Уму непостижимо! Саске с ужасом осознавал, что у него встал буквально на своего старшего брата. Брата, которого он всю свою жизнь презирал и ненавидел за отрицание всех норм в поведении. Всю жизнь уверял себя, что никогда не встанет на эту кривую дорожку и не уподобится ему, а сейчас сидит с каменным стояком, вызванным представлением об Итачи. — Какой же я жалкий… — с досадой выплюнул Саске, сжав пальцы на плоти и проведя до основания. Поясница прогнулась, а голова врезалась в ледяной кафель. Саске плотно сжал губы, не давая звукам выйти наружу. Но чем чаще он двигал рукой, тем отчетливее становилась картинка Итачи перед глазами. Словно он был тут и смотрел на него. Точно так же, как и в прошлый раз… И очередной сильный толчок всё же разлепил его губы и вытянул жалостливый стон. В голове рождались странные мысли: «А если бы так и случилось? Если бы правда выебал?». Большой палец прочертил линию по головке, надавливая. Снова стон. Вторая рука присоединилась, опускаясь на живот и ведя по нему. И тут внезапно на ум пришел Квен, который всякий раз клеился к его брату и, очевидно, трахался с ним. Младший не знал, как только докатился до этого, но в голове он попытался вообразить, каков Итачи в постели. Он ни раз подчеркивал, что доминирует над партнером, но как это происходит? Как он двигается, как он смотрит, как он дышит, как он стонет… — Ха-а… — вырвалось из него, вместе с воображаемым голосом старшего. Саске правда попытался себе это представить, и даже в голове голос Итачи звучал доминантно и сексуально, хоть он ни разу не слышал, как стонет брат. Разве только его шавок. «Каково им было, когда Итачи брал их? Они ревели от боли или от удовольствия? И каково это, когда сзади в тебя долбится хер? — Саске непроизвольно поднёс средний палец к сжатому кольцу мышц, предварительно смочив собственной смазкой, и протолкнул фалангу пальца внутрь. Ощущения были не из приятных. Настолько, что вначале ему показалось, что возбуждение и вовсе спало. Но член в руке по-прежнему пульсировал, а дырочка сзади уже не отторгала проникшее в неё. И, когда он уже был на пике, оставалось только сделать пару резких движений, чтобы закончить. Как вдруг ему померещился голос брата и Саске ускорился, боясь потерять с ним связь. Однако голос звучал вовсе не в его подсознание, а за дверью. — Утонул что ли? — забарабанил Итачи в дверь, теряя терпение. Но Саске совсем не мог говорить, занятый доведением себя до оргазма. Язык прилип к нёбу и не мог вытянуть из него ни единого слова. Рука отрывистыми движениями скользила по члену, а два пальцы внутри толкались глубже. — Если не ответишь — я сломаю эту дверь к чёрту, — рыкнул старший за дверью, после чего добавил: — А потом прибью тебя. «Выебу», — всплыло в памяти, и для Саске это стало завершающей точкой. Он максимально прогнулся, и под звучавший из подсознания издевательский голос брата кончил так, что его мотнуло в сторону, прямо на кафельную стенку. Саске не почувствовал боли: он кончал настолько сильно, что судорогой свело каждую мышцу, и в беззвучном стоне он хватал онемевшими губами воду. — Живой я, — с большим трудом выдавил из себя он. Саске был выжат и опущен во всех смыслах, что просто не мог найти сил отвечать. — Я ухожу к друзьям, дверь сам закрою, — сказал Итачи. — Как выйдешь — ложись спать. — Вали уже! — выплюнул Саске, ощущая некую обиду за это. Старший действительно ушёл, а после хлопнула и входная дверь. В квартире настала тишина, а в жизни Саске полный хаос. И на плюс одну проблему больше. Он вышел из ванной, обессилено шаркая в сторону комнаты, но неожиданно остановился, вставая напротив двери брата. Ноги самовольно повели его туда, не успев согласовать идею с мозгом. Саске знал, что ему нельзя здесь быть, и до сих пор не особо понимал, что искал и чего хотел добиться. Найти себе оправдание и успокоиться в окружении личных вещей его сумасшествия? А ведь Квен отмечал, что брат красиво рисует. Саске оглянул его комнату, напичканную всякими разными картинами. Действительно красиво. И сколько же блондин пробыл здесь в качестве расходного материала, чтобы узреть всё и вся? Их же здесь целая куча… Саске заглянул в каждую из них, нехотя соглашаясь с Квеном. Всё же руки у Итачи растут из нужного места. Но вскоре мысли о рисунках сменились другими. И младший бездумно присел на чужую кровать. «Значит здесь исполняются мечты пидорасов?» — хмыкнул он, отмечая про себя безукоризненный порядок. — «Своё место значит держит в чистоте, а во всем доме свалку разводит. Хитрый какой!» Он вновь уловил запах, с которым столкнулся в душе, и моментально припал к подушке, втягивая аромат носом. Все его прежние мысли вмиг улетучились, освобождая место воспоминанию с ванной. Саске начало трясти. Трясти от ужаса и непонятных эмоций. По телу словно иголками прошлась колючая дрожь, от пальцев ног до макушки и задерживаясь в паху. Просунув руку под белье, он блаженно прогладил свой член, не переставая думать о брате. Тело стала бить мелкая дрожь, а мозги и вовсе поплавились. Саске больше не давал отчёт своим действиям. Он больше не отрицал: «Да, я Саске Учиха и я сошёл с ума. Ведь прямо сейчас я дрочу на своего старшего брата, в кровати своего старшего брата». Саске сжал в кулак скользкий от смазки член и несколькими размашистыми движениями прошёлся от корня до головки. На глазах выступили слезы отчаяния, которые он быстро сморгнул. Саске позволил себе вновь сделать это, лишь бы достичь разрядки, которая огненными краями сомкнулась над всем его существом. На последних секундах рука двигалась особенно резко и с силой сжимала член. Саске измучился, кусая краешек кулака и не позволяя вырваться ни единому звуку. Но последний толчок стал решающим и всё же смог вырвать из него громкий стон. Прогнувшись в пояснице, он выпустил семя в кулак, обессилено возвращаясь в исходное положение. И прежде, чем Саске успел что-либо понять, он провалился в глубокий сон, изнеможённый перевозбуждением.* * *
Проснулся Саске тяжело, едва осознавая, где находится. Сначала не мог пошевелиться, решив, что на нём разместился наглый кот. Но, попытавшись развернуться, вместо недовольного мяуканья он услышал недовольное мычание, которое окончательно пробудило его ото сна. Младший разлепил глаза, всматриваясь темноту, сквозь которую прорезалась фигура человека. А после в голове всплыли воспоминания, в которых он точно засыпал в кровати старшего. А сейчас лежал рядом с ним… Это всё походило на сон. Очередную больную фантазию, что дважды брала над ним верх. Но запах алкоголя, который исходил от брата, и его живой образ никак не клеились с воображением. Это, мать его, настоящий Итачи. И Саске в самом деле сейчас лежит повернутый к нему лицом, слыша едва уловимое сопение. Чувствует жар руки, которая придавливает его к кровати, и ног, которые каким-то чудесным образом успели переплестись во сне с его. — Итачи, — тихо позвал Саске, проверяя, спит ли брат. Но старший и бровью не повел, оставаясь лежать ровно, словно отлитый из металла. Словно и вовсе не был живым — куклой. И, если взять, например, его внешность, то в этом действительно было что-то такое: длинные гладкие волосы, бледная кожа, густые ресницы и большие темные глаза, которые напоминали Саске вшитые пуговки, как из мультфильма «Коралина в стране кошмаров». Но, тем не менее, Итачи спал, и об этом сулило его умеренное дыхание. Саске слегка успокоился, решив, что карательные меры наступят для него только завтра, отчего можно спокойно ложиться спать. Но вопрос в другом — сможет ли? Нет, он по-прежнему хотел спать. Но, помимо того, в нём боролось другое желание, которое было в большой конфронтации со здравым смыслом. Саске задержал взгляд на чужих губах, чувствуя, как родившаяся в голове идея заставляет его взмокнуть от жара и одновременно от ужаса. И, самое страшное, что он не видел никаких преград, заранее убедившись, что брат крепко спит. «Я только попробую, всего один раз» — уверял себя Саске, подтягиваясь ближе. — «И это лишь для того, чтобы убедиться в обратном. Что я совсем не хочу этого». Он склонился к лицу брата, чувствуя на себе обжигающее дыхание. Оно щекотало губы и Саске облизнул их, желая скорее со всем этим покончить. Он мимолётно коснулся приоткрытых губ и тут же отпрянул назад, как ошпаренный. Испугался тепла, к которому прикоснулся и неожиданно для себя глотнул настоящих эмоций. Тех, которые настолько живые, словно имели свой цикл и пульс. Решив, что этого было мало, он во второй раз потянулся за недостающим процентом тепла, и на сей раз полностью обхватил его губы своими. От Итачи исходил сладостный привкус ликёра и, не устояв перед соблазном, Саске скользнул языком между линией губ. Низ живота объяло приятным спазмом, и младший бы почти лишился рассудка, если бы в этот момент нога Итачи не шевельнулась под ним. Отрываясь от чужих губ, Саске споро перекатился на свою половину, едва не сваливавшись с кровати. Сердце набатом долбило в грудную клетку, при мысли, что Итачи мог застигнуть его в этом деле. Только вот пролежав так пару минут, старший не подал никаких признаков бодрствования. А значит, его проделка осталась нераскрытой. Разве что он вовсе не убедил себя в обратном…* * *
Итачи открыл глаза, щурясь от яркого света. Обычно он закрывал на ночь занавески, чтобы не делать себе таких утренних сюрпризов. Но в этот раз сюрпризом стало вовсе не солнце, а его младший брат, разместившийся под боком. По приходе домой, Итачи немного шатало, так как вечер он провел в компании Квена. Друг познакомил его со своими парнями, что не прочь были выпить и поговорить на разные темы. И один из них зацепил Итачи не только свой натурой, но и какой-то духовной близостью. Поначалу они долго разговаривали, сидя у барной стойки, после чего миловидный парнишка предложил удалиться. И по приходе туда, с ходу принялся его раздевать. Но до секса у них не дошло, так как Учиха был против. В его голове по-прежнему витали воспоминания о недавнем разговоре, в котором он, как оказалось, домогался до своего родного брата. Оттого он мягко отказал, ссылаясь на плохое настроение. Однако сейчас у него было настроение выяснить, что мелкий засранец забыл в его кровати. Ведь, насколько он знает, самовольно бы сюда Саске даже под страхом смерти не зашёл, сотню раз очернив это место. А сейчас спит со спокойной душой, словно всё на своих местах. — Саске, тебе на завтрак блины или пирожки со сливовым вареньем? — мягко шепнул Итачи на ухо. И, как ожидалось, это сработало. Младший потянулся на встречу дивному голосу, и, не разлепляя глаза, вымолвил довольное: — Я буду всё, мам… Итачи наблюдал за этим с сочувствием, ведь младший даже не подозревал, как сейчас будет летать. В придачу ещё и слюну пустил, добавляя один пинок в свой список погрешностей. — Говоришь, будешь всё? — Итачи потянул его за ухо, возвращая в реальность. — А что ты здесь делаешь, объяснить не хочешь? Саске, ещё одной ногой во сне, с ужасом открывает глаза, понятия не имея, что говорить. Правду? Да ни за что! Соврать? Но как? Сказать, что в глубоком отчаянии перепутал комнаты и уснул в той, в которой пришёлся — не выйдет. Иначе брат точно решит, что у него проблемы с башкой. А ведь у него реально проблемы… И если врать, то врать искусно, а Саске, к счастью или сожалению, прямолинеен до мозга костей. И даже с Божьей помощью не сможет придумать на это ответа. — Не слышу, — вновь подал голос Итачи, скрутив ухо посильнее для пущего эффекта. Саске сжал челюсти, так и не найдя подходящего ответа. Все варианты выходили из разряда детского сада, кроме того, свернутое ухо мешало думать, отдаваясь острой болью. — Мне стало скучно, — Саске понемногу вспоминал буквы и как складывать из них слова. Но, судя по выжидающему взгляду, ответ не пришёлся Итачи по вкусу. Потому он продолжил нести всякий бред, лишь бы избавить себя от столь болезненного наказания. — И я вспомнил, как твой друг говорил про рисунки. Что ты рисуешь. Красиво. Он говорил. И мне стало интересно, так ли это. Вот, — последнее вышло уж больно жалостливо, что даже Итачи не смог остаться равнодушным и отпустил его. Но тем не менее не сбавил наступательные обороты. — И это дало тебе право заходить в мою комнату и даже лежать на кровати? Кстати о последнем… — начал было Итачи, замечая как глаза младшего округлились. — Что? Саске вспомнил все события за вчера, начиная от душа, заканчивая тем нелепым поцелуем. Как же ему было стыдно. Нет, стыдно — не то слово. Хотелось вскрыть себе черепушку и вынуть все воспоминания связанные с этим днем. И даже так он не мог быть уверен, что навсегда избавится от страха вернуться к ним. — Саске, да что с тобой? — Итачи приблизился к нему, уже всерьез намереваясь выбить из него все ответы. Но внезапно остановился. — Вчера, твои последние слова… Это правда? — только и смог выдавить из себя младший. Это действительно не давало ему покоя со вчерашнего дня, но сейчас стало просто спасением. — Ты из-за этого так шугаешься меня? — взгляд Итачи изменился, да и голос тоже. — Саске, я же просто… Просто хотел чтобы ты услышал, что сам говоришь. Разумеется я не собирался этого делать! Услышав это, Саске ощутил невероятное облечение, что даже дышать стало легче. Но если бы не одно «но». «Почему нет?» — застрял вопрос в голове. Он понимал, что ни за что в жизни не осмелился бы произнести его вслух. Ведь это даже звучит абсурдно! — Точно? — вместо этого спросил Саске, мысленно уже отвечая на этот вопрос. Странно было, что именно в такой момент аморальность Итачи пропустила вперед здравый смысл. — Что мне ответить, чтобы ты поверил? «Ответить мне — нет», — грустно усмехнулся про себя Саске, мотнув головой на его вопрос. Мол — ничего не надо, я и так тебе верю. — «Даже жаль, что верю».* * *
Уже третий день подряд они ели за одним столом. Чудо. Вот только из плюсов для Саске лишь само слово «ели», а в компании брата он по-прежнему чувствовал себя неприкаянно. Разве что теперь по другим причинам… — Как ты попал в мою комнату я уже понял, — вновь начал старший, а Саске уже догадывался о последующим вопросе, ответ на которой он и сам бы не прочь был узнать. — Но как ты оказался на моей кровати — нет. Утомила выставка? — усмехнулся он и младший схватился за это, как за последний шанс сбить исток проблемы. — Есть такое. Что твои картины полная дребедень я понял сразу, — согласился Саске, в надежде, что брат не догадается о причине его словарного кульбита. — Что ж поделать, вкусом каждого не подстать, что я, собственно и не собирался делать. Саске не нашёл на это ответа. Да и в принципе уже не видел в этом смысла. Главное, что он смог свернуть с темы и миновать собственную гибель. Только вот это дело времени. Неизвестно, когда больная фантазия взыграет на следующий раз, и он лишится рассудка. — Кстати, а где ты вчера был? — поинтересовался Саске, набивая рот очередным блином с вареньем. — У Квена, — ответил Итачи, видя, как быстро исказилось лицо брата в этот момент. — Что на этот раз? — Надеюсь после этого ты помылся… — брезгливо произнёс Саске, давая понять ход своих мыслей. — Эй, я не делал ничего неприличного! — тут же пресёк поток его фантазии Итачи. С Квеном у них с самого начала ничего не задалось и они решили остановиться на дружбе. С тех пор начались приключения, в которых оба творили несусветную хуйню, за которую на утро было стыдно. Их коллаб часто сравнивали с партнерством Джеки Чана и Джонни Ноксвилла или называли их сиамскими близнецами. Только Итачи в ответ на это ворчал, что не такой уж он и страшный. — Мы просто выпили, — пояснил он, не вдаваясь в подробности своей испорченной ночи и о том, как чуть не подрался с блондином. Квен пьет как свинья и вечно ничего не помнит. И наверняка не вспомнит, как чуть не накинулся на Итачи из-за отказа остаться у него. Видите ли в нём проснулась материнская забота и он сильно переживает. Учихе пришлось соврать, что мать вернулась с командировки, чтобы его отпустили домой. А сейчас он раздумывал о том, что зря не согласился на предложение друга. Ведь то, через что ему пришлось пройти по пути домой, было настоящим испытанием. Начнем с того, что сломанный лифт для пьяного человека — большая проблема. И чтобы попасть на восьмой этаж Учихе пришлось изрядно попотеть и едва не скатиться кубарем. Войдя в дом, он собрал все углы и кота, который вышел встречать и по привычке полез тереться об ноги. Итачи не рассчитывал на него и мог лишь слышать шипение летящего в сторону Кацу. У него явно осталась травма после случившегося. А что об Итачи, так до комнаты он добрался без приключений. Разве что сон, приснившейся ночью, смутил и по-прежнему не давал покоя.* * *
День проходил на удивление легко. Разве что Саске чувствовал за свой поступок угрызения совести. Но это так, мелочи жизни. Он привык, что из них двоих только у него была совесть. Пару раз Саске заходил в чат с Шикамару, словно ожидая от него сообщения. Последние дни друг чаще обычного звал играть и парень к удивлению соглашался. И сейчас был бы не против. Только вот сообщений нет, а писать что-то первым гордость не позволяла. И тут в голову пришла идея повеселее. Не такая, как этой ночью, конечно, но тоже достаточно креативная… Он открыл профиль брата на страничке ВК, где красовалась парочка невъебенных цитат, спизженных со страницы Квена. Или Квен спиздил их со страницы Итачи. Неважно. Точно сиамские близнецы. Фотографии мотоциклов, которые заполняли большую часть альбома, и редкие фото с лицом, которым Саске уделил особое внимание. Итак. Фотография 2016 года — Итачи в окружении друзей, празднует своё восемнадцатилетие. Перед ним стоит торт со свечами, которые он вот-вот собирается задуть. Следующее фото — торт припечатан к лицу и кругом довольные парни, которых вскоре ожидает страшная участь. Саске усмехнулся. Он отчётливо помнил тот день. А ещё помнил, как слёзно он просил маму, чтобы та убедила Итачи взять его с собой. И как брат бесился из-за этого. Саске и впрямь готов был душу продать, лишь бы посидеть вместе со старшими и хотя бы немного побыть в эпицентре пьяного рейва. Но в итоге ему досталась несчастная часть торта, а вернее её остатки, что не уместились на лице Итачи, который он весь вечер скучающе доедал. Фотография 2018 года — Итачи с Квеном и парой других пацанов в бане. Рожи краснющие и бухущие. Итачи и вовсе куда-то унесло. Сидел он с такой широкой улыбкой, что все тридцать два зуба можно было разглядеть. А ещё блестящую от пота кожу и тело, которое, к слову, ещё тогда выглядело довольно привлекательно… Саске встряхнул головой, в надежде развидеть то, что высмотрел сейчас в фотографии. Однако в памяти эта картина уже отложилась и наверняка даст о себе знать, когда в очередной раз накроет… Чисто из любопытства он заглянул в комментарии, будучи уверенный, что найдёт там отклик его бесноватого друга. И оказался прав. Там действительно красовалась парочка комментариев от Квена, как и при жизни не несущие никакого смысла. Саске даже стало интересно, что такой человек как он публикует к себе на страницу. Решив не гадать, он просто зашёл. В статусе висела строчка известной песни, дополняя этим аватарку с забивной цитатой из 2017. Саске не был удивлён. Он в принципе так себе его и представлял. И что долбоёб понял почти сразу. Нормальные люди с Итачи просто так не общаются. Но что-то всё же заставило его замереть и присмотреться получше. Саске открыл последнюю фотографию, опубликованную этой ночью. На фото без сомнений был его старший брат, а рядом с ним… Приближая фото, Саске нахмурился. Парень, что сидел на коленях Итачи, выглядел уж очень счастливым. С восторгом делился чем-то, приобнимая Учиху за плечи. А тот, не имея ничего против, с большим интересом выслушивал его речь. Саске попытался вспомнить, когда они с братом последний раз разговаривали. Вот так — по настоящему, без всяких скандалов и драк. Слушал ли Итачи его так же воодушевленно? Он вообще слушал его хотя бы раз? Не было такого. И от мысли, что какой-то левый пацан, ублажающий его старшего брата, значил для Итачи гораздо больше, чем он, Саске почувствовал укол ревности. В груди засвербело, а к горлу подступил ком. Саске даже не до конца понимал, чувствует ли он обиду или же всё-таки злость. Но, в любом случае, это не давало покоя. Время близилось к вечеру, за окном ещё светло, а на душе всё так же паршиво. Сколько бы раз Саске старался не думать — всё бестолку. Его не покидали как тревожные мысли, так и то, что вчера брат предпочёл провести вечер с тем парнем, вместо того, чтобы решить проблему. Хотя прежде все их незакрытые споры не волновали Саске. Они, словно неотъемлемая часть его жизни, резко врывались и так же быстро стихали. И младший научился мириться с этим. Обоих это устраивало. Но не сейчас. Саске не сразу понял, как оказался в дверях гостиной. Сбоку шумел телевизор, разливаясь ярким светом, а напротив располагался брат. Заметив Саске, Итачи лишь на секунду окинул его вопросительным взглядом, после чего вернул внимание телепередаче. Саске помялся у входа, так и не найдя что сказать. Какая разница. Итачи уже не смотрел. — Ничего, — выдал он и ушел.* * *
Итачи непонимающе посмотрел на брата, что растворился в коридоре, после чего перевел взгляд на костяшки пальцев. Раздробленные и опухшие. Они переливались на фоне телевизора и периодически напоминали о себе болью. И всякий раз воспоминания подбрасывали картинку того, каким образом он их заработал. В тот день Итачи не смог уснуть. Как и смириться с тем, что та гопота ответила Саске. Всё-таки старший — мозгов должно быть побольше. А нет. «Яблоко от яблони» или же «тупой и ещё тупее»? Хотел бы он знать. Но в итоге сидел и с упоением вспоминал, как те ребята с ужасом убегали. Прежде всего он набрал Квена, обрисовав ситуацию и попросив приехать. А когда парень был на месте, они оба вышли за дом, где обитала компания тех отбросов. Ребята сразу обратили внимание в сторону идущих, и самый шумный из них выскочил вперёд. — Господа, зачем пожаловали? — с насмешкой в голосе выдал он, стараясь разглядеть в кромешной тьме очертания чужих фигур. По голосу Итачи узнал этого парня. Это он тогда нахамил Саске. — О! Я же видел тебя вчера! — ему так же удалось распознать лицо Итачи. Хорошая память — хуёвый характер. А ещё чересчур шумный. С такими дерьмовыми качествами ему будет сложно с Учихой. И он его скорее убьёт, чем найдёт разрешение проблемы. — Что, пришёл добавить что-то за брата? Итачи сохранял спокойствие, в то время как на лице играли желваки, а на лбу вздулись вены. Квен заметил внешние перемены и заранее сделал шаг в сторону. На всякий случай. Чтобы его ненароком не задело. — Ты чё, немой? — гогот сидящих позади ребят разразился по всей улице. Это прибавило Учихе раздражения и желания выбить из говорящего всё дерьмо. — А ты уж больно говорливый, — заметил Квен, мысленно прикидывая, сколько им лет. — Не учили со старшими вежливо разговаривать? — Меня учили посылать старших нахуй. Хочешь продемонстрирую? — Сейчас я вам кое-что продемонстрирую, если не заткнётесь и не свалите нахуй, — своим голосом он вмиг пресёк чужое веселье и заставил сидящих молчать. Один только парень, решивший, что у него девять жизней, не поддавался чужому давлению. — И что ты сделаешь? — не унимался он, тем самым подписывая себе смертный приговор. Итачи смерил его коротким взглядом и меньше чем за секунду свалил на землю. Тонкая ниточка терпения разорвалась, а с ней и напускное спокойствие. Пусть они с братом и не были близки, но обижать его может только он сам. И все, кто попытается это сделать, будут отправлены нахуй. — Пусти! — голос сорвался до хрипа, а лицо покраснело, от попытки вырваться. Но Итачи держал крепко, и не думая выполнять просьбу. Он наносил удары в солнечное сплетение, чувствуя, как кулаки скоро лопнут от давления. И вскоре по рукам действительно побежала дорожка крови, возвращая трезвость уму. Учиха мотнул головой, наконец останавливаясь. От взгляда на этого парня складывалось впечатление, что он сделан из прочного металла, ведь в следствие его избиения больше пострадали руки, чем он. Парень рвано хватал ртом воздух, ощущая свободу от чужой хватки. Он по-прежнему не мог убежать, ведь все силы ушли на попытку вырваться. А сейчас весь его запал стремительно рассеялся, как туман над рекой. Осознание своей фатальной ошибки ударило в голову. А следом в голову действительно что-то прилетело. Почти. — Повтори, что я сейчас сказал, — приказал Итачи, задержав кулак в нескольких сантиметрах от носа. Но парень вернул голосу слабую уверенность и даже попытался ухмыльнуться. — Пошёл нахуй. После этого всё закончилось. В смысле, закончились их вечерние посиделки. Итачи, не смотря на большое желание, не стал убивать этого парня. Но руки чесались. Дал ему под дых и пару раз заехал по ребрам за длинный язык. После чего припугнул и оставшихся, что с ними сделает точно так же, если не уйдут. Компания в мгновение рассосалась, а парень, лежащий на холодном асфальте, так и остался стонать от боли. Итачи провёл пальцем по шероховатой коже костяшек и довольно хмыкнул. С тех пор ребята не объявлялись. Выходит, его предупреждение сработало. Квен, помогая с обработкой ран, всё гундел, что он перестарался и на него могут написать заявление. Но Итачи было откровенно похуй, ведь он выполнил долг старшего брата. И с чувством выполненного долга он потопал на кухню, желая подкрепиться, как настоящий герой. К своему удивлению старший застал сидящего за столом Саске, который без аппетита ковырял сегодняшний обед. — Не играй с едой, — серьезно предупредил Итачи, параллельно накладывая еды себе в тарелку. — Я не играю, — в тон ему ответил Саске, всё же откладывая вилку на край стола. — Я ждал, пока ты придёшь. Итачи обернулся, скептически смерив его взглядом, но ничего не сказал. Саске следил за каждым его движением, пока старший не сел за стол. — Ну что ещё? — устало спросил Итачи, раздражаясь такому пристальному вниманию. — У меня вопрос есть. — Ну валяй, — пожал он плечами, отправляя в рот вилку с макаронами. — Как много у тебя было партнёров? — Саске ходил по тонкому льду, который в любой момент мог треснуть. Но эти экстремальные игры разжигали азарт, а без него в жизни скучно. Так почему бы им не сыграть? Итачи подавился, протолкнув вилку с едой чуть глубже от услышанного. — Тебе-то какая разница? — промочив горло водой и хорошенько откашлявшись, спросил старший. Помнится, Саске никогда не посвящался в его дела. Так с чего бы на этот раз… Младший провёл ногой под столом, встречаясь с ногою брата. Итачи устремил на него укоризненный взгляд. Саске лишь ухмыльнулся, скользя ею вверх по икре. Выражение лица старшего постепенно менялось, становясь всё мрачнее, пока совсем не обрело безжизненный окрас. — Что ты задумал? — скептически спросил Итачи, замечая в его глазах нездоровый блеск. — А что, только тебе в этом доме можно творить что угодно? — под пристальным взглядом Саске задрал ногу выше, чертя носком по колену. Теперь его черёд веселиться. — Ты нарываешься, — рыкнул старший, чувствуя его ногу на внутренней стороне бедра. Саске стал играть по крупному, а нервы Итачи уже не выдерживали. Он лишний раз убедился, что его брат имеет несколько жизней, ведь одну он, считай, уже проебал. Однако Саске такими словами не запугаешь. Он и сам прекрасно понимал, что стоит в шаге от пропасти, в которую уже угодил вчера вечером. Стоя под душем, он проклинал и ненавидел себя. А ещё больше он ненавидел Итачи за то, что испортил всё. Как всегда. — Что? Снова ударишь? Вперёд! — с вызовом бросил Саске и перешагнул ёбаную грань, касаясь паха. Реакция Итачи не заставила себя долго ждать: он вскочил, ударяя ладонями по столу и требуя объяснений. — Чего ты этим добиваешься? — пришел он в бешенство. В этот момент Саске решил: если и умирать, то умирать на славу! А значит — к чёрту вопросы. Он и на деле прекрасно объяснит, чего добивается. Младший сравнялся с ним и застыл на пару мгновений, собираясь с духом. И, не дав брату ничего предпринять, схватил за обе щеки притягивая к себе. Губы ударились друг о друга, заставляя поморщиться. Не рассчитал силы. Итачи не пришлось такое по нраву, отчего он сразу стал вырываться. Чтобы не допустить этого, Саске плотнее прижался к нему, тем самым сдвигая брата к столешнице и используя её для опоры. Сказать, что Итачи не был в шоке, значит вообще нихуя не сказать! Он ожидал от мелкого засранца всякого, но такой пакости даже в мыслях вообразить не мог. В его духе было отомстить жвачкой в волосах, зная, как Итачи их ценит, или же слабительным в кофе. Но чтобы полезть целоваться… Это же Саске! Ёбаный натурал прямо-таки до мозга костей и плюющий в сторону пидорасов. И сейчас этот самый непогрешимый человек вжимае его в столешницу, из раза в раз стараясь проникнуть языком внутрь рта. Саске удерживал брата сколько позволяло силы. Губы Итачи сложились в тонкую линию, но даже так младший не прекращал попыток накрыть их своими. И в один момент у него получилось. Но сразу после он успел огорчиться, ощутив острую боль от чужих зубов. — Угомонился наконец? — дыхание сбилось к чертям. Глаза бешеные и злые. Итачи смотрел на брата и пытался уловить его мотив, но всё бестолку. По глазам Саске он видел лишь железную решимость, и это не давало ответов на его вопросы. Из этого следует, что либо Саске сошёл с ума, либо сам Итачи. — Нет, — упрямился младший, не ослабляя хватку. Он знал, что если расслабится хоть на секунду, брат сможет вырваться, и тогда ему точно не жить. — Что перемкнуло в твоей непутёвой башке, что ты вдруг бросаешься на людей, словно зверь? — внутри Итачи зарождались сомнения насчёт здравости своего ума. Ведь, несмотря на до того нелепую ситуацию и галимую провокацию мелкого, он с лёгкостью поддавался на неё. И не на шутку заводился… — Решил пересмотреть свой выбор и отдать предпочтение мальчикам, — желчно выплюнул Саске, не ожидая от себя подобного. Но внутри скребла толика отчаяния и борьбы за справедливость, и именно они толкали его на действия, о которых он вскоре пожалеет. Разумеется, это было не правдой. Частично. К мужскому полу Саске по-прежнему был равнодушен. Однако к Итачи… — Я твой брат, Саске… — И только поэтому! — выпалил он и, не давая и минуты на размышления, вновь прильнул к губам. Больше не ощущая никакого сопротивления, Саске разжал руки, сдерживающие его, и уложил их на горячую шею брата. Итачи впервые ответил на поцелуй, встречаясь с прытким языком и ведя по нему своим собственным. Тело младшего мгновенно отреагировало, покрываясь мурашками. Сердцебиение участилось, разгоняя кровь по артериям и скапливаясь в одном месте. Итачи непроизвольно выставил колено промеж чужих ног, касаясь этого самого места. И что-то ему подсказывало, что если они не остановятся — дело зайдёт куда дальше… Но мысли тут же прервали, заскользив ладонями по большой крепкой спине и притягивая его ближе. Сначала Итачи ощутил бешенное сердцебиение, отбивающее ему в грудь, а сразу после чужое достоинство, которое неприлично потёрлось о его бедро. Итачи странно задумался, после чего плотнее прижал к нему ногу, слыша едва доступный слуху вздох. Саске первым разорвал поцелуй, дав себе восстановить дыхание. На губах по-прежнему сохранялась частица тепла и вкус похоти, оставленные братом. Кто ж знал, что он так охуенно целуется. Найдя его глаза своими, Саске впервые посмотрел в них так долго. Во взгляде старшего брата читалось много вопросов, но вместо ответов Саске предпочёл смотреть в глубину, где зрачки едва не сливались с цветом радужки. Они словно погружали его в гипноз, завладевая сознанием. Саске никогда прежде не обращал на это внимание. Никогда не задумывался, какие глаза у Итачи. И можно ли смотреть в них с таким же заворажением? Тонуть? Сходить с ума? Но обида вновь напомнила о себе, не давая насладиться подаренными чувствами. В конце концов, Саске заварил эту кашу вовсе не из-за потребности трахнуть или быть трахнутым. В его действиях, пусть и безрассудных, крылся подтекст. — Что ты делал вчера? — серьезно спросил Саске. — Трахался с ним? — С Квеном? — Итачи в недоумении вскинул брови, поражаясь резкой смене поведения. — С тем парнем, что сидел у тебя на коленях! — теперь же терпение кончалось у Саске. Яблоко от яблони, как говорится… Только вот, падая с дерева, кажется, он повредил кору головного мозга. Иначе не стал бы так отчаянно напрашиваться на лезвие. — С Роном? — до Итачи наконец дошло, о ком говорил его брат. Только вот… — Откуда ты знаешь? — Значит, это правда? — у Саске оборвалось сердце и грохнуло так, словно в его грудную клетку вколачивали сваи. — Скажи спасибо своему дорогому другу. — О чём т… Воспользовавшись секундным замешательством брата, Саске повалил его на пол, усаживаясь поверх его бёдер. Итачи не сразу понял, что произошло, и когда дислокация успела смениться, но Саске по-прежнему пребывал в злости. — У нас с ним ничего не было, — догадавшись о причине чужого возмущения, спешил пояснить Итачи. — Оправдание так себе, — Саске склонился над ним, мазнув губами по кадыку, слегка прищипывая кожу. Со стороны Итачи послышалось шипение, но попыток отстранить от себя брата он не применял. Словно ему самому было интересно, насколько далеко зайдёт младший ради достижения цели. И он зашёл. Зашёл за все рамки аморальности, опуская руку ниже горячей кожи живота. Мышцы пресса мгновенно напряглись, подрагивая от легкого касания подушечек пальцев. Снова стало горячо. Былое возбуждение никуда не делось, а сейчас и вовсе возросло в сотню раз и стало почти невыносимым. Саске задрал футболку, открывая взору вид на красивое подтянутое тело. Невольно склонившись над ним, он провел кончиком носа вдоль живота, останавливаясь в районе груди. Прижался губами, чувствуя, как под кожей колотится сердце. Быстро. Бум-бум-бум. И в ушах точно так же. Саске движется дальше, накрывая губами твёрдо стоящий сосок. Всасывает его в себя, играясь с ним языком, и в этот момент решается поднять взгляд, встречаясь со взглядом напротив. Итачи маньячно выслеживал каждое его движение, почти до крови искусав губу, и держался на одной только силе воли, чтобы не наброситься в ответ. — Ну так и как же он тебя ублажал? — рука неспешно скользнула вниз по чёткому рельефу живота и остановилась на резинке домашних штанов. Итачи молчал. Не за чем повторять одно и тоже, раз брат отказывается верить его словам. А останавливать его он не станет, зная, что в последствии это и станет его самым большим наказанием. — Отсосал, — невозмутимо ответил он на вопрос. Ранее утраченное равновесие тут же было найдено. Итачи не Итачи без своих блядских подколов, а Саске нужен был этот пинок. Чтобы не забывать, где его место. И, вопреки всем своим принципам, Саске запустил ладонь под штаны. Итачи дёрнулся, явно не ожидая такого. Отнюдь: он был уверен, что подобное смутит младшего, вызовет в нём омерзение и испуг. Но его твёрдая решимость дойти до конца никуда не делась. Разве что на лице читалось некое отрешение, которое ничуть не мешало его представлению. Прикосновение чужих пальцев обожгло даже сквозь ткань белья и заставило его встрепенуться. Физическая близость была сейчас, как бомба замедленного действия. А эти неумелые руки брата разжигали в нём ещё большее пламя. Пламя нездорового плотского желания. Саске провёл рукой по лежачему члену, захватывая его в ладонь. Ткань натянулась, и в этот момент ему показалось, что он слышал сиплый звук. Сверху образовалось влажное пятно, а член начал затвердевать в ладони. Собственное тело не меньше нуждалось во внимании. И если бы Саске оставался в рассудке — наверняка бы обдумывал все свои действия. К чёрту всё. Принципы? Нахуй принципы! Ориентация? Нахуй ориентацию! Итачи? На хуй его. Саске взял его за руку и уложил на свой пах. С губ неожиданно слетел стон, когда пальцы старшего миновали преграду в виде боксеров и по-хозяйски сжали в кулак скользкий от смазки член. Кожа к коже. Младший не думал, что другими руками будет ощущаться иначе. Ведь, сколько он помнил себя, одиночная дрочка лишь под конец доставляла удовольствие. Или же дело в том, что это были руки Итачи? Саске задохнулся. От осознания и горькой эйфории. Его извращенные мечты наконец-то сбывалась. Но какими заслугами? После этого он навряд-ли сможет смотреть в глаза брата. Не сможет смотреть даже на самого себя. И вопрос один: стоило ли оно того? Физическая его сторона ликовала, а душевная хотела провалиться и сгнить. Иногда шаг вперёд — это не смелость. Это роковая ошибка. И Саске понимал, что не просто шагнул за черту, а ушёл так далеко, что изначальный рубеж уже не был виден. Ведь прямо сейчас он держит в руке член брата, сидя на его бедрах, и шумно вздыхает, когда пальцы Итачи скользят по его собственному, тем самым пуская телу импульсы тёмного удовольствия. — Ты когда успел стать таким испорченным? — на выдохе прохрипел Итачи, удерживая на лице блядскую ухмылку. Он был уверен, что на этот раз точно смутил мелкого, и этот дешёвый спектакль опустит занавес. Но, вопреки всем его ожиданиям, Саске, как заколдованный мазохист, ни то, что не оставил дело, а двинулся дальше. Дыхание опалило низ живота, и Итачи невольно втянул его, додумывая следующие действия брата. Он неспешно вынул член, обжигающе проводя по нему ладонью. Саске, как зачарованный, наблюдал за движением своей руки, которая словно жила своей жизнью. И, судя по всему, жизнь у неё удалась. — Сложно оставаться чистой монашкой, когда перед глазами такой пример для подражания, — язык заплетался от возбуждения, Саске как на киноплёнке прокатывал в голове свой план. И, когда он почти осуществил его, поднеся губы к влажной головке, всё поменялось местами. Саске оказался вколоченным в пол и напрочь лишённым возможности двигаться. Тогда он решил, что накрылось его глупое возмездие и пришло время собирать камни. Но Итачи неожиданно сместился вниз, стягивая с него штаны вместе с трусами. — Передумал? — спросил он, видя, с каким возмущением смотрит на него Саске. Но сразу после младший поборол детское и нелепое желание прикрыться, мотнув головой. — Ну и зря. Не успев ответить на слова, брошенные братом, Саске ощутил жжение от царапнувших кожу ногтей. Пальцы Итачи больно проскользнули по рёбрам, попутно задирая футболку. На белой коже остались красные полосы, которые старший вмиг принялся зализывать. А следом Саске ощутил мягкую негу, и как тела касается что-то горячее. Это был брат. Напряжённый до предела член прижался к животу Итачи, истекая смазкой. Саске бесстыдно потёрся о его бёдра и понял, что потерял контроль, когда собственный член столкнулся с членом брата. — Вы… — голос Саске опустился до шёпота, словно боясь нарушить интим между ними. — Делали с ним такое? — Саске, — выдохнул Итачи, заводя руку за спину. — Я не спал с ним. — Врёшь, — просипел Саске, чувствуя, как холодные пальцы брата проходятся вдоль впадинки позвоночника и толкаются в сжатое кольцо мышц. Это подкинуло воспоминаний, где он, будучи неумелым в подобном деле, пытался пихать в себя оба пальца. И, если в прошлый раз это вызвало отчуждение, на сей раз ощущалось куда приятнее. Внутрь толкнулся второй палец, и Саске заметно напрягся. Дабы отвлечь себя от тянущей боли, он обхватил оба члена и провёл рукой вниз, задавая темп. Пальцы внутри него так же неспеша шевелились, давая привыкнуть. Саске промычал от приятной боли, которая пронеслась спазмом по всему телу. Воздух между ними раскалился, почти обжигая. Итачи склонился к его лицу и Саске подумал, что тот вновь его поцелует. Но старший лишь ткнулся носом в щеку, вдыхая родной запах. — Никогда бы не подумал, — Саске оглушил горячий шёпот в самое ухо. Итачи говорил искренне, впервые без всяких дебильных подъебов и шуток. Он сильнее обычного сжался внутри и снаружи, чувствуя, что сейчас взорвётся от ощущений и блядских губ Итачи, которые даже без прикосновений сводили с ума, — что ты можешь быть таким. «Каким?» Саске не успел поинтересоваться, отвлекшись на острую боль, вызванную сомкнувшимися на шее зубами. Он прикусил кончик языка, дабы не выпустить ни единого звука. Но руки, всё по-прежнему живущие своей жизнью, не скрывали восторга. Одна всё так же надрачивала обоим, а вторая заскользила по крепкой спине, прижимая плотнее. — Вставь, — одними губами произнёс Саске, заставляя брата остановиться. Сначала он не понял, чем вызвал такую реакцию, но вскоре до него дошёл смысл сказанных слов. — Повтори, — а Итачи всё издевался. Ему всё никак не надоест. Саске не собирался повторять сказанное. Раз брат вновь решил играть в дурачка и вести бессмысленные разговоры — он объяснит по другому. Рука, что прежде ублажала их обоих, задержалась на члене брата; Саске прочертил головкой к месту, где прежде размещались чужие пальцы. И надавил. — Я понял, понял. Погоди, — Итачи как-то нелепо замахал рукой, останавливая брата. — Так просто нельзя. Пошли-ка со мной, — и, помогая Саске подняться, старший сопроводил его в свою комнату. Саске, в отличие от брата, был полностью раздет. И ощущал за собой некоторое смущение. Спереди от него шёл Итачи, и младший впервые мог видеть его в таком беспорядочном виде: волосы растрепались, напоминая птичье гнездо, футболка помялась в пылу их близости и сползла с одного плеча; штаны, вроде как, ещё на месте. «Вот мы и дожили. Теперь я вхожу в эту комнату не как член семьи, а как шлюшка брата», — Саске передёрнуло от собственных мыслей, и он тут же замотал головой. Итачи как раз в это время снабдил себя недостающим предметом и движением руки подозвал брата. Саске неловко приблизился, вспоминая, что уже делал в этой комнате кое-что неприличное. У него, кажется, дежавю. — Скорее… — горячо выдохнул Саске, находясь в шаге от оргазма. Итачи выполнил просьбу, уложив его животом на кровать и устраиваясь между ног. Мазнул взглядом по телу брата, понимая, что выбрал весьма подходящий ракурс. И рука самовольно потянулась к упругим ягодицам, сжимая мягкую кожу в ладони. Снизу послышался вымученный стон, и Итачи пообещал себе, что вернётся к этому делу. А пока… Штаны вмиг слетели с его ног, к ним упали и боксёры. Старший выдавил в руку тюбик со смазкой, проходясь по всей своей длине, после чего склонился над Саске. Горячее дыхание обожгло спину, и Саске едва ли не кончил, чувствуя, как член брата потёрся между двумя половинками. Он скользил без каких-либо усилий, словно дразня. И младший в очередной раз проявил несдержанность, приподняв таз и заюлив под ним. — Расслабься, — порекомендовал Итачи, надавив на напряжённые плечи младшего и подминая под себя. Теперь член не просто касался его, а упирался в тугое отверстие. И протолкнулся внутрь. Саске в одного мгновение вместо сучки в момент течки ощутил себя прибитой букашкой, которая медленно скатывалась по стенке, оставляя за собой свои внутренности. Внутри всё пульсировало и отдавало жуткой болью, словно Итачи в него гвоздь молотком вколачивал. И, казалось, ещё одно малейшее движение, и брат порвёт его. Саске с ужасом перестал дышать, боясь сделать хуже. Старший тут же принялся гладить его по животу, собирая ладонью бисеринки пота, и покрывать спину мокрыми поцелуями. Член не вошёл даже наполовину, а Саске уже весь искукожился и сжался так сильно, что не давал старшему даже возможности сделать движение. — Саске, — кажется, на ум Итачи пришла сомнительная идея отвлечь брата от боли, или, во всяком случае, попытаться это сделать. — Пари. Помнишь, мы спорили с тобой? — Чего? — голос его охрип до неузнаваемости, а из-за того, что лицо было вжато в подушку, слова выходили совсем неразборчивыми. — Я ещё говорил, что если ты выиграешь — я сменю ориентацию, — Итачи заходил глубже, впредь не ощущая большого сопротивления. — К чему ты клонишь? — по голосу Саске было далеко не до праздных бесед. Ещё и Итачи нагнетал своим бессмысленным трёпом. Нашёл время. Внутри невозможно тесно и горячо. Итачи не помнил, когда последний раз имел дело с такими девственными задами. И имел ли вообще. Свою половую жизнь он начал в отнюдь не в самой благоприятной обстановке. А что до Саске, то он по-прежнему был в недоумении от того, как брат согласился на это. — Могу двигаться? — Итачи склонился к его уху, и неожиданно был пойман губами, которые вовлекли его в поцелуй. Сочтя это за соглашение, он сделал первый толчок, чувствуя, как по рту проходит волна вибраций. Саске сильно прикусил его губу на второй толчок и ощутил во рту привкус железа. Итачи старался отвечать так же напористо, но каждый раз терпел поражение, сталкиваясь с зубами младшего и его бешеным темпом. Однако, это весьма хорошо отвлекало Саске от боли, и Итачи позволял себе свободно двигаться в теле брата. А в какой-то момент боль сменилась другим сильным чувством. И Саске прогнулся в пояснице, ощутив этот сдвиг и насадился максимально глубоко. — Бля-я-ть! — в голос простонал он, чувствуя, как во рту пересохло и изрядно рябило в глазах. Итачи словно нашёл в нём переключатель, отвечающий за чувствительность тела и сбросил все механизмы к чертям. — Я сейчас кончу… — Кто тебе позволит? — неожиданно весёлый голос брата возвратил его в реальность. И Саске как никогда трезво оценил весь этот сюр, вкупе со своей отбитой фантазией, которая зачастую и была причиной всего. По чьей милости они сейчас вытворяют? Если бы Саске тогда не полез… Если бы смог принять тот факт, что брат может уделять внимание кому захочет и неважно, что это будет какая-то блудная шавка… Если бы… Ладонь Итачи накрыла головку члена, намеренно не давая закончить раньше себя. Толчки старшего обрели некий другой окрас, и Саске с силой вжало в подушку. — Скажи, Итачи, — Саске едва шевелил губами, предчувствуя скорый финал. Старший также заметно ускорился — Ты же не отвернёшься от меня после такого? — С каких пор тебя стало волновать подобное? — Итачи усмехнулся бы, если бы, как и Саске, не был сейчас на грани. — Просто скажи! В этот момент оба напряглись до предела, задерживая кислород в лёгких. Итачи наваливалился всем весом, толкаясь в него по-особенному глубоко. И, высвобождая, наконец, член Саске, старший двумя резкими движениями довел его и себя до оргазма. Оба свалились на кровать и замолчали на какое-то время, переводя дух и обдумывая всё. Итачи так и не ответил на последний вопрос, что особенно настораживало. Стоит напомнить ему? Или ещё не время? — Итачи… — Саске, — перебил его старший брат, неожиданно оказываясь прямо перед лицом. — Я не стану от тебя отворачиваться. Между ними повисло неловкое молчание. До того неловкое, что слышалось трещание холодильника с кухни и урчание живота старшего, что окончательно подбило на хохот. Итачи с недоумением наблюдал странную реакцию, впервые слыша такой искренний смех. И это оказалось куда приятней, чем все предыдущие язвительные усмешки. Саске также впервые слышал, чтобы брат говорил с ним так просто: без упрёков, без наездов, без каких-либо других лишних слов. — Прости, это же я отвлёк тебя от еды, — и всё же это «раскаяние» выходит не столь откровенно, сколько предыдущая его речь. С этим придется долго работать. А пока можно остановиться и на том, что они имеют. Например… — Мы можем вернуться и покушать вместе, — но Итачи тут же опешил, вспоминая, какой беспорядок они там развели в порыве агонии и страсти. — После того, как ты приберешься на кухне. — Это с хрена ли я один буду всё убирать? — Ты проиграл.