И БУДЕТ МОЁ ИМЯ БОГ

- Прости меня, малыш, но это как-то бездарно.             Широко раскрытые глаза мальчика сверкали в полутьме, как два неогранённых кристалла дымчатого кварца. Его непричёсанные длинные волосы струились на плечи, тонкие губы были плотно сжаты.             - Но почему?! - разнеслось по полумраку каморки, сплошь заваленной письменами и свитками.              - Не пойми меня неправильно,- пытался оправдаться седовласый старец, склонившийся над разложенными на столе листами, силясь разглядеть в них что-то,  - твой роман получился весьма... занимательным... Ты проделал невероятную по своим масштабам работу. Но...             Вечная тишина, царившая здесь, сгущалась в голове и заставляла поверить, что всё возможное дыхание жизни свелось сейчас к одному тесному помещению, словно, кроме него, ничего не существовало во всей вселенной.             - Но... - продолжил старик, - масштаб событий не всегда стоит отождествлять с их значимостью. А насчёт значимости твоей работы у меня возникают сомнения... Это, безусловно, интересный труд. Ты тут пишешь про небольшой шар где-то в огромном чёрном пространстве, усеянном светящимися...             - Звёздами! - подсказал мальчик.             - Да... «Звёздами»... Этот шар, как и несколько других… шесть или семь «планет», я не припомню точно, вращается вокруг другого раскалённого шара, причем каждый на своём расстоянии. Признаюсь, очень интересная находка для создания баланса жизни. Вижу, на уроках ты слушал внимательно, - приободрил ученика наставник, - тем не менее выбор довольно странный. Зачем нужен столь большой источник энергии, для того чтобы обеспечивать ею горстку бессмысленных камней? Впрочем, признаться, я не до конца это понял, но образ вечно сгорающей материи всегда пленил меня.             На лице старика появилась легкая ухмылка, и он, наверное, впервые в жизни мечтательно возвёл глаза к потолку, оторвав взгляд от стола, и лежащие на нем письмена сиротливо замерли в ожидании.  Блики от лампады, висящей над столом, всего на мгновенье разожгли огонь в  черных впалых глазницах. Старик опустил глаза - взгляд  вновь похолодел, но значительно оживился.             - Итак, далее ты пишешь, что на этом шаре живёт много «двуногих и двуруких», с пятью пальцами на каждой ноге и руке, слегка волосатых... «людей» с «лицами» камней, обтёсанных вечно циркулирующими водами жизни, и с телами зверей, покрытых  кожей, цвета вечного заката... А чем тебе белоснежная кожа не нравится? - с доброй усмешкой поинтересовался наставник, подпирая кулаком правую щёку, а  левой ладонью разглаживая письмена, усиленно стараясь в них что-то разглядеть.             - Я подумал, что в них может течь «кровь», - старался объяснить мальчик, - древняя жидкость, берущая свои истоки с Марса. Это тоже такая планета...             Старец загадочно улыбнулся, будто хотел сказать этой улыбкой: «Хорошо, что не энергия света».              - Но в целом они подобны нам с вами, только пальцев на руках больше. Читайте дальше...- чуть обиженно дернув губами, произнес мальчик, опустив голову.             - Да уж, пальцев действительно больше... - задумался старик, глядя на свою белеющую в полумраке каморки тончайшую трёхпалую кисть, и продолжил: - Эти «люди» живут в общинах, но у них есть «правители», пищу они создают сами... Довольно,- наставник отложил рукопись и потёр переносицу.             - Но Вы прочитали не все, лишь выборочно и не вникли в суть! Там же написано про многолетние холода, про зарождение жизни, возникновение разных тварей.  И про то, как люди боролись со стихиями, учились, развивались. Как они изобретали различные приспособления для  улучшения условий проживания, использовали лесные, земные, водные ресурсы. Как научились творить и в итоге стали создавать  прекрасные произведения с помощью всеобщей энергии и «души», прямо как мы создаём целые галактики и миры!...              - Да, но мы производим  материю для создания энергии и наоборот, и галактики, что с их помощью появляются, мы контролируем от и до, а твоя система крайне нестабильна. И что ещё за душа? - приподнял брови старик.              - Это отдельная разумная часть энергии, заключённая в каждом из людей и отождествлённая с ним. Вы, наверное,  многое упустили, поэтому не все поняли...              - Я всё это прочитал, дружок. Ты тут пишешь, - наставник  в нетерпении слегка повысил голос, привставая из-за стола, - что существа эти будут не только лишь «подобны своему создателю, но и будут частью его и равны ему».             - Они будут подобны мне не телесно, но душою. Их душа будет связью межу нами, тем самым единственным и незримым маяком, влекущим их ко мне,  к моей милости и вечной любви. И, получив моё благословение, они будут творить с помощью этой самой «души», как и я сотворил их когда-то, – столь же яростно парировал мальчик.                 - Чтобы «человек» создал что-либо самолично, тебе будет необходимо  одарить его частью своего вечного разума, но тогда зачем ему какая-то « душа»? Ты противоречишь сам себе!- старик уже не скрывал раздражения.             - Я раздам им лишь крохи собственного разума. С помощью него они самостоятельно познают мир и найдут путь ко мне!             - Ты безумец! – возопил старик, уставив  на своего подопечного налившиеся кровью глаза. - Отдать даже крупицу великого разума в руки зверей, обладающих неконтролируемой энергией, которую ты называешь «душой»!  Они уничтожат и планету, и самих себя! Эти аборигены погрязнут во тьме столь быстро, что даже ты не найдёшь их пропащие «души»…             - Я верю в них и знаю, что ничто не подорвет их веру в меня, даже осознание собственной ничтожности! – со страстью парировал мальчик, не отступая от своего.             - Допустим, - уже более сдержанно, но по-прежнему строго и как-то устало  произнес старец, нависая над столом и едва не задевая низко висящую над ним лампаду. - Твоё произведение ещё не закончено. И мне интересно, что потом? С какой целью ты пишешь этот фантастический роман? Чем он закончится? К чему приведёт всё это? В  чём его смысл? В чём смысл существования семи миллиардов «людей» (что бы это ни значило), срок жизни которых даже я не могу себе представить, настолько он мал, на маленьком замкнутом кусочке материи? Ведь относительно нас и нашей вселенной этого всего будто и не существует, и  сколько таких ни создавай - всё впустую.             Слова нависли над юношей огромной предгрозовой тучей, лишая его возможности пошевелиться или произнести  хоть слово в ответ. Повисла тягостная бессмысленная пауза. Каждый знал, что последует за ней.              - Я просто так чувствую... - в голосе мальчика слышались нотки опустошённости и печали. Он не знал, как ответить на вопрос, как отстоять своё творение. Он бежал сюда в надежде поделиться своей необыкновенной мечтой, которая жила в нем давно,  не одну фазу. Он вынашивал свою идею  долго, доведя, как ему думалось, до совершенства.  Но оказалось, что весь загадочный и смелый мир в его голове лишь бессмысленные несбыточные фантазии.             - Я очень рад, дружок, что ты способен выдумывать и представлять вещи настолько малые и ничтожные, как этот твой мир, – произнес, обескураженно  и безнадежно улыбаясь, наставник. - Ведь у нас нет тех понятий, о которых ты говоришь в своей книге: ни «количества», ни «пространства», и уж тем более «времени». Ты отличный фантазёр и умён не менее старших, но твой мир, насколько бы интересно придуманным он ни был, мне не понятен и крайне, по моему мнению, бесполезен. Ты только зря тратишь свою энергию на эту работу. Послушай моего совета, малыш, займись чем-то более серьезным.                                                                                 ***             Из бесконечного числа вариаций каморки наставника  мальчик вышел подавленный и злой. Этот добрый и, как казалось,  всегда и всё понимающий старец не понял и сотой доли того, что он пытался донести до него своей работой, равно как и все остальные, привыкшие к бесконечностям, абсолютам и  вечности. Они видят всё лишь сквозь призму целостности, не подозревая о чём-то меньшем и  особом. Юноша мог бы опустить руки, сдаться, заняться чем-то другим. Но бесконечно малое, абсолютно бессмысленное и вечно сгорающее, как представил это наставник,  тянуло его туда, к «душе».              - Да что они все понимают?! Ничего! Я создам новый мир, чего бы мне это ни стоило, и населю его этими крохами,  буду им прародителем и всевышним. Они будут поклоняться мне, любить меня так, как не может любить ни одно бессмертное существо. И  я буду любить их своей бесконечной любовью. А что будет с этим миром через миллионы лет... я увижу собственными глазами. А потом поведаю об этом наставнику, и он узрит то, что сейчас неподвластно его пониманию, и не скажет  уже, что всё это глупость и бессмыслица. И сам я постигну тайну «души», тайну бесконечно малого и иного. А  если подумать, то в бесконечно малом, в квантовом мире, нет понятий о времени и пространстве точно так же, как и у нас. Так в чём разница между нами и теми – другими, «людьми»? Насколько их доля секунды бессмысленнее нашей вечности? Насколько атом хуже вселенной? Этот мир позволит мне сделать много открытий.  И сколько же я дам ему! И буду я неотрывно смотреть на этот мир. И буду неустанно следить за ним. И буду чувствовать все его «души» на своей ладони и ощущать их трепет и их любовь. И будет моё имя Бог!             И пошёл мальчик нелёгкой долгой дорогой, которую сам себе избрал и с которой не сворачивал уже более миллиарды лет. Никто больше не видел его в привычном пространстве бытия. Он навсегда остался  там,  в той части, что была подвластна ему одному. Только изредка в сознании всплывали и вновь угасали, словно незримый укор, слова наставника: «Это как-то бездарно».