Зачем мне нужен ты, когда у меня есть зеркало?

Отношения бывают разными. Иногда человек так сильно влюбляется в другого, что это походит больше на зависимость, иногда чувств бывает недостаточно, но обычно в отношениях участвуют двое или более людей и все проблемы решаются разговорами. Антон сразу понял, что человеческих отношений ему с предметом его симпатии не светит. Арсений был влюблен в себя. Изначально, когда Антону говорили, что Попов самовлюблённый эгоист и очень сложный человек, он не воспринимал это так буквально, только надо было, а то теперь он смотрел на Арсения, состоящего в отношениях с самим с собой, и не знал, как в симпатии признаться. Попов постоянно был сосредоточен на себе, по несколько часов вертелся у зеркала, делал какие-то фотографии. Этого было чересчур много. Он часто что-то говорил сам себе: иногда успокаивал, иногда хвалил, и Антон не понимал, как можно будет построить отношения, если Арсений такой самодостаточный. Худшим открытием для Шастуна стало, что Попов влюблён в себя во всех планах. Они как-то останавливались в отеле, и Серёжа, который должен был проживать в комнате с Арсением, предложил Антону махнуться местами, вроде те немного повздорили. Шастун не думал, что это приведет его к полному осознанию ненужности. Арсений ушёл в душ, и Антон попросил не закрывать дверь, чтобы он мог зайти помыть руки. Попов согласился, и парень, раздевшись после тяжёлой дороги, хотел умыться и привести себя в порядок, но он наткнулся на Попова не в душе, а перед раковиной, точнее перед зеркалом. Тот тяжело дышал, внимательно наблюдая за собой, и дрочил. Антон никогда так не пробовал и понимал, что своё тело навряд ли сможет видеть каким-то сексуальным и возбудиться от взгляда на себя — он не думал, что любой другой сможет сделать нечто подобное. Но это же был Арсений? Шастун сразу же отпрянул и прикрыл дверь, надеясь, что его не заметили. Он не хотел вторгаться в чужое личное пространство, не хотел видеть, что Попову никто не нужен. Это было больно — осознавать, что его чувства другому человеку на хрен не сдались. Но Антон не имел права его винить, если тот сам с собой был счастлив, то он просто будет и дальше скрывать, держать всë в себе. Признаваться Шастун даже и не думал. А смысл? Его всë равно отошьют, да ещё и слухи пойдут. Поэтому Антон старался не отсвечивать, но получалось это, мягко говоря, хреново. Он постоянно залипал на Арсении взглядом, неосознанно искал с ним тактильного контакта и старался всегда быть рядом. Выглядел он максимально убого в такие моменты, но поделать с собой ничего не мог. Фанаты уже все комментарии забили предположениями об их отношениях и об его влюблëнности, к сожалению, правдой это было только наполовину. Антон любил Арсения, Арсений любил себя и никак из этой ситуации выйти было нельзя. Шастун даже не ждал, что этот человек сможет его полюбить. Если судить объективно, Арсений не был идеальным, не был каким-то совершенством, но объяснил бы это кто-то влюблëнному по уши Антону. Возможно, где-то на подкорке сознания он понимал, что пора забить и забыть, он же сам был звездой, о нëм многие мечтали, он много кому был нужен. Но, как всегда бывало, люди влюблялись в тех, кто на них не обращал никакого внимания. Ещё Пушкин писал: «Чем меньше женщину мы любим, Тем легче нравимся мы ей…». И тут Шастун чувствовал себя стопроцентной женщиной, спасибо Паше за когда-то данную ему, приевшуюся роль. Антон просто пытался не потерять себя, и вот с этим были большие сложности. Если бы это была просто симпатия, он бы справился, даже если влюблëнность, то имелась возможность переключиться, но он любил чуть ли не до фанатизма и готов был согласиться быть с этим человеком, даже если бы тот так и продолжал состоять в отношениях с собой. Шастун понимал, насколько это неправильно, но ничего не мог поделать с мешающими ему спокойно жить чувствами. Когда Арсений прикасался к нему сам, сердце пропускало удар, и пусть это была всего лишь игра на камеру, всë равно Антон теплил внутри надежду. А вдруг всë же. Он всë чаще и чаще начал натыкаться на любующегося собой Арсения, и за дрочкой его заставал ещё раза два или три, но больше не убегал. Он мог наблюдать исподтишка, запоминать, а потом воспроизводить всë это в памяти и наслаждаться. Пусть так. Да чего же он такого в этом человеке нашëл? Антон и сам объяснить не мог. Просто Арсений был таким живым, таким ярким, активным, увлечëнным, таким странным, в хорошем смысле, таким красивым, таким уверенным, стремящимся к идеальности, таким Арсением. Шастун понимал, что никогда не сможет быть похожим на него, он изначально выбрал для себя другую роль, которой тоже многие восхищались, а он восхищался Поповым, чей образ практически не отличался от его поведения в реальности. Арсений всегда замечал самые мелкие детали, и всë это, конечно же, мимо его пройти не могло. Поэтому в один из дней Антон оказался прижат к стенке, пока что в переносном смысле, а так хотелось, чтобы и в прямом тоже. Попов подождал момента, когда они останутся в гримëрке одни, и подошёл к Шастуну, решая прояснить ситуацию: — Ты скоро меня съешь своими взглядами, Шаст, — Арсений не убирал улыбку, чтобы, если что, перевести всë в шутку. И Антон был ему за это очень благодарен. Всë же этот человек думал не только о себе, — Что происходит? Антон отвëл взгляд. Вот тут уже нужно было наоборот действовать, но он, практически тридцатидвухлетний мужик, не мог признаться. В один момент всë показалось чертовски неправильным, да и было ли оно вообще… Попов коснулся его плеча, приподнял голову за подбородок. А, блять, точно было, Шастун смотрел в чужие глаза, пока что только играя в гляделки, так этот момент не казался настолько интимным. Он перехватил запястья Арсения, не желая отдавать ему полный контроль, хотя было уже поздно. Антон тяжело сглотнул и прочистил горло. — Ты и сам видишь, — Шастун не хотел говорить прямо, так как в этом случае нужно было идти до конца, а парень не желал получать отказ и мучиться с этим всю жизнь. — Я тебе интересен, — Попов тоже начал издалека, получая утвердительный кивок, — И ты испытываешь ко мне некоторую симпатию, — продолжил он, опять замечая согласие Антона, — Но тебя волнует то, что я твоего пола… — на этот раз Шастун отрицательно замотал головой. Дело было совсем не в этом, — То есть тебя это не волнует, а в чём тогда проблема? — Арсений больше не собирался озвучивать чужие мысли. — Я не получу взаимность, — Антон отстранил от себя его руки, сейчас самой лучшей перспективой казалось сбежать, но не тут-то было. — Почему нет, Антон? — Попов говорил максимально серьëзно, и очень сложно было поверить в то, что это не шутка. Но подтверждением послужили губы, на секунду коснувшиеся его. У Шастуна застрял в горле вопрос: а как любовь Арсения к себе, но он обязательно бы узнал это позже, в данный момент нужно было отойти от уже произошедшего. — Я думаю, мы не сможем спокойно встретиться где-то на улице, так что можем обсудить всë или здесь, или… — Приходи ко мне сегодня, — перебил его Антон. Дальше рядом с гримëркой послышались шаги, так что пришлось отпрянуть друг от друга и разойтись по разным концам. Шастуну было достаточно того, что его постоянно стебали друзья за его взгляды, не хватало ещё им узнать, что всë стало серьëзнее. Антон был очень рад вошедшему Диме, в отличие от Серëжи, Позов обладал чувством такта и уважал его переживания, поэтому старался не ставить акценты на поведение Шастуна относительно Арсения. Он правильно умел перевести тему, а также подобрать такую, чтобы рядом с ним любому человеку было комфортно. Вот и сейчас он проигнорировал их нахождение в гримёрке вдвоëм и начал что-то говорить про Катю, свою жену, точнее про еë предложение встретиться всем вместе на новогодние праздники. Антон очень надеялся, что всë пройдëт без эксцессов и что с Арсением они во всëм разберутся. Рабочий день закончился ближе к девяти вечера, и, по-хорошему, сейчас нужно было разъехаться по домам и ложиться спать, восполняя запас энергии, но у Антона были планы. Как повезло, что он ездил на своей машине до работы и Арсений совершенно незаметно от остальных залез на задние сидения. — Можешь сесть вперëд, сейчас всë равно никто ничего не увидит, — предложил Шастун. — Не, я не поэтому, — Попов зевнул, — Здесь удобнее, и, если я вдруг засну, ты не будешь на мне застревать взглядом. Так безопаснее. Арсений говорил с такой уверенностью, что Антон из-за его невъебенности может потерять управление и попасть в аварию, это ещё раз подтверждало все мысли Шастуна, но думать было уже поздно. Нужно было отшутиться, но на ум ничего не приходило. Парень чувствовал себя зависимым, и это было похлеще алкоголя или наркотиков, те приносили вред физический, любовь к Арсению — вред моральный. Антон уже собрался завести машину, но почувствовал на своëм плече руку. Попов сидел прямо за ним, и будь на нëм не столько слоëв одежды, Шастун, наверное, ощутил бы чужое дыхание на своей шее. — Что? — Антон не понял, зачем к нему прикоснулись и, вероятно, для этого была какая-то тупая причина, но он так мечтал, чтобы его касался Арсений лишь потому что хотел. — Просто… — голос коллеги уже не звучал так уверенно, — Я не всегда говорю, что думаю, Шаст. Надеюсь, ты это понимаешь. Шастун пожал плечами, непроизвольно сбрасывая чужую ладонь. Такие моменты чужой открытости он ещё не замечал, и сейчас не мог поверить, что это правда говорит Арсений и что это не шутка. Он не хотел отталкивать, пусть и выглядело всë это именно так. Антон продвинулся вперёд на своëм кресле, чтобы его больше не отвлекли чужие прикосновения, тогда бы точно аварии было не избежать. Дорога прошла в молчании. Зато, как только они вошли в квартиру, Арсений обратился к первому же зеркалу в прихожей, осматривая себя и комментируя. — Пиздец я сонный. Шастун ждал, пока он вдоволь собой налюбуется, и только потом взял из его рук куртку, снимая и свою верхнюю одежду, разуваясь и проходя в гостиную. Здесь можно было удобно расположиться для разговора, но для начала, наверное, стоило заварить кофе или чай. Арсений уже бывал в его квартире на каких-то общих встречах, поэтому сейчас безошибочно нашëл ванную, помыв руки. А дальше Антон услышал его вопрос: — Можно, я у тебя душ приму? — крикнул Попов. Антон, естественно, был не против, у него даже халат в ванной гостевой висел или он мог предложить свою одежду, но если бы Арсений был перед ним в таком виде, разговора точно не состоялось бы. А ещё Шастун знал, что там есть достаточно большое зеркало, так что у него в мозгу уже пронеслись картинки, как Попов смотрит на себя. Антон подошëл к двери в ванную. — Тебе нужна одежда какая-нибудь? — уточнил он. — Да нет, я свою обратно надену, — голос Арсения не особо хорошо было слышно из-за воды. Антон отправился ставить чайник и обдумывать, как же объяснить свои чувства и осторожно намекнуть, что он понимает, что у Арсения отношения с собой и, возможно, он второй лишний, но готов просто быть рядом. Он не услышал, как сзади к нему подошли и опять коснулись. — Чëрт, — Антон неловко подпрыгнул на месте, как испуганный чем-то кот, и посмотрел на Арсения. — Ты мне так и не сказал, что чувствуешь и что у нас может быть, — Попов улыбнулся ему, совсем чуть-чуть, уголками губ, но от этого стало спокойнее, так всегда было в «Импровизации», после такого взгляда Антон знал, что его поддержат и, какую бы хуйню он не сморозил, он получит смех с другой стороны. — А у нас что-то может быть? — вот это точно была хуйня. — Просто, ну, ты же такой самодостаточный и тебе никто не нужен, ты всегда такой самый крутой и на хрен тут вообще я. — лучше бы Шастун искал отмазки в гомофобной России, а так ему, кажется, предстояло сейчас выслушать гигантскую лекцию. — То, что я сосредоточен на себе, не значит, что мне кто-то не может нравиться, и вообще, Антон, кончай придуриваться и строить неуверенность, просто действуй, — Попов говорил немного возмущëнно, но не зло, и Шастун решил последовать его совету и взять всë в свои руки, точнее не всë, а пока что Арсения и притянуть его вперëд, немного неловко целуя. Опыта у него было хоть отбавляй, с девушками уж точно, но в данный момент это был Арсений, человек, который ему правда нравился, и из-за этого вся уверенность ушла куда-то. Через несколько секунд Антон понял куда, так как в районе живота приятно заныло и кое-что стало уверенно упираться Попову в бедро. Естественно, это не произошло по щелчку пальцев, из-за поцелуя или из-за чужого взгляда, причина была банальнее и яснее, картинки с дрочащим Арсением всë ещё находились в его голове и испаряться никуда не спешили. От Попова пахло мятой, и Антон понимал, что это зубная паста, а значит он готовился и знал, что это случиться. — Шаст, — коллега отстранил его, — Мы можем сегодня слишком далеко зайти. — Извини, — Шастун сразу же отпрянул. Наверное, не стоило так быстро развивать события, но Антон понимал, что с этим человеком у него не будет нормальных отношений и он никогда не сможет до конца узнать, что нужно Арсению. Стоило пока брать всë, что можно. — Ты не хочешь? — Хочу, — Попов тоже был слегка возбуждëн, и Шастун хотел сделать из этого не чуть-чуть, а дальше отдаться желаниям, которые копились у него всë это время. В любой другой ситуации он, вероятно, предпочёл бы развивать отношения медленно: шаг за шагом, но Арсений сам был как ураган, приходил, сносил крышу и оставлял в раздрае, но сейчас думать об этом не хотелось, хотелось просто наслаждаться моментом. Антон вновь накрыл чужие губы, в этот раз более уверенно и напористо. Наверное, ещё неправильным было то, что вёл именно он, а не Арсений, всë же тот был старше и, возможно, опытнее, но Шастуну нравилось чувствовать контроль над ситуацией. Сейчас хотелось показать, что Попова кто-то может любить настолько же сильно, насколько любит себя он сам. Антон не надеялся на отдачу, он просто хотел сделать другому человеку приятно. Арсений больше не препятствовал, тянулся сам, руками сжимал плечи, но не давил и позволял полностью управлять ситуацией и собой заодно. — У тебя есть большое зеркало. — утвердительно сказал Попов, и Антон задумчиво кивнул, не сразу понимая, что это не вопрос, вопрос последовал дальше, — Пойдëм к нему? Шастун ожидал чего-то такого, но, блять, не настолько же Арсений был помешан на себе, чтобы трахаться только перед зеркалом? Похоже, Антон ошибался. Как только они зашли в комнату, где рядом со шкафом и располагалось зеркало, взгляд Попова тут же устремился на своë отражение. Он поправил несколько мокрых, прилипших ко лбу прядок, протëр тыльной стороной ладони покрасневшие от поцелуев губы. Кажется, он собирался сосаться с самим собой, и Антон уже хотел предложить вариант его оставить и посмотреть откуда-то из угла комнаты, но Арсений достаточно чëтко и громко произнëс. — Трахнешь меня здесь? В мыслях Шастуна вертелось тупое «чего», с самой дебильной интонацией, но из-за шока он не был готов произнести даже это. Для Антона апогеем сегодняшнего свидания казалась дрочка, но чтобы так сразу и полноценный секс, увольте, к такому он ни физически, ни морально готов не был. У него с парнями подобного опыта не имелось, и он не хотел узнавать о том, что Арсений какой-то там казанова, ловелас или дон-жуан, Антон не до конца понимал смысл этих слов, но суть его мыслей заключалась в том, что Арсений просто соглашался на секс с кем попало и Антон сейчас стал бы одним из миллиона любовников и любовниц. — Ты завис, — Попов вновь незаметно оказался слишком близко к нему, — Я готовился и… Антон на несколько секунд завис. Почему Арсений знал все тонкости и когда успел это сделать? Шастун несколько раз моргнул, хотелось влепить себе пощëчину и понять, что всë это сон, но даже если и так, парню было интересно, к чему это всë приведëт. — Когда? — на каком этапе Попов решил, что всë движется к этому. — Вообще, я ещё утром пользовался кое-какой секс-игрушкой, поэтому готовился перед этим, но сейчас я проверил в душе и… — Арсений даже не смущался, конечно, ведь он считал любое своë действие идеалом, а Антон не понимал, как Попову сказать, что он вообще без понятия, что и как делать. Но было уже поздно тормозить, так как коллега принялся достаточно быстро раздеваться, складывая вещи на его кровати и подходя к зеркалу. Шастун хотел немного поубавить его пыл, даже собственноручно попробовать раздеть, но не успел он открыть рот, как Арсений встал напротив зеркала, обеими руками опираясь по двум сторонам от него и выпячивая свою филейную часть, красиво прогибаясь в спине. Попову было уже далеко не двадцать, а в два раза больше, но его тело оставалось в идеальном состоянии, конечно, при более детальном рассмотрении можно было заметить и какие-то дефекты кожи, но Шастуна такая неидеальность наоборот притягивала. Антону хотелось рассмотреть, потрогать и запомнить, он не был уверен, что ему ещё выпадет шанс оказаться в такой близости. — Только смазку возьми или крем какой-нибудь, — предупредил его Арсений. Шастун отошёл к тумбочке, естественно, специальной смазки у него не было, так как он совсем не предполагал, что нечто подобное случится, были крем для рук и презервативы, вроде бы ещё не просроченные. Антон в последнее время не использовал их да и вообще не вступал ни с кем в половую связь по одной, стоящей сейчас перед ним с оттопыренным задом причине. И как только Арсению было не некомфортно так раскрываться? Шастун кинул всë в карман штанов и подошëл сзади, просто касаясь. Он заметил, как Попов разглядывает в зеркале своë отражение, и постарался не смотреть на чужое лицо. Это сбивало. Очень часто во время секса девушки смотрели прям ему в глаза, и это тоже для Антона было не особо уютно, но так, чтобы на него не обращали внимания совсем, казалось как-то неправильно. Зато он сейчас мог спокойно изучить чужое тело. Шастун провëл пальцами вдоль позвоночника, надавливая на поясницу и замечая, как Арсений ещё больше прогибается, такая податливость нравилась. Антон коснулся ягодиц, сжимая их и подглядывая одним глазком за реакцией Попова. — Можешь шлëпнуть, — разрешил тот, замечая его ступор, — У меня высокий болевой порог, так что такое даже возбуждает. Шастуну нравилось узнавать о чужих предпочтениях, но не нравилось узнавать таким образом, как-то это всë слишком быстро казалось и неправильно. Он оторвал руку, опуская на ягодицу с небольшим замахом, чувствуя, как Попов слегка дëргается вперёд, но сразу же возвращается на место. — Что дальше? — Антон надеялся, что его вопрос прозвучит в ключе: что ты хочешь, чтобы я сделал, а не в ключе: я без понятия, что мне делать. — Может, разденешься уже? — предложил Арсений. Шастун кивнул, стягивая рубашку и кидая её поверх чужих вещей. Он снова взглянул на Попова через зеркало, кажется, тому уже надоедало ждать. Антон ускорился, неловко выпутываясь из штанов, трусов и носков, стянутых вместе. Теперь в голову пришло более ясное осознание того, что сейчас должно произойти, мозг вышел покурить, зато член стоял и требовал разрядки. Антон, только когда откинул одежду, вспомнил, что в кармане лежали необходимые вещи и потянулся, долго роясь. Он не видел, как Арсений внимательно наблюдает за его напряжëнной спиной. Шастун сразу же раскатал презерватив по члену, обычно с девушками всë начиналось с этого. Попов качнул бëдрами навстречу, а Антон вертел в руках тюбик крема, наконец догадываясь выдавить его себе на пальцы. Он провëл между ягодицами, чувствуя сжимающееся колечко мышц. Шастун математиком не был, но диаметр его члена был намного больше, поэтому он решил сначала толкнуться пальцем, тот вошëл довольно свободно, а Арсений громко выдохнул, беспрепятственно его принимая, за ним последовал второй, а дальше ещё и третий. Антон раздвинул их внутри, ощущая горячие влажные стенки. Он понимал, что навряд ли согласится, чтобы ему пихали пальцы или член в задницу, но Попову это, кажется, нравилось, сейчас он продолжал смотреть на себя, глубоко дыша. — Давай, я готов, — Арсений нетерпеливо вильнул бëдрами, подаваясь назад и глубже насаживаясь. Его лицо на секунду изменилось, и он издал нечто похожее на стон. Шастун вынул пальцы, выдавливая на них ещё крема и распределяя по члену. Он подставил головку ко входу, никак не решаясь толкнуться внутрь. Ладони сжали чужие ягодицы, слегка раздвигая их, а глаза поймали в зеркале чужой взгляд. В этот момент Арсений смотрел прямо на него, и ощущать это внимание с другой стороны было неописуемо. Шастун наконец вошëл и ему показалось, что слишком резко, но глаза Попова убеждали его, что нормально. Антон вглядывался в эмоции на чужом лице, но и старался не упустить обращëнный на него взгляд. Шастун качнулся на пробу, слыша негромкий стон. Он двигался плавно, с большой амплитудой, чуть меняя угол проникновения при каждом толчке. Арсений лишь сильнее выгибался и продолжал смотреть. Антон постепенно ускорялся, его руки обняли Попова поперëк груди, а сам он попытался прижаться к его спине, в этом положение его подбородок лежал на чужом плече, губами он мог дотянуться до уха. — Какой же ты красивый, — Шастун сказал это как-то непроизвольно, но это была чистая правда. Он вошёл особо сильно, слыша уже не сдерживаемый стон. Антон больше не менял угол, продолжая совершать глубокие толчки и наслаждаться голосом Попова. Их взгляды до сих пор пересекались. Ощущения были совершенно новые: и вот эти гляделки через зеркало, и узость чужого тела, его жар, громкие стоны. Арсений обхватил рукой свой член, принимаясь надрачивать в такт толчкам, а Антон старался не сбиваться с темпа и не кончить прямо сейчас. Шастун прикрыл глаза, сразу же теряя зрительный контакт, и повернул голову влево, утыкаясь носом в чужие волосы, а губами — в мочку уха. Он почувствовал, как Арсений сжался, а затем услышал тихое, произнесëнное на выдохе: — Антон. Кажется, ещё не всë было потеряно, Попов думал не только о себе, или он ослышался и это всë же было имя «Арсений». Шастун пару раз толкнулся, изливаясь в презерватив и на несколько секунд замирая, а после выскальзывая из чужого тела и отстраняясь. — А ты не плох, — Попов подмигнул ему, направляясь в ванную. Антон стянул презерватив, завязывая его и выкидывая в мусорку, а затем тоже пошёл в душ, ему хотелось ополоснуться и поспать, но он понимал, что последнее сейчас совершенно не вовремя и нужно снова всë обсудить и понять, что делать дальше, но Арсений залез под воду вместе с ним, не говоря ни слова, а потом, когда та уже была выключена и Антон собирался выходить, потянулся за поцелуем. Шастун, конечно, не мог не ответить, только он не знал, что это сейчас значит. — Уже поздно, я останусь у тебя, — проговорил Попов и опять это было не вопросом. Но Антон и не возражал, он достал чистое нижнее бельë, предлагая его Арсению, но тот лишь махнул рукой со вздохом, чего ты там не видел. Шастун сам любил спать не голышом, поэтому чужие предпочтения ему было понять сложно, но он ничего не говорил, расстилая кровать, заваливаясь на неё в растянутых спортивках и футболке и чувствуя, как сзади к нему прижимается обнажëнным телом Арсений, и это было идеально. Сейчас можно было не думать, что тот всë ещё влюблëн в себя и никто ему нахуй не сдался. Можно было помечтать, что Попов так же заинтересован в нëм и испытывает то же самое. Утром Шастуна разбудило чужое дыхание в шею, и он сразу же попытался успокоить быстро бьющееся сердце, всë вчерашнее казалось сном. Антон развернулся, разглядывая ещё спящего Арсения, тот выглядел в данный момент таким милым. Парень хотел видеть почаще его таким: растрëпанным, сонным, домашним, не идеально загримированным для съëмок, а настоящим. Шастун не удержался, придвигаясь вперëд и утыкаясь губами во вздëрнутый кончик носа. Тот приоткрыл глаза, не сразу понимая, что происходит, а потом отодвинул от себя Антона, садясь на кровати и потягиваясь. — Сколько времени? Сегодня нужно на съëмки? — сразу же спросил он. Видимо, работа была тоже для него приоритетом. — Сегодня ближе к вечеру они вроде, где-то в пять, а сейчас одиннадцать, — Антон посмотрел в телефон, заодно пролистывая уведомления. — У меня всë болит, — признался Арсений. Шастун даже не знал, как оправдаться, но Попов сам пришëл ему на помощь, — Я так вымотался на работе, что пиздец, сделаешь мне массаж, — попросил он. Антон кивнул. Ему прикасаться к этому телу было только в радость. Арсений сразу же повалился обратно в кровать, переворачиваясь на живот, а Антон сел поверх его бëдер, руками разминая затвердевшие мышцы. Просто трогать пальцами Шастуну явно было мало, поэтому он решил коснуться на пробу губами. Попов не возражал, даже когда он чуть увлëкся и поставил несколько засосов, хорошо, что не на шее и их без труда можно было скрыть одеждой. Антон почувствовал, что тело под руками расслабилось, и понял, что Арсений снова заснул, он осторожно лёг рядом, заводя будильник на три, чтобы успеть собраться и вовремя приехать на съëмки. Самому тоже ужасно хотелось спать, поэтому он осторожно положил руку на Попова и постарался заснуть. Будильник вытянул из приятного расслабляющего сна слишком быстро, и Антон лишь через несколько секунд осознал что он в кровати один. Неужели Арсений свалил? Шастун раздосадованно застонал, коря себя за то, что всë испортил. Он поднялся, собираясь принять холодный душ, чтобы прогнать наваждение и с не забитой головой отправиться на работу. Но с намеченного пути его сбил шум на кухне. — Доброе утро, — Попов стоял в его одежде и что-то готовил. Антон проморгался, понимая, что всë реально. — Ты остался, — Шастун не знал, что хотел этим сказать, но он очень радовался, что этот человек здесь. — Да, мы так нормально и не поговорили, а ещё мы же вроде решили попробовать отношения. Антон широко заулыбался, даже не пытаясь это скрыть. Кажется, у него что-то могло получиться с этим человеком, и даже не что-то, а что-то очень хорошее и счастливое.

***

Теперь Арсений часто оставался у него на ночь, перед сном соблазняя его одним своим видом, так что сон не всегда наступал сразу. Шастун старался убедить себя, что всë прекрасно, он закрывал глаза на все странности Попова, он пытался не замечать его долгих влюбленных взглядов в зеркало, хвалебных речей себе любимому. Антон видел, что Арсений пытается глядеть и на него и делать ему комплименты, но это не особо хорошо получалось, влюблëнность Арсения в себя никуда не девалась, и ещё были моменты, когда Шастун чувствовал себя вторым лишним, но этого человека он не готов был отпускать. — Арсений у нас любит только себя, — подкалывал его Матвиенко, Попов смеялся, а Антон опускал взгляд, стараясь скрыть эмоции. Этот человек не прекращал подкатывать к девушкам, только чтобы показать насколько он крутой и покрасоваться перед всеми, Шастун терпел и не обращал внимания. Всë копилось, копилось и копилось, и наконец переживаний стало настолько много, что они повалили через край. — Арс, может, прекратим? — Антон отвëл взгляд от зеркала, чтобы не столкнуться с чужими глазами. — Почему? — недоумëнно спросил Попов, он, кажется, вообще ничего не замечал, конечно, ведь сосредоточен был только на себе. — Ты любишь себя, я тебе не нужен. Арсений покачал головой. Сейчас он был в чужом доме и не собирался уходить, пока всë не объяснит. — Можешь дать планшет на секунду? — попросил он. Антон не понимал, как это было связано, но присел на край кровати, доставая планшет и протягивая его Попову. Тот пристроился рядом, заходя в ютюб и открывая новогодний выпуск «Громкого Вопроса», проматывая на какой-то момент и протягивая экран Шастуну, тот увидел себя крупным планом, кривляющегося при написании ответа. И это выглядело так тупо и стрëмно, кажется, Антону только что объяснили, почему с ним не хотят быть и он был согласен, что в отличие от идеального и всегда прекрасного Арсения, он был тем ещë страшилой. — Что ты видишь? — спросил Попов, и Антон пожал плечами. — Я пиздец какой страшный, — ответил парень. — Нет, — Арсений резко замотал головой. — Ты красивый, Антон, и ты знаешь, что даже если будешь делать так, то будешь выглядеть мило и забавно. Ты принимаешь себя таким, какой ты есть, и чувствуешь себя совершенно свободно. — Да не, Арс, — Шастун попытался убедить себя в обратном, но Арсений говорил чистую правду. И это пугало, в чём же тогда была причина? Ему всë равно не нравился такой самоуверенный Антон? — Ты знаешь, что я не вру, Шаст, и ты себе нравишься таким какой есть, ты себя принимаешь. Я себя нет, — Попов смотрел слишком открыто, но это заявление было сомнительно слышать от кого-то вроде Арсения. — Чего? — не удержался от вопроса Шастун. — Я не принимаю себя, я не верю, что меня такого кто-то может полюбить, поэтому я пытаюсь любить себя сам, но это не получается, Антон. Каждый раз, когда я смотрю в зеркало, я вижу недостатки: родинки, нос, губы, глаза, волосы, лоб, скулы, шея, руки, бëдра, осанка. — Попов яростно жестикулировал, — Я говорю с собой, чтобы полюбить свой голос, я пытаюсь быть надменным самовлюблëнным эгоистом, чтобы не показывать все эти слабости. Никто не может залезть мне в голову и увидеть эту неуверенность, пусть лучше думают, что я нарцисс. Когда в тебе замечают недостатки, которых на самом деле нет, это легче воспринимать, чем когда критикуют и вытаскивают наружу правду. — Арсений грустно улыбнулся, утыкаясь лбом в сложенные на коленях руки. А Антон старался отойти от шока, он никогда бы не подумал, что Арсений притворяется и играет, стараясь обмануть даже себя. Так больно было об этом слышать. Главное, что он за всë это время отношений не заметил, что что-то не так. За это Шастун себя ненавидел. — Я люблю тебя, — нужно было убедить Попова, что такое может быть. — Это правда, я ещё за год, наверное, до наших отношений влюбился в тебя, и боялся подойти, так как тебе так хорошо было с самим собой и я оказался бы лишним. — Спасибо, — прошептал Арсений, не отрываясь от своих рук. — Арс, тебе не за что меня благодарить, это в порядке вещей, когда люди чувствуют к тебе что-то и когда они обожают твой голос, считают милым твой нос, тонут в твоих глазах, желают поцеловать твои губы, мысленно составляют созвездия из твоих родинок, любят пальцами перебирать твои волосы, целовать тебя в лоб, шею и скулы и восхищаются твоей фигурой и осанкой. — Хватит, — Арсений постарался прервать это всë, ему явно было непривычно слышать столько искренних комплиментов и такое признание. Антон прекратил, более красивой речи он точно бы не выдал, он просто надеялся, что это поможет Попову хоть немного почувствовать себя любимым и достойным любви. — Теперь я себя чувствую ещё бо́льшим уродом, Антон, ты постоянно говорил, какой я красивый, а я в ответ — ничего. Я зацикливался на себе и даже не видел, что ты рядом и ты такой потрясающий. — Арс, ты был рядом, а это значит уже слишком многое, просто попробуй не закрываться и не притворяться. Я люблю тебя любого, Арсений, я видел тебя настоящего и ничего в моëм отношении к тебе не поменялось. — заверил его Антон, наконец касаясь плеча, и требовательно потянул вверх. — А если я настоящий слабый и неуверенный, я неудачник, который даже свою мечту стать актëром не смог исполнить, который, даже как бы не старался, не сможет завоевать любовь зрителей как ты, берущий простотой и искренностью. — Арсений посмотрел на него влажными глазами, теперь он не притворялся, у него не было на это сил, а может, он просто надеялся, что случится чудо и он настоящий тоже окажется кому-то нужен. — Ты лучше меня, — Антон взял его за подбородок, — И не смей думать иначе, — он потянулся вперëд, стараясь заткнуть все возражения. Арсений отдался поцелую. — Я очень надеюсь, что когда-нибудь ты почувствуешь себя любимым и счастливым и тебе не нужно будет притворяться, а пока я не имею права давить на тебя, я просто могу говорить каждый раз, как ты мне дорог и как я люблю тебя. Попов кивнул, Антон не ждал от него ответного признания, так как понимал, что сейчас совершенно не до этого, он просто знал, что он нужен этому человеку и уходить он никуда не собирался. — Хочешь сегодня сверху? — предложил Шастун, переводя тему, получая недоумëнный взгляд. — Ты уверен? — Арсений не сразу понял, о чëм идëт речь, но до него дошло, и он, наверное, не догадывался, с чего такое предложение. — Да, я хочу попробовать, только сначала схожу в душ, — Антон смылся в ванную, за всë это время они перепробовали множество разных поз и практик, но до этого момента Шастун не был готов к подобному. Сейчас ему максимально открылись и он хотел оплатить тем же, он знал, что Арсений сделает ему только приятно, об этом вообще не стоило волноваться, но он волновался насчëт себя самого, смог бы он это принять? С их первого раза прошло около двух месяцев, и за это время он успел изучить множество статей в интернете на эту тему, так что сейчас не смотрел как баран на новые ворота. Он знал, что должно происходить и что нужно делать. Было максимально некомфортно, уже на половине пути хотелось бросить всё это. Но у Арсения же как-то это получалось, Антон старался убедить себя, что делает он всё правильно. К растяжке он даже боялся приступать, но он был уверен в Попове, который определëнно помог бы ему. Он вышел из душа напряжëнный, но, заметив ждущего его Арсения, понял, что всё будет хорошо. Антон почувствовал, как его обнимают чужие руки, как губы накрывают поцелуем, и от этих манипуляций становилось так хорошо. Попов кивнул на кровать, самостоятельно отыскивая в тумбочке тюбик смазки. Она была куплена практически сразу же после первого раза. Арсений устроился между его разведëнных ног, внимательно глядя за эмоциями на лице, и Антон попытался улыбнуться, говоря, что всё хорошо. Шастуну так нравилось смотреть на Попова и получать стопроцентную отдачу. Разогретая в руках смазка чувствовалась приятно, и хоть палец ощущался как что-то инородное и к нему долго приходилось привыкать, это не делало всë происходящее чем-то ужасным. Антон чувствовал руку, придерживающую его бедро. Пальцы действовали очень осторожно, с нежностью. Второй добавился не скоро, так же как и третий, а потом они как-то резко сменили угол, попадая по комку нервов, и Антон почувствовал, как эти действия отдаются в члене. А затем ещё и ещё. Дальше растяжка стала лëгкой, так как эта одна точка отключала абсолютно весь дискомфорт. Шастун не пытался приказывать или как-то управлять процессом, он прекрасно себя чувствовал и под чужим контролем. А Арсений идеально ощущал, когда нужно менять пальцы на член. Антон так был увлечëн разглядыванием его лица, что не заметил, когда пальцы вышли, придерживая стенки в раскрытом состоянии, а в тело проникла головка. — Я люблю тебя, — проговорил Арсений, одновременно скользя внутрь и попадая по простате. — Чëрт, — Антона вывели из равновесия чужие слова, а ещё толчок. Ему было невозможно хорошо, так что он даже боялся, что это всë может закончиться. Но Арсений не спешил, он давал прочувствовать каждое движение, медленно наращивая темп. Антон откинул голову назад на подушки, расслабляясь и полностью погружаясь во все эти ощущения. Он испытал оргазм даже не прикасаясь к себе, а Попов вышел из его тела, быстро додрачивая себе и кончая на его живот, тут же опускаясь на него сверху. — Спасибо, — Антон прижал его к себе на несколько секунд, пока они не собрались в душ, чтобы смыть сперму. — Ты кое-что сказал… — начал Шастун. Он боялся, что что-то не так понял и это вообще было обращено не к нему. — Я люблю тебя, — спокойно повторил Арсений. — Я плохо это показывал, но, я надеюсь, смогу это исправить. — У нас ещё очень много времени, — ответил Антон. Это было правдой. Теперь преград никаких не имелось, они оба всё знали, Антону было не с кем соревноваться, а Арсению не нужно было притворяться. Шастун поцеловал чужие губы. — У нас всë будет идеально, — Попов улыбнулся. Пусть он не верил в свою идеальность, но в этих отношениях он точно был уверен. Сегодня он сделал первый шаг со своей стороны, в то время как Антон прошёл уже так несколько километров, но эта дорога шла навстречу друг к другу, а значит любое даже самое незначительное расстояние приближало их к счастливом совместному будущему без вторых лишних, без дрочки на себя перед зеркалами и вообще без зеркал, хотя с ними тоже было очень даже хорошо.