Без обязательств

В Мондштадте, Городе Свободы, выдался прохладный вечер. Безмятежность города нарушали лишь редкие порывы ветра. В таверне «Доля Ангела» у очага сидел Кэйа. На стенах висели разнообразные плакаты, а на громадных бочках располагались различные склянки. Веселая музыка, играющая в помещении явно не помогала ему чувствовать себя лучше. Наоборот, придавала натяжную фальш под звуки скрипа столов и оживленных бесед заядлых зевак. Он отпил глоток из бутылки, чувствуя, как жидкость обжигает горло. Приятное ощущение, и с каждым глотком Кэйа чувствовал себя все более расслабленным. Сидя, он стал думать о своем прошлом и обо всём, связанным с его жизнью. Он задавался вопросом, почему рыцари Ордо Фавониус вообще приняли его в свои ряды. Когда-то Кэйа Альберих был принцем Каэнри'арх, государства, расположенного далеко от Мондштадта. Его народ пытался прорваться сквозь свою подземную тюрьму, но он покинул страну в юном возрасте. Там, среди густых виноградников родового поместья Рагнвиндров, юный наследник и будущий Полуночный Герой Дилюк Рагнвиндр обнаружил спящего маленького мальчика с голубовато-русыми короткими волосами и повязкой на правом глазу, когда ему наскучил камин и надоели уроки Аделаиды по застольному этикету и он решил поиграть снаружи. Итогом прогулки стало обнаружение незнакомца, и, смутившись, Дилюк тут же побежал к отцу и сообщил о находке. Крепус очень удивился, но, не видя в Кэйе никакой угрозы, решил приютить ребенка. В конце концов, идти ему было некуда, а сирот в Тейвате хватало. Фатуйцы часто вербовали детей со всего мира, и страшно подумать, какие грязные трюки и промывание мозгов они могли использовать в своих гнусных целях этого бедняжку. А так - у его сына будет друг и приемный брат, который скрасит его одиночество. И, судя по плащу и одежде, найденыш был не из бедных. Мальчики росли быстро, как два молодых саженца. Дилюк поначалу был более застенчив, но когда он потеплел к новому другу, дети стали почти неразлучны и постоянно находились рядом друг с другом. Кэйа, несмотря на свою изначальную молчаливость, был довольно хитрым и озорным, всегда готовым на хитроумную шутку или уловку, чтобы подразнить и поддеть Дилюка. Но Крепус всегда заставал их поздно вечером обнимающимися во время сна под одним пледом возле ночной лампы. Они были так милы и очаровательны вместе. Но несколько вещей все же смущали главу дома. Во-первых, Кэйа не давал никому из служанок и самому Крепусу увидеть, что скрывается за повязкой на правом глазу. Как взрослый человек, мужчина беспокоился, что возможную травму следовало бы обработать, но мальчик постоянно придумывал к своей выдуманной биографии сходство с пиратом и не горел желанием портить сказку. Второй момент был еще более запутанным. Новый младший брат Дилюка говорит не на монштадтском тейватском наречии, а на каком-то совершенно незнакомом. Но малыш оказался довольно смышленым и быстро освоил местный язык. Часто проводя время в библиотеке, Кэйа узнал об «универсальном алфавите» Семи Народов. Письмо давалось ему с трудом, к тому же прятаться под столом было не самым лучшим способом, но Кэйа старался изо всех сил. Он выполнял секретное задание своего отца. Он был последней надеждой королевства, и его долг состоял в том, чтобы спасти свою родину. А хорошие сыновья, как говорил Крепус, должны помогать своим родителям. По сути, клан Рагнвиндр приютил волчонка в овечьей шкуре. Кэйа помнил конкретную ночь - вечер своего шестнадцатилетия. Приемный отец, предложил ему совершить поездку в карете. Они отправились на окраину, и это был первый раз, когда с ним не было старшего брата. Было странно отмечать день рождения не так, как все предыдущие в далеком детстве: то выходя с сачками в надежде поймать хрустальных бабочек, то играя в прятки. Или устраивать небольшие домашние вечеринки с любимым фруктовым десертом. — Рагнвиндры - древний род, — сказал Крепус, — и как мой второй сын, даже если ты не носишь фамилию Рагнвиндр, кровь в твоих жилах столь же благородна. И это важная ответственность. Мысль о том, что Крепус видит в нем настоящего сына, а не нежеланного сироту, наполнила его сердце отрадой.Он дал Кэйе шанс на существование, о котором тот и мечтать не мог. — Итак, куда мы едем? — спросил Кэйа. — Я хочу сводить тебя в одну из старых таверн Мондштадта. Знаешь, в нашей семье есть небольшая традиция, посвященная шестнадцатилетию, и я хочу, чтобы ты в ней принял участие. — Что за традиция? — Любопытство парнишки заметно разгорелось. — Скоро увидишь. Когда они достигли пункта назначения, Крепус извлек на свет небольшую флягу. Она была наполнена фиолетовой жидкостью, и ее поверхность переливалась. Незнакомая корчма выглядела неординарно: внешние стены были украшены масками различных животных. Как в цирке или театре. Изнутри лился свет, слышались звуки музыки и смеха. Хозяин заведения лично зарезервировал для них свободный столик. — Вот, выпей. — Что это? — Кэйа бегло осмотрел фляжку. Вроде ничего особенного. — Это редкое вино из Сумеру, изготовленное из самого лучшего виноградного сока. Такое вино пили юноши клана Рагнвиндра, когда им исполнялось шестнадцать лет. Кайа не сразу проникся достоинствами алкоголя. Выросший в замкнутой атмосфере и пока еще не приобретя достаточно значимых контактов и знакомств, он не имел большого опыта общения с алкогольными напитками. Питье обжигало горло, именинник кашлял, делая неловкое выражение лица, а приемный отец смеялся. — Привыкнешь, — сказал он, — и тогда начнешь ценить. Кэйа решил все-таки испробовать напиток вновь и медленно принялся глотать вино словно сироп. На этот раз на вкус оно оказалось горьким и сладким одновременно. Он чувствовал, как по горлу разливается холодок вместо пламени. Он не знал, чего ожидать, но жидкость, казалось, наполнила его теплом. — Кэйа, — заговорил Крепус, и его голос мягким гулом отозвался в просторном зале, — хорошо усвой, что хорошее вино надо пить, а не глотать. Глотать - это то же самое, что не вкушать. Пить - это искусство. Распробуй глубже и насладись ароматом. Это самый важный урок, которому ты научишься не сразу, но постепенно как красноречию или письму. Это целая философия. В свете люстры мужчина разглядывал ярко-малиновую жидкость, пузырящуюся в его бокале. Отец Дилюка считал, что вино - это символ жизни, которую нужно прожить до конца, а не с оглядкой на прошлое. Впрочем, сейчас Кэйа испытывал холодную пустоту. Прошло два года со дня смерти Крепуса, а Кэйа только и делал, что утопал в печали. Он утратил покой в поместье и человека, который его усыновил, и казалось, что мир вокруг него рушится. Рано или поздно все его покидают так или иначе. Дилюк отвернулся от него, а рыцари Ордо Фавониус видели в нем лишь лазутчика. Единственным близким другом для него оставалась Джин. Джин заняла пост исполняющей обязанности Великого Магистра после ухода Варки и была полна решимости поднять уровень эффективности и действенности рыцарей. Но Кэйа знал, что он не тот самый достойный для нее спутник. Он шпион и лжец. Предатель. Он не сможет принести ей ничего, кроме страданий. Образ брата не выходил у него из головы. Дилюк ненавидит его, и в этом виноват сам Кэйа. Крио Глаз Бога напоминал ему обо всех утратах. От самой Селестии это выглядело как укоризненный средний палец, свидетельствующий о том, что он ничего не достоин. Проклятье, он даже не чистокровный живой наследник клана Альберих. У него темно-синие глаза, а не светло-голубые, как у Дайнслейфа, и кожа темнее, чем у блондина, что являлось неопровержимым доказательством того, что некогда чистокровная древняя родословная в нынешнее время не такая уж и чистая. Так что даже на родине вряд-ли кто-то из выживших элит или подданных признают в нем королевскую кровь. По правде говоря, здесь, в Мондштадте, он не имеет права оставаться, жить нормальной жизнью и смеяться вместе с другими. Тогда в чем же дело? Почему Барбатос просто смирился и позволил ему остаться в Городе Свободы? Может быть, потому, что Кэйа так никогда и не сможет обрести подлинную свободу? Капитан кавалерии продолжал пить, он чувствовал, как спиртное течет по его венам. Но оцепенение, которое так долго распространялось по его телу, не приходило. Сколько бы бутылок он ни выпил, он так и не мог забыться, и воспоминания продолжали преследовать его. Он ненавидел смотреть в зеркало и видеть эту звездообразную радужную оболочку своего видимого левого глаза. Может быть, он проклят судьбой? Кэйа уже собирался допить очередную дозу и уйти, когда раздался резкий звук, заставивший его остановиться. Знакомый, протяжный голос. — Либхен? Кэйа замер и посмотрел в правую сторону. Он узнал Венти - этот бард частенько захаживал в таверну. Его вокал и лира давно были ему знакомы. Они не были парой и не состояли в романтических отношениях, но в последнее время Кэйа заигрывал с Венти, и было видно, что тот отвечает взаимностью. Это был безобидный эпатаж, ничего серьезного, просто способ Кэйи развеять скуку. В конце концов, у Кэйи есть типаж. Они часто выпивали вместе и делились историями, но в итоге Венти всегда напивался до потери сознания и вырубался ещё до конца ночи. Тем не менее, Кэйи нравилось присутствие добродушного собеседника, так что он не возражал. Но юноша казался сам не свой. Обычно Венти всегда полон сил, поет новую песню и просит бутылку вина. Сейчас же он выглядел вялым, а его лицо казалось необычайно бледным. Он не столько пьян, сколько потерян и оторван от реальности? — Я не Либхен. Ты обознался. Но сегодня дерьмовый день, так что мы оба вправе напиться, — пожал плечами Кэйа и сделал непонятный быстрый жест рукой. — К тому же Дилюк сегодня не бармен, так что я не против компании не ворчливого человека в кои-то веки. Венти молчал. Затем он вдруг посмотрел на Кэйю так, словно видел его душу. — Знаешь, я даже удивлен, что ни одна дама не пытается затащить тебя в постель, — усмехнулся парень. — Может, это из-за твоего характера, а может, ты в глубине души жуткий негодяй? — Надо же, не думал, что бард способен на столь резкие и точные суждения, — сказал Кэйа, сделав глоток своего напитка. — Да, я безобразен внутри. Неприятный. Полагаю, до тебя дошли слухи о том, как я кочевал? — Да, партнеров для перепихона у тебя всегда хоть отбавляй, — заметил Венти с усмешкой. — Но нет, внутри ты не безобразен. Ты просто одинок и боишься открыться другим. — О, как мило. Хочешь поцелуй за столь лестный отзыв? — Ты попросту избегаешь проблемы. Я знаю, что в прошлый раз у нас дело доходило только до флирта, но все равно, я чувствую боль, когда тебе плохо. Ты очень стараешься изо всех сил бороться с трудностями, но в то же время это всего лишь фасад. Я вижу тебя насквозь. — И кто же ты? Святой дух? Психолог? Агент под прикрытием? Архонт? Не могу сказать, что ты действительно похож на бога, понимаешь? — Кэйа слегка скептически приподнял бровь. Глаза Венти расширились от удивления, затем он рассмеялся, но его смех звучал горько. — Может, для выяснения этого предположения мы проведем одну ночь? Честно говоря, я испытываю сонливость, но вид твоего прекрасного лица напомнил мне о моих потребностях. — Не знаю, действительно ты в стельку пьян или нет, но должен отметить, что твой пикап - тихий ужас. — Это потому, что мы оба - пьяницы, пытающиеся справиться с отголосками прошлого. Алкоголь сближает, — Венти слегка облокотился на стойку и подпер щеку. — А может, мне просто нужен герой на вечер. Ну что, ты в деле, мой дорогой рыцарь? — Хм. Если ты действительно хочешь, то я не против, — ответил Кэйа после пару секунд раздумий. Он сам себе поразился. Поражен - это мягко сказано. Кэйа сквозь затуманенный разум подумал, что должно быть, у него довольно долго не было секса, раз он без каких-либо колебаний согласился. Да, Венти весьма красив и обаятелен, впрочем, оставалось немало других дел, которыми Кэйа мог бы заняться сегодня вечером. Например, напиться до смерти или убить по дороге Магов Бездны. Но потом капитан кавалерии снова задумался. Когда еще у него будет возможность заняться перепихом без обязательств и ответственности? Во всём можно будет потом свалить вину на спиртное. Но это хотя бы возможность забыться. Хотя бы на мгновение. — Тогда пойдём? Лукавый огонек заплясал бирюзовых глазах. — Мы можем пробраться за бар и пойти в чулан. Мастер Дилюк будет в бешенстве, однако в данный момент нам не стоит волноваться. Кроме того, он продолжает сокращать мой долг, а значит, на выпивку в будущем не стоит рассчитывать, так что надо как-то отыграться, верно? — Звучит неплохо, я в деле. И не волнуйся, за выпивку рассчитаемся позже. Венти кивнул, а Кэйа достал из кармана монету и бросил ее на пол, отвлекая нежелательных свидетелей. Металлический звон привлек внимание посетителей, и оба мужчины, воспользовавшись моментом, быстро выскользнули из таверны и направились в сторону комнаты персонала. Венти шел впереди. Когда они добрались до комнаты, Венти сразу же начал раздеваться, и Кэйа не мог не восхититься фигурой барда. У Венти стройное и подтянутое тело, а его молочно-белая кожа выглядит нежной и совершенной. — О, да ты просто находка, — подмигнул Кэйа, — Думаю, я могу считать себя счастливчиком. — Конечно. Я же бог. Идеал. Кэйа рассмеялся и начал расстегивать рубашку, обнажая мускулистую грудь. Взгляд Венти скользнул по телу Кэйи, остановился на сосках, и парень облизнул губы. — Ты собираешься остаться в таком виде? Если нет, то я начну без тебя. Венти надулся, и Кэйа поспешно закончил раздеваться, оставив одежду на полу. Настала очередь барда раздеваться, и его белье присоединилось к груде одежды. Две короткие косички немного растрепались от его движений. — Наверняка дьяконицам церкви Фавония подобное зрелище не каждый день выпадет лицезреть.— Он подмигнул и демонстративно оглядел Кэйю с ног до головы. — В Тейвате такие боги, как я, не могут игнорировать носителей Глаза Бога, как ты. Ты - мечта любого Архонта, Кэйа. Мечта? Кэйе показалось, что это ложь. Он считал, что ни Архонты, ни селестийские боги не держат его в фаворитах. Кэйа подался вперед, ухватил любовника за руку и притянул к себе, впиваясь в его губы яростным, страстным поцелуем. Их языки боролись, и поцелуй прервался стоном, когда Венти отстранился и откинул голову назад, позволяя Кэйе начать покусывать и осыпать шею поцелуями. Кожа барда настолько нежная и сладко пахнет, а его стоны и хныканье звучат восхитительно. С каждой секундой стояк Кэйи становился все тверже, и он обхватил ягодицы юноши, приподнимая его на столе. Столешница была холодной, и Венти зашипел, но его недовольство было заглушено еще одним глубоким поцелуем. — У тебя есть смазка? Венти покачал головой и указал на кучу тряпья. — Я не рассчитывал сегодня с кем-то трахаться, так что нет. — Тогда что будем делать? — Придется в сухую. Я выдержу, и не то чтобы я от тебя забеременею. Если бы Кэйа был трезв, он бы отмахнулся каким-нибудь язвительным комментарием, но сейчас он был слишком возбужден, и в его голове промелькнула мысль, что если Венти и вправду бог, то наверняка распутный. — Ладно, я не против. Кэйа приставил свой член к входу Венти и стал медленно входить в него, шипя от тесноты и жара. Он не знал, девственник Венти или нет, но его внутренности сильно сжимали его, и Кэйа подумал, что кончит раньше времени. — Шевелись уже! — прохрипел Венти, обхватывая ногами талию капитана. Бард был тугим и горячим, а звуки, которые он издавал, сводили Кэйи с ума. Руки Венти ухватились за край стола, и мужчина начал двигать бедрами, с каждым толчком все сильнее и глубже. — Ты так хорош, — проскулил Венти, его голова кружилась, а пальцы на ногах подгибались. — Хорошо, когда меня так боготворят. Я должен приходить к тебе чаще. Кэйа от услышанного задвигался быстрее, а Венти закричал, впиваясь ногтями в спину Кэйи. — А ты такой громкий, — констатировал Кэйа и провел ладонью по телу барда. — Но я не могу сказать, что мне не по душе. Надеюсь, стены здесь звуконепроницаемые, потому что иначе весь город узнает, какой ты распутный маленький божок. Венти застонал громче и обхватил капитана за шею, цепляясь за него, как за спасательный круг. Он дрожал, и его бедра тряслись, но хватка капитана была крепкой, и парень был не в силах высвободиться. — Ах, ах, ах, пожалуйста! — прошептал Венти, закрывая глаза. — Дай мне кончить! Его внешний вид внезапно изменился под влиянием эмоциональной реакции. Теперь на нем была белая мантия с золотисто-белым верхом и открытым животом, капюшон, белые нарукавники и белый чулок на правой ноге. На груди, шее и лодыжках - синие метки Архонта. На голове у него была сеcилия. Но это было не самое главное. Появившиеся белые крылья были массивными и накрывали тело барда и Кэйи. Они были белыми, а некоторые перья - с отливом золота. Каэя ощутил гордость, словно этот вечер, наконец, стал меньше связан со скорбью, а больше с ним самим. Это был хороший знак. Он все еще был способен доставить кому-то удовольствие. Не как шпион, а как мужчина. — Похоже, я поймал птицу свободы, — пошутил Кэйа. — Какая удача. Архонт Анемо проявляет милость к заблудшему принцу? — Не упоминай. Ах, пожалуйста! Кэйа усмехнулся и замедлился. — Пожалуйста, что, Барбатос? Что ты хочешь? — Дай мне кончить! Пожалуйста, сильнее! Трахни меня, трахни меня, трахни меня! Кэйа зарычал и прикусил чужое плечо Бард был таким тугим и горячим, и Кэйа знал, что долго он не продержится. — Ах, ах, ах! Вопль страсти Барбатоса эхом разнесся по комнате, а крылья юноши взмахнули, сбив со стола несколько бутылок. Кэйа снова принялся жадно целовать своего сегодняшнего партнера, смакуя его сладость. Он продолжал толчки, чувствуя приближение своей кульминации, а Венти уже расцарапал целую заповедь на позвоночнике ногтями до красных следов. Последние толчки сопровождались криком наслаждения, и он кончил, зрение Кэйи и Венти постепенно расплывалось, они медленно сходили с вершин экстаза. — Это было очень хорошо, Кэйа. — Барбатос слабо улыбнулся, глядя на мужчину, который рухнул рядом с ним. — Спасибо. — Твой язык хорош не только для песнопений, Барбатос. Надеюсь, ты не будешь возражать, если я снова им воспользуюсь. — Кэйа хмыкнул, его давление все еще оставалось высоким. — Правда, нам придется вести себя тише, чтобы Чарльз не пронюхал. Бард лишь часто дышал в ответ, его грудь вздымалась и опускалась, белые перья россыпью летели вокруг него. Капитан кавалерии, все еще находясь в трансе, подумал о том, чтобы привести все в порядок, но, видимо, три бутылки вина были совершенно лишними. — Надо бы прибраться, а то похоже, будто кто-то пытался ощипать пойманного голубя. — хотел сказать мужчина, но у него вышло лишь хриплое невнятное бормотание. Венти, однако, понял «прибраться» совсем по-другому. Он развернулся лицом к нему и стал поглаживать грудь Кэйи, спускаясь все ниже и ниже, и наконец уперся в его член. — Ты такой жадный. Но кто я такой, чтобы отказывать? Твоя звезда ещё прекраснее, чем те, что на небе. — Анемо Архонт осторожно отвел пару слипшихся прядей с челки мужчины и огладил его левую щеку. Капитан кавалерии почувствовал, что внутри ему хочется плакать. — Только не говори, что ты становишься неженкой прямо сейчас. — Не волнуйся, я знаю, что делаю. Тебе понравится, несмотря на то, что у тебя осталось мало сил. И тут Венти удивил Кэйю. Вместо рук он решил использовать рот. И, o, пресвятая Селестия, Барбатос, несомненно, знал, как им пользоваться. Кэйа почувствовал, что, несмотря на недавний оргазм, он снова возбудился. Бард так сосредоточенно исполнял свою задачу, что комната наполнилась развратными хлюпающими звуками. Пить, а не глотать. Если бы только Крепус знал, что нынешний Кэйа в будущем совсем по-другому закрепит этот рожденный в прошлом совет о вине, у него наверняка случился бы сердечный приступ. Капитан кавалерии почувствовал приближение кульминации. И когда Венти пристально воззрился на него, все еще держа во рту свой член, Кэйа кончил, наполнив рот барда, и тот с жадностью проглотил каждую каплю. — Ну что, вкус лучше, чем у вина? — спросил синеволосый мужчина, с ехидной ухмылкой глядя на покрасневшее лицо парня, на щеке которого остался след от спермы. — Хм. Можно сказать, что на вкус горчит. Кэйа стушевался. Он уже слишком устал, чтобы вставать и приводить себя в порядок. — Полагаю, у тебя в рукавах есть какие-то архонские штучки, иначе мой дорогой брат сожжет не только Мондштадт. — Ха-ха, ты очень смешной. Кэйа закрыл глаз. — Спокойной ночи, Барбатос. — Сладких снов, Кэйа. До завтра. Как только он заснул, комната опустела, словно в ней вообще никого не существовало. Утром голова Кэйи будет болеть, в животе поселится чувство вины, но он не будет жалеть об этом. Дилюк, придя уставшим с винокурни «Рассвет», будет в ярости, и его красные глаза засверкают от беспорядка. Но Кэйа будет доволен тем, что привлек внимание архонта, и, возможно, попытается заполучить его ещё.