Не умирай больше, пожалуйста

Игорь не помнил, как выполз из воды. Помнил только, что все вокруг пахло тиной. Тиной и кровью. Он завалился набок и мучительно закашлялся, выплевывая остатки воды из горящих огнем легких. Мокрая челка залепляла глаза и он засучил руками, пытаясь ее смахнуть, как хотелось бы смахнуть ту ужасающую картину, которая впечаталась теперь, казалось, в самую глубину подсознания – одно сплошное пятно из пиявцев, толкающихся и пытающихся разорвать Носатова. Игоря тогда как будто лопатой по голове огрели, и он, парализованный страхом, даже не смог пошевелиться и помочь. Надо было отвлечь их на себя. Надо было выйти и попытаться оттащить хоть кого-то. Надо было. Но он ничего не сделал. Он настоящий мудак. Корзухин подтянул колени в мокрых джинсах к носу и завыл. - Всех не спасешь, - вдруг услышал он знакомый голос Серпа где-то за спиной. Живой. Значит, ничего не вышло. Они проебались по всем фронтам. - Гори ты синим пламенем, - хрипло закричал он, усилием воли поднимаясь на подкашивающиеся ноги. Иеронов только усмехнулся и покачал головой. - Да, ирония. Только что то же самое мне сказал и Валерка. Ох, удивили вы меня, ребята… Игорь тяжело дышал, с внезапным приливом адреналина готовый оторвать стратилату голову голыми руками. Но тот вдруг взял канистру с бензином и начал поливать себя, и Корзухин даже понять не успел, что произошло, как последний костер смены уже полыхал до неба. Из-за сосен тут же потянулись дети. Для них все это было просто праздником, горько подумалось Игорю. Он развернулся и побрел вдоль Рейки подальше от веселого смеха и визга, от счастливых лиц и восторженных возгласов. Все это теперь было каким-то далеким и совершенно не важным. Даже Лагунов. Стратилата Иеронова теперь все равно больше не было, а остальное – уже не его, Корзухина, дело. Гроза закончилась так же быстро, как началась, и полная луна на черно-синем небе освещала все вокруг не хуже солнца. Игорь потерял счет времени и остановился только тогда, когда звуки лагеря остались далеко позади. В этом месте река забирала куда-то вправо, а песчаный берег был гладким и совсем не вытоптанным, как у пристани. Игорь опустился на него, запуская пальцы во все еще мокрые слипшиеся волосы, и закрыл глаза. В голове крутился только один вопрос – как теперь дальше жить? Все произошедшее казалось таким нереальным и в то же время значительным, что слишком тяжело было разобраться в себе. Он подвел Валю. И даже не успел сказать ему все, что хотел еще с самого начала смены. Вначале боялся своих же мыслей, пытался доказать сам себе, что он не такой, потом сомневался, следом закрутилась история со стратилатом и стало совсем не до того. А потом… потом Валю заживо разорвали пиявцы. - Господи, да что же это, - выдохнул Игорь, поднимая глаза на луну. Луна предсказуемо молчала. Он бросил взгляд на воду. Течение в этом месте реки было каким-то особенно сильным, и проносило то ветки, то тину, то тело. Тело?! Игорь вскочил на ноги, прищуриваясь – и правда, в воде проплывал человек, в темноте не разглядеть, живой или нет. А если живой? Может быть, хоть кого-то Игорь сегодня сможет спасти. Дно быстро ушло из-под ног и он поплыл, мощно загребая руками ледяную даже после жаркого дня воду. Кажется, последний раз он плавал так быстро только на соревнованиях в школе. Вот только там не было темноты, сносящего течения и чьего-то бесформенного тела, которое Игорь старался максимально поднять над водой, насколько позволяли силы. Видимо, этот кто-то был жив, потому что несколько раз порывался двигать ногами в попытке плыть. - Еще немного, - сам себе произнес Игорь, и в рот тут же натекла вода. Еще совсем немного. Такое впечатление, что сама река не хотела выпускать их, и сносила все дальше от берега, но Корзухин упрямо греб и греб пока не почувствовал под ногами вязкий песок. Он постарался упереться и теперь уже волоком тащил человека за собой. Наконец, они отошли от воды настолько, чтобы Игорь остановился и перевернул тело, посмотреть, точно ли жив. И чуть сам не задохнулся. - Валя… Валя! Перед ним лежал мокрый от речной воды и собственной крови доктор Носатов. Страшно исполосованный, в порванной одежде и с посиневшими губами. Кажется, он не дышал. Игорь наклонился и приложил ухо к его груди. Сердцебиения не было. Он почувствовал, как и без того холодные руки леденеют, и в панике заозирался по сторонам – вокруг была только непроглядная темнота леса. Надо было как-то запустить его сердце, вот только мысли бегали, путались и сталкивались, как пионеры на зарнице. Надавить на грудную клетку, потом вдох, или два вдоха, черт, кровь пошла сильнее, а если он сейчас сделает хуже… Вдруг Валентин Сергеевич распахнул глаза и начал оглушительно кашлять водой. А потом так же резко потерял сознание. - Валя, - прошептал Игорь, не смея поверить, что тот живой. Вот только на берегу реки в холоде и темноте, минуту назад переживший клиническую смерть и со множеством кровоточащих ран – надолго ли? В спину ударил слишком яркий свет фонаря. - Племяннички, вы чего здесь, - послышался голос, и из темноты вышла баба Нюра. – Ох, Господи… - Нужно отнести его в больницу, - обернулся на нее Игорь, - как можно скорее. Самыгина подошла ближе, наклоняясь над раненым доктором, и покачала головой: - Нет у нас здесь больницы, туда через реку нужно. Отнесем его ко мне, в лагере опасно. Игорь хотел было ответить что-то в духе «как это нет больницы?», «как мы ему поможем у вас» и еще целую кучу вариаций этих почти риторических вопросов, но Нюра уже пошла обратно в лес, так что ему ничего не оставалось, как максимально бережно подхватить Валю под спину и колени и понести на себе. Носатов был тяжелым в мокрой одежде, но Игорю было на это сейчас глубоко наплевать. Главное, он чувствовал чужое неровное дыхание на своей шее, а это значило, что у него появился шанс все исправить. Ноги путались в корнях сосен и берез, спина, казалось, вот-вот не выдержит, но впереди уже маячила деревня, подсвеченная луной. Доктор в полубреду застонал и попытался вырваться. - Тише, Валь, осталось чуть-чуть, - Игорь, не зная, как еще успокоить его, прижался губами к мокрому виску. – Скоро все закончится. Как в бреду он переступал ногами, ничего не видя вокруг себя, и очнулся только когда зашел в дом и увидел кровать. - Сюда его клади, ох, бедненький, - баба Нюра убрала лишние подушки, и Игорь как самое большое в мире сокровище положил Валю на матрас на панцирной сетке. - Баб Нюр, что теперь делать? – Корзухин беспомощно посмотрел на нее. – Вы ему поможете? Та кивнула. - Что-то еще я умею, - с этими словами она подошла к комоду, начиная что-то искать, и наконец, нашла – это были обычные иголка с ниткой. Игорь внутренне содрогнулся – этим она сейчас собралась зашивать ужасные Валины раны? Баба Нюра, видимо, поняла по выражению его лица, о чем он подумал, и махнула рукой: - Ну все, все, справлюсь сама. Иди отсюда, сходи к Валерке и возвращайся, уж все в порядке будет. - Обещаете? – ляпнул Игорь, но голова была слишком тяжелой, чтобы задумываться над словами. Он подошел к кровати и сжал Валину руку. Она была холодной, но Корзухин почувствовал, как пальцы доктора пошевелились. - Давай, иди, иди, - Нюра почти взашей вытолкала Игоря из дома, попутно охая. И вот он снова оказался в ночной темноте, глупо рассматривая собственный силуэт в отбрасываемом слабом свете из окна. Нужно было собраться с мыслями и дойти до лагеря, а потом не потеряться по пути назад. Уже начинало светать. Словно в тумане Игорь добрел до Буревестника и отыскал там Валерку. Новости его совершенно не обрадовали – одеревеневший Лагунов сообщил, что выпил кровь Серпа. Чтоб его, Чапаев и Гагарин в одном лице! Полез на рожон, и ради чего? Ради Сергушиной. Игорь глубоко вздохнул, роняя голову на руки. Ну час от часу не легче. - Игорь Саныч, - позвал его Валера, - что с Валентином Сергеичем? Корзухин посмотрел в собственные ладони. Было темно. - Все плохо, - наконец, глухо ответил он куда-то в руки. – Его сильно ранили пиявцы. Воцарилась тишина, нарушаемая только отдаленным стрекотом ночных цикад за окном и едва долетающими сквозь лес голосами обитателей лагеря. Казалось, ничего не произошло, только последний концерт и последний костер смены. Завтра все поедут домой и даже не вспомнят, что что-то было не так. - Вы должны быть рядом с ним, - вдруг сказал Лагунов. Игорь вздрогнул и повернулся к нему. - Что? - Горь Саныч, я же не слепой. Вы, конечно, целовались с Вероникой Генриховной, но сердце ведь не обманешь. - Так, Лагунов… - Можете не беспокоиться, я вас прикрою. Скажу, что у вас остались незаконченные дела, и вы вернетесь в город сами. Игорь молчал. - Я никому не расскажу. Так же, как и вы никому не расскажете, кто я теперь. - Спасибо, Валера. Мы с тобой что-нибудь придумаем, - как же он устал за эту смену что-то придумывать, - и все исправим. Держи, - он оторвал с ближайшего стола бумажку и быстро начиркал слова, - мой адрес. Свидимся в городе. Новоявленный стратилат кивнул. Сердце Игоря болезненно сжалось от мыслей, что где-то в деревне за лесом баба Нюра сейчас наживую зашивает раны Носатова. - Идите, - поторопил его Валера. Корзухин попрощался с мальчишкой и побрел обратно. На пути, по счастью, никто не встретился и не удлинил дорогу ненужными расспросами и разговорами. Игорь был так измотан, что с трудом волочил ноги, и молился, чтобы хватило сил дойти до деревни. В дом бабы Нюры он практически ввалился. Она, тем временем, уже заканчивала – большую часть худого тела Вали покрывали швы черными нитками. Оставалась одна все еще кровоточащая рана на ноге, но и она в несколько неожиданно ловких движений оказалась обработанной и зашитой. - Ну, вот и все, - баба Нюра охнула, поднимаясь и накрывая доктора одеялом по пояс. – Теперь все в руках господних. Игорь подошел к кровати и опустился на колени рядом с ней. Короткие волосы Вали разметались по подушке, глаза были закрыты, а на лбу выступил лихорадочный пот. - Пожалуйста, держись, - прошептал Игорь, находя его руку своей и крепко сжимая. Доктор тихо застонал и выгнулся. – Валя… В глаза словно песка с берега Рейки насыпали, и Игорь зажмурился. Из-под закрытых век потекли слезы – от страха за Валю, от чувства вины, от усталости. Хотелось просто, чтобы вся эта ночь оказалась лишь дурным очень реалистичным сном. Игоря трясло от уже не сдерживаемых рыданий, и он уткнулся носом в матрас. Баба Нюра в углу тихо молилась, глядя на его вздрагивающую спину. В какой-то момент Игорь успокоился и затих. Баба Нюра подошла и наклонилась к нему – Корзухин уснул. Спал и Носатов, беспокойно, как в горячке. Наконец, и его тело расслабилось, ушла морщинка между сдвинутых бровей, а дыхание стало ровным. Баба Нюра облегченно выдохнула. Она уже было думала, что нужно будет звать священника, чтобы отмаливать обоих. *** Первое, что почувствовал Валентин Сергеевич, когда пришел в себя, еще не открыв глаз, была боль во всем теле. Но если болит – значит, он живой. Странно. Он был уверен, что сейчас умрет, когда на него напали пиявцы. Теперь он жив, лежит где-то под одеялом, судя по саднящей боли, кем-то зашитый. И кто-то вцепился в его руку. Неужели укусить хочет? Он открыл глаза. Какой-то деревенский дом, на улице уже вечереет. Значит, проспал почти сутки? Он с трудом повернул голову, и взгляд уперся в светлую длинную шевелюру Корзухина, сгорбившегося в три погибели у кровати. Кажется, Игорь спал. Валентин Сергеевич, собиравшийся что-то сказать, на секунду потерял дар речи. Он что, умер и попал в рай? Хотя, если бы это был рай, боль не была бы такой навязчивой и раздражающей, а голова бы не гудела и не кружилась. Может быть, ему привиделось. Кто он вообще такой, чтобы у его постели сидел этот пацан? Обычный врач, заядлый алкаш, курильщик и просто трус, раз за три года в этом чертовом лагере не решился сам хоть что-то сделать. Последнее его выступление, было, конечно, довольно героическим – и при этом до ужаса глупым, ведь он мог сразу прыгнуть в воду, но между утонуть в ледяной воде из-за неумения плавать и быть растерзанным пиявцами заживо, он выбрал второе. Судя по всему, зря. Еще и этот Игорь. Валя прикрыл глаза – к парню он запретил себе приближаться еще с того момента, как увидел в первый раз. Во-первых, Корзухин младше него раза в два, а то и больше. Во-вторых, можно было закончить на этом. Любые аргументы «за» Носатов даже думать себе не позволял, хотя очень хотелось. Ну не могло же быть вот так, чтобы под сраку лет влюбиться в кого-то снова без оглядки, как в юности. В такого задорного, вдохновленного, мягкого и все еще по-детски наивного. Который нет-нет, да и придет зачем-то в его кабинет, то по делу, то вампиров ловить, то просто так, ну как специально. Обычно все заканчивалось одинаково, коронным докторским «Корзухин, иди в жопу, у меня здесь лазарет, а не проходной двор», и каждый раз Валя убеждал себя, что все делает правильно. А потом видел в окне, как Игорь с Несветовой целуются прямо посреди лагеря, и пил как в последний раз, чтобы просто выкинуть это из головы. Свои предпочтения мужчин женщинам он перестал отрицать уже давно. Просто как врач смирился с тем, что физиологию не перепишешь, и принял как должное. Пытался по молодости даже отношения строить, но со своим вредным и, к тому же, взрывным характером отпугивал людей вокруг, как огонь. Это он осознал не сразу, а к тому моменту, как научился себя хоть немного сдерживать, понял, что настолько привык быть один, что необходимость в ком-то рядом исчезла. А потом появился Игорь, и все пошло по новой. Воспоминания молодости захлестнули его в моменте, как течение, из которого он выбрался совсем недавно, и он снова открыл глаза, избавляясь от наваждения. Игорь все еще спал, уронив голову на матрас. Носатов попытался пошевелить пальцами, но Корзухин вцепился похуже пиявца. Тогда он не без труда поднял другую руку – взгляд зацепился за швы и заставил мысленно вздохнуть, – и опустил ее на макушку Игоря. Пальцы запутались в пшеничных волосах, и у Вали перехватило дыхание. Нельзя, нельзя, нельзя, что ты делаешь. Игорь что-то пробурчал во сне, а потом вдруг вскинулся: - Валя! Ты очнулся. - Да, ты сейчас оторвешь мне руку, - хриплый после долгого молчания голос доктора был недовольным. - Прости… Корзухин отшатнулся и отполз от кровати, все еще продолжая смотреть так, как будто тот сейчас растворится в воздухе или просто свалится от остановки сердца. - Дай воды. Игорь метнулся куда-то к столу и налил стакан из эмалированного чайника в цветок. Валя пил долго, давая себе еще время все обдумать. - Где мы? - Дома у бабы Нюры. Она нашла нас, - осторожно ответил Игорь. – Зашила все, что они… - Ага, я понял. Игорь замолчал. Вале даже стало его жалко – он выглядел, как побитый щенок. Такой же маленький и ничегошеньки не понимающий. - Что случилось со стратилатом? Корзухин очень старательно подбирал слова, прежде чем ответить: - У Валерки не было выбора, ему пришлось выпить его кровь и стать новым стратилатом. Пиявцы спасены, Серп сгорел в костре. - Да, постарались на славу, - прозвучало гораздо более язвительно, чем нужно было. - Знаешь что, - вдруг разозлился Игорь, - мы сделали все, что могли. Все! И то, что оно пошло не по плану, так получилось. Ты вообще чуть не умер! Я думал, ты умер! Когда увидел тебя в реке, даже не понял, что это ты, просто подумал, что смогу хоть кого-то сберечь, раз тебя не удалось. Я там сам чуть не умер, пока тебя нес сюда и боялся, что у тебя сердце снова остановится, и ты опять перестанешь дышать, а ты тут еще будешь говорить так, как будто все было бесполезно! Он остановился перевести дух и вдруг понял, что сболтнул много лишнего. Слишком много. Валя, потрясенный, уже открыл рот, чтобы что-то сказать, и закрыл. Ему не послышалось?.. Нет, такого просто не могло быть. Нельзя. Игорь думал, что провалиться куда-то в подпол, к закаткам огурцов и мешкам картошки, было бы сейчас очень кстати. Неизвестно как интерпретирует сейчас его слова доктор, остается только надеяться, что ничего не поймет. Хотя, не понять было трудно. Он замер и уже приготовился услышать привычное «иди в жопу, Корзухин, зачем ты вообще меня спас», но Носатов молчал. Тогда, еще больше разозленный этим молчанием, Игорь пошел ва-банк. - Я должен был отбить тебя у них, - он решительно подошел к кровати и легко коснулся кончиками пальцев ближайшего к нему шва на плече. Это поубавило его пыл, и он заговорил тише. – Но не смог. Прости, Валь. Я не знаю, что бы делал, если бы ты на самом деле умер. А я так и не успел тебе ничего рассказать, - голос предательски сорвался. - Игорь, - мягко произнес Валя, с трудом приподнимаясь на локтях, - зачем тебе это все? Корзухин понял, что доктор все услышал правильно, и дыхание сбилось от осознания, что сейчас его прогонят. Не совсем так он себе представлял признание в собственных чувствах, с которыми в одиночку уже не справлялся. Но что сделано – то сделано. - Просто я не знаю, как иначе, Валь. Нужно, и все. Скажешь никогда к тебе больше не подходить? Игорь закрыл глаза. Подумал, что если его пошлют сейчас, то он просто пойдет и повесится. Как сам Валя когда-то – теперь все события последних недель казались такими далекими. А что еще останется делать, если… - Игорь, я же тебе уже в отцы гожусь. Зачем тебе пьющая старая развалина, которая теперь еще и штопаная? Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять. - Так тебя только это волнует? - Ну, в целом, только это и должно меня волновать, Корзухин. Остальное переживу как-нибудь. Игорь осторожно присел на кровать рядом с ним. - Все то, что ты считаешь недостатками, - и, причем, довольно весомыми, подумал про себя Носатов, - мне все это в тебе нравится. Кроме твоего алкоголизма, - Игорь смешно сдвинул брови, а Валя собрал все силы и отвесил ему подзатыльник. – Но с этим я как-нибудь справлюсь. И ты тоже, я знаю. Валя смотрел на него – такого светлого, нежного и к которому тянуло так, что сопротивляться было уже бесполезно. И вот он сидит рядом и говорит такие вещи, о которых даже мечтать было глупо. - И что мне с тобой делать? - Просто будь рядом. И не умирай больше, пожалуйста. - Последнего обещать не могу. Игорь опасливо прикоснулся к его руке, как будто еще до конца не верил в происходящее, и переплел их пальцы. Валя вздохнул. То, чего он так старательно избегал столько времени, пришло само, еще и такое настойчивое. Они еще не раз поругаются и помирятся на почве возраста, стратилата и остального. Но сейчас можно было отпустить все переживания, наконец, и просто ощущать себя счастливым, как когда-то давно в молодости. Игорь наклонился к нему, целомудренно целуя в макушку, в щеки, заботливо обходя швы на лице. И, наконец, в губы – мягко и почти невесомо. - Иди сюда, - Валя с трудом подвинулся на кровати, и Игорь забрался с ногами, вытягиваясь рядом с ним и впервые за долгое время улыбаясь так же широко и беззаботно, как в первый день их олимпийской смены.