Когда зацветут ликорисы

— Перестань мне сниться. За последние месяцы, мучимый кошмарами, он впервые не бросается прочь, завидев в дрёме золотистый блеск знакомого лезвия. Хуже видений, где Блэйд его убивает, только те, когда он сидит напротив, молчаливый и от того более пугающий. — Я знаю, что ты не перестанешь меня преследовать, несмотря на то, сколько раз я говорил, что не имею отношения к твоему прошлому. «И несмотря на то, сколько раз я пронзал твоё сердце, а ты поднимался. Снова и снова». Дань Хэн говорит и будто задыхается, не уверенный, что его время вот-вот не закончится и чужой меч не найдёт привычное пристанище в его груди, чтобы он вынырнул изо сна, как из-под толщи ледяной воды. — Но оставь меня в покое хотя бы здесь. Блэйд качает головой, усмехаясь. На какое-то мгновение Дань Хэн отчётливо ощущает едкую горечь во рту, словно пропитываясь его эмоциями. — «Оставь в покое», — повторяет тот. — Я тоже этого хотел, но, вот чудеса, умирая и возрождаясь снова и снова, первым, что я вспоминал, было твоё лицо. Кажется, сон не мог бы стать ещё хуже и страшнее, но. Мог бы. — Я не могу этого исправить при всём своём желании. Так звучит сопротивление? Смирение? Отчаяние? Вокруг Блэйда кровавыми дорожками цветут ликорисы — воспоминаниями (пока) недоступными Дань Хэну. Возможно, ему стоило бы броситься прочь от Экспресса, от целой Вселенной, когда Блэйд, глядя ему в глаза, говорит: — Как знать. От судьбы не уйти.