Откровения и открытия

Каллен в очередной раз поймал себя на мысли, что никак не может понять сути рассказа Инквизитора. И дело было не в количестве выпитого игристого вина или перескакивающем с одного события на другое Максвелле, нет. Дело было в руках Айрис. Которыми она ласкала его. Прилюдно. Никого не стесняясь. Хвала Создателю, делает она это под столом и сквозь одежду! Продолжает как ни в чём ни бывало маленькими глотками отпивать вишневое вино, смакуя его на губах такого же вишневого цвета. И слушать рассказ, кивая, комментируя и… Создатель! Каллен в который раз пытается остановить ласки, сжимая руку Айрис. Ещё немного и он не сдержался бы прямо здесь! Посреди таверны, в присутствии многочисленного народа и Инквизитора. Сумасшедшая! Кто-то всё же понял причину напряжения на лице коммандера, когда Инквизитор спросил его, были ли в Кругу какие-то забавные истории? Например, Катарина, которая так некстати в тот момент уронила на пол вилку и полезла её доставать. Столовый прибор так и остался лежать на дощатом полу, а лицо Тревельян залил румянец. Или же Бык, который единственным всевидящим глазом постоянно что-то да подмечал. Особенно, если это что-то касалось Айрис и Каллена. Или всё тот же Коул, решивший оповестить всех вокруг о надвигающемся к Каллену блаженстве. Все косо на него посмотрели и по обычаю ничего не поняли. Кроме Кэт и Быка. Благо, не успев спросить про забавные истории, Максвелл тут же вспомнил курьёзный случай в Оствикском Кругу и не преминул рассказать об этом. - Прекрати, пожалуйста! – чуть ли не умоляя шепчет Каллен, когда внимание бурной компании переключается на не менее бурный рассказ Максвелла. – Это будет верхом неприличия - уйти сейчас. - Но нам придётся уйти, - отвечает Айрис и, пребывая в прежнем спокойствии, кладёт его руку себе между ног, сжимает бёдрами. Каллен едва не стонет, ощущая исходящий от её лона жар и пульсацию. Это чувствуется даже сквозь бельё. Сидящая напротив Катарина пытается смотреть куда угодно, лишь бы не на них. Но опять в самый неподходящий момент её взгляд мельком скользит по ним и то, что она замечает, заставляет её порозоветь ещё больше. Конечно Айрис старается делать всё осторожно и незаметно, но ни в первый раз, ни сейчас едва заметные движения плечом не остались без внимания тех, кто не был увлечён рассказами Инквизитора. Особенно, когда одна рука Айрис находилась под столом, а Каллен всё больше краснел. Катарина пытается выдумать что-то, чтобы отвлечься от происходящего напротив и не придумывает ничего лучше, как выкрикнуть: - Ой! Я же совсем забыла! – внимание тут же перешло на неё, а она судорожно начала думать, что же она такое могла забыть, чтобы слинять из таверны. – У меня же есть персиковое вино! Ты отдал мне его на сохранение, чтобы раньше времени не выпить, - обратилась она к Максу. – Кажется, время пришло. - И то верно, - Максвелл осматривает полупустые бутылки на столе. – Вино-то кончается, а историй ещё масса. - Вынужден отказаться, - отзывается Каллен, освобождая, наконец, свою руку из крепких объятий жарких бёдер. - Почему же? Там целый ящик. До утра хватит! - У меня… - Он запинается. Тонкие пальцы Айрис снова подбираются к его паху. – Аллергия на персики. С конца стола раздаётся громкий хрюкающий смешок Быка. Айрис недоверчиво смотрит на Каллена. Не связана ли его «аллергия» с недавней сценой здесь же в таверне с участием персиков и Быка? Максвелл вторит Быку, но тише. - А на Айрис у тебя аллергии нет? – спросил он, хитро посмотрев на Каллена. Ох, он знал этот взгляд слишком хорошо. - Что вы имеете в виду? – непонимающе спросил коммандер, дрогнув от лёгшей на пах руки Айрис. Только не снова! - Айрис в детстве Персиком называл один из поклонников. Тот, которому она рыгнула прямо в лицо. Всё время забываю его имя. Как же его… Айрис грозно посмотрела на брата, прекратив пытки над Калленом. - Корин! – восклицает Макс, аж подпрыгнув на месте. – Что не так? – спросил он, глядя на недовольную сестру. – А, ой… Я забыл, что ты не любишь это прозвище. - Интересно, почему? – Бык прищурил серый глаз, ухмыльнулся. - Потому что потом Корин занимался самоудовлетворением с персиком. Над столом повисло молчание. - Мы ведь сейчас все об одном и том же подумали? – подала голос Кассандра, теряясь в догадках и одновременно пытаясь представить картину совокупления с фруктом. - Ну да, он трахал персик! – громко и абсолютно не смущаясь, заявил Макс. Айрис прикрыла глаза рукой. – Айрис же его и застукала в саду, куда она пришла за... Персиками. – Инквизитор оглядел всех сидящих за столом. – Я так понимаю, персикового вина теперь никто не хочет? - Думаю, на этой «прекрасной» ноте стоит разойтись, - Айрис осушила свой бокал, громко стукнула им по столу и встала. - Подожди, мне нужны подробности! – Дориан излучал неподдельный интерес к услышанному. – Такого я ещё не слышал и даже не представлял, что люди Вольной Марки настолько вольные! - Прости, мой любезный друг, но нет, - отрезала Айрис. – Потому как краткая зарисовка и так уже произвела неизгладимое впечатление на Кассандру, которая видимо до сих пор не может понять, как такое вообще в голову может прийти, а Варрик уже подбирает эпитеты для описания сего действа. А Кэт… Ещё не доросла до таких откровений. - Я бы попросила! – возмутилась Катарина, весь вечер наблюдая бесстыдные действия. – Я не настолько впечатлительна… - И всё же, - Айрис осушила бокал Каллена, потянула его за руку. – Я оставлю вас в блаженном неведении и отбуду ко сну. - Ко сну, как же, - хмыкнул Максвелл с укором посмотрев на неё, будто она оставила его без сладкого. – Пятнадцать лет эту тайну хранишь. - И буду хранить ещё столько же. Всем доброй ночи! Она вышла из таверны, крепко держа Каллена за руку и облегчённо выдохнула. - Как хорошо, что Кэт вспомнила про вино! Я думала, мы никогда оттуда не уйдём – словесный понос Макса остановить невозможно. И кстати, - она повернулась к Каллену. – Что за выдумка с аллергией? Откуда она вдруг взялась? Уж не после ли таинственной беседы с Быком при натюрморте из эля и персиков она появилась? О чём вы тогда разговаривали? Каллен лишь отрешенно вздохнул. Он почти забыл о том чувстве стыда, в которое его ввёл Бык в процессе просвещения на весьма пикантную тему и вот сегодня он снова оказался в путах смущения. А после истории о прозвище Айрис и вовсе не мог выкинуть из головы представшую перед глазами сцену с применением фрукта в качестве подручного средства. И когда его фантазия стала настолько бурной? Причина стояла рядом с ним, ожидая ответа, нетерпеливо теребя позолоченные пуговицы на жилете. Как-то Айрис назвала свои постоянные мысли о нём «Калленизацией мозга» и он мог сказать о себе то же самое. Даже будучи постоянно рядом с Айрис мысли о ней и фантазии не покидали его. Стоило лишь взглянуть на неё, как разум начинал рисовать эротические картины, выводить тонким росчерком непристойные действия. Он и не подозревал, что способен на столь откровенные мысли. Будто кто-то вкладывал их ему в голову, пока он спал. Любое слово или движение, поза Айрис взметала его воображение до небес. А вот как ответить сейчас, Каллен не знал. Метался в вариантах, пытаясь подобрать что-то подходящее. Как сказать о том, что когда он увидел поедающего персики Быка, давно мучащий вопрос сам слетел с его губ? Неожиданно для него самого и абсолютно предсказуемо для Быка. Что бы он ни ответил, вопросов будет ещё больше, а выход из положения лишь один. - Мне нужно тебе кое-что показать. Он направляется к лестнице в крепость, тянет за собой Айрис. - Уходишь от ответа? – она равняется с ним, заглядывает в его глаза, которые Каллен тут же отводит. – И даже прятаться пытаешься! Что же за беседа была у тебя с Быком?! - Скоро узнаешь. Волнение от предвкушения того, что он собирался сделать, захватывает его с головой. Волна трепета проходит по его телу, грозит сдать его с потрохами, а едва сдерживаемое желание и вовсе толкает на глупые необдуманные действия. Например, затащить Айрис за одну из длинных занавесок в главном зале Скайхолда и овладеть прямо там. При условии, что в зале никого не будет. Ведь не просто так сегодня Айрис была облачена в платье. Она надеялась на спонтанность, порывистость момента, когда они окажутся одни на короткий промежуток времени. Достаточный, чтобы утолить лёгкий голод. Вкусить аперитив перед главным блюдом. Нет. Каллен не желал портить аппетит перед столь сладким десертом, как те мысли, что будоражат его покой вот уже на протяжении недели. И раз сегодня Айрис желает страсти и ненасытности, значит будет ровно наоборот. - Ты куда? – спросила она, замерев у входа к ротонде, когда поняла, что Каллен направляется не к их комнатам. - Я же сказал: мне нужно тебе кое-что показать. - Я надеялась, ты покажешь свою сдерживаемую в таверне страсть. Да. Так он и думал. - Чуть позже. Сперва небольшой, но приятный сюрприз. - Сюрприз?! – Её брови взлетают, глаза смотрят на него недоверчиво и удивлённо. Каллен Резерфорд умеет творить такие чудеса, как сюрпризы? - Я не настолько занудный человек, чтобы не уметь удивить свою любимую женщину. Айрис ощущала безмерную любовь Каллена через прикосновения, объятия, заботу, близость, но каждый раз таяла, когда слышала в свой адрес комплименты и признания. Ей хотелось не только чувствовать, но и слышать, как она важна Каллену. Это было нечто сакральное, доступное лишь для неё. Только он мог назвать её имя, обнимая голосом и интонацией. Только он мог произнести простое «спокойной ночи» так, будто сам сплетает её сны, гарантируя покой и защищённость. Иногда Айрис казалось, что она может получить удовольствие от одного лишь его голоса, только бы не прекращал говорить! И сейчас слегка разгорячённая вином и провокациями, Айрис ощущала ещё больший жар между бёдер. - Тогда удивляй, - обольстительно и приглушённо ответила она, следуя за ним. Когда Каллен свернул к двери, ведущий к ставке, Айрис сдержала своё ехидство – путь вёл на нижние уровни к кухне, казне, кладовкам и купальне, но стоило оказаться в самой ставке – поток хлынул нескончаемой рекой. - Я знала, что ты захочешь испробовать этот стол на прочность. Как ты можешь – это же почти святое место! Богохульник! Каллен зажигает свечи, и в его глазах полыхнула укоризна. - Тебе лишь бы о непристойностях думать. - Прости. Я правда думала, что ты наконец-то решился на этот смелый шаг, - она склонилась над столом, призывно прогнулась в пояснице и провела ладонями по его поверхности. – Он так и манит совершить грехопадение на нём. Вместо привычной брони с меховой накидкой на Каллене была лишь рубашка да стёганый дублет, но внезапно он стал давить подобно железной кирасе. Вдох давался сложнее, грудь сдавило, сердце гулко стучало под натиском внезапной тяжести. Айрис заметила потяжелевший взгляд коммандера, сдержала победную улыбку. Выпрямилась и скромно присела на край стола. Так, чтобы в разрезе платья было видно её матовое бедро. Самую малость. «Держи себя в руках! До последнего!» - Каллен готов был молить Создателя дать ему сил выдержать очередную пытку. Как сложно… Невозможно! - Так что ты хотел мне показать? – спрашивает она, откидывая волосы на спину, как бы невзначай касаясь выступающих ключиц. Каллен буквально оторвал взор от играющего света в рыжих локонах, смотрит на стол. - Здесь была карта Ферелдена. Куда она могла деться? - Может Макс утащил к себе. Он любит делать пометки, чтобы потом посетить эти места. - Как похоже на тебя. А ты, - он разворачивает пергамент с нанесённой на него неизвестной местностью, - закончила составлять «карту сокровищ» Арлатана? - Да, но не уверена, что правильно разобрала манускрипт. Не сильна в древнем тевене. Всё время путаю запад с югом. - Топографический кретинизм? – Каллен искоса смотрит на Айрис. – Не замечал раньше за тобой такого. - Путаю перевод слов! – Айрис выхватывает у него карту, раскладывает на столе, слегка нависая на ней. Золотой медальон, покачиваясь, звякает на цепочке. Привлекает внимание к притягательной округлости груди в вырезе жилета. Каллен сглатывает тягучую слюну. – Будет досадно идти по неверно составленной карте, и оказаться не там, где нужно, - Айрис расстёгивает верхнюю пуговицу на жилете. – Душно здесь. - Открыть дверь? - Нет! Каллен улыбается, вспоминая, чем кончилась в прошлый раз подобная ситуация. Он оглядывает стоявшие рядом с Айрис баночки краски, перья и тонкие кисти, которыми она отмечала на карте ориентиры, и приближается к ней. - Что ж, раз карты нет, буду рассказывать по памяти. - Ты решил провести мне экскурс по Ферелдену?! Я обошла его вдоль и поперёк несколько раз! - Тем проще тебе будет вникать в суть, - Каллен протискивается между её ног. - Это твой сюрприз? Уроки картографии? –Айрис отодвигается назад, шире разводит бёдра. Наконец-то! - Какая же ты нетерпеливая! – он расстёгивает пуговицы на расшитом золотыми нитями жилете. Медленно. Одну за одной. Обхватывает широкими ладонями талию, сжимает пальцы на бархатной ткани платья. – Я договорился с Инквизитором о нашем отпуске вне стен Скайхолда. - Он согласился на это?! Как ты его уговорил? - Напомнил ему про данное некогда обещание. Потянув за завязки, Каллен распахивает платье подобно обертке на подарке, скрывающей самое желанное. К демонам бархат и золотую вышивку – он хочет видеть её настоящую! Ту, какой она предстаёт лишь перед ним. Любоваться тем, что принадлежит только ему. Он мог бы кончить только от одного этого осознания. Что лишает рассудка, уволакивает в пелену разворачивающейся жгучей жаждой обладания. Каллен стискивает зубы. Рано. Не сейчас. Чуть позже. Айрис слегка поёживается, кусает нижнюю губу и наблюдает, как Каллен с нескрываемым восхищением смотрит на неё. Она любит его голодный ласкающий взгляд. Он обостряет её и так обнажённые чувства. Заставляет гореть в собственном пламени. Неугасимом. Его глаза ласкают её заострившиеся соски, опускаются ниже, сужаются, когда достигают полоски рыжих завитков. Его взгляд внезапно замирает на шерстяных чулках бежевого цвета. - Из какого бабушкиного сундука ты их достала? - А ты ожидал кружева в горах? Тётушка Натали всегда говорила, что тепло важнее красоты! - А-а, так это её… Айрис возмущённо хлопает его по груди. - Имей уважение к почившей! Я не думала, что ты будешь разглядывать, что на мне надето. - Поэтому нижнего белья на тебе тоже нет? Или оно из того же сундука? - Каллен! – стонет Айрис, закидывая голову назад. – Что тебе обещал Макс? - Вообще странно говорить про тепло, когда на тебе нет нижнего белья, - Каллен качает головой. - Неправильно расставлены приоритеты. Айрис тяжело выдыхает. Вот прицепился же! - Я сняла их, пока ты не видел. И не потому, что там бабкины панталоны! А чтобы время не терять. Каллен внезапно смеётся. - Что смешного? - Они по колено и с рюшками? – выражает он искреннюю надежду, глядя на неё своим фирменным щенячьим взглядом. Цокнув, Айрис вытаскивает из кармана платья трусики и машет ими перед носом Каллена. - Кружевные! - Я и говорю: неправильно расставлены приоритеты. - Я бы заткнула тебе рот этим кружевом, да больно интересно, что за обещание дал Макс. - Если вкратце - сказал, что когда я устану воевать, то мне стоит подумать о романтике. И тогда он даст мне небольшой перерыв, чтобы я побыл с избранницей вдали от Скайхолда. - Так ты закрутил со мной ради отпуска?! Что ещё могла сказать Айрис Тревельян? В зелёных глазах наигранное возмущение, а пальцы нетерпеливо расстёгивают дублет на нём. Игра в притворство – её любимая. - Конечно, зачем же ещё, - Каллен подыгрывает, как и всегда. Знает, что за это она постарается ему отомстить. Не сегодня. - Тогда мог бы выбрать девушку попроще. Любая готова отдаться тебе, лишь попроси! – её руки бросают пуговицы на дублете, тянутся к завязкам на штанах и тут же оказываются прижаты к столу его сильной хваткой. - Лёгкий путь не для меня. Слишком скучно. - Он губами касается её шеи, запечатлевает долгий поцелуй, чуть втягивая нежную кожу в рот. – Пресно. – Язык жадно припадает к твёрдым соскам, ласкает их. - И не захватывающе, - выдыхает он в её приоткрытые, жаждущие поцелуя, губы. Невесомо касается их и отстраняется. - Но я отвлёкся. Его сдержанность словно удар обухом по голове. Предвкушение сладости превращается в горечь. Зелёные глаза теперь смотрят на него с неприкрытым разочарованием, а он лишь улыбается уголками губ и тянется к баночкам с краской. Открывает красный цвет, макает в него тонкую кисть. - Прежде чем мы достигнем места уединения, нам нужно спуститься с Морозных гор к Убежищу. – Кончик кисти касается кожи так неожиданно, что Айрис вздрагивает. Тело покрывается мурашками, а возбуждение начинает набирать новые обороты. Кисть медленно скользит по светлой коже от шеи до груди. – Дорога через горы сложная и в Убежище будет первый привал. – Тонкий ворс обрамляет правый сосок, тянет за собой кроваво-красный след. – Если озеро ещё покрыто толстым льдом, можем задержаться там. Покатаешься на коньках. – Каллен рисует непрерывную линию восьмёркой к левому соску. Бесконечность. То, чего ему так не хватает в моменты близости. – Потом наш путь проляжет дальше на восток с несколькими привалами здесь. – Лёгкие прикосновения кистью – и места стоянок помечаются маленькими красными точками на животе посреди веснушек рыже-коричневого цвета. – И вот мы достигли озера Каленхад. – Айрис поджимает губы от пронёсшейся по телу щекотки. Кисть выводит круг вокруг пупка. – Ты когда-нибудь видела Кинлох? – Айрис лишь качает головой. – Не скажу, что соскучился по нему, но виды там красивые. - Каллен берёт другую кисть, окрашивает её в голубой цвет. - Особенно ночью, когда поверхность воды озаряется светом Башни. – Красный круг заполняется небесно-голубым цветом, поверх которого ложатся желтые отблески. Каллен не сдерживается, припадает губами ниже нарисованного круга. Срывает стон с искусанных губ Айрис. Осязает, как пульсирует её живот. Слышит исходящий от неё аромат. Призывающий, манящий. – Но наш путь не кончается на берегах озера. – Красная нить краски опускается ниже. - Нам нужно дальше, чуть глубже в… - Болота Коркари? – не выдерживает Айрис и сжимает губы так сильно, что они аж белеют. Она не засмеётся, нет. Даже если очень хочется. Каллен выдыхает. Ну что за привычка?! – Или же в лес Бресиллиан? - Всё куда прозаичней. – Краской он выводит название и Айрис готова закатить глаза. - Как же я не догадалась, - сказала она, прочитав «Внутренние земли». – Ты ещё тот выдумщик. - Не приписывай мне чужие заслуги. Название придумал не я, - кистью он касается границы завитков, ставит большую красную точку. – И вот здесь, в домике на берегу озера Лутий мы сможем уединиться ото всех. - Ты не забыл, что вот тут, - она взяла из его рук кисть, поставила крестик рядом с красной точкой, - Валламар. - Ошибаешься. - Кисть возвращается в его руки. – Он дальше. – Каллен мочит слюной большой палец, стирает им нарисованный крест. – И на твоей коже ему не место. Ничего лишнего, кроме нас. – Рядом с точками вырисовались сердечки и цветы. – И нашей любви. Он смотрит на раскрасневшуюся Айрис, как на своё произведение искусства. Он знает, что она сходит с ума от его голоса и дал ей немного времени насладиться им. В её глазах нет прежнего томления и нетерпения. Лишь тёплая нежность и обожание. В лунном свете её кожа сияет, переливается, будто бриллиант на солнце, а проложенная красная дорожка к их уединению подсказывает направление к головокружительному наслаждению. Она – драгоценность, что сияет в его руках. Она – книга, которую он до сих пор не изучил полностью. Она – жизнь, которую он никогда не представлял для себя. Он много раз говорил, что любит её, но ещё ни разу не сказал, что же на самом деле она для него значит. Каллен склоняется над ней, нежно обхватывает её лицо, медленно целует каждый его миллиметр. Смотрит на неё, не скрывая своего восхищения. - Никогда не думал, что моя жизнь может так измениться с чьим-то появлением в ней. И тем более я не думал, что это будешь ты. Я словно очнулся от забвения, открыл глаза и увидел, сколько красок в этом мире. Ты показала мне так много и до сих пор это делаешь. Ты говоришь, что не заслуживаешь меня, но на самом деле это я недостоин тебя. Я не представлял, что можно так любить. До безумия. До беспамятства. Горячо и нежно. Безусловно. Бесконечно… Нет такого слова, чтобы описать что я чувствую к тебе. Ты не просто моё сердце. Ты – моя жизнь. Люблю тебя. Навсегда. Её глаза – колыбель неги и умиротворения. Она хочет ответить, но какие слова добавить к тому, что уже сказано? Как ответить на столь проникновенное откровение? Ей тяжело говорить о своих чувствах, Каллен знает это. И вместо ответа Айрис целует его. Бережно. Жарко. Сладко. Она всегда выражает свои мысли прикосновениями, взглядом, языком тела. Тем, что для неё проще. К чему она привыкла. - Я люблю тебя больше, - шепчет она улыбаясь. Каллен качает головой: - Нет. - Покажи. Он обязательно покажет, как он её любит. Немного позже. Пусть потомится. Бросая вызов, она надеялась на сиюминутное исполнение её желания. Ожидала, что после пыток в таверне он не сможет сдержать себя. Накинется, как голодный зверь. Каллен привык терпеть. Он умеет делать это лучше всех. Её удовольствие для него имеет первостепенное значение. Всегда. Выпрямившись, Каллен медленно расстегивает пуговицы на дублете. Слишком медленно. Настолько, что на последней пуговице со стороны Айрис доносится облегчённый выдох. Она не отрываясь следит за его руками, снимающими дублет. Также медленно. Мучительно. Вытянув концы рубашки из штанов, не спешит её снимать. Не к спеху. Каллен знает – Айрис сама предпочтёт это сделать. Он склоняется к ней, целует мягкие губы. Опускается ниже, следуя по красной дорожке. По твёрдым соскам, подрагивающему от его щетины животу. Всё ближе к точке назначения. Руки размазывают цветы и сердца. Превращают в хаос. Подвластный только ему. Подхватывают под бёдра, притягивают ближе к краю стола. Каллен опускается на колени и закидывает её ноги на плечи. Покусывает кожу на бёдрах, приближаясь к жаркому лону. Айрис внезапно понимает, что он задумал и останавливает его. Смущение захватывает её с головой. - Не надо! – восклицает она, задыхаясь от стыда. - Почему? – спрашивает Каллен, глядя на неё золотым блестящим взором, от которого по телу разливается горячий воск. - Ты знаешь, - отвечает Айрис, пытаясь отстраниться от него и прикрываясь рукой. - Не знаю. Он сцепляет её пальцы со своими, губами едва касается пульсирующей точки. Этого достаточно, чтобы вырвать из груди Айрис тягучий стон. Её тело напрягается, бёдра сжимают его голову. Тяжёлое дыхание проносится по его волосам, щекочет. Айрис закрывает глаза и падает на спину. Она не может смотреть на это. Слишком неловко. Чересчур возбуждающе. Разум расползается подобно текучему дурману. Она проваливается в эту обволакивающую эйфорию, тонет в ней. Каждое движение языка отзывается трепетом и обжигающим жаром в напряжённом от возбуждения теле. Айрис вжимает бёдра в стол, выгибается в пояснице, всё ещё пытаясь избежать этих мучительно-сладких ласк. Тщетно. Каллен ни за что не отпустит её. Пока не насытится ею. Пока она не кончит с его именем на истерзанных устах. Его пальцы присоединяются к языку. Медленно, еле-еле. Она умоляюще зовёт его, зарывается пальцами в волнистые волосы, призывает остановить невыносимую агонию. Её кожа горит, плавится под его усиливающимися ласками. Низ живота сводит от долгой истомы, пальцы на руках начинает покалывать, голова идёт кругом, а перед глазами разноцветный водоворот. Грудь сдавливает сдерживаемый стон, душит, не даёт дышать. Его губы обволакивают набухшую плоть, сжимают, осыпают нескончаемым наслаждением. Движения пальцами становится быстрее. Призывают. Требуют. И наконец вырывают из её горла рычащий стон, граничащий с плачем. Каллен мысленно улыбается, не прекращая ласк. Он не остановится, пока не услышит её мольбу. И она просит. Отчаянно, хрипло, едва слышно. Хватает за воротник рубашки, тянет на себя. Он подчиняется, встаёт. Едва стоит на дрожащих ногах. В ушах звенит от возбуждения, а тело просит лишь одного. Слиться с ней воедино. Дойти до крайней точки безумного наслаждения. Айрис садится, забвенно припадает к его губам. Чувствует свой вкус. Солоноватый, чуть сладкий. Развязывает шнуровку на его штанах и касается его влажной горячей плоти. Он прикрывает глаза, тяжело выдыхает, ждёт. Айрис стаскивает с него рубашку, перебарывая желание полюбоваться его крепким торсом. Некогда. Потом. Припадает к шее губами, кусает его кожу, царапает. Показывает, что так с ней поступать нельзя. И в то же время прижимается к нему, направляя в себя. Она ещё не насытилась. Ещё не ощутила его в себе. А он по-прежнему ждёт, когда она это скажет. И когда Айрис нетерпеливо трётся об него, Каллен произносит: - Скажи это. Она упрямо хмурится, дрожит от предвкушения, дышит часто-часто. - Просто скажи. – Теперь он умоляет её. Держится едва. Ещё немного и сорвётся в страстном безумии. Айрис ласкает его двумя руками, кусает за губы, истекает прямо на его плоть, но упрямо молчит. Наказывает. Мстит. - Пожалуйста, - просит он срывающимся голосом, полным мольбы. И она хрипло, застилаемая пеленой стыда, отвечает: - Войди в меня. Он медленно скользит в неё, заставляет открыть рот в немом крике. Долгожданная заполненность заново распаляет пожар, горячими снопами разносится по всему телу. Каллен освобождает её руки и плечи от платья, обнимает так крепко, что на тонкой коже остаются красные следы. Медленно движется в ней, теряя остатки контроля и самообладания. Айрис ставит ногу на край стола, шире раскрывается перед ним навстречу вновь приближающемуся удовольствию. Обхватывает его плечи, крепко сжимая пальцами и впиваясь в них ногтями. Он обязательно пожалеет о своём поступке и оставшиеся от её ногтей следы будут ему напоминанием. Но потом. Всё потом. А сейчас он полностью отдавался во власть её сжигающего жара, головокружительных стонов, срывающихся с губ слов и имени. Ещё... Сильнее... Каллен! С его именем он глухо стонет и изливается в неё. Знает, что лишь когда Айрис затихнет и обмякнет – только тогда можно остановиться. А она всё шепчет его имя и всё грубее толкается навстречу. Резко вжимается в его бёдра, срывается на крик. И по её лицу текут серебряные жемчужины. Каллен ловит их губами. Это сокровище только его. Оно принадлежит только ему. Она – его! Нежная. Сумасшедшая. Горячая. Мстительная. Ласковая. Любящая. Любимая. Навсегда. Бесконечно.