Бремя айдола : I том — Тяжбы трейни

      Из-за тёмных штор виднелись тонкие полосы яркого солнца. Кое-где листья уже успели пожелтеть. Некоторые птицы вылезали из своих гнёзд и заводили песни. Вечные дожди создавали из грязи непролазное болото. Небольшие ручейки струились между корнями деревьев. Вот и подошёл к концу август, а ребята не переставали упорно тренироваться. Уже наступила середина сентября.       Двенадцатое сентября.       Назавтра Бан Шихёком было назначено прослушивание. Шумиха по этому поводу не утихала ни на минуту. Хосок ни на секунду не отлипал от учебника английского языка и мучил Намджуна допросом: — Стой, а разве здесь стоит вставлять этот глагол? Я правильно делаю? — Да, успокойся. Ты всё правильно делаешь, просто очень сильно нервничаешь — Наму попытался успокоить Чона, но безуспешно.       Он просто заткнул уши указательными пальцами, перевернул страницу учебника и заново забубнил. Недалеко наворачивал по комнате круги Сокджин. Его пение уже порядком задолбало трейни.       Тот пытался вытянуть самую высокую ноту, но попытки заканчивались ультразвуковым писком.       Юнги недовольно бурчал и исподлобья глядел на Сокджина. Тот жутко мешал выучить японский.       Бесило всё: от его идиотских движений, до вокала. Да, он молодец, что старался и не опускал руки. Но терпеть это всю ночь было слишком для Юнги. Нервы сдавали, поэтому он просто швырнул в Джина первую попавшуюся на глаза книгу.       В правое бедро Кима прилетел тяжёлый томик по истории Кореи времён правления династии Чосон.        Сокджин вскрикнул: — Ай яй, — и схватился обеими руками за бедро.       Ничего смертельного, но синяк будет.       Проклятый Юнги. —Юнги-я, ты что творишь, больно ведь, — пытаясь подавить злость, сказал старший.       Его жутко бесили выходки Юнги. Вроде, не маленький ребёнок, должен понимать, куда лезть, куда—нет. Но: —Хён, ты когда-нибудь заткнёшься? Мешаешь. Я понимаю, прорепетировать часа два— три, но не всю же ночь. У тебя всё прекрасно выходит, но можешь сделать перерыв? Просто не бери самую высокую ноту, и всё будет зашибись. А сейчас, дай выучить этот чёртов японский — не выдержал Мин и глядя на искажённое от боли лицо, яростно проговорил тираду. — Не нарывайся, Мин, ты ещё пожалеешь — Сокджин погрозил ему, а сам вышел в коридору и медленно поплёлся в сторону спортзала.       Хотелось просто уединиться, побыть с собой.       За последние дни жизнь Сокджина резко сменила привычный угол и пошла юзом. Джин уже забыл, когда в последний раз виделся с семьёй, целой. Наверное, больше четырех месяцев, или шести.       Ким уже успел забыть, ведь голову наполняли совершенно другие мысли. Его тянуло показать, кто он есть на самом деле. Не скромный студент, а сильный духом человек. Быть просто предметом и просто существовать ему надоело.       Хотелось жить той жизнью, которую хотели бы родители. Хотелось оставить о себе след, пусть и незримый, например, в душе человека, или физический, как рекорд или помощь нуждающимся.        Он просто хочет быть нужным, полезным кому-нибудь.       Джин неторопливо подошёл к акустике и включил первый попавшийся трек.       Песня без слов, просто красивая, душевная музыка. Она отдавалась где-то в глубинах сознания и Джин попытался придумать к ней текст. Выходило слабо но, посидев минут шесть, внимательно вслушиваясь, строки возникли сами собой.       Джин попытался тянуть слова, произносить их резко, коротко, как будто выдыхает, пытался совмещать. Но, всё не то. Джину будто не хватало какой-то важной составляющей.        Но, сам он не понимал, какой именно.       Вдруг со спины послышался голос Намджуна и его ладонь легла на плечо Сокджина: — Хён, у тебя неплохо выходит, только давай попробуем вместе. Это твой текст? —предложил Намджун и кивнул на исписанный листок блокнота.       Он слышал старания будущего вокалиста и даже усмехнулся. Хён был таким настойчивым, Джуну ещё учится и учится у него — Смотри, вот на эти шесть строчек, — он выделили их двумя пальцами и посмотрел на Сокджина — я могу зачитать их, они прекрасно подходят под это, а вот эти семь — можно нежно, как у тебя выходит, тягуче пропеть. Длинный звук тут будет идеален, — Джун ткнул в три строчки — а это начало припева каждый раз ты можешь попробовать прошептать — Джин не мог не поразиться уровню его профессионализма.        Он как будто родился вместе с музыкой заодно. Или родился созданным для неё. Уж вам решать, что лучше подходит. — А вот эти последние строчки в твоей обычной манере можно сделать, или вместе, — Намджун уставился на зависшего Сокджина. — Давай попробуем — Сокджин слегка приподнял Намджуна, — с днём рождения, кстати. — Ты помнишь? Спасибо, Хён — Намджун тепло улыбнулся и приобнял в ответ Джина.       Как же он соскучился по объятиям в принципе. Его сестра была без ума от обнимашек и предметом таких издевательств чаще всего служил Джун.       Но, только сейчас он осознаёт, насколько соскучился по этому тёплому чувству в груди.       

***

      Парни после тренировки вошли обратно в комнату, как на них выбегает слегка пьяненький Юнги: — Вечер в хату, — и замечает осуждающий взгляд лидера — сегодня можно — Мин отмахивается и бредёт на самодельную кухню, слегка задевая плечами углы стен. — Дай угадаю, ты по-тихому слинял и купил своё любимое виски с соджу? — Джин приподнял брови и уставился на младшего непроницаемым взглядом. — Сто пятьдесят тысяч баллов Гриффиндору — воздев руки к потолку, слегка улыбаясь, подтвердил Мин, убирая прядку непослушных волос за ухо — Что стоим, кого ждём? Бухать! Хосок мгновенно втянулся и достал откуда-то взятые рюмки, поставил их на середину стола, рядом с бутылём золотистой жидкости. Юнги через всю комнату нёс мандарины, рамён и токпокки с кимчи.       Намджун посмотрел на эту картину и приоткрыл рот от удивления.       Его здесь любят, ценят, помнят. Юнги привстал с пола и потянулся к рюмке. Откашлявшись, он твердо сказал тост: — Хён, сегодня тебе уже семнадцать, пусть мы и знакомы около недели, ты показал нам лучшую лидерскую сторону. Уверен, ты будешь лучшим лидером всея Кореи и мира, будешь известен в каждом уголке, чтобы семья твоя не знала горя и нужды. Просто помни, мы рядом, — он положил руку на плечо сидящего недалеко Хосока — за тебя и группу. Намджун пододвинулся к Юнги и обвил его руками, крепко прижимая к себе. — Идите все сюда — Хосок обнял их двоих, а сзади подключился Сокджин. Намджун был счастлив, как никогда. Его помнят, он нужен здесь. Эти чувства согревали душу изнутри. Остальным нечего было добавить, за них всё сказала Юнги. — Так, харе тут нежности разводить, давайте в правду или действие? Все согласно закивали, хотелось отвлечься и потусить на полную, как было всего лишь какую-то неделю назад. — Можно первым быть? — Хосок слегка пьяно пробубнил. — Давай, и по традиции, первая жертва это именинник — Джин подтолкнул Наму ближе. — Правда или действие? — а сам Хосок думал, чтобы такое задать, чтобы его ввести в тупик. — Кто не рискует, тот не пьет шампанского, давай действие — Джун смело повернулся к Хосоку.        Тот остолбенел. Он не ожидал такой смелости. — Подними Сокджина на руки и одновременно выпей виски. Если хоть капля прольётся, будешь выполнять наказание — в глазах Хосока океаном плескалась хитрость. Это ж невозможно.       У Сокджина плечи два метра, и сам он, не маленький, скажем так. Намджун посмотрел на Чона, как на полоумного. Он правда думает, что это возможно вообще? — Ладно, а какое наказание? — Наму уже страшно было, что этот чудик придумает. — С Сокджином на руках пробеги двадцать кругов вокруг общежития — Хо уже откровенно ржал в голос. Такое ошеломленное лицо было у лидера.       Не менее удивленным был и Сокджин. — Какого хрена вы пихаете сюда и меня? — возмущением буквально несло от самого старшего. — Хён, ты старше и больше кого-либо, поэтому пихаем и тебя. Так, что выбираешь? — Хосок пожал плечами и повернул голову к Намджуну. — Давай первое попробую — Джун посмотрел на зажимающегося Джина.       Ну, ничего, они потом устроят им "черную пятницу".