о черных змеях.

      несомненно, бесплатная татуировка – прекрасный подарок на день рождения.       келус долго мечтал об этом, поэтому предложение март и дань хэна рассмотрел сразу же, а когда к странной идее подключился и цзинъюань, давший рекомендацию и пообещавший оплатить большую часть любой суммы, смысла стесняться не было тем более. да и в свое оправдание он может сказать, что изначально планировал не нечто миниатюрное, а массивную цветную татуировку, которая займет половину его тела от самых бедер и до плеч.       но сейчас, сидя на кресле и кусая губы, он в десятитысячный раз покаялся.       его мастер, блэйд, выполнял свою работу на совесть, пусть и был молчаливым и угрюмым. его редкие шутки были специфичны и порой пугали, но однозначно того стоили. по меньшей мере, они помогали отвлечься от ощущений, которых, как оказалось, было слишком много. первое время болтал и келус.       пока мог.       искусанные губы кровоточат, а мастер все от дела не отвлекается, сосредоточенно выводя узорчатые контуры на его ребрах. его руки горячие даже через латексные перчатки, а собранные в пучок на затылке волосы вызывают тихий восторг и желание схватиться за них, оттягивая.       а еще в самом начале сеанса келус нагло солгал.       он был пьян. конечно, не настолько, чтобы это можно было заметить навскидку, но достаточно, чтобы боль ощущалась по-другому, мастер казался на порядок обворожительнее, а кровь была достаточно жидкой и текла тонкими струйками по телу, смешиваясь с краской. и даже ее блэйд вытирает мягкой салфеткой, заботливо очищая кожу. и келуса не волновало, что делал он это для собственного удобства, он только ладонью рот прикрывает, глуша шумные вздохи.       несомненно, блэйд привык. он не обращает внимания, занимаясь своей работой, да и музыка, играющая в салоне громче положенного, глушит все лишнее, помогая не отвлекаться. все его внимание – тончайший узор, нанесение деталей и попытки не набить глубже положенного. он заметил, что кровь жиже, чем должна быть, но если у келуса что-то случится после, то это будет лишь его персональной проблемой. он предупреждал.       и все же, профессиональная этика обязывает, а потому он, делая перерыв, отстраняется и поднимает взгляд, чтобы заглянуть в чужое лицо.       и замирает.       — не слишком больно? — замечает, а там взором прилипает к заалевшим щекам, опухшим губам и совсем мутному от подступающих слез взгляду. теперь замечает и тяжелое дыхание, и то, как келус глядит на него взглядом совсем шальным, а после прикрывает глаза, откидывая голову назад. самому дышать становится немного сложнее, но остается только тряхнуть головой, отделываясь от странного наваждения, и продолжить работу. — что ж, как вижу, нормально.       и он старается сосредоточиться на чужой коже, пультом музыку делает погромче и вникает в процесс с головой, абстрагируясь от странного чувства на подкорке. узор идет все выше, так за минутой проходит минута, и переломной точкой становится момент, когда тело чужое начинает нестерпимо дрожать. продолжать работу становится невыносимо.       тогда блэйд стягивает перчатки и бросает их в стоящую рядом урну, откладывает в сторону машинку и поднимается с места, устало потягиваясь.       он старается всем своим существом игнорировать келуса, который, как оказалось, слишком наслаждается процессом.       выходит паршиво.       «время перерыва. мне нужно дать рукам отдохнуть» — заявляет почти равнодушно и не оборачивается даже, отходя к кулеру с водой, а сам там еле дышит, прикрывая глаза. все тело пламенем наливается, ощущение утраты контроля над разумом противное и вязкое. блэйд упорно не смотрит, только слышит даже через музыку шорох одноразовых простыней от того, что келус устраивается поудобнее, и поджимает губы.       тяжело.       да, он сталкивается с подобным далеко не впервые, но почему-то именно сейчас это отзывается где-то внутри шальным пламенем. пуля-дура, что отшибает остатки здравого смысла. складывается, что пьян не келус, а он сам (а о чужом состоянии он догадался почти сразу, как увидел, как ведет себя кровь, но решил ничего не говорить по этому поводу), только руки даром, что не подрагивают при работе.       и, кажется, если и правда выпить, то станет легче. он хватает с полки виски и два стакана, возвращается с тяжелым вздохом и ставит на столик точно около головы келуса, криво усмехаясь через не поднятую обратно маску.       — хуже уже не станет, можешь выпить еще, — плещет по стаканам и сам делает щедрый глоток, морщась сразу после, но промаргивается и берет новую пару перчаток, с треском едва натягивая их на отчего-то влажные ладони. — или думал, что я не знал?       и под чужой полный стыда и неумения кивок хрипло смеется и поправляет маску снова, скрывая за ней оскал. за оскалом — бесы. те в его голове с ума сходят, в тесной коробчонке костей не помещаются, то и дело норовя вырваться наружу, но он хмурится и делает еще пару коротких глотков алкоголя, подавая келусу второй стакан. берется за машинку.       снова жужжание, снова работающая на полную музыка, но теперь чужие стоны и скулеж выделяются на ее фоне еще более ярко и, кажется, выгодно, пусть тело больше не дрожит. и блэйду, кажется, в самом деле легче их переносить. легкий алкогольный флер бьет в голову, но не влияет на координацию, он работает как привык.       и только келус ощущает, как манера прикосновений меняется. только он чувствует, что пальцы чужие задерживаются на коже дольше положенного, а стянутая в процессе работы маска едва висит на одном ухе, что дыхание на коже ощущается горячо, жгуче и до приятного больно.       это безумие затапливает, вымывает все пересуды до тонких нервных окончаний, пробегается импульсами по нитям до самого сердца. оно колотится так, будто вот-вот выпрыгнет из груди.       «отличный день рождения,» — думает. посмеивается сам своим же мыслям и срывается на скулеж, когда иглы тысячью мелких и коротких ударов проходятся по грудии. — «еще мне не хватало переспать с тату-мастером прямо во время сеанса.»       а блэйд пусть стонами чужими прельщается, но держится поразительно хорошо. успевает одной рукой наполнять стаканы поочередно, а другой не отвлекается от работы, не отворачивается и не смыкает глаз, следуя трафарету с бережной внимательностью. странный мастер, но хороший — а эта работа станет отличным дополнением к его портфолио.       — мы можем сделать еще один перерыв? — голос келуса кажется изможденным и еще более болезненным, чем до этого, и безмерно хриплым, но блэйд не спешит отвечать его просьбе, довольно хмыкая. доводит до конца сложный элемент, немного тормозит процесс и наклоняется вперед, тела келуса почти касаясь своим, над лицом его замирает с шальной ухмылкой.       — неужели нам придется разделить работу на несколько сеансов? какой кошмар, — шепчет и щурится. — ты так хорошо терпел несколько часов до этого, а теперь решил на попятную? слабак.       и келуса подстегивает. это хриплое «слабак», эта насмешка в чужом взгляде. он отрицательно качает головой и за руку чужую хватается чуть выше кромки перчаток, мертвой хваткой цепляясь, только тянет сесть назад.       как, оказывается, его легко раззадорить. азартный мальчишка, сотворивший явно не то, что следовало, он отзывается лишь глухим восторгом у блэйда на подкорке. занятный, до смешного упрямый и наглый.       а еще, кажется, идеально ему подходящий.       они оба пьяны достаточно, чтобы позволить себе лишнего и не вспомнить это «лишнее» уже после. достаточно, чтобы сейчас, когда губы блэйда коснулись чужих, это вызвало лишь восторг и едва сдерживаемое желание вцепиться в него намертво. келус чувствует, как внутри все загорается еще сильнее, и хрипло выдыхает ему в губы, хватая за затылок, чтобы удержать на месте.       — думаю, сеанс придется отложить?       — возможно.