Фоновые песни:
BUCK-TICK — Rokugatsu no Okinawa
BUCK-TICK — Yuuwaku
BUCK-TICK — Maimu Mime
Грядущий Хэллоуин обещал быть незабываемым и жгучим. Наконец-то миновав сладкий ужас, пары расположились за столиками друг напротив друга, где они выдохнули свободно. Деревянные столики и стулья тоже соответствовали празднику, олицетворяя кровавое полнолуние мраморной луны. Мебель держалась на ножках из стекла, которое вырезали в облачной форме, и создавалось впечатление, что она витает в облаках. На столиках были накрыты шелковые невесомые скатерти лунного цвета с многогранными рисунками кристаллов и звезд в полнолуние. Если смотреть с высоты, то можно увидеть отражение небесных тел — настолько всё реалистично выглядело. Мест было немного, столики очень близко располагались, и можно было слышать разговоры напротив сидящих. Каждый столик стоял в некоторой степени на открытом воздухе. Лунный прозрачный балдахин свисал с потолка до низу, прикрывая звездное небо. Сквозь балдахин такую атмосферу поддерживала чарующую настоящая луна. Она старалась изо всех сил излучать… хм, сияние, чтобы придать атмосфере таинства, раскрывая свои чары. За столиком расположились пары, которые как всегда вписались в атмосферу. Себастьян, конечно, очень скромно (по своим меркам) оделся, Сиэль даже покосился. *** Себастьян и Сиэль, облачившись в трагические и обворожительные костюмы, придумали себе такую историю: «Корабль богатой семьи матросов Фантомхайв был захвачен плохими пиратами, всю семьи убили, с трудом выжил десятилетний юнга Сиэль, сын главы. Он получил глазное ранение, на зрение это не повлияло, но шрам остался. Тогда на помощь ему подоспел хороший пират — Себастьян. Сиэль попросил Себастьяна помочь ему отомстить, найти главаря. За это Сиэль обещал ему невероятную награду, которая найдется не у каждого. Себастьян согласился, он почувствовал в юнге нерушимый железный стержень, бесстрашие, смекалку, несокрушимую волю, но предупредил, что течение, по которому ему придется пройти, очень непредсказуемо.» *** Себастьян был облачен в брюки-шаровары черного цвета, которые в тоже время подчеркивали фигуру. Пояс от брюк имитировал веревку и был сделан из черной кожи. От этого пояса тянулась серебряная цепочка с карманными часами. К низу брюки сужались и были ажурно зашнурованы по бокам до половины щиколоток. Красоту ажурно шнурованных брюк и таких изящных щиколоток закрывали кожаные черные лакированные высокие ботфорты с узким изогнутым носком, на высоком острым каблуке-игла. Сапоги застегивались многочисленными ремнями по горизонтали, будто змеи, обвивавшие щиколотку. На талии красовался еще один пояс из мягкой кожи темно-серого цвета с двумя тонкими ремешками, соединенными крест-накрест, еще больше подчеркивая узкую крепкую талию. С этого широкого пояса свисал кинжал, инкрустированный сапфирами. Рубашка Себастьяна была уже в нескрывающемся ажуре. Белоснежная сорочка с кружевным воротником-воланом, кружевными рукавами, сужающимися до середины предплечий, зашнурованными шелковым шнурком (г-р-а-ф-М-он-т-е-К-р-и-с-т-о---а-н-е-п-и-р-а-т). Чуть ниже плеч, подчеркивая мускулистые руки, сорочку с обеих сторон украшали ремни черного цвета с пиропами (Себастьян оправдал выражение «видеть боковым зрением»). Завершал образ сюртук по талии до колен черного цвета. Он был со слегка расклешенными полами и облегающим жилетом с выпуклым орнаментом лиан, который и украшал воротник сюртука, и обвивал пуговицы пальто. На жилете красовались пуговицы из камня яшмы и подчеркивали сияние глаз носителя. Рукава пальто сужались к предплечьям, застегивались на пуговицы аналогично пуговицам жилета, само пальто не застегивалось, по обеим сторонам сверкали яшмовые пуговицы. В руках с надетыми белыми перчатками «пират» держал сокровищницу: небольшой сундучок. Себастьян выглядел как дворянин (и-н-т-е-л-е-Х-е-н-т н-е-с-ч-а-с-т-н-ы-й), пират благородных синих кровей. Что касается юнги, он был одет подобающе. Сиэль не хотел выделяться так же, как и Себастьян, и предпочел скромность на усмотрение дворецкого. Сиэля облачили в белые брюки-клеш (н-у-п-о-г-о-д-и) с высокой талией, которые по бокам застегивались золотыми пуговицами с якорями. Тельняшка с длинным рукавом была заправлена в брюки, а поверх была надета легкая рубашка. С одной её стороны был изображен сапфировый якорь. Застегивалась рубашка на пуговицы, как у брюк, а шею скрашивал синий галстук, завязанный в свободном стиле. Голову украшала небольшая белая бескозырка, похожая на лодочку. Ноги украсили белые гольфы до колен, которые крепились на синем ремешке. Облачены худенькие ножки были в ботинки белого цвета с закругленным мыском и сапфировым каблуками. Обувь была стянута шнурками такого же цвета. Повязка на глазу полностью подходила под образ, в ушах блестела сапфировая серьга, придавая сияния единственному глазу, еще больше глубины и тайны, а трость указывала на дворянское происхождение. На пальце Сиэля красовался перстень, видно, с того самого сундука: подарок от пирата (в некотором роде). За соседним столиком история была не менее душераздирающей и трагичной: «Юного дворянина похитили у родителей и попытались продать в рабство. Мальчик сбежал оттуда и скрывался в не менее опасном убежище. Он воровал в тавернах, где часто пропадали моряки. Там его приметил один старый пердун и решил скрасить им свой корабль. Истинное украшение для корабля. Мальчик с лазурным цветом глаз, как грязное море, пришелся по вкусу и настроению старикану, и тот быстро стал его любимцем. Алоис стал сродни гейше. Днем он веселил старика и всех гостей: пел для них, танцевал, а ночами развлекал извращенца более откровенно. Ему предоставлялось всё самое лучшее. Но Алоис понимал, такие почести ждут его (и таких же, как он) лишь до определенного возраста. Самое ужасное было то, что, когда мальчики вырастали и их голоса, красота, грация исчезали, из них делали обычных рабов, которых использовали как рабочую силу. Только пока Алоис был в расцвете сил, он пользовался успехом, но не горел желанием развлекать пердуна. В тавернах, где пердун выпивал, ходили легенды, что есть некая бабайка, которая иногда приходит нежданно неГАДанно на помощь. На самом деле это никакая не бабайка, а скользкий тип, пират, который незаметно появлялся там, где надо, и также по-тихому исчезал. Однажды он появился на тонущем в шторме корабле, который захватил огромный осьминог, помог морякам выпутаться из щупалец и смылся.....прихватив сундук с золотом. Моряки отшутились: «Он одной рукой корабль спас, а другой сокровище спер». Главное — корабль цел, хороший корабль на вес золота. Сокровища они еще найдут. Из-за такой платы с пиратом-бабайкой никто не хотел связываться. А кто их спрашивал? Пират сам свои услуги навязывал. Алоис к кому угодно готов был уйти, даже к бабайке, только подальше от мерзкого противного пердуна, и, вдобавок, у Алоиса имелся брат, который не остался в живых из-за этого старика. Алоис хотел отомстить. Бабайка за небольшое вознаграждение — некий очень редкий трофей — всегда был готов прийти на помощь и не заставил себя долго ждать. Явился черт из табакерки, незаметно и тихо предложил помощь Алоису, сказав: — У тебя есть то, что легко потерять и невозможно вернуть, — произнес тогда Бабайка, обращаясь к Алоису. Мальчик ответил: «Чтобы это ни было, забирай. И помоги отомстить».» *** Клод предпочел свой неизменный стиль. Узкие брюки с цветком ночной (винной) розы, на её лепестках отражался лунный свет, придавая цветку мистический фиолетовый оттенок. Брюки к низу сужались и плавно переходили в полуботинки черного цвета на шнурках с четырьмя золотыми кнопками в форме розы по бокам и каблуках в тон темного золота. Брюки сбоку украшала золотая выпуклая вышивка с ползущими вверх стеблями с шипами, похожими на искры. Рубашка фиолетового цвета была заправлена в брюки, шею украшал лиловый шарф, завязанный по форме розы с восемью лепестками-воланами и украшенный брошью из черного турмалина. Талию сужал многослойный темно-золотой пояс из ткани, на котором гармонично смотрелся красный платок. Жилет по цвету ничем не отличался и был зашнурован золотыми стеблями и шнуровкой-паутинкой. Короткий пиджак (chaquetilla) цвета ночной розы очерчивал широкие плечи, треугольные полы с вышивкой притягивали внимание к выделяющейся талии. Фигура в пиджаке казалась величественной (величественной! О как, он Демон, что скажешь): широкие развитые плечи, узкая талия, узкий подтянутый зад и крепкие мышцы бедер. Плечи, воротник, рукава, полы пиджака украшала вышивка, аналогичная той, что на брюках, и казалась продолжением вьющихся стеблей злых роз. Рукава пиджака подгибались, образуя манжету. Скрашивали манжеты запонки в форме роз и белые перчатки. Стебли плавно обвивали… Каждый. Сантиметр. Щиколоток. Бедер. Рук. Плеч. Талии. Они окутывали Клода своим острым вниманием, но пора было сворачиваться, и они свернулись… В левой части верхнего наружного кармана закончила свои «шипастые ласки» скромная золотая роза-бутоньерка, завершали образ очки, придавая глазам спессартина с глубинами таинства и загадочности. Образ одновременно напоминал и костюм танцора огненного танца, и костюм укротителя-тореадора. Морского стиля у Клода не предусматривалось, просто он нашел что-то общее с тореадором, который будто танцует с быком (дразнит его и укрощает, демонстрируя всю эстетику, силу, бесстрашие, погружаясь в пучину страха), как и Клод укрощает моря. Надо завести публику, подогреть интерес, блеснуть превосходством, умением, опытом и, когда он победит, уйти красиво, незаметно, прихватив с собой трофей, и запомниться абсолютно всем. В этом костюме было много чего общего с сущностью того «скользкого» пирата. Клод постарался и для Алоиса, для которого самым важным был девиз: «Я дворянин, я ахуенно выгляжу, и это главное!» В костюме Алоиса читалось его прошлое, то, как он стал мальчиком для развлечений богатого пердуна на корабле и гордился тем, что может охмурить любого. Алоис переплюнул не только всех присутствующих, но и самого себя. Его одели как дворянина. Богатство, высокомерие, заносчивость, значимость и еще одна вещь — распутность. Что сразу бросалось в глаза, так это белые гипюровые чулки до бедер на такой же резинке с рисунком розы с обвивающими толстыми стеблями. Белые кожаные сапожки казались продолжением чулок. Они были на каблуке, пятка отделана кожей, а бока — кружевной тканью. Шнуровались шелковой лентой не до конца, так как верх сапожек был отделан кружевом, обхватывая щиколотку. Короткие черные шорты обтягивали худенькие стройные ноги. Самой изысканной среди всего стала трехцветная гармоничная блузка с рукавами-трапециями, которые украшали белые узоры в форме короны, переходящими в многослойные объемные манжеты с рюшами белого цвета. Воротник блузки также был белый и двухслойный, он уходил далеко вниз, где оканчивался выпуклыми объемными розами, украшенными жемчужными каплями, сапфировыми и фиолетовыми камнями. Белая полукруглая вышивка с ночной розой с обеих сторон воротника добавляла ему роскоши. Повязанный на шее шарф с воланом в тон розы плавно переходил в блузку и казался ее продолжением. А рубиновая брошь на воротнике придавала благородства, загадочности, мистики. На пальце также блестел перстень из рубина, подчеркивая дворянское происхождение. Два абсолютно разных, не похожих друг на друга существа, дополняли друг друга по стилям и характеристикам своих историй. М̶о̶ж̶н̶о̶ ̶б̶ы̶л̶о̶ ̶п̶р̶о̶ ̶п̶и̶р̶а̶т̶о̶в̶ ̶ц̶е̶л̶ы̶й̶ ̶с̶ю̶ж̶е̶т̶н̶ы̶й̶ ̶ф̶ф̶ ̶п̶и̶с̶а̶т̶ь̶.̶ ̶Д̶я̶я̶я̶ ̶м̶о̶з̶я̶ Умом Клода не понять. Его мозг, жадный до знаний, как паук, всё постигал: неподвижность и движение, но толка нет от мыслей и наук, когда повсюду есть им опроверженье. Паук не старался ради «спасибо» и не прекращал из-за «говно». Он все лишь с безразличным видом выполнял свою работу… Но часто опровергал и это. Сиэль и Себастьян молча изучали представителей сомнительной знати, а ведь всё представление еще впереди. Модный приговор мысленно продолжался ещё несколько минут. Взглядом оценивали, сравнивали, кто кого превзошел, отличался, скромностью блеснул, а пока продолжался «немой» модный приговор Себастьяна, Клода и Сиэля, Алоис нашел себе занятие: в глаза бросилась свисающая с балдахина паутина из сладкой ваты… Представление начинается. Он вскочил со стула и с искрами азарта в глазах потянулся языком к паутине. Наблюдавшие это бесстыдство с деревянными лицами Пират и Моряк незаметно переглянулись. Алоис, держась обеими руками за край стола, еще больше потянулся языком к сладкому, фривольно ловил языком паутинку, улыбаясь. Сладкая вата прилипала к лицу: губам, рту, носу и начала уже порядком надоедать. Он весь испачкался ею, и никак эта прилипала не хотела отступать. Алоис попытался стряхнуть ее с лица, получилось нервно, дёргано, весь азарт исчез, тогда на помощь потянулся Клод. Он одним пальцем убрал непослушную паутинку, и она, почуяв «родственничка», послушно отлипла, виновато провисая. Себастьян, узрев такой эксклюзив, с загадочной хитрой улыбкой намотал происходящее на ус… (соломинку) в прямом смысле и плел свою паутину. Он взял трубочку, потянулся за паутинкой, свисающей со своей стороны, и… подал моряку Сиэлю пухленького аппетитного сахарного паучка на палочке, глядя на сидящего напротив «родственника» ваты немного усмехающимся взглядом. Клод от такой выходки, которая со стороны Себастьяна казалась просто хамской, наглой, провоцирующей, изменился во взгляде. Золото в глазах на мгновение почернело. Он кое-как совладал с собой и вернулся к своим естественным состоянию «Айсберг» и взгляду очаровательных подсвеченных глаз спессартина. Отчужденность, отрешенность, безразличие, холодное, безэмоциональное поведение придавали ему чарующей и магнетической сексуальности. Алоис решил заказать что-нибудь ужасное и вкусное, только не мог определиться. Он равнодушно относится к сладкому, если только оно не полусладкое. Ему ради интереса захотелось посмотреть, что там еще напридумывают такое, чтобы оно в то же время не было приторно. Он пролистал меню (книжку-ракушку, хоть что-то приятное), долго просматривал его (но, так как он был воспитан по-дворянски, культурно, удержался от «что там за мерзость еще могут предложить?). Гейша так ничего для себя не нашел, расстроился, разозлился, хотел разбить эту ракушку, а прах развеять в дальних морях, но ловкий длинный палец Клода в белых перчатках остановился на одном многообещающем названии (Пират-танцор не желал шокировать гейшу и со своей волшебной руки немного изменить образ десерта в книжечке, ведь, если бы принесли реальный десерт, а не модифицированный, парень точно бы всё бросил в море). Алоис вопросительно взглянул на скользкого Пирата-тореадора. Пусть закажет на своё усмотрение, гейша доверяет ему. Себастьян и Сиэль тоже сделали заказ. Только Сиэль заказал всего лишь сок в обычном стакане. Заказ не заставил себя долго ждать, и на столе у гейши возник… манго на деревянном блюдце. Алоис странно посмотрел на десерт, потом на Пирата-тореадора, будто ища одобрения (так как ничего, кроме стряпни своего любимого, дорогого спасителя, он бы и пробовать не стал, а заказ счел бы за предательство), но невозмутимый Клод одобрил. У манго был разрезан верх, дворянская гейша снял крышечку, и в нос ударил приятный аромат какао с начинкой манго. Обычное пюре из манго с добавлением какао и шоколадной стружкой. Он схватился за ложку. Это было вкусно (спасибо, Клод, ты чудо. Если бы не твоя магия и фокусы, то гейша блеванул бы прямо в тарелку). Реальный заказ не стал бы вызывать восхищение, ведь, хоть аромат какао с манго был приятный, на самом деле всё выглядело так: вулканическая лава с ароматом острого перца, пюре манго и корицы, которая выливалась из фрукта и текла вниз по его наружным стенкам, а из лавы выползали обугленные особи из корицы (и то, что от них осталось). Алоис со скучающим видом помешивал ложкой в манго, наблюдая, как стружки шоколада тают в манго, и лениво моргал. Почему-то за весь вечер ни одна пара не обмолвилась и словом, только взглядом. Присутствующие наслаждались приятным вечером, атмосферной музыкой, которую музыканты играли больше ради собственного удовольствия, так как никто не оценивал их стараний даже импровизированным танцем (всё внимание перетягивали фрукты и сладости, о, и Русалка!). Клод не забыл ту «случайную» морскую выходку. Он ответит на любезность Себастьяна, который часто первым становится провокатором. Алоис наконец-то доел эту мешанину, откинулся свободно на спинку стула, посмотрел на Клода ленивым взглядом потухших лазуритов, а потом неожиданно сорвал бутоньерку с кармана Клода, изображая руками танцевальные движения. -Olé, — протянул Алоис, нюхая цветок, на что Клод не отреагировал. Уже темнело, атмосфера становилась поистине ужасающей и донельзя прекрасной. Вот что Алоису не сидится, обязательно надо «скучно, всё не то»? (((Antonio Banderas — Desperado — Cancion Del Mariachi httpshttps://www.youtube.com/watch?v=PEUcL3Y4_Jo))) Развлекать страшными историями никто никого не собирался ни ради праздника, ни из-за скуки, так как атмосфера уже была накалённой. Пират-тореадор (с вновь прикрепленным цветком) решил развлечь гейшу. Он не даст заскучать ему, Клод демонстративно поправил волосы, снял очки, положил на стол и неторопливо направился к круглой сцене. Алоис загорелся, его взгляд заискрился, глядя, как его дворецкий направляется к сцене. Алые глаза проводили Пирата-тореадора подозрительным взглядом, а сапфировые — безразличным. — Его способности только и хватает на то, чтобы развлекать публику. Решил концерт устроить, — высказал Себастьян свое мнение язвительно, с усмешкой и лишним упреком в адрес Клода. Когда Клод оказался у края сцены, он расслышал всё до мельчайшей садисткой интонации и даже почувствовал издевательскую рожу. Потом шагнул на круглую сцену и повернулся лицом только к своему хозяину по стойке смирно. Алоис тоже всё расслышал, так как он вообще близко сидел. — Можешь составить ему компанию, закрыв концерт, — проворчал недовольно Сиэль на придурничество Себастьяна таким же придурничеством. Он заметил, что Пират Себастьян что-то задумал, когда Пират-тореадор направился к сцене. Ну, пусть Себастьян развлекается, он же не может спокойно сидеть. — Если позволите? — с энтузиазмом поинтересовался Себастьян, прося разрешение, поскольку не собирался оставаться в тени. Сиэль безразлично махнул рукой, подпирая щеку ладонью. Себастьян уже был в предвкушении того, как всем утрет нос. Послышалась испанская гитара, которая с первых аккордов зацепила слух и не могла оставить равнодушной ни одну живую душу… и неживую тоже. (Пират) Тореадор-танцор (сколько_ролей_примерил_на_себя_Клод_я_уже_путаюсь ^^) грациозно вскинул одну руку верх: сорвал яблоко, надкусил, выбросил, потом поднял обе руки вверх, изящно совершил над головой два хлопка (будто крыльями аплодируя) и одновременно сделал одной ногой неширокий шаг назад, стуча каблуком. Поворот-обманка (будто отступает перед страхом) от отставленной правой ноги. Назад носком рисуя ось в повороте, он завершает поворот, отводя левую ногу параллельно правой, поворачиваясь правой стороной к публике. Изящно отбрасывает руки за спину (словно сложенные крылья), правую руку заводит за спину, в левой появляется красный платок, приглашающий жест для импровизированного быка, дразнящий его вибрацией ткани, подсвеченный спессартиновый взгляд был мимолетно адресован…наблюдающим Пирату и Моряку, и снова поворот уже с левой ноги. ̶(̶А ̶м̶о̶ж̶н̶о̶ ̶н̶е̶ ̶о̶п̶и̶с̶ы̶в̶а̶т̶ь̶ ̶к̶а̶ж̶д̶о̶е̶ ̶д̶в̶и̶ж̶е̶н̶и̶е̶, ̶ ̶т̶ы̶ ̶ж̶е̶ ̶н̶е̶ ̶х̶о̶р̶е̶о̶г̶р̶а̶ф̶и̶ю̶ ̶п̶и̶ш̶е̶ш̶ь̶? ̶—̶ ̶М̶о̶ж̶н̶о̶.̶ Н̶е̶ ̶к̶а̶ж̶д̶о̶е̶)̶ И после такого многообещающего сигнала к бою с быком начинается фееричная часть танца. Движения становятся яркие, дразнящие, с резкими выпадами и поворотами. За движением рук с красным платком невозможно уследить, он то материализуется в одной руке, то в другой, меняя не только пространственную ось, но и размер. Изящество сильных рук, граничащее с элегантной дерзостью провоцирующих движений и отчаянным желанием не попасть в поле зрение цели, заманить в свои сети и запомниться. Делая пару широких выпадов, стуча каблуками, Пират-тореадор разворачивается, одновременно подбрасывая красный платок в воздух, исполняет высокий бедуинский прыжок на уровне платка, ловит его в воздухе, приземляется. Оказавшись на сцене, можно было и демонические фокусы применить, так как многие присутствующие уже «готовы». Из-за лишнего градуса им бы все равно могло всё это показаться. «Пить меньше надо, такое привидится!» Но хвастаться не хотелось. Клод обладает отличными физическими данными и без фокусов: он Демон или кто? Поэтому всё без прикрас, только собственными силами. Пират-тореадор «перепрыгивает» через импровизированного быка, раздвигая ноги (в шпагате Клода Ван Дама!), приземляется на одно колено, другой ногой постукивает по полу, обращая внимание «быка» на себя, и вновь оказывается перед лицом грозящей опасности, он размахивает огромной тряпкой (бык — дальтоник, и эти дерзкие вибрации выбешивают его). «Бык» бежит на него, платок исчезает, Клод исполняет эффектный циркуль с выпрямленными ногами и дразнил платком на мыске ботинка, который в мгновение изобразил быка. Дерзкий, отчаянный Пират-тореадор совершил несколько завораживающих пируэтов, подпрыгнул на одной ноге, исполняя пистолет в воздухе (с одной согнутой в колене ногой, другой выпрямленной), эффектно приземлился с громким стуком каблуков и хлопков. Он исполнял фламенко с элементами акробатики. Представление от леденящего и холодного, как море, Пирата-тореадора с непробиваемым лицом и пустыми глазами, а именно тем невозмутимым выдержанным взглядом, который необходим: нужно сохранять хладнокровие, бесстрашие и не выказывать эмоций, только делом доказывать и проявлять сущность. Клод отбивал ритм огненного танца и являл взору (особенно двух присутствующих) свой богатый внутренний мир. Внутренний, потому что переговорам друг с другом не было времени, когда на сцене творилось дьявольское безумство и вулкан страстей. От отбивающих ритм каблуков исходили искры, и сцена готова была загореться… Так и случилось. Глаза Себастьяна сверкнули хитрым блеском пиропов. Алоис мимолетно взглянул на Себастьяна и уловил пристальный и хитрый огонёк в глазах, зато рядом сидящий граф сидел «рожа кирпичом, а мы тут ни при чем». Задуманному плану Благородного Демона «подсобила» (может, случайно, может, и нет) ситуация с бухим гостем: он случайно разбил бутылку и, чтобы скрыть следы преступления, решил стереть их мыском ботинка. Но из-за упавшей сигареты из губ атмосфера лишь задымилась, появился дымок без огня. Огонька добавила атака вражеского стенда, возросло пламя ненависти, раздора. Не получилось, как в пословице «хотел как лучше, а получилось, как всегда». Получилось «как всегда» с обратным эффектом: хуже для себя и лучше для… И всё-таки сложно было не признать, как шикарен, изыскан, обольстителен, искусен и даже коварен танцующий демон (ч-е-л-о-в-е-к нечисть оркестр). Пират-тореадор, который не удивился проказам, с преступным видом взял ситуацию под контроль и обернул ее в свою пользу. Никто не торопился гасить пламя, им будто кто-то управлял, так и подумали, что это бутафорское пламя. И. В. Какой-то. Момент. Между. Губ. Оказалась. Зажатая… Роза. Именно та, что оплетала и опьяняла его…и костюм. Цветы зла ожили и плясали с ним. И огонь, не касаясь его ног, в огнедышащей лаве любви сходил с ума от вулкана страстей. Коррида продолжается в танце страсти, боли, радости, гнева, выраженном в виртуозной игре рук, резких выпадах и стремительном отбивании ритма ногами, раскрывая сдержанную сущность невозмутимого паука. (Ч-т-о-б-ы-у-м-е-н-я-т-а-к-о-й-б-ы-л) Движения руками в такт музыке были похожи на колдовство: чары, которые никого не обошли стороной и не оставили равнодушным. Руки, не останавливались ни на секунду, плели чудесные узоры-кружева и извивались, как змеи, в которых плясал платок. Он не проявлял явную демоническую силу на людях, но зрители в один голос галдели, что танцор обладает дьявольским очарованием и энергетикой. Заканчивая свое выступление, он исполнил многочисленные невообразимые повороты, стуча каблуками, меняя и траекторию платка, потом резко остановился, взмахнул платком и встал в первоначальную позу у охваченной пламенем сцены. ̶(̶К̶л̶о̶д̶а̶ ̶в̶ ̶п̶р̶е̶з̶и̶д̶е̶н̶т̶ы̶ ̶я̶ ̶к̶о̶н̶ч̶и̶л̶)̶ Пират-тореадор ответил одной персоне, он, драматично хмурясь, закрыл глаза, разомкнул губы, потом открыл глаза, золотыми очами сияния драгоценного камня спессартин глядел в даль. Проходя мимо немного ошеломленного Сиэля и сдержанного Себастьяна (который хоть и виду удивления не подал, как такой Айсберг может разжечь такую страсть, такой огонь, но знал, на что может быть способен такой холодный Клод. Себастьян не понаслышке же знает, что в тихом Клоде дьяволы водятся, их нужно только слегка подразнить), Клод приблизился к своему столику и, взяв в руки очки, в которых промелькнула искра победы, сквозь них явил Себастьяну свой взгляд. Себастьян понял, о чем идет речь: когда Клода случайно задели волной на яхте и Клод «промолчал», он не хотел разборок, он чертовски тихий и спокойный, не любил, когда его провоцируют, и его «ответ» был исключительно не ради Себастьяна. Исключительно!!! Себастьян проводил Клода недовольным взглядом, потому что не на чем было отыграться, сцена-то сгорела. Алоис также, как и всегда, был в полном восторге от своего Пирата-тореадора. — Закрывай знаменитость, — издевательски адресовал Алоис Себастьяну. Пират Тореадор надел очки, и они с Алоисом решили покинуть такое ужасное, сладкое, горячее место с историей. Ночь выдалась поистине шедевральной. Кто-то покидал зал с чувством собственного удовлетворения, кто-то зло, но было ясно одно: все ушли голодными. — Шоколадный фонтан, — неожиданно воскликнули оба графа и с детским азартом побежали к нему. Наконец-то что-то не ужасное попалось. Дворецкие также оказались возле них. Небольшой шоколадный фонтан как-то был скрыт от глаз посетителей или просто его никто не замечал. Обычный двухпалубный фонтан на подставке из дерева. Оба мальчика засунули туда пальцы, чтобы попробовать шоколад. — Аааааа, — неожиданно от испуга закричал Алоис и отшатнулся, а Сиэль чуть туда носом не клюнул. Из-под шоколада внезапно всплыла одна рука с сочащимся алым кровавым коктейлем и увечьями (кондитеры, спасибо вам большое, ужасно поел). Сиэля поддержали три сущности. Первая сущность — Себастьян, тяжелый форвард, который не дал упасть в шоколад лицом, вторая — Клод, центровой. Он перекрыл собой Алоиса и путь к фонтану от «мало ли что оттуда еще всплывет», и третья сущность — сам Алоис, пасовщик. — Сиээль, — послышался не столько насмешливый, сколько недовольный тон, который еще и с раздражением отчитывал его «ну не до такой же степени страшно, чтобы мордой в грязь». Себастьян и Клод переглянулись. — Ладно, пошлите отсюда, — произнес зло Алоис, раздосадовавшись, видно, на весь праздник. Всё-таки попробовать вкус праздника удалось. Сиэль недовольно искоса глядел, как Алоис поедал себя. Ну, не в прямом смысле, конечно. Просто брызги шоколада попали на тело и одежду, вот он и слизывал их. — Вкусно, — прокомментировал он, слизывая с себя шоколад. Вкус праздника, конечно, все запомнят надолго, а сколько с собой привезут незабываемых впечатлений, которых надолго хватит.