— пойдем покурим.

      эрик нервно нажимает кнопку зажигалки. тусклый огонек еле теплится на кончике и не попадает с первого раза по сигарете. голые икры покалывает от мороза и парень невольно ежится. после пары попыток удается сделать первую тяжку. горячий дым разливается по легким, греет. парень облакачивается на перила балкона и кожей чувствует холодный металл. выдох отрезвляет, впускает в грудь новую порцию морозного воздуха. на фоне, где-то далеко в комнате, оглушительно играет раммштайн. но не здесь. тут звук замылен и чувствуется только обжигающий дым в легких, придающий хоть какого-то уюта. ненадолго. эрик мнет бычок в пальцах и не глядя кидает вниз. ступнями касается ледяную поверхность плитки и морщится на каждом шаге.       в комнате что-то не так. вещи раскиданы, фотоальбом распотрошен по всему столу. рядом пустая бутылка водки. дилан спит, как младенец, надув губы, свернувшись в громоздкий угловатый комочек на ковре. эрик обессиленно вздыхает и сердито бьет по проигрывателю, выключая его.       — меня три минуты не было, ебланище, — он садится на корточки и касается пальцами плеча. тело пробивает током, — сука, — он ругается больше от своей реакции, чем от того, что дилан умудрился допить их водку и вырубиться за три минуты.       ответа, соответственно, не следует. эрик хватает плечо всеми пальцами и требует проснуться, трясет неуклюжее пьяное тело. дилан, не открывая глаз, мычит нечленораздельно что-то среднее между «отъебись» и «иди нахуй», во всяком случае, харрис угадывает интонацию несвязного «аыэээыы» и делает такой вывод.       — пиздец ты.       встает с корточек, оглядывает помещение еще раз. шкаф эрика вывален в неаккуратные кучи на ковре. несколько фотографий упали со стола и валяются в одежде и рядом. парень смущается. зачем ви смотрел его фотки и залез в шкаф? чего он хотел? риторические вопросы остаются без адекватного объяснения. эрик, силясь не пнуть мещающееся дрыхнущее тело, собирает вещи и убирает на место. поднимает фотографии с пола. он и дилан в средней школе, более новая на прогулке, пара штук с работы, несколько детских фоток эрика.       мысли лезут в голову какие-то неправильные, неадекватные. дилан ностальгировал? пьяной головой решил детство повспоминать? все фотографии разные, общего на них только сам эрик. любовался? за три минуты успел соскучиться? парень злится на себя за такие догадки. какого черта какая-то пидорская подоплека придумывается? мерзость. агрессивно кидает фотки кучей в альбом и захлопывает его. потом переберет. наверное.       — вставай, чудовище, — эрик не сдерживается и с силой пинает друга под тощий зад, садится на колени около чужих плеч, — какого хрена ты в моих вещах копался?       дилан морщится во сне, на что эрик громче повторяет вопрос и для лучшего эффекта пихает плечо. ви, внезапно, подает признаки разума.       — рэб, бля, — сонно растягивая гласные. ложится поудобнее, подкладывая руку под щеку, — отвали.       ответ, конечно, совершенно неудовлетворительный. харрис для профилактики пару раз тычет пальцем в щеку дилана. кожа у него какая-то странная. касаться хочется. трогать. ненормальная кожа. эрик одергивает себя, ругается в мыслях. что за хрень вообще. не должно быть так. он с отвращением отдергивает руку и пытается встать.       — па…хнешь, — сквозь зевок дилан таки выдавливает что-то похожее на ответ, — приятно, — последние буквы уже теряются, зажевываются сном.       недоумение. смущение. страх. злость. какое-то дьявольское смешение эмоций заставляет эрика замереть в неустойчивой полусогнутой позе. чувства как-то чрезвычайно сильно обострились. сухой спертый воздух комнаты слишком тяжело давит на легкие. так, что дышать трудно. холодная поверхность пола, запах алкоголя, потрескивание техники и ослепляюще яркая картинка в глазах, почти искрящаяся. все вдруг становится слишком важным, чтобы это игнорировать.       «пахнешь приятно». черт. мозг, похоже, сам записал короткую фразу на пленку и поставил репит. эрик не хочет, искренне не хочет думать об этом. он бы на крови поклялся, что не хочет. но думает. мерзко, грязно, неправильно, ненавистно. он пытается вымыть весь этот пидорский разврат из головы, мочалкой стереть с тела пленку гадкого удовольствия, возникшего всего на секунду от двух слов. не выходит. память отчаянно и бескомпромиссно включает запись снова.       по вискам бьет короткое «гей». сука, эрик ненавидит геев. этих ебаных педиков, похожих на девок, ждущих только хуя себе в зад и папика на мерседесе. дилан ненавидит тоже. вместе унижали.       шум воды перекрывает злобное шипение парня, ожесточенно трущего тело мочалкой. поток мыслей перекрывает шум воды. он давит, вжимает в пол скользкой ванной с огромной силой. он разрушает все, во что харрис верил. эрик ненавидит геев. эрик ненавидит себя. агрессивно, до звона в ушах, бьет стену комнаты мокрым кулаком. «пахнешь приятно». блять. по удару на каждое слово в этой ебаной фразе. столько раз, сколько она повторяется в голове. бесконечно.       он почти смиряется, когда выходит из ванной, почти начинает считать, что это просто пьяный бред дилана. надо поговорить с ним. эрик молится всем несуществующим атеистическим богам, чтобы фраза оказалась обрывком сна.       иррационально колет где-то под ребрами. методично, травяще, дразняще. внутри что-то откровенно противится, отказывается верить. это не продолжение сна. тонкими швейными иголками протыкает сердце, царапает душу острыми когтями. это не бред. черт. дилан все также лежит на полу в позе эмбриона. мысль, что он может замерзнуть, приносит боль. злость отступила, но от подсознательной борьбы с самим собой почти физически больно. до предательских слез больно. не должно быть так ведь! эрик мечется. хватает с кровати одеяло и кладет обратно, поднимает подушку, мнет в ладонях и кидает на место, хватает плед с дивана и глупо пялится на него. все не то.       назойливой мыслью крутится преступное «обнять». нельзя. парень обессиленно падает на кресло, хватает голову руками. сдавливает до боли, как в тиски, слушает мерное дыхание ви, завывание метели за окном и капающий кран в ванной. наверное, все же нужно кинуть ему одеяло. пол по-настоящему ледяной.       «кинуть» не получается. эрик замирает, держа в охапке толстый плед, когда дилан во сне шепчет его прозвище, царапает ногтями пол, сильнее сгибая на маленьком ковре свое большое тело. пробивает крупной дрожью. ток стремительно облетает грудную клетку, запирая воздух, и оседает на кончиках пальцев. эрик хочет верить, что легкие сперло от духоты, а щеки покрылись ржавым румянцем из-за теплого одеяла. что-то глубокое отвечает подлым хихиканьем. он больше не верит сам себе.       дилан просыпается только к вечеру. под головой мягкая подушка эрика, плечи заботливо укрыты теплым пледом. виски истошно болят и полная тишина дома ударяет по затылку тупым ножом. ноги затекли, встать получается только опершись на старенький шкаф. воды хочется неимоверно. каждый шаг к небольшой кухне дается с трудом. он неуклюже вваливается в дверной проем и, не глядя, хватает первую попавшуюся кружку. руки дрожат, через раз попадая стаканом под кран. залпом осушивает, случайно ударившись зубами о кромку.       — там чайник вскипел, — эрик неподвижно сидит над кружкой остывшего кофе, положив локти на стол.       ви почти поперхнулся от неожиданно разрезавшего тишину голоса. аккуратно, насколько позволили руки, поставил чашку на место. эрик, почему-то, почувствовал тепло, когда друг взял одну из его любимых кружек, прикоснулся к ней губами, обхватил длинными пальцами. эрик, честно-честно, засмотрелся всего на секунду. реакция где-то за пределами допустимого. все тело тряхнуло. он сердито нахмурился и отвел взгляд от дилана, невидяще уставился в свой бокал.       — что с тобой? выглядишь хреново, — попытка заполнить тишину вышла неуверенной и картонной. эрик нахмурился сильнее и сжал в ладонях кружку. поднял пылающий взгляд. облизнул губы.       — издеваешься? — почти машинально агрессивно. он заглянул в лицо другу, ища там что-нибудь, способное успокоить мечущееся сердце. от встречи взглядами злость как-то осела. брови расправились совершенно ненарошно. просто глаза у дилана неправильные какие-то. цвета спокойного моря. или летнего неба. парень делает глубокий вдох. или педиков. да, определенно педиков. остальные сравнения слишком отдаются в подсознании, чтобы их использовать, — зачем шкаф распотрошил?       дилан похож на загнанного зверя. эрик ловит эту параллель совершенно случайно. застигнутый врасплох кот, пойманный на воровстве. он пытается ощетиниться, отбиться, отшутиться, спугнуть оппонента. и в последний момент меняет тактику действий, не произнеся вслух ни слова. сжимает и разжимает кулаки, ломает пальцы со звонким хрустом. выдавливает «какая тебе… рэб, я…». в глазах следы мольбы. губы поджаты, мышцы красиво играют от попыток сдержать ровное лицо. дилан, кажется, совсем выбит из колеи.       сдавливает горло. невозможно видеть его таким. и одновременно очень хочется. отомстить за все те часы отчаяния, проведенные в чистой рефлексии. измучить, поиздеваться. добиться ответов. или коснуться этой его кожи ненормальной, провести пальцами по трясущимся от похмелья ладоням. успокоить, почувствовать. найти ответ вместе. или дать оплеуху, наругать, игнорировать. что угодно, только бы не метаться, не ощущать давящей внутренней борьбы. наверное, он сейчас выглядит таким же потерянным, как дилан.       — пойдем покурим.       подрывается с места и бескомпромиссно шагает на балкон. эрик не ждет возражений. он их не примет. это почти приказ. дилан повинуется, молча, смотря в пол, идет следом. наверное, сильно накосячил. память подкидывает размытые обрывки, неразборчивые слова знакомым до дрожи голосом, но они не складываются во что-то вразумительное, только путаются. точно не приснилось — методом исключения. снились боевые задания, когда их еще было трое. подушка с пледом…       — это… спасибо, — дилан тушуется, не понимая, когда рэб успел стать таким заботливым, — за одеяло, в смысле.       парень только кивает, доставая губами сразу две сигареты из своей пачки. талант. ви так не умеет. у него и руками сейчас плохо бы получилось. дрожат. от похмелья, от холода, от волнения. ловит зубами протянутый фильтр. укус противно отдается в нервы и десны слегка сводит спазмом. неприятно.       привычно наклоняется, пока эрик поднимает подбородок, чтобы оказаться сигарета к сигарете. близко. дилан видит свое отражение в глазах друга и руки почему-то начинают дрожать сильнее. чиркает кремень зажигалки. у него всего мгновение, чтобы рассмотреть практически родное лицо. крохотное пламя подсвечивает белую бумагу. на тонкой коже желтые отблески огня выглядят по-своему уютно. маленькая тень от сигареты закрывает губы. от зажигалки идет тепло, но под футболку задувает обжигающе холодный вечерний ветер. телу морозно. внутри пожар. дилан замирает, забыв вовремя вдохнуть, и, опомнившись, закашливается. в горле оседает сухое першение. чертов рэб.       взгляд ви мимолетно скользит по ладоням эрика, из-за чего тот резко отворачивается так, что не видно лица, и прячет руки за худое тело. его костяшки разбиты. недавно. сегодня. произошло, похоже, что-то действительно… ошеломляющее. дилан, будто бы невзначай, меняет положение, разглядывая друга. напряжен, как перед ударом. он — грозовая туча, готовая в любой момент взорваться яркой вспышкой и еще долго громыхать пугающей местью. курит ожесточенно, втягивая воздух резко, со всей силы. завораживает. вселяет страх.       — в кого ты влюблен? — дилан содрогается всем телом, когда эрик внезапно поворачивается и смотрит прямо в глаза. ждет точного ответа. он распознает ложь лучше любого детектора. он почувствует ее нутром.       — та девушка с класса… — ви мнется, закусывает щеку с внутренней стороны, но ни за что не отводит взгляд.       и сверкает молния.       — да поебать мне на ту девчонку! сраный ты пиздабол! В КОГО ты влюблен, дилан?! — искрится зарядом, разбивает криком тянущую тишину морозного вечера. опасный. каждое слово — пуля, в решето пробивающая самообладание. он знает, куда давить.       — тебе не похуй? я ответил, отъебись, — защитной реакцией включается гнев, распаляя ограниченное пространство балкона до жары.       эрик вдруг спокойно ухмыляется, надевая маску равнодушного. будто принял ответ. будто он его устраивает. рэб — контраст, адреналиновая игра на лезвии ножа, холод и жар поочередно, оксюморон во всех проявлениях. злость вдруг испепеляется, оседает сажей вокруг. дилан чувствует — гром всегда гремит позже.       не отводя глаз, эрик достает новую сигарету. одну. дилан сердится, хочет свалить подальше от этих вопросов дебильных и не возвращаться, пока рэб сам аккуратно не предложит поиграть в дум, но безропотно идет к куртке за собственной пачкой и возвращается на балкон, даже не накинув одежду на плечи. молчание дразнит, оседает на языке невысказанными словами. в этот раз зажигалка у каждого своя.       — у тебя костяшки разбиты.       рэб не отвечает. но на переферии подсознательного он дергает рукой в желании глубже спрятать ранение от чужих глаз. все слышит. понимает. специально игнорирует. дилану хватает этой крохотной, незаметной детали, чтобы понять — пора. да будет гром.       — в тебя, — эрик ликует. очередное подтверждение теории: молчание заставит признаться в чем угодно, — в тебя, придурка, я влюблен! доволен? можешь пристрелить меня прямо здесь и пойти нахуй со своими гомофобными выебонами!       чистая ярость от бессилия. ожидание удара. снежинка, предвестница снегопада, неровными краями царапается о пушистые волосы дилана, застревая на секунду и растаивая, оставляя еле заметную каплю-могилу за собой. эрик моргает, прогоняя наваждение. он должен злиться, должен прямо сейчас выгнать ви за порог и оборвать контакты, ударить по этой роже его потрясающей. и не может. смотрит на лицо, полное гнева и отчаяния, изучает много лет знакомые черты по-новому, почему-то. будто что-то изменилось в корне за этот день. будто он совсем не рэб, а ви совсем не ви. будто они оба — просто эрик и дилан. два подростка, нашедшие друг в друге абсолютно все, что было нужно. может, стоит..?       улыбка. идиотская улыбка человека, добившегося своего. наконец принявшего что-то поистине важное, постулатное. дилан оторопевает. он не ждал понимания, чувствуя только приближение скандала. но эрик его принял. понял. не выгнал. не осудил. он..?       — может, зайдем и посмотрим «прирожденных убийц»? — ледяные иголки начинающегося снегопада врезаются в замерзшую кожу, — ну типа как... ты понял.       дилан теряет дар речи. что рэб только что сказал? погоди-ка, он сказал ЧТО?!       ви чувствует себя донельзя уставшим от эмоциональных качелей злость-оторопь-смущение. но с эриком нельзя по-другому. вы оба или получаете так много эмоций, сколько не влезает в бренное тело, или вы друг другу никто. третьего нет. и не хочется. сил хватает только слабо кивнуть и протянуть руку, чтобы взять у друга пачку сигарет.       эрик внутренне ликует, видя протянутую ладонь, и жутко смущается, понимая, что ему нужно сделать. он хочет этого? допустим. он готов? не особенно. дилан ждет? определенно. черт. глубоко вдыхает, и, пока не передумал, сует свою ладонь в ладонь ви, переплетая пальцы. скулы розовеют, выдавая метания. эрик только крепче сжимает руку теперь, похоже, своего парня?       — я просил у тебя сигареты, — дилан ослепительно улыбается, и у рэба внезапно клокочет под ребрами незнакомое ощущение, будто сотни нежных цветков распускаются под кожей, — но так даже лучше.       — идем кассету вставлять, придурок.