Форевер энд эвер

      Мобильник с грохотом ударяется об асфальт, а горлышко бутылки почти расшибает зубы. Прекрасно. Просто, блять, прекрасно. Будем ориентироваться во времени по звёздам, видимо. В разбитом экране телефона не разглядеть подтёкшие стрелки или размазанную помаду. Домой можно не возвращаться.       Разминая пальцы ног, девушка поглядывает на чёрные каблуки, брошенные на ступень ниже, и поправляет спадающую с плеча ленту выпускника одиннадцатого «Б» класса. День превратился в цирк, а Дарина — клоун номер один, напившийся до истерики. Кажется, такого от главной мечтательницы класса не ожидал никто: поорала, подралась, проблевалась и съебала покорять своими выходками всю Казань. Ну ни то чтобы стало лучше, всю компанию составляет сейчас только медовуха и разряженный телефон. Ты этого хотела?       Всё началось с торжественной песни, когда Даня так и не увидела лица своей матери в толпе, а это означало одно — обещание та не сдержала. Наверное, только проснулась и лезет на стену от похмелья. Пора бы уже взрослеть и не верить слезам её пустым, но обжечься в очередной раз ничего не стоит. Обидно, конечно, каждый день быть в окружении людей и знать, что ты всё равно один. Неужели все просто забили и ни разу не подумали, где и как она сейчас? А как же «буду скучать» и бесконечные обнимки от подруг и одноклассниц? А умру, — думает Кашина — будете скучать? Обиженный на жизнь ребёнок, так и не познавший любви и заботы, так это называется? Медовуха со вкусом каким-то химозным, похоже, экзотических фруктов, горчит на языке, ветер прохладный мажет по открытому бедру. Теперь этот вульгарный вырез на ноге не чарует. Но платье красивое очень, лёгкое и чёрное, ещё и по фигуре. Когда подруга буквально всучила ей это платье с просьбой помереть, Дарина влюбилась сразу. С пушистыми рыжими локонами оно смотрелось просто идеально, даже сама подруга, по мнению Кашиной, в нём не была так сногшибательна, как она. Хотелось бы посмотреть на фотки с выпускного, хоть в глубине сознания девушка прекрасно понимает, что впечатлят они больше опьянённым состоянием, нежели превосходством образа. Клоуниха, блять. Будто прорвав дамбу, реки потоком потекли по щекам, всхлипы стыдливые сопровождая.       Больше мечтать не хотелось. Грёзы о спокойной и уютной жизни в небольшой квартире с котом или ещё какой-нибудь животинкой развеялись стремительно быстро. Но самые большие надежды были на любовь. Принцев никто не ждал, достаточно всего лишь искренности и заботы, а вселенная и гадание в лагере «Весна» в году так двенадцатом уже на этом наебали. Девочка из старшего отряда, рассматривая линии на ладони Дарины, обещала, что рыжуля-то свою любовь найдёт, проживут душа в душу всю жизнь, долго и счастливо обеспеченно форевер энд евер. Но умрёт она, видимо, в один день только с девятым по счёту котом.       На самом деле это даже не забавно, а время летит, хихикая под ухом. Пора бы уже встать со ступеней невысоких холодных и попробовать достучаться до знакомых, ведь тепло ли тебе девица тут явно не прокатит, но девушка думает об этом чуть ли не в последнюю очередь. Она еле сдерживает свой истошный крик, мол, вселенная, ебать твою мать, подай знак что-ли, и просто валится на собственные руки, поджимая колени к груди. Накручивать все свои проблемы на завитые пряди ужо вошло в привычку, и Дарина просто уверена, что у неё депрессия, ей необходима помощь, а все только и шепчутся за её спиной. Да это же паранойя! По пунктикам, по галочкам, и психдиспансер откроет свои двери. Тяжело выдыхая в небо, она ощущает сухость кожи лица, после нескончаемых слëз, и руки подпирают щëки, пытаясь удержать забитую тревогой голову. На поплакать нет сил, на поспать тоже — в сон попросту не рубит. Кажется, что произошедшее сегодня — ночной кошмар, воспоминания о котором растворяется в сознании. Взгляд цепляется за сияющие звёзды, что будто больше голову морочат, чем дом найти помочь пытаются, и Даня от одного только взора их игривого в обморок не прочь слечь. Руку вверх поднимает, до неба дотянуться бы, но лишь пальцем удаётся пересчитать каждую искорку. Везде найдёт романтику. — Руки убери, — слышится отчётливо где-то рядом, что Дарина от неожиданности отдёрнула свою кисть и огляделась. — Те уши зассали или че? Я сказала — отъебись!              По дороге торопливо шла шатенка, цокая по асфальту шпильками, и часто оборачиваясь назад, когда за рукав плаща её дёргал какой-то потерявшийся парень, скорее изрядно выпивший. Дарина, не убирая внимательного взгляда, следит за действиями пьяницы. Мало ли, может полицию вызвать? Не выдержав, девушка резко разворачивается и с размаху врезает стеклянной бутылкой, похожую на бутылку Дани, в челюсть пацана, а тот, отшатнувшись, тут же хватается за ушибленное место. Броском она резко попадает стеклышкой в урну, следом отряхивая руки. Ни-ху-я. — Пошёл нахуй! — и тыча среднем пальцем в лицо навязчивому ухажёру, позже та замечает наблюдателя и потенциального свидетеля, если этот поц откинет лапы прям тут, потому что уже его задница на земле, а глаза пустые полностью.       Девушка приближается к выпускнице, каблуками звонко постукивая, пока паренёк наконец встаёт и, бросив смазливое «шалава дранная», убирается по первому приказу. Шалава. Как остроумно. — Урод, — вполголоса заявляет на выдохе незнакомка, усаживаясь на ту же ступень, — матери бы своей так сказал. Я вообще считаю, таким надо с младенчества хуй отрезать, чтобы не буянили.       Говорит она на удивление чётко, хоть от неё и пасёт спиртным и табачком нехило так. Видимо, стояла рядом. Колени поджимая, Дарина пялится искоса, осматривает черты лица и кольца прикольные сияющие на пальцах: одно с крестом, а другое с камушком каким-то небольшим зелёным. И бусы у неё на шее, на детские похожи. Оригинально, не поспоришь. Но та будто взгляда этого не замечает, смотрит вдаль устало, моргает медленно так. — Надеюсь, не мешаю твоей компании? — ещё тише молвит девушка, всё также целясь глазами прямо. — Да ладно, скучаешь небось. Не спеша поворачивая голову, даёт более детально изучить своё лицо, также рассматривая и девушку напротив. Приподнимает брови в удивлённом жесте незнакомка, ухмыляясь многозначно. Дарину это настораживает. — Вижу тебе не сильно-то весело. Не то что мне. Блять, прикинь, хотела просто чуть-чуть нахуяриться мартини в клубасе, без всяких мутных типов, сечёшь? Но один видимо решил, что мне просто пиздец как необходимо сегодня жёстко потрахаться, — понемногу развязывается язык, она хихикает, поглядывая в пол. — Я ему говорю — отъебись, ищи шлюх на трассе, это во-первых, а во-вторых, у меня Туретта, мальчик, я те ухо откушу, как только ты свой детородный орган достанешь, обещаю.       Голос у неё приятный, грубоватый местами, но интересный. По крайней мере не надоедающий. Слушать её хочется, и потому Даня в каждое слово вникает. Кивает даже как-то понимающе кротко, узнав про синдром девушки. Красные коготочки в воздухе маячат, жестикулируют своеобразно, маня своим сиянием взор. — И я уже значит вылетаю на улицу, а он, сука за мной. Откровенно ему угрожаю, пизжу, что захуячу, что батя прокурор, а брат — начальник полиции… короче, ну я и ему въебала хорошенько, потому что ни отца, ни брата у меня, как и хуя, не имелось. Заебись, да? — Пойдёт, — щебечет рыжая, подпирая голову рукой. Незнакомка неожиданно меняется в лице: манерно дует губки и хлопает пушистыми ресничками. Брови жалостливо сводятся, и та аккуратно двигает бёдрами ближе к девчонке. — Ну не печалься, рыбонька, понапрасну слёзки льёшь! Тя как звать вообще, золотце? — широко улыбнувшись, голову вбок наклоняет, игриво совсем, как дитë. — Дарина, — чуть громче отвечает Кашина, губами двигая из стороны в сторону. — Рианна, — не решаясь протянуть руку, раскрывает тайну своего имени, после услышав незаконченное «приятно» в ответ. — Чего грустим, Дариночка? Выпускной не удался? — Типа того, не удивительно? — Рианна кротко пожимает плечами, улыбается мягко. Забавная она, глаза красивые. — Не парень случаем, что вместо помады размазал тушь? — спрашивает ненавязчиво, взглядом задорным разглядывая чернильные блестящие полосы. — Блять, да хоть так уж…              Подрагивая губами, царапая бледную кожицу на руке, усыпанную светлыми веснушками, что во тьме, сияя, напоминают переплетённые невидимым созвездия, отворачивается, глазами пробивая ступени под своими ногами.        — А чë? Не клюёт вообще? — Никто.       Как-то тихо становится сразу, холодно и влажно. Девушка явно не сдаётся, считает, что шанс на спасение одинокой красавицы ещё не потерян.        — Еба-а-ать, родная, нашла из-за чего сопли жрать. Камон, я же тебе только что рассказала, че этим мужланам от тебя нужно, — шуршание в сумочке мимоходом пролетают в ухе, и неожиданно, почти перед носом, появляется пачка ld. Дарина мотает головой. — Точно? Легче станет, отвечаю.       Просипев «нет», девушка вновь мотает головой, впитывая понемногу мысли колючие. Колёсико зажигалки трещит, огонёк зажигается и поджигает сигарету, зажатую так аккуратно губами, идеально, возможно. Ей идёт этот ебучий пафос: брендовые шмотки, украшения стильные, блестящие, дорогой алкоголь и приятный шоколадный табачный дым, смешивающийся с элегантными духами, тянущимися за ней шлейфом как дьяволята на плечах. Впрочем, и сейчас она само совершенство.       Рыженькая пялит на струящаяся из носа сероватую пелену, разглядывает вид задумчивый. Может, стоит? Ничего же страшного, если просто попробовать? Слюна во рту скапливается, раздирая горло. Хитрая морда уже всё давно прочуяла, но спокойно выжидает. — Похуй, давай.       Несмело руку протягивает, ладонь раскрытую подставляя, и пятками по ступенькам стучит как-то совсем уж неловко. Другое дело. А Рианна без единого слова спокойно вторую сигарету достаёт, предварительно выбрав самую не помятую. Обхватывая губами фильтр, Даня не спускает глаз с огонька зажигалки, немного переживая, что снова закашляется, как и в прошлый раз, но только кончик загорается, а никотин резко влезает в рот, тяжелея на языке, и беспокойные мысли развеваются в домовой завесе. «Спасибо».       Легче по большей части не стало, просто отвлекаешься на данный процесс ненадолго, вот и отпускает. Молчание приятное такое, машины не гудят, свет в квартирах тихо тухнет, пока звëзды только ярче сиять начинают. Ветер щиплет кожу холодом одиозным, что Кашина обнять себя пытается, впиваясь ногтями в руки, да головой на плечо чужое мягкое падает. Спокойно. Сигаретка трещит под ухом. — Честно тебе сказать, малых, не знаю даже, чем тебе помочь. У самой не одного нормального ёбыря не было. Типа, если так подумать, то никто из них меня и не любил.       Вильнув головой, девушка аккуратно положила подбородок, стремясь взглянуть на лицо Рианны. Она замечает и, улыбнувшись тепло, приобнимает ту легонько. — М, ну чего ты? — Не знаю, такое чувство, будто я всю жизнь одинока и всё такое. Любить хочется так-то. И любимой чтобы. Ну вот… блять, жить уютненько что-ли. Тихо. Вдвоём только. Хоть из квартиры днями не выходить. Просто вдвоём, — мямлит Дарина, слова правильные подбирая. — Вроде не прошу о чём-то пиздец чокнутом, а все только на меня с высокой колокольни и ссали.       Хочется сказать, мол, тяжёлый случай, но Ри хуйню всю понимает. Даже больше — голос души, кажется, слышит. Раздумывая над словами девичьими, она кривится от никотина, тут же туша окурок об асфальтированную ступень и выкидывая куда-то за борт. Тик слабый по лицу проскальзывает, губа задрожала. Вспоминается ажно, как нравившийся ей когда-то парень с отвращением смотрел на это. А она, Даринка, утешающе лыбиться пытается, ближе прижимаясь. Понимающая такая, привлекательная. Черты хрупкие, ладони бледные. Первый снег в её глазах тает. Будущая Снежная Королева с сердцем ледяным и чёрствым, а пока лишь Снегурочка с обворожительной улыбкой и взглядом ценою всей вселенной. Хорошенькая. Ещё девчонка. Пусть и остаётся. — Замёрзла? — с иронией спрашивает внезапно старшая, разглядывая дрожащие пальцы, зажимающие тлеющую сигарету. Даня от плеча отлипает и замечает пятно чёрное на плаще чужом. — Прости, — встревоженно говорит девушка, оглядывая собственный шедевр, и трясётся над ним, как над раной, а Рианна рукой махает в жесте «забей», после плащ аккуратно стягивая.       Мягкая на ощупь ткань почти окутывает два тела одеялом и с тяжестью ложиться. А сидят довольные в обнимку, на звёздное небо пялясь, будто домой не надо, не прохладно вовсе на улице и задница не мёрзнет на холодной ступени. Даня последнею затяжку делает, осматривая истлевший чинарик, как говорит мать, и кидает его под ноги, чтобы Ри носком своей туфли притоптала дымящийся окурок. И хихикают теперь, совершенно не сдерживаясь. — А звучит неплохо — ну я про уютное житие. Даже смешно, для кого-то это самое обычное утро — проснуться рядом — а мы об этом мечтаем, — стихает голос её сонный, а веки устало прикрываются. — Я им завидую люто, — посмеивается Кашина беззлобно, всё продолжая глазеть на былую сигарету. — Да ну че ты, не всё ещё потеряно. — И то верно…       Зевнув напоследок, Дарина глаза закрывает, носом в шею ткнувшись. Лето жаркое будет, по новостям снова обещают какие-то астрологические события и скоро придётся подавать документы в вуз, чтобы забить на полученное образование хуй и пойти работать после по другой специальности. А главное домой походить, зная, что там кто-то ждёт. Жить буквально ради «доброе утро» и «спокойной ночи», и поцелуев куда попало. Та ещё мечта.       Скоро Ри очнётся от нахлынувшей дрëмы и утащит новую знакомую в своё пустующее в ночь гнездо, пока горе-выпускница будет неотрывно разглядывать девушку, уверяя себя, что она точно нашла свою долгожданную половинку.