Искушение

      Какого учиться там, где запрещают выделяться чем-либо, кроме навыков, относящихся к учёбе? Там, где от каждого дня на душе проступают язвы раздражения, зудящие и подталкивающие вернуться домой?       Тяжело, особенно имея бунтарский дух, либо слишком завышенное чувство собственного достоинства. Безумно тяжело.       Но приходилось как-то вертеться в порочном колесе календарных суток, кажущихся бесконечными.       Акали Джомен Тети и Эвелинн Эверт - давние подруги, отправленные богатыми родителями в пансионат для девиц, дабы те научились этикету и прочим прелестям «изысканной» жизни, чтобы по выходу все надлежащие навыки осели на подкорке, используясь по назначению.       Кривя лицо, Эв соблюдала нормы, предписанные для формы, но не отказывалась от ярких макияжей, получая ежедневные замечания. Акали же выступала куда более жёстко, чуть что нарушая дисциплинарные правила, вследствие чего родителям извечно поступали жалобы и угрозы о том, что девушку исключат. Однако, крупные суммы решают любые проблемы и ставят задачи перевоспитать наглых подруг.       Исключительно из побуждений «совести» пара хотя бы не прогуливала уроки, однако, на мероприятия их затащить было довольно сложно. Девушки исчезали при любой возможности точно призраки и старались опаздывать. Но... На самом деле ничто не трогало их души, внутреннего голоса-путеводителя тоже нет. Они банально не хотели разочаровывать родителей полностью, вот и соблюдали хоть какие-то рамки норм.       В принципе, дела шли не столь плохо, как могло казаться на первый взгляд.       — Уже двадцать минут, — посмотрев на огромные часы, висящие над главным корпусом, оповестила Акали.       В узком, тёмном переулке между столовой и помещением, в коем находится зал для творчества, достаточно прохладно. Самое главное, что издалека ничего находящегося там не видно, кроме тлеющей сигареты Эвелинн, разумеется. Не большая беда, откровенно говоря.       Под открытым ночным небом, походящим на шёлковую ткань, разворачивался концерт со скрипками, флейтами и подобными музыкальными инструментами, пока кто-то прогуливал в укромном месте, искоса поглядывая на периметр, освещённый фонарями.       Тонкий никотиновый свёрток с яблочным привкусом. Эверт мнилось данное чем-то элегантным. Длинные пальцы с острыми ногтями, чарующий дым и тонкий запах. Она стряхнула сгоревшую часть мизинцем, томно вздыхая. — Переживут.       — Мозги делать будут.       Эв прикоснулась к месту около края правого глаза. Всё никак не могла привыкнуть к тому, что приходится ходить без очков. Гнев медленно зашевелился в венах, точно пробуждалось древнее зло. — Тебе ли не всё равно? — от неё пахло дорогим парфюмом, чем-то сильным, будто перед вами стоит сама богиня. Отводить взор запрещено.       Акали сморщила нос. — Давай, докуривай быстрее, позёрка.       Эвелинн закатила радужки, описывая дугу, показывая беспечную непричастность.       — Не надо показывать своё недовольство.       — В самом деле? — оголив белоснежные зубы, следом вытянув губы трубочкой, Эверт выпустила облако дыма в лицо Джомен Тети, наслаждаясь реакцией. — Забавная.       — Сучка, — огрызнулась Акали, махая ладонью словно веером, отгоняя серую невесомость.       Шагнув ближе, Эвелинн обхватила подбородок подруги, без нажима проводя кончиком ногтя большого пальца по щеке. В глазах разгорается азарт. Порция никотина падает на тротуар, каблук растирает окурок. Выжидающая пауза, заставляющая испытывать нетерпение от предвкушения. — Я закончила.       Акали резко хлопнула обеими ладонями по округлым ягодицам п... Да, очень хорошей подруги, притягивая ту вплотную.       — Ууу, как грубо, — запричитала Эв, облизывая верхнюю губу.       — Страстно, — Джомен Тети прислонилась устами к бледной шее, проделывая очерёдность поцелуев длинной дорожкой, опускающейся вниз. Рука быстро шарила по пуговицам белоснежной блузки, расстёгивая их.       Эвелинн нерасторопно стянула резинку с волос девушки, запуская пальцы в освободившиеся локоны, сжимая их на затылке. Запрокинув голову, она тихо рассмеялась, чувствуя, как напрягаются мышцы Акали.       Будучи довольно брезгливой, Эверт приходилось через силу мириться с пристрастием Джомен Тети приставать к ней в переулках, общественных местах. Конечно, открытых проникновений не бывало, но это не повод для радости. Ей просто нравилось подыгрывать Акали, позволяя второй насытиться азартом. Словно обе ходят на острие ножа, довольствуясь безнаказанностью, сходящей из раза в раз.       Если бы их кто-то застукал, то руководство пришло бы в ярость. Однополые связи в пансионате для девиц. Просто немыслимо. По крайней мере, так казалось всем, за исключением пары бунтарок.       Эвелинн предпочла бы заниматься чем-то подобным на самом деле, не довольствуясь имитаций, но на шёлковых... Хотя бы чистых перинах. Но с этим было напряжённо, поскольку в их комнате обитала ещё одна особа, которая точно не желала бы глядеть на подобные дела, да и выходила из комнаты она не шибко часто.       Рука сжимает грудь Эвелинн, покуда вторая трётся коленом между ног Акали, глядя на мимику из-под прищуренных глаз. Тихие вздохи сопровождаются покусыванием чарующих губ и выдохами в уста. Секрет, который никто не должен знать, но тот, кой не берегут точно зеницу Ока. Определённо глупо и чрезмерно двойственно. Чёрная линия лифчика огибали пышные формы Эвелинн, маня взгляд, подобно самому аппетитному лакомству.       Земля будто уходит, бросая в бесконечную яму удовольствия, блаженной неги. Акали спускает пальцы ниже, осторожно водя их по лобку. Девушка оставляет влажные поцелуи на груди, обводя языком сосок.       Откровенный стыд и срам в рамках учебного заведения, девизом коего служит приличие. Впрочем, вполне вероятно, что и другие ученицы также тешат друг друга, в тайне, разумеется. В глазах учителей все должны оставаться покорными дамами, рвущимся изучить всё, что касается высшего света.       Жажда душила. Ворочаясь в хватке подобно змее Эвелинн переступает с ноги на ногу, сжимая бёдра. Каблуки тихо цокают по асфальту, но звенят в голове сиреной. Эверт тяжело дышит, безуспешно пытаясь втягивать кислород через ноздри. Пьянящий запах Акали не даёт возможность трезво мыслить, точно намеренно усилившись, чтобы показать что в мире не существует ничего, кроме него и самой Джомен Тети.       — Снова краситься, — недовольно бурчит Эвелинн, больше для порядка, нежели всерьёз.       Акали несдержанно фыркает, отрывая губы от ключиц. — Да ну чё ты, накрасишь, принцесса.       Вжимая подругу в стену, Эверт желал кусать ту всюду, чтобы каждый видел яркие отметины, но грёзам не суждено сбыться. Никто не должен приметить подобного. Увы. Поэтому она проводит языком по щеке, будто представляя ту леденцом.       Акали покашливает, сдерживая стон, закатывая глаза, в коих осыпаются звёзды. Ей уже хотелось сдаться, но ныне любование переросло в игру «кто дольше продержится?». Стать проигравшей не хочется.       А время течёт точно река, позволяя утопать.       Эверт оттягивала ткань блузки, переживая, что порвёт ту. Потом ведь всё равно следует идти на мероприятие и фиктивно поддерживать учениц пансионата, будто ей и Акали небезразличны старания других.       — Сколько время? — срывая тон на трель с придыханием, интересуется Эвелинн, прижимаясь ближе, желая слиться в одно единое нечто.       Джомен Тети неохотно смотрит на часы, отрываясь от чужих губ и изгибов. — Нас казнят.       — Как ведьм?       — Один из вариантов.       — Тогда я звоню папе.       — Быть может, тогда пропустить всё? — соблазном шепчет Акали, обжигая область около уха.       Слишком манящее предложение. Вызов представляется элитной бутылкой алкоголя, вопящей о том, чтобы её скорее открыли, испив до дна.       И они обе приходят к заключению, что очередные минуты пролетят совершенно незаметно, в тотальном наслаждении, упиваясь страстью, сжигающей дотла. Если действие приносит удовольствие, почему оно должно кончаться?