Путешествие по миру в пору зомби-апокалипсиса

Наконец-то их выпускает из этого наиужаснейшего места. Дайнслейф видимо слишком привык к регулярной пищи и крыше над головой раз стал придираться. Немного стыдно. Все-таки он должен быть скромнее, убежище – это не надолго. Наверное. Вряд ли бы Люмин нужен был напарник для того, чтобы сидеть за плотными стенами? А еще, тот капитан, Кейа ведёт себя странновато с последнего визита к ним в камеру. Всеми способами отворачивается. Дайн решает игнорировать этот момент, а то, не дай Архонт, узнает, что тот подумал над предложением о тройничке. Глава убежища Джинн разъясняет что-то Люмин. Просто картина маслом, две абсолютно уравновешенные личности, ведущие конструктивный диалоги. Люмин взаправду слушает и уточняет вроде бы незначимое моменты, минимально жестикулируя, но так к месту. Они оглядываются по сторонам, Джин рассказывает о статуе, о вере, о прошлом, будущем и свободах. Дайн лишь видит скудную (ну, кроме церкви) архитектуру. Возможно, он мог бы оценить всё прекрасное в этом месте, если бы не начиналась бы внутренняя тряска о том, что вокруг всë слишком спокойно. Люди болтающие на улицах, дети с цветами, продавщицы и кафешки. Улицы жили жизнью, словно за громоздкими стенами вовсе нет: угроз, вируса, смерти, страха, боли, потерь и конца этого мира. Они улыбаются. От этого появилось ощущение одиночества. Каждый шаг всë медленнее и медленнее. Две мысли звенят у него в голове. Во-первых, ему уже хочется вернуться в прежний ритм вечных драк. Во-вторых, босс выбрал смерть, а не спокойную жизнь. Он оглядывается слегка растерянно, а внутри, будто ловкими пальцами, не боясь их испачкать, растягивают пустоту в нем. Нет, он, конечно, понимает, как привыкнет, так отвыкнет. А другие люди его не касаются. Ему страшно потерять в спокойной жизни новоиспеченную напарницу. Ведь за две недели он узнал слишком мало. Дайн никогда не выберет такую жизнь. Ему отвешивает подзатыльник. Капитан Кейа видимо сделал исключение в своём избегании, улыбнулся закрыв свой единственный глаз. — Чего киснишь? — интересуется он, вновь отводя голову. — У вас есть право жить так, — Дайн задирает голову, чтобы осмотреть громоздкую статую, которую даже ветра не смогли обтрепать. — а у меня нет. — Есть, — хмыкает он. — кто отменяет у тебя это право то? М? — Отстань, — Дайн ускоряет шаг, хмурясь. В след он слышит смех. Его догоняют слишком быстро и каким бы яростным не был бы взгляд Дайна, но Кейи стоит просто улыбнуться, вновь закрыть один глаз и поднять руки вверх, как колкая обида пропадает. — Кейа, — строго говорит Джинн. — что произошло? Что ты делаешь? — Расширяю кругозор её муженька, — он подмигивает. — а может увожу. Люмин поджимает губы. Сводит бровки на своём аккуратном личике и щурится. С подозрением оглядывает Кейю. Тот даже делает осторожный шаг назад, показывая свои ладошки. Мол, прошу прощения, но я же с миром. — Ну, попробуй, — хмыкает Люмин, складывая руки на груди, а ткань не очень скромно натягивается, поэтому Дайн упорно разглядывает птиц на краше дома. — вот только боюсь, он от твоей готовки только носиком поворотит. — О! Вот как? — смеётся Кейа. — Но думаю у меня есть кое-что предложить… Люмин закатывает глаза, убирая выбившуюся прядь со лба. Хмыкает. — В этом плане вы тоже вряд ли угодите моего муженька, — подмигивает она. — Вы вряд ли сможете соответствовать хотя бы половине его извращений. Даже я не 100%. — Воу, всё правда настолько плохо? — Кейа бросает мимолётный взгляд на запуганного и офигевшего Дайна, а потом полностью отворачивается к Люмин. — Вообще без шансов? Как же вы такое терпите? — А кто сказал, что терплю? — она довольно щурится и выглядит счастливой оказанным эффектом. — я с ним, лишь потому что он может удовлетворить ¼ моих хотелок. — Так мало? — неожиданно сам для себя говорит Дайн. — Так, вы все, успокоились, — коротко приказывает Джинн, явно еле сдерживаясь, чтобы не соединить в единое целое ладонь и лоб. Люмин всё равно подзывает пальцем Дайна к себе. Заставляет наклонится. Сжимает его голову в объятиях. Треплет и перебирает волосы. — Так, я хотела спросить, — Джинн старательно игнорирует их странное положение. А оно действительно странное. Дайнслейф значительно выше и ему пришлось согнуться в три погибели. Он искоса смотрит на Джинн. — Я хотела спросить, — повторяется она.— А зачем вы прибыли сюда? Мне кажется или вы здесь не собираетесь задержаться? Они оба молчат. Вообще у них произошёл подлый коннект. Дайн подумал, что ответит Люмин, а она на него. По итогу виснет тяжела пауза. Он чуть-чуть поднимает голову, заглядывай ей в глаза. Он ничего не говорит, лишь кривит лицо в чём-то между страхом, волнением и недопониманием. Его снова гладят по головушке. — Простите, за заминку, я ему весь мозг вынесла о своём брате, — она прижимает его к себе. — думала он вставит свои пять моры, но неа. Сейчас, я вам всë расскажу, я ищу своего брата. Он очень похож на меня, мы близнецы. — Ну, раз близнецы, то, да, похожи, — иронизирует Кейа, получая злобный взгляд. — Ладно, — Джинн пожимает плечами. — вряд ли бы Ваш брат прошёл бы каким-то образом мимо нас, если бы был здесь… — Ничего страшного, — отмахивается Люмин, — ему необязательно быть здесь, чтобы я получила достаточно информации. Дайн утыкается ей в плечо, наилучшее положение, чтобы не видеть этих взглядов. Вдыхает её запах. Прислушивается к Шумячей площади. Разговор его не очень волнует. Ему так приятно… — Объяснишь? — спрашивает Кейа, глядя на Джинн. Она хмурится, а потом мотает головой. — Давай ты. — Так вот, дорогие новенькие, — Кейа кладёт ладони на их плечи. — слушайте. Колкие разочарование проходит электричеством по всему телу. Дайн выпрямляется, абсолютно обиженный внимает словам. Их вводят в курс того, какие здесь порядки, кто как вкладывается в поддержание убежища. Под подозрительный взглядом Джинн всë это слушается через слово, но Дайн может её понять. Они вправду не производят впечатление тех, кому можно доверять. — Нам было бы полезно узнать на какую работу вы ориентированы, — Кейа прикладывает пальцы к подбородку, улыбаясь. — наверное, что-нибудь с выходом из убежища? Вы довольно боевитые. — И каждый раз в карантин? Нет, уж, увольте, — высказывается Дайн. — Кстати, взаправду, как устроена работа с выходом? — Люмин наклоняет голову. — Реально каждый раз две недели… — Нет-нет, — Кейа громко смеётся. — Такие жёсткие меры только к новичкам, простите уж. Тем более если нет никаких следов на теле, мы бы вас и тогда без карантина пропустили бы. — Понятно, — жёстко чеканит Дайн. — Вам так не понравилось? Ответ – два проклинающих взгляда. Кейа смеётся ещё больше. — Ладно, уж, — он отмахивается до жути элегантным движением пальцев, которое вроде бы должно быть мимолетным, но длится вечность. — так вы согласны отвечать за выход наружу? Нам, здесь в стенах, нужно много ресурсов оттуда. — Думаю, да, — отвечает Люсин за двоих. — Отлично, тогда решено, — снова один глаз закрыт, а плечи он слишком судорожно пожимает. Дайн вполне понимает, когда людям некомфортно рядом с ним. Для этого есть множество причин, но главных никто не знает, тогда почему? Им показывают милую комнатку. Здесь они будут жить. Здесь пройдёт день, неделя, месяц или может быть даже год. Дайн не знает ничего, кроме того, что видимо здесь никто не учится на ошибках. — Одна кровать, — тяжело вздыхает он. — Давай не будем драться, как за подносы, — практически постанывает Люмин. — мы же муж и жена… — Супруги, — поправляет он. — Разницы нет. — А мне просто хотелось тебя поправить, — обиженно бурчит он. Скидывает в угол комнаты свои вещи. — Не злись ты, — она мягонько стучит ему по спине, утешая. — мы же две недели спали вместе. — именно, — бубнит под нос. — хотя я не очень уверен случайно ли ты меня лапаешь. — Поэтому лишь ¼. — О Архонты, забери всю мору, которая у меня есть, я ухожу, — постанывает Дайн, падая на кровать. — Уже поздно! Архонты тебя не услышат! Она падает рядом и звонко смеётся. Кажется это маленькая комнатка сделанная сугубо из дерева оживает под действием их ужасных характеров. И так начинаются бесцельные будни в Мондштадте, которые придают этим стенам не только строптивость двух людей, но ещё и ценные воспоминания. Джинн поглядывает на них слишком коло, а потом вздыхает. Улыбается по-родительски. — Вы двое, — она опускает свои тяжёлые руки им на голову. — собрались. Вы не один месяц здесь, и вы явно можете определить своё основное оружие. — Зачем? — печально вздыхает Люмин. — Я была уже не в одном убежище, нигде так не наседали. — Просто кое-кто ведёт придурошную статистику, — пожимает плечами. — Вам даже не обязательно быть уверенным. Просто выберите. Дайн быстрыми и лёгкими движениями, словно тень, передвигается и достаёт копьё, которое в руки за жизнь брал раза два. Просто по приколу. А что? Он даже выглядит солиднее что ли… Хотя в любом случае пользоваться он будет, как и Люмин, двумя короткими кинжалами. Это их стиль. Она же ещё долго спорит с Джинн. Пытается удержать смех в руках от вида Дайна. Кажется Джинн тяжело вздохнула раза три, а потом закрыла глаза ладонью, проклиная видимо тех самых Архонтов, которые не услышали скромное желание Дайна и Люмин о раздельном жильё. Наконец-то в комнате виснет тишина, а смех прекращается. Устала, наверное. Люмин уверенным шагом подходит к самому простому одноручному мечу. Достаёт его. Делает пару ловких движений, за которыми Дайну даже глазами сложно уследить. Разрезает воздух. — И чего ты не можешь? — садясь на корточки и, упираясь локтем в колено, а ладонью в щеку, ворчит Дайн. В сгибе руки он держи копьё, к которому прислонился макушкой. — Удовлетворить тебя в постели. — Если тебя в ней не будет, — опираясь головой на копье, он прикрывает сливающиеся глаза. — я буду счастлив. — Не болтай лишнего, — фыркает она. — пожалеешь. Джинн записывает что-то в свои списки и уходит, под стук своих каблуков. За стенами все оставалось так же: зомби, смерть, травушка, еда, кабанчики и астры. А ещё дичайшие ветра. Чем ближе осень – тем сильнее они. А от осени зима. И жизнь приобретает движения, несвойственные никаким моментам, кроме сносящей с ног стихии. — Хватая мешок и беги! — орёт Люмин. — я прикрою. Они около маленькой заброшенной деревушки, где достаточно восставших мертвецов, что вполне не удивительно. Деревянные домики медленно разрушаются. Балки вызывают нервозные мурашки по спине Дайна. Опасная штука. Доверять им нельзя. — Ты быстрее! — возражает он, пока его пальцы впиваются в вязкую кожу головы зомби и зубы трупа впиваются уже в другого мертвеца. Он стряхивает остатки волос и гнили, пока давит очередную бошку, как таракана. Вся одежда забрызгана остатками крови, гнили и грязи. Мерзко. — А ты ближе! — Люмин слегка сносит ветер, но даже так она слишком хорошо справляется. Клинки в её руках – это не просто смерть. Это искусство. — Мне легче прикрыть! — отступая на пару шагов, от ещё одного наступающего мертвеца, отвечает он. Неожиданно этот зомби меняет предпочтение. На неё нападает аж двое. Да уж. Тут выбирать не приходится. — ДЕЛАЙ, КАК Я СКАЗАЛА, — кричит Люмин во весь голос, срывая его так, что окончание фразы похоже на хрип и мольбы птенца в гнезде. Она вроде бы и с лёгкостью отбивается от зомби, но взгляд добрый-добрюшенький. Дайн подхватывает мешок и бежит со всех ног. Вот только он не замечает ребёнка. Мертвец. Дайна все-таки его кусают. Люмин мучительно стонет от одного его вида. Смотрит жестоко. Аж сердце щемит. И вновь двухнедельный карантин. И это довольно мирная жизнь в убежище, заставляет гнить кожу, сердце и душу. Дайн привыкает к ней, преисполняясь тревогой, что будет дальше. В то время, как главная площадь становится рутиной, а еда доступной. Кстати о еде, тогда даже после двухнедельной пытки, Люмин в наказание за непослушание не готовила Дайну ещё недельку. Она сдалась только после того, как он ходил за ней печальный попятам. Дайн сидит на скамейке рядом с какой-то слепой. В принципе, его успокаивает такое времяпрепровождение. Поспеть за Люмин – задача не по его силам. Иногда она кажется более похожей на солнце, чем само солнце. Но однозначно абсолютно другое. Она не ищет брата, а просто проводит время, делая вид, что это как-то поможет. Юный паренёк играет на лире. Венти, вроде. Странный человек, его слова звучат, как полнейший бред, а потом случаются. Но музыка у него прекрасная. Дайн вытягивает ноги, откидывается на спинку скамьи и наблюдает за быстрыми облаками. Мелодичное звучание какой-то баллады, музыки, птиц и шума улиц заставляет впасть в состояние между дремой и наивным мечтанием. Возможно, будь босс другим, они все могли бы сбежать. Они могли бы жить спокойной жизнью. Не в убежище Каэнри'ах. Любое другое. — Дайнслееейф, — на его шею накидывается, а девушка рядом вздрагивает. Венти улыбается ему, а волосы слегка надают на лицо из-за взбалмошенности. — Привет? — с лёгким сомнением произносит Дайн. — Привет-привет, — кивает Венти. — ты всегда сидишь здесь, слушаешь, но не подходишь ко мне. Он садится между слепой девушкой, которая прислушивается к разговору, и Дайном. Активно болтает ногами. — А что я должен говорить? — с сомнением произносит он. — Ты не пьян, — вздыхает Венти. — лишь поэтому не знаешь, что говорить. — Ты прекрасно играешь, — пожимает он плечами. — Приходи как-нибудь выпить в таверну, — подскакивает Венти. — буду ждать. Интересно, что на уме у моего самого мрачного слушателя. — Самого мрачного? — Да-да! — он салютует, а ветер все-таки проникающий даже сквозь стены, подхватывает его волосы. — Приходи, знаешь же где таверна. — Что-то слышал… — Тогда до встречи, — он подмигивает. — и приводи свою женушку. Мне было бы интересно кое-что узнать. А вот это напрягает. Зачем она ему? Слепая так и не проронила ни слова, а может она ещё и немая. Тогда совсем грустно, но не Дайну. Он поднимается. Мотает головой. Уверенным шагом преодолевает каменные плиты под ногами, надеясь найти Люмин в лучшем месте. Солнце уже заходит, придавая небу оранжево-розовые тона, а где-то переговариваются птицы. Люди на площади толкаются, обнимаются, смеются, говорят о прошедшем дне, месяце, годе, жизни. И Люмин, за которой уже образовалась очередь, торгуется о продуктах. Дайн садится на край фонтана, пусть спину намочит. Он наблюдает за ней, неспособной переплатить чуть-чуть. Хотя зачем? Чтобы потом платить всегда больше? Люмин получает свой мешок с различной едой. Оборачивается, мгновенно смотря в сторону Дайна, словно знала, что он там. Машет. Возможно, такая жизнь и называется мирной. Ложки и вилки высыпаются на стол, а Дайн сервирует стол. Ужин. Он накидывает ногу на ногу, опирается локтем на край стола, кладёт головой на раскрытую ладонь и скучающим взглядом испепеляет пустые тарелки. Посуда ударяется друг о друга. Шумит вода. Люмин шаркает туда-сюда. От такого умиротворения тянет в сон. — Кушай, — он даже не замечает еду перед носом. — Сходим в таверну? — наконец-то спрашивает он. — М? — она кажется удивляется. — Выпьем вместе?