Одиночки

      — Акутагава, не хочешь пойти сегодня с нами? Играет команда от университета.       — Нет, спасибо. У меня уже запланированы дела на вечер.       — Гин-тян, не хочешь пройтись по магазинам? Я такую классную кофточку видела, сразу про тебя подумала.       — Нет, мы с братом будем заняты. Извини.       — Акутагава, ты не занят…              — Гин-тян, пойдём в кино…       И на каждую из этих попыток сблизиться и подружиться, Акутагавы отвечали всегда одно и то же — у них планы, им некогда, нужно учиться, и вообще день расписан по минутам. Они не стремились заводить новых знакомств, хоть и прошло уже полгода с момента их поступления в третий класс старшей школы. У них был один секрет, который, благодаря прошлой дружбе, едва не раскрылся. По прошлой школе внезапно начали гулять фотографии весьма интимного содержания. Голый Рюноске в душе, обнажённая Гин на диване — всё это создало повод для слухов и намёков на интим-услуги. И чудо, что по школе не разошлись их совместные фотографии, иначе бы им действительно пришлось несладко. Виновник нашёлся сразу — уж слишком нагло и самодовольно он улыбался, когда встретился с Акутагавой и его младшей сестрой. И после этого желания впускать в свою жизнь как-то не наблюдалось. Вместо этого Рюноске и Гин предпочитали общество друг друга, а не кого-либо ещё. Укрепилась не только семейная связь, но и куда более пошлая, совсем не родственная. Однако им было наплевать на условности и запреты, свои отношения они сохраняли втайне от всех и не рвались рассказывать об этом всему миру.       Тихие шаги отвлекли Рюноске от внимательного разглядывания гранёного стакана, в котором плескался коньяк, подаренный бывшим другом на один из праздников. Рюноске усмехнулся. Эти шаги он узнает из тысячи, ведь они принадлежали его младшей сестре. Следом он ощутил на своих плечах влагу от её волос. По всей видимости Гин всё же решила принять одиночный душ, что не очень понравилось Рюноске. Ведь он хотел видеть свою сестру везде, где это было возможно.       — Я не хотела тебя отвлекать, — прошептала Гин, смазанно целуя Рюноске в щёку. Она прижалась ближе, и Рюноске понял одну простую вещь — на его сестре не было совершенно никакой одежды. Гин усмехнулась, заметив, как быстро напрягся брат и лишь сильнее прижалась к нему, запуская руки к нему в штаны и игриво касаясь прохладных участков кожи. Впрочем, дальше она не заходила, ожидая ответной реакции.       — Вижу, что сейчас стараешься это сделать, — прошептал Рюноске, тяжело дыша от нахлынувшего возбуждения. Его младшая сестра по праву достойна быть дьяволицей, ибо она ничего не сделала, но Рюноске уже находился на грани. Это безумие, из которого не хотелось вырываться ни при каких обстоятельствах.       — Ты ведь знаешь, какое это нелёгкое испытание — видеть тебя в школе и не иметь возможности даже поцеловать, не говоря уже и о большем.       — Говоришь так, а сама присылала голые фото из пустых кабинетов. Было трудно не начать дрочить на них прямо в классе. Меня бы точно не поняли.       — Да ты ещё больший пошляк, чем я, — засмеялась Гин, вставая напротив Рюноске. Ей хотелось видеть, как он преображался при виде такого желанного тела. Ни одна дружба с людьми не стоила того, чтобы лишать себя подобных моментов.       Рюноске поставил стакан с коньяком на ближайшую полку. Притянул к себе Гин, властно целуя её в губы, проводя рукой по влажным волосам и в конце концов задерживаясь на упругой попе. Гин несмело выдохнула, маскируя ойканье. Она расстёгивала рубашку брата в то время, как он оставлял отметины на её шее и ключицах.       Рюноске подхватил Гин на руки. Она вела себя послушно, крепко ухватилась руками за плечи и, поправляя волосы, прикоснулась к губам брата. Снова. Нежно и аккуратно, проводя языком сначала по верхней, а затем и по нижней губе. Посмотрела в глаза Рюноске, не переставая хитро улыбаться при этом. В его глазах она видела, как плясало пламя страсти, как трудно было ему сдерживаться, просто лаская обнажённую сестру. Он хотел большего. Гин хотела большего. Они оба хотели друг друга.       Свободный диван поблизости мгновенно перестал быть таковым, как только на него улёгся Рюноске, утягивая за собой Гин. Он гладил бёдра, лишь изредка их царапая. Гин же в ответ не щадила его и оставляла царапины болезненнее, чем он это делал. Это было их своеобразной традицией — начинать секс с царапин. Так они всё больше погружались друг в друга, оставляли прочие и ненужные мысли где-то за пределом.       Рюноске не тратил время на прелюдию, не любил он это дело. Вместо этого он почти ласково вошёл в Гин, успокаивая её очередным поцелуем. Гин кокетливо улыбнулась, неловко ёрзая и устраиваясь поудобнее. Такое наслаждение — ощущать внутри член брата. Это зависимость — думать о брате в таком контексте. Гин, если честно, было наплевать. Смущённо застонала, едва Рюноске начал двигаться. Каждый раз словно первый и ощущения были приятны даже спустя несколько десятков эпизодов. Не зря она не стала одеваться, когда выходила из душа. От подобной мысли возбуждалась ещё сильнее и нетерпеливо двигала бёдрами навстречу, всё заставляя Рюноске стонать тоже.       Рюноске положил руку на грудь Гин, аккуратно сжимая её. Еле слышный смешок заставил его тоже усмехнуться. Пощекотал затвердевший сосок и с наслаждением слушал всё более громкие стоны Гин. Прекрасно знал, что грудь — это её слабое место и нагло этим пользовался. Провёл языком по соску, проверяя Гин на прочность. И по тому, как сильно она сжала его плечи, понял, что проверку она не прошла, сдавшись после пары простых действий. Мягко обхватил губами сосок, принявшись его медленно, с чувством, посасывать. Гин тяжело дышала, уже не в силах сопротивляться чему-либо на свете. Она была близко к нему, её волосы скрывали их лица. Впрочем, Рюноске не прекратил и с усмешкой в глазах следил за сестрой. Он двигался интенсивнее, понимая, что скоро кончит. Так долго держался, пока шли все занятия и дополнительные кружки. Снова отклонил все предложения встретиться и потусить от своих одноклассников. Ему не нужны друзья, когда у него есть младшая сестра. И именно поэтому он всё никак не мог дождаться того момента, когда наконец-то окажется дома, где его встретит любящая сестра.       Гин зашипела, ощущая, как изливался внутрь её старший брат. Не предупредил, что скоро кончит, заставая тем самым её врасплох. Хотя… какая разница, он не в первый раз кончал в неё и до сих пор никаких последствий не было.       — Мне никто не нужен, кроме тебя, — улыбнулась Гин, выводя одни лишь ей понятные узоры на теле Рюноске. Она продолжала сидеть на нём, ведь ощущать его член внутри хотелось подольше, даже если они сделали перерыв. — Представляешь, сколько бы раз мы не смогли потрахаться, если бы принимали все приглашения, которые нам поступали? Я не готова менять это на каких-то непонятных друзей. Им всё равно нельзя доверять.       — Портишь момент, Гин, — засмеялся Рюноске, ласково касаясь её. Он немного перестарался и теперь все его отметины привлекали внимания даже издалека. Гин снова придётся носить свитера, получая замечания от преподавателей. Зато так к ним было бы меньше вопросов, ведь всех бы заинтересовало то, как у такой скромной девушки, как Гин, появились засосы на шее и ключицах. С каждым таким разом оправдываться было бы всё труднее, а так у Гин была репутация злостной нарушительницы школьных правил. И это позволяло Рюноске делать намного больше, чем в любой другой ситуации. — Но ты права, мне не нужен никто, кроме тебя. Секс с тобой — это наркотик, один раз подсядешь и не слезешь до конца жизни.       — Я могу сказать точно также и про тебя, мой любимый старший брат.       И свои слова Гин подкрепила свежим поцелуем, показывая, что готова к новому раунду. Рюноске не стал упускать момент и вновь принялся ласкать тело сестры. Атмосфера становилась всё интимнее, то и дело тишину в комнате прерывали одиночные или совместные стоны и вскрики брата и сестры. Она распалялись, от поцелуев переходили к укусам и вновь возвращались к простым ласкам. Постепенно наступала ночь, скрывая в своих объятиях любовь двоих.