The Thin White Brat

Полночь. Лед прилипает к тротуарам снаружи. Улицы завалены грязным снегом. Незнакомцы проходят мимо друг друга, их туманное дыхание скрывает их лица. Внутри одного пентхауса в воздухе висит тяжелый дым; цветочные благовония вьются, поднимаясь. По спальне были разбросаны десятки свечей, наполняя комнату убаюкивающим оранжевым сиянием. На кровати лежит гибкое тело, извивающееся под металлическими ремнями на запястьях. Он скулит, когда холодный металл болезненно сдавливает движения. Тело блестит от тонкого слоя пота, он лежит, раскинув конечности и пристегнутый наручниками к кровати, сбивчиво дыша. Он лжет, притворяясь беспомощным. Парень стоит в конце кровати, наблюдая, как Герцог корчится на простынях от желания. — Пожалуйста, — говорит Герцог, голос чуть громче бормотания. — Позволь мне прикоснуться к тебе. — Заткнись, я скажу тебе, когда просить. — говорит другой голос. Член Герцога дергается, уголки рта поднимаются вверх. В глубине души Герцог обожает суровые приказы, и, по правде говоря, они делают его ненасытным. Однако сегодня вечером Герцог чувствует себя особенно дерзко и намерен проверить почву. Как сильно он мог сдвинуть границы? Наказание будет велико, но разве не в этом ли суть? — Пошел на хуй, — выплевывает Герцог. Парень криво улыбается, вздыхая, собираясь с силами. — Я знаю. — Он ходит взад и вперед вдоль края кровати, кладя руки на бедра. — Не думай, что я не понимаю, чего ты здесь добиваешься, мой драгоценный. Дразнил меня всю ночь на вечеринке, пытаясь заставить ревновать. Ты знаешь, что отыгрывание равносильно наказанию… но разве это не награда для тебя, а? — Я не подчинюсь так легко. — Хм, я прекрасно знаю, не собираюсь требовать подчинения. Я намерен сломать тебя. — На последних нескольких словах голос потемнел, что вызвало у Герцога дрожь. Он берет с тумбочки связку ключей и черную веревку. Он лениво отстегивает наручники и отбрасывает их в сторону. — Зачем вообще меня связывать, если собираешься просто отпустить, — говорит Герцог с ноткой веселья. — Я собирался трахнуть тебя, но уже не думаю, что ты этого заслуживаешь. На лице Герцога расплывается улыбка. — Могу поспорить, если бы я ее трахнул, ты бы даже ничего с этим не сделал. Он на мгновение стоит неподвижно, и внезапно отдергивает руку, сильно ударяя Герцога по лицу, заставляя того пошатнуться. Он пользуется возможностью забраться на кровать и оседлать узкие бедра Герцога, обхватывая шею, прижимаясь к нежной коже. Герцог корчится в притворном протесте, но эрекция растет под тяжестью парня. Герцог чувствует, как сжимают его горло, и прилив крови заливает щеки. С губ срывается непроизвольный стон. Как только голова Герцога начинает кружиться, парень отпускает хватку. Вместо этого он хватается за рыжие волосы со светлой челкой и использует их как опору, чтобы заставить Герцога посмотреть ему в глаза. — Извинись. Сейчас, — холодно говорит он. Герцог использует свои свободные руки, чтобы ударить парня по руке и оттолкнуть, но безрезультатно. Его рука дергает голову Герцога в сторону, обнажая шею. Он наклоняется к уху. — Извинись, и все будет кончено, — говорит он шепотом. — Заставь меня, ублюдок. — Тогда пусть будет по-твоему. Он крепко хватает Герцога за плечи и переворачивает на живот, встречая сильное сопротивление. После непродолжительной борьбы парень снова достает веревку и обвивает ею запястья Герцога, эффективно скрепляя их за спиной, тот издает тихие возгласы протеста и корчится. Он упирается коленом в ямку на спине Герцога и берется за волосы, другой рукой сильно ударяя Герцога, заставляя вскрикнуть от удивления. — Я хочу, чтобы ты попросил прощения, — шипит он. — Так заставь меня! Еще один удар коснулся задницы Герцога, оставив отпечаток на нежной бледной коже. Герцог вздрагивает и издает еще один удивленный звук, сжимая кулаки, когда наносится еще один удар. Потом еще один. Каждый удар усиливает восхитительную боль, член пульсирует все сильнее. Несмотря на мучительную потребность, Герцог пока не намерен сдаваться. — Хорошо, — говорит он, скатываясь с кровати. — Мы сделаем это трудным путем. Мне же веселее. — Он роется в ящике тумбочки, вытаскивая кожаную плетку с бахромой. Герцог переворачивается на спину, и его глаза расширяются. Как бы он не хотел этого признавать, идея сладкого подчинения в данный момент слишком заманчива. Растаять в объятиях возлюбленного, чтобы тебя взяли, подчинившись любой воле, отстаивать свою любовь всю ночь, зная, что это правильно. Но нет. Нет, это становится интересней. Глаза Герцога скользят по телу парня. Совершенство во всех смыслах этого слова. Взгляд задерживается на идеально сформированной коже груди, живота, ног. Как бы Герцогу хотелось поцеловать каждый дюйм этого тела, но они снова в разгаре игры. — На живот, милый. Если только ты не хочешь другую позу. В любом случае, я заставлю тебя кричать, — говорит он, и Герцог ухмыляется, неохотно переворачиваясь на живот. Парень ставит одно колено на край кровати, переворачивая плетку в руке. Герцог открывает рот, чтобы отпустить ехидное замечание, но тут же вскрикивает. Еще один удар заставляет смазку вытекать из его члена. Еще несколько резких ударов обрушиваются на чувствительную плоть. Каждый непроизвольный вздох становится все более отчаянным. Удар. Он кусает губы. Удар. Он хнычет. Еще один удар. — Блять, — воскликнул Герцог. — Мне жаль! Обещаю, с этого момента я буду хорошим! — И что еще? Еще удар. Герцог вздрагивает и кричит. — Простите, хозяин! — Хороший мальчик, — воркует он. — Хороший. — Он проводит пальцами по волосам Герцога, а тот наслаждается этим жестом и закрывает глаза. Однако они распахиваются, когда пальцы резко тянут, заставляя посмотреть парню в лицо. Он грубо развязывают веревку, связывающую запястья Герцога, и бросает ее на подушки. — Теперь можешь отсосать, как самый хороший мальчик, не так ли? — говорит парень. Герцог энергично кивает и позволяет стащить себя за волосы на пол. Это больно, но не так, чтобы ему не нравилось. Фактически, этот жест усиливает жгучее желание. Стоя на коленях, Герцог смотрит парню в глаза и облизывает губы. Он ласкает бледное лицо Герцога и стонет. — Ты такой чертовски горячий, Дэвид, — говорит он. — Я хочу, чтобы ты попросил об этом. Герцог обхватывает тонкими пальцами бедра и наклоняется так, чтобы дыхание касалось члена. — Пожалуйста, хозяин, позвольте мне отсосать вам. Позвольте мне доставить вам удовольствие, — Герцог делает паузу, чтобы облизать кончик, — …пожалуйста-пожалуйста? Он крепче сжимает волосы и подносит лицо Герцога к своему члену. Он прижимает кончик к губам, и Герцог с радостью соглашается, беря в рот. Взяв весь член по горло, Герцог чувствует, как его нос касается живота парня, что тихо стонет, медленно качая голову Герцога по длине члена. Он набирают скорость, и Герцог начинает задыхаться каждый раз, когда кончик попадает в горло, и снова расслабляется, позволяя грубо трахать себя. — Черт, ты так хорошо берешь член, моя маленькая шлюшка, — напевает он. Герцог мычит. Вибрация отражается по телу парня, заставляя стонать. Он отпускает хватку, теперь послушный и готовый угодить, Герцог продолжает ритм. Он отрывается со слышимым причмокиванием и облизывает кончиком языка, слизывая влагу, опускаясь обратно. Герцог покачивает головой, язык скользит по венам. Отстранившись, чтобы сосредоточиться на сосании кончика, он обеими руками поглаживает остальную часть члена. Стоны сверху становятся все более прерывистыми, когда его бедра дергаются от удовольствия. Внезапно он выходит изо рта Герцога, что протестующе скулит, его губы красные и слегка опухшие, непролитые слезы скапливаются в уголках глаз, а изо рта стекает немного слюны, ранее зачесанные назад волосы падают на лицо. Дыхание спирает от этого зрелища. Парень отводит взгляд, подходит к комоду у соседней стены и достает оттуда черный кожаный ошейник с цепью. — Иди сюда, — говорит он, наматывая цепочку на руку. Щеки Герцога краснеют, пол под ним холодный. Как унизительно стоять перед кем-то на коленях, подчиняясь любой его воле. Но в этом представлении есть что-то восхитительное. Голова кружится от желания, когда Герцог приближается к парню, застенчиво поворачивая голову. Парень становится на колени и надевает ошейник на шею Герцога. Повернувшись, чтобы подойти к кровати, он резко дергает за цепь. Герцог колеблется, следуя примеру, забираясь на мягкую поверхность. — На спину. Раздвинь ножки. — Герцог подчиняется. Он снова одевает наручники, Герцог ерзает в ожидании, собственные потребности остались настолько без внимания, что это стало некомфортно. — Вернемся к тому, с чего мы начали, — усмехается он. Парень садится на бедра Герцога и наклоняется, чтобы поцеловать его шею и ключицы. Он оставляет голодные поцелуи на бледной шее, покусывая на ходу мягкую кожу. Он кусает и сосет прямо под челюстью, вызывая тихий стон Герцога, пока кожа не становится ярко-красной. Он повторяет это вдоль ошейника, пока шея не покроется маленькими темными пятнами. — Завтра оставь ворот расстегнутым, чтобы все знали, кому ты, блядь, принадлежишь, — говорит парень между поцелуями в грудь. Опускается все ниже и ниже, небрежно целуя гибкое тело Герцога, он обращает внимание на болезненную эрекцию, беря ее в руку. Парень медленно поглаживают от основания до кончика с сильным нажимом, проводя большим пальцем по чувствительному кончику и слизывают с пальцев предэякулят. Герцог дрожит и издает стон. Это было головокружительно хорошо после того, как им так пренебрегали. После нескольких длинных толчков он сжимают бедра Герцога, снова оставляя темные следы. Язык скользит по покрасневшей коже, безжалостно кусая. Герцог скулит. Рот парня находится так опасно близко к члену, что Герцог чувствует на нем их дыхание. Он просовывает руки под задницу Герцога, мягко поглаживая. — Хозяин, пожалуйста, — ноет Герцог. — Пожалуйста, прикоснись ко мне. Или трахни меня, Боже! — Правильно, проси об этом. Скажи мне, как сильно ты хочешь, чтобы мой член был внутри тебя. — Мне это так нужно, пожалуйста. Я сделаю все, правда. Но, пожалуйста, трахни меня! Парень озорно улыбается и хватает с прикроватной тумбочки одну из множества зажженных свечей. Ее пламя томно танцует, отбрасывая слабый свет на их лица. Свечу тут же переворачивают, позволяя горячему воску капнуть на живот Герцога. Его спина выгибается. После мгновения боли воск вызывает теплое и приятное ощущение. — Мхх… Пожалуйста, — слабо предлагает Герцог. — Я сделаю все… Пожалуйста, трахни меня. — Раз ты стал так добр ко мне, не могу долго отказывать тебе, любимый. Сползая с кровати еще раз, он достает бутылочку смазки, забираясь обратно на мягкую поверхность и смотрит на Герцога в его разные зрачки. На лице парня было мрачное выражение глубокого желания. Он смазывает два пальца, собираясь прижать их к Герцогу, но тот протестует. — Просто дай мне это. Ты нужен мне внутри. Он впервые за сегодня бросает мягкий взгляд. — Ты уверен, Дэвид? — Я уверен. Между ними возникает нежный момент взаимопонимания, прежде чем они возобновляют свои роли. Он медленно поглаживает свой член, наблюдая, как Герцог извивается в предвкушении. Он покрывает член смазкой и располагается над Герцогом. Несмотря на ограничения, Герцог пытается надавить на член парня, пока он медленно входит внутрь. Герцог дышит медленно и глубоко, расслабляя тело по мере наполнения, вздрагивая от растяжения. — Все нормально, — говорит Герцог с тяжелым вздохом. После нескольких медленных толчков он, не теряя времени, набирает быстрый темп бедрами и с силой врезается в худощавое тело. Герцог выкрикивает каждый второй удар. Руки сжимаются, а глаза закрываются, когда его тянут на кровать. Его бедра покачиваются в такт ритму. Парень наклоняется к животу Герцога так, что их груди прижимаются друг к другу, пока он безжалостно трахает. Он кусает шею Герцога, вызывая у того стон. Герцог был напряженным и теплым и сжимал член, который в него входил. — Ты так хорошо принимаешь мой член, чертова шлюха, — говорит парень сквозь стиснутые зубы. Стоны Герцога становятся громче и отчаяннее, почти скулящими, когда каждый толчок задевает простату, его спина выгибается. Парень проводит ногтями по гладкой коже, оставляя тонкие розовые полоски. Герцога начинает трясти. В животе он чувствует нарастающее тепло и жжение, что медленно ползет по его конечностям. Глаза закатываются, и каждый толчок вызывает волну горячего удовольствия. — Хозяин, я думаю, что я… ах… — Не смей кончать, пока я не скажу. — Парень внезапно останавливает движение. Герцог вскидывает голову и скулит. Тепло, окружающее тело Герцога, быстро угасает. Улыбка расползается по его лицу. — Ох, бедняжка, — издевается он, возобновляя быстрый темп, а рукой обхватывает пульсирующий член Герцога. Темп каждого удара соответствует ритму толчков. Стоны Герцога становятся громкими и безудержными, и он дергает бедрами в ответ на прикосновения, тело трясется сильнее, чем раньше, а лицо краснеет. — Черт! Пожалуйста, хозяин, дай мне кончить! — Каждый раз, когда Герцог достигает пика, парень прекращает все движения, пока чувства не утихают. С каждым разом сопротивляться освобождению становится все труднее и труднее. Этот процесс повторяется несколько раз. Парень наслаждается прерывистыми, отчаянными стонами, которые теперь граничат с криками, когда Герцог произносит господин. Это агония для Герцога. Рано или поздно он не сможет сдержаться, но знает, какое наказание его ждет. Толчки становятся быстрее, парень снова берет член Герцога и энергично двигает рукой. — Можешь кончать. Почти сразу же Герцог делает это, посылая брызги белого цвета на свою грудь. Его рот приоткрывается с одним протяжным стоном, а глаза закатываются. Каждая мышца тела напрягается и горит самым приятным образом. Герцог удовлетворенно закрывает глаза, чувствуя прилив эндорфинов. Толчки становятся медленнее, и в конце концов он выходит, запыхавшийся и с красными щеками. — Ты такой горячий, когда опустошен, — шепчет он Герцогу. — Мм, ага, — рассеянно соглашается он. — Подожди здесь, у меня есть идея. — Не то чтобы у меня действительно был выбор, — говорит Герцог, ухмыляясь. Парень быстро возвращается. — Улыбочку, — воркует он, фотографируя тонкую фигуру Герцога. Через несколько минут он держит фотографию, запечатлевшую все; наручники, засосы, сперму, разбрызганную по животу Герцога. Он нежно целует Герцога в губы. — Что насчет кино завтра?