Переверни мир вместе со мной

Смерть молниеносно схватил Чуму за ворот, вынуждая поддаться вперёд и встать на носочки. Впервые за все время всадница апокалипсиса выглядела настолько беспомощно. —Разве Матерь Жизни просила к их трупам добавлять труп её ребенка? - С неимоверной злостью бросил Смерть, и в тот же миг Чума скорчилась от боли. Всë её тело дрожало и дëргалось в конвульсиях, а пальцы скривились. На лице застыл ужас вперемешку с яростью, неспособной вырваться наружу. Неожиданно, безразличный как всегда ко всему Голод, заинтересовался происходящим, и на секунду даже показалось, будто в его глазах мелькнуло беспокойство. —Войну убила бессмертная. Не отпуская Чуму, Смерть обернулся через плечо и сказал: —Но кто шепнул этой ничтожной бессмертной как можно убить нашего брата? - Произнёс Смерть, и его холодный голос эхом разнëсся по окрестностям. Чума метнула взгляд на Голода и в сердцах бросила, пытаясь достучаться: —Я этого не делала! Не хотела! И в ту же секунду заинтересованный и обеспокоенный взгляд Голода стал холодным и черствым. Четвёртый всадник апокалипсиса оттолкнул от себя Чуму, и она упала на землю, покоряясь энергии. —Ты будешь наказана. - Неожиданно спокойно проронил Смерть. В глазах Чумы загорелась такая сжигающая ненависть, что казалось она готова спалить весь мир дотла прямо сейчас. Она даже затряслась от злости, но сделать ничего не могла. Её брат убил бы её как букашку, или ещё чего хуже. Смерть ничего больше не стал делать. Лишь бросил на Чуму взгляд, а затем направился в здание. Чума наблюдала как её, некогда, самый ненавистный брат, скрывается в стенах школы. —Брат! - Почти отчаянно крикнула Чума Голоду, который уже направлялся следом за Смертью, привычно покуривая сигарету. Услышав крик Чумы, Голод бросил окурок на землю, и вопреки всему лишь повернулся на неё вполоборота, и безразлично сказал: —Не думал, что ты всё таки это сделаешь. - А после ушёл, не оставив после себя ничего кроме холода и еле уловимого запаха сигарет. Чума яростно закричала им обоим вслед, а затем ракетой устремилась прочь от школы, прочь от Всадников, прочь от всех этих бессмертных! "Я ожидала чего угодно, но точно не этого." - Промелькнуло у меня в мыслях. Все это время я как вор стояла за широкой колонной, скрываясь за ней и наблюдая за перепалкой всадников. Если моя энергия настолько мала и едва ли ощутима, то почему бы мне не посмотреть за происходящим? И кажется, у Чумы образовались серьёзные проблемы из-за того, что всадница рассказала о том, как же убить их всех. Может, оно и к лучшему? Я подняла взгляд в небо. Чумы там уже как не бывало. Однако я заметила, что один летающий остров как раз пролетал сейчас над школой. Может, Чума улетела туда? Мне было все равно на Чуму и её мучения. Пусть мучается, ведь она доставила мне намного больше мучений. Она разлучила меня с Мими, она мучила меня, она запирала меня в тюрьме на несколько месяцев, где я умирала и воскрешала несколько раз от истощения и собственных мыслей. Она доставила мне много мучений, а значит сейчас мне должно быть все равно на неё. И всё же подсознание жалело Чуму. Самая младшая, самая слабая, самая недостойная по мнению Матери и её братьев. Всё, что она делала, она делала лишь ради признания. Я распахнула широкие крылья, и, не смотря на головокружение, взлетела. Весь остров был покрыт растительностью, и сначало я даже заблудилась, однако выбравшись из маленького леса я сразу заметила Чуму. Та сидела на краю, и, свесив вниз ноги, размахивала ими. Впервые я видела устрашающую и вселяющую страх Чуму такой слабой и беспомощной. Она вдруг показалась мне самым обычным человеком. Оскорблённым, и желающим доказать всему миру что он чего-то стоит. —Я с самого начала знаю о твоём присутствии, непризнанная. Так что не прячься, птенчик, тебе в любом случае уже не скрыться. - Не оборачиваясь произнесла Чума. Сначало я вздрогнула от её резко прозвучавшего так громко голоса. Подумав, сначало я просто хотела улелеть, однако в этом не было смысла. Я сама залетела в капкан и выберусь из него теперь лишь с позволения Чумы. Я подошла поближе, и тоже уселась скраю острова, точно так же как и всадница, однако примерно в двух метрах от неё. Мы молчали несколько минут, и молчание настолько сильно давило, что мне казалось что с минуты на минуту Чума просто убьет меня и молча уйдет. Она могла раздавить меня как таракана и даже не заметить. Однако у неё однозначно не было намерения убить меня. —Зачем ты прилетела сюда? Не боишься, что я убью тебя и перешагну через твое тело, как перешагиваю через тела всех убитых? Я перевела взгляд на Чуму. Та не смотрела на меня. Ее взгляд был устремлëн вдаль, в ночное небо. —Я не боюсь ни смерти, ни тебя. А ты? Чума рассмеялась на мой вопрос, и в её смехе слышалась хрипотца. —Я боюсь ни смерти. Я боюсь что умру, не успев убить оставшихся братьев. - А затем Чума поднялась с места, и подойдя, уселась совсем рядом. Настолько близко, что я на секунду испугалась, однако страх отступил моментально. —Почему же ты не боишься меня, птенчик? Я ведь могу убить тебя и глазом не повести. Разве это не причина бояться? —Причина. Но я тебя не боюсь. Я боюсь тебя не так, как боятся все остальные, готовые упасть к твоим ногам лишь бы ты их не убивала. —А ты бы упала к моим ногам по собственной воле, если бы причиной твоего падения не был предлог смерти? Я нахмурилась, от чего на лбу появились морщины, а затем ядовито ответила: —Вот к чьим ногам я бы точно не упала, так это к твоим. И Чума рассмеялась на мои слова. Она смеялась не зловеще, это был чистый и искренний смех, которого я не слышала раньше у неё. Я тоже улыбнулась, немного смущенно, и в то же время счастливо. Затем, наморщив лоб, и вглядываясь в лицо Чумы, сказала: —Мне казалось всадниками плевать друг на друга и они готовы своим братьям или тебя на глотки наступить. —Так и есть. —Разве? Только что всадники доказали обратное. И Чума замолчала, неожиданно став пугающе серьёзной. Она отвернулась, устремив взгляд вдаль. Ветер подул прямо ей в лицо, раздувая её серебристые волосы в разные стороны. Те были собраны в пучок, однако совсем не надёжно, из-за чего совсем маленький порыв ветра смог распустить волосы Чумы, однако та и внимания не обратила. Её длинная светлая шевелюра выглядела довольно роскошно, а с распущенными волосами к Чуме добавлялось больше красоты. Глянув на светящиеся в лунном свете волосы, я задумалась, что же они означают. Серый цвет символизирует старость Чумы и то, сколько она веков прожила, или она уродилась такая? В случае с Чумой, наверное, первое. —Всадникам плевать на Войну точно так же, как и мне. Война волнует их лишь потому, что Матерь будет недовольна тем, что её сын умер. - Проронила Чума в полной тишине после пятиминутного молчания. —Мне показалось, что Голод немного обижен на меня из за того, что Войну убила я. Он говорил что не станет относиться ко мне хорошо, ведь я убила его брата. —Где Голод держал тебя все это время? —В белой комнате, но она была создана иллюзией в заброшенной части школы. —Голод не удосожился мне ни о чем сказать. —Он говорил, то что ты не знаешь о моем местонахождении там, и не собирался об этом говорить. Ещё он отказывался отпускать меня. Сколько я была заперта в комнате? —Месяц. Он держал тебя там месяц. Что он делал с тобой? —Он? Он ничего не делал... Из-за того, что я не чувствую слабости с ним, он постоянно общался со мной. Мне показалось, что он чувствует облегчение от того, что с ним просто кто-то рядом... Я хотела договорить, однако Чума перебила меня, и сделав максимально недовольное лицо, сказала: —Не удивительно. —Что ты имеешь в виду? —Голод никогда не горел желанием общаться с кем-то, однако поняв как весело и интересно иногда пообщаться с кем то, захотел общения. А затем появилась ты, и получив тебя он эгоистично запер тебя в комнате лишь ради своего удовольствия и удовлетворял свои потребности к общению с помощью тебя. —Мне кажется, это был не эгоизм... —А что же тогда? - Едко и ядовито спросила Чума. —Может... Это было нежелание отдавать меня? И вообще, какое тебе дело до того где я, с кем я и кому я что должна сделать? Это абсолютно не твое дело и тебе до этого нету ни времени, ни дела. Так что я... —Мне есть дело! - Выпалила Чума с таким гневом, что я на пару секунд испугалась за свою жизнь. Совсем недавно Чума находилась в приступе жуткого гнева и глухой ярости на всю эту вселенную. А теперь она разозлилась снова, и скорее всего была готова уничтожить всех кто помешает ей. Наверное, стоило сразу лететь прочь от школы. —Почему? Я всего лишь твой питомец, который не лелеет перед тобой, ненавидит тебя и готов убить тебя при первой же возможности. Это лишь вопрос времени. Чума выглядела так, словно готова была умереть. Была готова умереть от моей руки прямо сейчас, медленно истекая кровью и умирая тысячу раз в одну минуту. Однако действия Чумы ввели меня в ступор моментально. Всадница упëрлась руками в землю, и перенесла весь вес на ладони, а затем приподнялась, и очень резко впечаталась в мои губы своими. Я онемела, не знала что делать. Все действия Чумы были такими же неумелыми, как и у Войны. Чума попыталась дать ласку, но причинила лишь боль и дискомфорт, когда укусила меня за губу до крови. Её язык надавил на мои плотно сжатые от шока губы, а затем надавил немного настойчивее, заставляя раскрыть губы и поддаться ей. Чума проходилась языком по моему языку и проводила по ровным линиям зубов, словно изучая меня так. Казалось, эти ласки Чумы, перерастающие из удовольствия в боль, продолжались вечно, прежде чем Чума отстранилась. В глазах Чумы был целый ураган эмоций. Глухая ярость, злость, страсть, нежность, нетерпеливость и беспокойство. В следующую секунду Чума спросила совершенно не то, на что я рассчитывала: —На что ты готова ради нашего убийства? —На всë. И мне кажется, я уже на примере Войны показала что готова на все. Готова рушить ваши сердца, ваши чувства и ваши души, лишь бы уничтожить вас и вернуть в мир спокойствие. —У нас нет ни сердца, ни души. Ты до сих пор этого не поняла? —Я давно уже поняла что у вас нету ни сердца, ни души. А у Голода нету и чувств тоже, ему ведь абсолютно безразлично на всë это. —Зачем ты хочешь вернуть в мир спокойствие? —Разве это не ясно? - Искренне недоумевая я посмотрела прямо в глаза Чумы, что сидела передо мной. —Нет. Мне неясно зачем ты хочешь вернуть в этот жестокий мир спокойствие. Каждый здесь готов уничтожить тебя лишь за то, кем ты родился. Каждый готов наступить другому на горло каблуком, лишь бы пробиться как можно дальше по иерархии. Неужели ты и впрямь считаешь, что убив нас ты вернешь спокойствие? —Я... - Кажется, после слов Чумы я и впрямь потеряла настрой бороться дальше. Без поддержки Мальбонте, с которым мы правили вместе, я бы точно не смогла справиться. Раньше Мими тоже поддерживала меня, однако мы расстались и скорее всего больше никогда не сойдëмся обратно. Однако уже спустя минуту настрой вернулся вновь. —Я все равно не сдамся. Я уничтожу твоих братьев, а потом уничтожу тебя. Мою позицию больше не сломит ничто. —А сломить ли твою позицию осознанием собственной беспомощности? - Чума была серьёзна. Она не пыталась как-то пошутить или пригрозить. —Нет, мою позицию не сломить даже этим. Чума резко встала с места, а затем поднялась в воздух. Её взлëт казался таким странным и неестественным, ведь её будто держал сам воздух, поскольку у неё не было крыльев. Я видела подобную вещь на войне, когда Мальбонте лишился крыльев и поднимался в воздух без их поддержки. Запутавшись в своих мыслях я не сразу заметила протянутую мне руку Чумы. Подняв голову я посмотрела на всадницу апокалипсиса. Та держалась в воздухе, и было такое ощущение что она вот-вот упадет, но её рука, протянутая мне, словно не давала ей упасть. Я аккуратно подала ей руку, пытаясь избегать обугленных чёрных пальцев. И тогда Чума резко дернула меня на себя, от чего я едва не соскользнула вниз. Расправила крылья, испуганно взирая на звенящую пустоту снизу, однако я находилась в крепких объятиях всадницы. С виду она казалось очень хрупкой, удивительно сколько в таком «хрупком» существе было сил. Вопросительно подняв робкий и слегка напуганный взгляд на Чуму, я так и обомлела на месте, увидев в её взгляде нежность и что-то граничащее с любовью и желанием убить меня. —Весь мир перевернулся вверх дном, Вики. Так почему бы тебе не перевернуться вместе со мной? - Тихо спросила Чума. Настолько тихо, что будь я на пару сантиметров подальше, я бы её и вовсе не услышала. —С каких пор ты начала называть меня по имени? - Я сощурилась, глядя ей в глазах дерзко и при этом обеспокоенно. —С тех самых пор, как я начала воспринимать тебя всерьёз. - Промолвила она, все так же тихо. —А с каких пор ты начала меня воспринимать всерьёз? - Всë мое лицо неосознанно облилось краской, когда Чума совсем на немного продвинулась поближе. —Буквально сейчас. - Взгляд Чумы был слишком серьёзным. Она больше не собиралась шутить. —Что ты предлагала мне под словами "перевернуться вместе с тобой"? Неужели ты хочешь, чтобы я на полном серьёзе присоединилась к тебе? Смерть убьет меня, как только узнаёт, что это я убила Войну. И ни ты, ни Голод его не остановите. Я обязана помочь ордену и я... —Ты никому ничем не обязана! Орден лишь куча идиотов, надеющихся на свою победу. Без твоей поддержки они все передохнут! —С чего ты решила? Моя поддержка ничего не стоит. Я знаю, что я и Ребекка нужны вам, и ты лишь пытаешься втереться в моё доверие. —Если бы я хотела, я бы очень давно выдала тебя и посадила на привязь в одной из темниц ровно до того момента, пока ты не станешь нам нужна. —Тогда зачем?... - Я не успела продолжить. Чума снова поцеловала меня, мелко дрожа от едва сдерживаемой злости, однако целуя меня теперь со страстью, вожделением и уверенностью. И я ответила так-же страстно, словно я специально изводила Чуму до этого. Я не успела сообразить, в какой момент мы уже снова стояли на поверхности острова. Чума опускала меня на землю, крепко удерживая мое тело и мой затылок чтобы я не ударилась, а затем она нависла надо мной и опустилась поцелуями к ключицам. Зажала зубами чувствительную кожу в ключицах, от чего я дëрнулась и болезненно пискнула, а затем Чума начала меня раздевать. Её руки дрожали от сдерживаемого желания разорвать на мне всю одежду, а глаза сосредоточились лишь на моем теле. Видимо, Чума смотрела за своими движениями, чтобы она, не рассчитав силу, не оставила на мне ран или синяков. Раздев меня до нижнего белья я сразу вся съëжилась от холода. Я не могла согревать саму себя и не получала тепло сейчас ни от чего, однако Чума прижалась своим телом к моему, и мне моментально стало настолько тепло, словно я начала вариться в адском котле. Я вопросительно посмотрела на Чуму затуманенным взглядом, и тихо спросила: —Что ты сделала? —Я передала тебе тепло. Ты настолько слабая что не сможешь себя согревать больше. А затем Чума продолжила свои действия. Она продолжила сильно кусать меня, оставляя красные синяки на шее и ключицах, и при этом продолжала очень нежно целовать всë моё тело, целуя и удерживая меня в своих руках так, словно я была хрустальной. Я устремила взгляд в ночное небо, и сильно вжала ладонь в рот, сдерживая стон, когда почувствовала Чуму между своих ног. Опустила взгляд вниз, дрожа как осиновый лист. Чума целовала низ моего живота, а затем плавно опускалась к внутренней стороне бедра, совсем аккуратными поцелуями, словно боясь причинить дискомфорт. Длинные пальцы кружили вокруг чувствительной точки сквозь ткань, умело доставляя удовольствие практически не прикасаясь. Я ëрзала и извивалась на месте, умоляя всех богов чтобы она продолжала дальше. Однако Чума доводила меня до высшей степени возбуждения, но не собиралась так быстро переходить дальше. Я начала дрожать, едва сдерживалась чтобы не зарыдать прямо сейчас, выгибалась в пояснице, требовательно тëрлась о её пальцы, однако Чуме хоть бы что. Она ждала от меня другого. Я прекратила сдерживаться, и застонала во всë горло, а затем уже практически плача, заговорила: —Чума, пожалуйста, я не могу больше, сделай что нибудь... —Сделать что, птенчик? —Пожалуйста, ты же знаешь, что сделать. Не мучай меня, прошу. Я не сдерживалась больше ни минуты. Стонала от её едва ощутимых движений, в кровь раздирая горло. Тогда Чума, наконец, отодвинула край ткани, и раздвинув половые губы прошлась по ними пальцами, собирая смазку которая так и сочилась без остановки. Затем, всадница опустила голову пониже, и коснулась губами клитора, моментально принявшись посасывать его и аккуратно покусывать. Я выгнулась в спине, моментально превратившись в один комок живых нервов. Сжала пальцами траву под собой, старалась не ëрзать, однако ощущения были настолько сильными, что лежать спокойно не получалось, из-за чего я извивалась как змея. Тогда Чума отстранилась, вжала меня в землю всем телом, и произнесла: —Я сделаю все, что ты захочешь, но придется потерпеть. Хорошо, непризнанная? Я была не в том состоянии чтобы отвечать, из-за чего просто кивнула и попыталась расслабиться. Чума, почувствовав мою податливость, отпустила меня, и вернулась на прежнее место. Вновь принялась посасывать клитор, а затем вновь прошлась пальцами по половым губам, и раздвинув их, начала медленно вводить до упора длинный и узкий палец, однако почти сразу потеряла терпение и вставила его до упора. Я резко застонала, заëрзала, однако под внимательным и строгим взглядом Чумы обмякла. Прошло немного времени, прежде чем следом за первым пальцем начал проникать и второй. Я выгнулась, рвано задышала и тихо застонала, наконец ощущая удовлетворение. Чума начала делать настойчивые круговые движения пальцами, и от её напора я стонала ещё громче, прикрывая рот ладонью. Однако движения прекратились, и я разочарованно выдохнула, опуская взгляд. Чума смотрела почти осуждающе, а затем взяла мою руку и прижала её к земле, не давая и шанса вырваться, и только после этого продолжила. Пальцы скользили внутри, входили до упора и делали круговые движения. На пару секунд в затуманенном возбуждением мозге промелькнула мысль: "Что ты творишь?" - Но эта мысль потерялась так-же быстро, как и появилась. Когда пальцы выскользнули, я разочарованно вздохнула, и поддалась вперед, желая чтобы внутри не было такой неприятной пустоты. Чума поднесла те самые пальцы к губам, и облизнула их. —Ты такая сладкая. Я не успела достойно среагировать, ведь на место пальцев встал язык. Чума проходилась языком по всем складкам, проникала внутрь и делала всё, чтобы скорее извести меня. Рука Чумы приподнялась, и пройдясь по моему бокус скользнула на грудь. Сильно сжав одну из них, она провела по соску пальцем, а затем до сладостной боли сжала его пальцами. Тихий шепот Чумы вывел меня из вожделения: —Вики... - Я вопросительно опустила глаза на всадницу. —Давай, кончай. Ты сможешь. Ты слишком напряженна, тебя сейчас будто разорвëт. Это стало последней каплей. Я вся выгнулась, от чего мне даже показалось будто бы я сейчас взлечу, а затем кончила, ощущая как внутренние мышцы сжимают внутри язык Чумы. Расслабившись, я смотрела в небо, обречëнно думая, что сейчас орден проклял бы меня всеми словами на свете. —Я... - Мне хотелось что то сказать, но Чума быстро перебила меня: —Не смей ничего говорить, иначе я тебя убью. И я замолчала, ведь знала, что она явно не пошутила. Смотрела в небо, всё так же чувствуя приятное тепло, оставшееся от помощи Чумы. Чума сидела рядом, согнув колени и поглядывая вниз. На школу, которая стала ненавистной ей с тех самых пор, как в эти стены вошёл первый её брат. Я аккуратно приподнялась на локтях, и чувствуя неуверенность своих действий, залезла на Чуму, укладывая её под себя и нависая сверху. Недоумение в глазах Чумы сменилось азартом. —Ты решила поиграть, птенчик? —Да, решила. Я за совместное удовольствие. И не ожидая больше я начала стягивать с Чумы её платье. Руки дрожали то ли от страха, то ли от непривычности. Однако я управилась быстро. Чума лежала передо мной полностью обнажённая. Открытая и доверяющая мне прямо сейчас. Я поцеловал Чуму, нежно кусая обе её губы, а затем опустилась к её шее. Взялась пальцами за её волосы и оттянула голову назад, открывая для себя больше доступа к чувствительному месту. Начала целовать и кусать её, стараясь оставить максимально больше следов сегодняшней ночи на ней, так же как сделала и она. Опустила руку, очертив её талию, и раздвинула её ноги. Прижалась пальцами к промежности. Чума была явно возбуждена не меньше меня. Продолжая кусать её, я попеременно с этим аккуратно раздвинула пальцами половые губы, начиная проникать в нее сразу двумя пальцами. Внутренние мышцы оказывали сопротивление, однако совсем малое, из-за чего уже через секунду пальцы проникли до упора. Принялась делать аккуратные и медленные движения, выводя пальцы и вводя их вновь, а затем делая напористые круговые движения, не давая и передохнуть. Мой напор менялся. Сначало нежные и чувственные действия сменялись на напористые, резкие. Я перестала искусывать до красных кровоподтëков шею Чумы, и опустилась на её грудь, принявшись теперь терзать соски и кусать их до боли и удовольствия. Прошла пара секунд, когда я почувствовала что внутренние мышцы начинают сжиматься. Тогда я резко отстранилась, опустилась между её ног и помогла Чуме закончить уже языком. Затем я откинулась назад, на землю, громко выдыхая и дотягиваясь до своей одежды, одиноко лежащей где то скраю.

***

Мы вновь сидели на краю острова, глядя на восходящее солнце. Рассвет наступал на удивление быстро, однако вряд ли сейчас меня могло удивить это. —Ты... Ты впервые делала что-то подобное? - Тихонько спросила я, чувствуя смущение и растерянность. —Подобное? Я впринципе впервые занялась подобным, так что забудь. - Чума согнула колени, и прижала их к себе. —Ты не останешься, верно? —Я... Нет, я не останусь. Я уже сказала тебе, что мой настрой ничто не изменит, и эта ночь не исключение. Я не отступлюсь, не сейчас. Чума молчала, она не смотрела на меня. Однако я уже чувствовала все её эмоции, о которых так ярко говорила её разгневанная энергия. —Почему ты хочешь им помогать? Они все – ничтожное сборище которое надеется победить нас буквально не имея ничего. —Но там все кто дорог мне. Там моя мать и мои друзья. Там находятся те, кто доверяет мне и надеется на меня. Чума замолчала ненадолго, пребывая в глубоком раздумии, а затем спросила, явно насмехаясь: —Я надеюсь, ты знаешь дорогу в орден. Не хотелось бы отпускать птенчика в свободный полёт, если она не знает дороги. —За меня не переживай, я не пропаду. - Я замолчала, а затем услышала вопрос Чумы. Тихий и потерявший смысл всего голос: —Значит, снова враги? —Я не хочу быть тебе врагом, но ни у тебя, ни у меня нету выбора. —Раз мы снова враги, то я могу посадить тебя на привязь и делать с тобой всё что пожелаю. —Но ты не сделаешь этого. - Я произнесла это как факт. И Чума не ответила, но я уже знала её ответ. —Прости меня... —Не извиняйся, ни ты ни я не виноваты в том, что я родилась всадником апокалипсиса, а ты родилась смертной. С самого начала это было глупой ошибкой. Улетай отсюда, Вики. - Слова резали по сердцу нам обоим как нож. Я не знала наверняка. Но чувствовала... —Если я останусь, то что вы принесëте миру кроме разрушений, апокалипсиса и конца света? Вы явились в мой мир чтобы разрушить всë то, что я строила сама, пройдя через войну и свою смерть. - Чума молчала, и казалось что она вовсе не слышит меня. —Я хочу остаться, но не могу. С самого начала это было ошибкой, ты права. Прости меня, Чума. Я поднялась с места, и расправила крылья, а затем взлетела. Я не успела сделать и двух взмахов крыльев, как услышала окрик: —Вики! Замерла в воздухе, не оборачиваясь. Ждала, что Чума что-то скажет. Однако она молчала. И я полетела дальше, мысленно повторяя себе: "Не оборачивайся, не оборачивайся, не оборачивайся..." Но я все же обернулась, перед тем как скрыться на повороте. Чума смотрела мне вслед, и в её взгляде была такая тоска... Однако уже спустя минуту она сменила тоску во взгляде на привычное злорадство. И тогда я скрылась за поворотом, мысленно надеясь что орден находится близко. Я улетела, однако в сердце словно была дыра. Каждая из нас была слишком уверенна в своей победе, и ни одна из нас не уступила бы. Я улетала, чувствуя, что безвозвратно потеряла часть себя на этом летающем острове где провела первое и последнее откровение с Чумой.