Моя маленькая фиолетовая кошечка

— Ах, мой милый Цзян Чэн, где же ты? Ты хочешь превратить из нашего первого раза рулевую игру? Я не против, а очень даже за! — Засмеялся он, постукивая по пути длинными изящными пальцами по обитым досками стен. Цзян Чэна передёрнуло от сладко — приторного голоса Вэй Ина, что вальяжной походкой прошел мимо спальни сестры где он спрятался за её любимым небольшим диваном. Когда только всё начало меняться? Когда его жизнь повернула не туда? Всё же было хорошо! Выпускной класс, подача документов в институт где его уже приняли заочно в другом городе. Да тот же Вэй Ин! Раздолбай был счастлив в отношениях с Лань Чжанем вот буквально пару недель назад до того, как пришло письмо с этим злосчастным заочным поступлением! А потом Вэй Ина будто подменили. Жёсткий взгляд, отчуждённость и пропажа солнечно-влюблённой улыбки стоит только пойти речи об его парне. И Цзян Чэну даже становилось дурно от бросаемых им взглядов на него, но он не придавал им значение. И очень об этом жалеет. «Прова была мама, дурка по нему плачет!» — В сердцах подумал Цзян Чэн мысленно прокладывая маршрут к входной двери и понимая, что ему врядли удастся. — «Ну почему им именно сегодня понадобилось ехать к семейке этого павлина договариваться о свадьбе?! Могли-бы подождать до того, как я съебусь в институт!» И тут он вспоминает про лестницу, что оставили вчера недалеко от окна Цзян Янъли, пока пытались избавиться от неожиданно завёдшихся летучих мышей. Вот его спасение! Цзян Чэн внимательно прислушивается к звукам вокруг. Это его раздражающее постукивание слышится откуда-то снизу — шанс у него всё же есть. Пусть рыскает его по кухне, чулану или даже спуститься в подвал. Там бы его и закрыть для проветривания мозгов. Такой Вэй Ин действительно нагонял жути. Он всё время трындит о своей влюблённости, скорее одержимости, а Лань Чжань это так. Ерунда. Ему было просто весело. Весело, сука, ему.. Что за чушь собачья?! Цзян Чэн отказывается в это верить, но только скула всё ещё побаливает от хорошо поставленного удара Вэй Ина, когда тот попытался его вырубить, а Цзян Чэн чудом увернулся. Сначала он попытался понять в чём дело, перевести в шутку. Вот только Вэй Ин совсем не шутил, он наступал с маниакальным блеском психопата в глазах. А потом он открыл рот — Цзян Чэна так и не отпустил тремор от всей той чуши, что он извергал. И сейчас Цзян Чэн стремительно движется к окну, стараясь ступать одновременно с этим как можно тише — спасибо Цзян Янъли за любовь к коврам. Он медленно открывает створку радуясь, что она не была на защёлке и одновременно молясь чтобы не было никакого протяжного скрипа. И у него всё проходит хорошо. Успешно. Цзян Чэн успешно дотягивается до лестницы. Успешно перебирается на неё. Успешно спускается вниз. И тут его поглощает темнота с болью.

***

Цзян Чэн просыпается медленно, до конца, не осознавая ничего толком. Чувства как в замедленной съёмке приходят медленно, не спеша совсем: онемение рук и ног, тупая головная боль, подсохший слегка след собственной слюны на щеке и невозможность до конца закрыть рот. Он пытается перевернутся на бок, но ничего не выходит. И до него доходит, что он привязан. Глаза резко раскрываются, а изо рта раздаётся громкое мычание. Громкий веселый смех отражается от стен комнаты. Вены на лбу вздымаются — Цзян Чэн с силой дёргает руками и ногами, пытаясь их свети, но не может. Смех становится только громче, Вэй Ин упивается злостью и бессилием Цзян Чэна не скрывая этого, продолжая закинув одну ногу на другую наблюдать за его бесполезными потугами. — Птичка угодила в клетку! — Весело пропел он, можно сказать даже издевательски. — Или может лучше кошечка? Тебе же идут ушки! До сих пор храню фотографию где сестрица Янъли на тебя их надела! Такая красота! У Цзян Чэна дёрнулся глаз. Он готов был испепелить его только одним взглядом чтобы даже мокрого места не осталось. «Су-у-ука!» — Мысленно взвыл Цзян Чэна, пытаясь выбраться ещё усерднее, когда Вэй Ин поднялся с кресла и направился к кровати, на которой он лежал. — «Сиди там, сучье отродье!» Но Вэй Ин не услышал его мысленного крика — подобно хищному зверю он замер у его ног, с удовлетворением рассматривая его. Он облизнул от нетерпения губы и нагнувшись ласково провёл пальцами по стянутыми верёвками лодыжкам, там, где кожа уже слегка натёрлась от чужих потуг. И только сейчас до Цзян Чэна дошло, что с него сняли носки со школьными брюками оставив на нём только рубашку. По его позвоночнику тут же пробежал табун противных мурашек, а дыхание перехватило. Он медленно, не веря тому, что ему пришло в голову, покачал ей. Губы Вэй Ин разошлись в ещё более мерзкой улыбке. — Ты правильно догадываешься, котик. Цзян Чэна передёрнуло от омерзения всем телом. Он дёрнул ногой, на которой всё ещё покоились пальцы Вэй Ина, пытаясь их скинуть. Но Вэй Ин наоборот обхватывает её и сжимает, принося небольшую боль сводному брату. — Сделай так ещё раз и я принесу тебе ещё больше боли. Пожалуйста, сделай. — Утробно прошептал он, поддавшись чуть вперёд. — Мне так нравится причинять тебе боль. Как например тогда, когда твоя любимая псина пропала. — Вэй Ин под пронзительным взглядом Цзян Чэна предвкушающе облизнул губы. Он уже ощущает его гнев на кончике языка, а что будет, когда он услышит. — Она же не пропала, а была разодрана и распотрошена на пустыре. Я до сих пор помню её жалобный скулёж, когда я резал её на живую. — Из груди Вэй Ина вырвался утробный смешок. — И мне даже отчасти жалко, что тётушка Юй и дядя Цзян не сообщили вам это, поберегли психику восьмилетки! Цзян Чэна окатил животный ужас. Он просто не мог поверить в услышанное. Не мог. Вэй Ин просто не мог! Он отказывается в это верить! Но приходится, когда этот монстр оглаживает его голени, постепенно поднимаясь выше. На глазах непроизвольно выступили слёзы от переизбытка стресса. Лицо Вэй Ина резко появилось у него перед глазами. Его ладонь нежно прошлась по щеке, он поцеловал его в лоб. — Не волнуйся, я постараюсь быть по нежнее, чем с Лань Чжанем, всё же к тебе у меня есть хоть какие-то чувства. Я тобой буду наслаждаться долго…очень долго. Он медленно провёл пальцами вниз по лицу. У Цзян Чэна всё похолодело внутри стоило только губам Вэй Ину расплыться в хищной улыбке. Вэй Ин изменил позу, он больше не нависал над ним, а сел прямо на его торс и обхватил шею двумя руками, но пока даже не стремился сжимать. — Только дёрнись и я начну душить тебя. Меня не остановит даже если придётся играть с твоим трупом. Цзян Чэн в неверии уставился в его глаза, не находя в них ничего кроме животной похоти. И до него наконец-то всё полностью доходит, образ бестолкового брата-балагура рассыпался окончательно. Еще хотя-бы пару минут назад край его сознания верил, что это может оказаться всё шуткой. Но теперь…ему тошно. Противно. Мерзко. Его прямо тошнит от этого смазливого лица. Вэй Ин прямо любуется всей этой метаморфозой. Он нагибается ниже, заслоняя весь свет для него своими волосами, обдаёт ухо своим дыханием и интимно шепчет: — Будешь послушным и останешься жив. Я позволю тебе уехать. Учится. Возможно даже навсегда. Он укусил его за хрящик от чего Цзян Чэн дёрнулся и повернул голову на бок, практически утыкаясь носом в чужой. Он точно смотрит в его глаза, тяжело дыша. Его душа объята ужасом, и он медленно кивает. — Хороший котик.