драконовна.

Как Макарова Вадима Александровича занесло в элитную частную школу, он и сам не знает. Просто в один момент историку года среди всех школ Питера позвонили и полюбовно заявили: «А приходите-ка к нам, Вадим Александрович, работать, зарплатой не обидим!». А Вадим Александрович, как дядя заботливый и умный, мозговитый, так сказать, решил, что это отличный шанс устроить любимую племяшку, Валеру, в престижную школу. Так к тому же и совершенно бесплатно! Лерка была в восторге, потому что её государственная школа, пошарпанная и разваливающаяся от любого дуновения ветра, честно говоря, достала. А вот к чему Вадим Александрович не был готов, так это к тому, что местная учительница китайского, Юмжит Ардановна, — просто обалденная. Она, типа, такая! Такая, что он шею сломать успел пару сотен раз, глядя ей в след, пока Дагбаева мимо него по коридорам светлым проходила в высоких лодочках и строгом алом костюме. Алый, как думает Вадим, её фирменный цвет, который госпоже Дагбаевой подходит просто жутко. Макаров даже себе парочку алых водолазок покупает и не вылезает из них. Лерка резонно замечает, что он больше на сутенёра похож, чем на учителя теперь, на что Вадим говорит, мол, она просто ничего не понимает, не доросла, чтобы стиль понять. А вот Юмжит Ардановна не реагирует никак. Ну, конечно, она ведь мажорка какая-то, он, Вадим, ей точно не ровня. Лерка говорит, мол, да к черту эту столичную фифу — говорят, что Дагбаева из Москвы в свое время перевелась — да и китайский вообще-то не так крут, как женщина считает. Вадим племяшку свою любит, понимая, что она абсолютно в него пошла, как дочь родная, честное слово, но в случае с Ардановной не может согласиться с Лерой — да, фифа, но такая обалденная фифа! Лера на это громко фыркает. А потом начинает вести себя, как столичная фифа, и игнорирует брата Дагбаевой — он Вадима бесит до ужаса, потому что высокомерен Алтан настолько, насколько вообще можно. А Алтан оказывается далеко не промахом: он за младшей Макаровой щенком бегает. А Лера игнорирует его старательно, потому что, цитата, раз Ардановна игнорирует тебя, дядя, я буду игнорировать мелкого её. Лера Алтана тоже противным находит. Говорит, красивый он, но противный, что гранату только в пору бросать. Да чтобы противный ухажёр на нее обязательно наступил! Да, стоит отметить, что Дагбаевы Макаровой совершенно не нравятся. А уж когда Юмжит Лерку с сигаретой ловит и к Вадиму на ковер приводит, Макарова явно перестает уважать всех бурятов. — Вот, полюбуйтесь, — высокомерно кидает Дагбаева и кладет на стол Вадима сигареты и зажигалку. Макаров на сигареты не смотрит, ибо что он там вообще не видел? Смотрит на Юмжит с таким восторгом, который нельзя не заметить. Она снова в красном, снова на каблуках, но всё равно ниже Леры, а уж тем более самого Вадима, что последнего привлекает ещё сильнее. Вадим от этого просто в восторге, если честно, потому что так Юмжит будет просто ужасно удобно обнимать. И поразительно как раз то, что Вадим, влюбленный, глупый Вадим, думает только о том, насколько приятно Дагбаеву обнимать. Даже не о том, как посадить её на собственный стол или что-то в этом духе, а просто обнять. Крышей едет, да причем капитально, вот точно. — Вы зовете меня покурить, Юмжит Ардановна? — интересуется вальяжно, практически игриво, на что женщина только закатывает глаза. Слепым нужно быть, чтобы не заметить, что историк ей точно не нравится. Более того, он точно её раздражает. Она бы явно была рада удавить его здесь и сейчас. — А говорили, что не курите. — И не курю. В отличие от вашей племянницы. Курила прямо возле забора. — С вашим братом, прошу уточнить, — как бы между прочим вставляет Лерка, топчась рядом. Вадим иронично вскидывает бровь. Лерка курила с Алтаном — это вообще что такое? Конец света скоро? Или Вадим премию получит, которую ему, к слову, обещали, но которую он не видит? Или Ардановна ему, наконец, даст шанс? Последнее практически маловероятно, он скорее премию всё-таки получит. — С ним будет отдельный разговор, вас, Валерия, это не должно касаться. — Так и вас не должно касаться, курю ли я или нет, — с очевидным вызовом кидает Лера, цокая, и показательно рассматривает свои ноготочки с облезшим черным лаком. У Леры образ панка или рокера со школьным уставом совсем не сочетается, но дух свободы и протеста — типичный подросток — чувствуется слишком явно. Вадим думает, что именно поэтому Алтан, по которому видно, насколько сильно его душили опекой, запал именно на нее, на Леру, а не на какую-нибудь прилежницу-отличницу в постоянно глаженной форме, которых вокруг Дагбаева слишком много. — Ну, Лерок, — осуждает её дядя, глядя многозначительно, а после обращает внимание на учительницу китайского. — Ардановна, не переживайте так, проведу беседу! Воспитательную, так сказать, а то и правда, негоже Лерку курить. Ей же ещё с вашим братом целоваться, боюсь, что нежная принцесса в его лице не выдержит такой подставы. Юмжит закатывает глаза, потому что этот тон Вадима, словно они знакомы целую вечность, её раздражает, а после уходит, громко цокая каблучками. Вадим зависает на мгновение, потому что выглядит Дагбаева слишком охрененно — у него на неё очевидный фетиш, и никак иначе. Вадим вообще в толк не может взять, откуда она такая родилась, но уверен, что таких больше нет. Юмжит Ардановна такая одна, а Вадим перед ней на коленях буквально готов ползать, потому что… Ну, потому что это Юмжит Ардановна, какие вообще вопросы могут быть! Макаров вообще думает, что, если она по нему в своих балдёжных лодочках пройдётся, он точно против не будет. Нет, Вадим, вообще-то, попросит повторить, и Юмжит точно решит, что с головой он не дружит, а значит даже не будет думать о том, чтобы дать историку хотя бы шанс. Это точно станет личной драмой Вадима. Хотя, впрочем, не сказать, что сейчас у него есть хотя бы малейший шанс. — Лерк, ну серьёзно? — мужчина смотрит на неё недовольно и скрещивает руки на груди. — Ну сколько раз говорил, куришь? Так кури подальше от школы, чтобы Драконовна, — её так Лерка называет. — Не спалила. А если б папке твоему позвонила? Он же скандал бы устроил, мы оба получили бы. Ну не подставляй ты меня так, Лерк, не подставляй! — Да это всё патлатый этот! Так выбесил, что я думала, мол, не покурю — так точно его убью. А он взял, и рядом встал, — практически возмущённо оправдывается Лера, деланно вздыхая. — А тут Драконовна как пришла, и всё! Хана мне, хана патлатому, хана всем! Лера Юмжит Драконовной называет, потому что Вадим в стена школы сразу прозвище «Драконыч» получил — он огромный, про таких говорят, два на два, и смотрит на всех люто, хотя как учитель вообще не строгий — а девчонка увидела в этом еще один способ подъебать дядю. Мол, будет называть Дагбаеву Драконовной, как её точно бы называли, если бы Вадим и Ардановна встречались, и Макаров будет забавно обижаться — он же с Юмжит не встречается, а Лерка — поганка такая — видит в этом что-то смешное. Специально наедине всегда называет её госпожой Драконовной, играючи издеваясь над дядей, и Вадим впервые жалеет о том, что она — как будто точное отражение его самого. Макаров бы и сам так же над кем-то начал подтрунивать, да только оказаться месте того, над кем шутят, совсем не приятно, как оказалось. — Писец, — заключает Вадим и двигает сигареты и зажигалку к краю стола, ближе к Лере. — Ты под школой не кури больше, а? Ардановна тебя сожрёт же, особенно зная, что братишка её, будь он неладен, запал на тебя. — Саныч, — вздыхает Лера, запрыгивая на стол. Сжимает руками дерево взволнованно, а Вадим сразу понимает — она что-то странное ему сейчас скажет. — Так я ведь тоже запала. Обалдеть, как запала. Он просто… Такой! Вадиму плохо становится. — Типа, как Юмжит? — Да нет же! Алтан типа… Такой! А Драконовна, ну… Такое. — Лерк, ты поосторожнее. Я на Драконвну тоже запал. Обалдеть, как запал! Отсюда напрашиваются выводы очевидные. Либо у Макаровых вкусы отвратительные, что они на одну семейку западают, либо, наоборот, потрясающие как раз потому, что они на эту же семейку западают. И вот если Лере везёт, потому что мальчишка Юмжит от неё просто в восторге — Вадим в нём себя видит и даже как-то смягчается в отношении парнишки — то Макаров в абсолютном пролёте. Он для Ардановной — грязь под ногтями, но историк себя из-за этого униженным совершенно не чувствует. Вообще нет. Вадим и на это согласен. Он вообще на все согласен, если с Дагбаевой, и Вад думает, что он в край чокнулся и поехал крышей из-за этой… Ардановны. А когда Лерка торжественно заявляет, что они с Алтаном встречаться начали, то Вадим вообще себя мнит неудачником. Да даже у патлатого сопляка вышло девушку своей мечты закадрить, а Вадим, как главный лузер и неудачник, только слюни на Дагбаеву пускает, когда она мимо проходит вся такая-растакая. Он таких, как Юмжит, не встречал. Даже не знает, что в ней такого особенного, раз она так в душу запала. Вадим как наркоман поганый — он солевых точно не уважает — нуждается видеть её на совещаниях, на работе, в коридорах, где угодно. Вообще где угодно, лишь бы просто видеть. Лерка видит в этом очередной повод для шуток, к которым по какой-то причине и Алтан присоединяется. И Вадим считает этого придурка наглым настолько, что хочется его лицом в доску на стене вжать и сказать: да ты совсем обнаглел! — Мы ж теперь родственники, — начинает издалека Вадим, протягивая Дагбаевой пачку. Он-то знает, что она курит, видел как-то, да только Юмжит от его сигарет отказывается. Ну, конечно, она сама курит что-то совершенно мажористое, дорогущее. — Нужно отпраздновать это семейным перекуром, Ардаровна! — Я лучше умру, чем стану с вами родственниками. У Алтана это временно, я уверена, так что готовьтесь утешать племяшку после того, как мой дурной брат бросит её. — Вы имеете что-то против моей племяшки-очаровашки? — Нет. Ваша племяшка — «очаровашка», так вы говорите, да? — усмехается Дагбаева, опуская очки на нос. — Вот курить бросит, так буду рада видеть её в качестве члена нашей семьи на самом деле, а вот вы… Вы мне точно не нравитесь, Вадим Александрович. — Вы плохо меня знаете! — Мне достаточно того, что я знаю. Вы называете меня Ардаровной, что говорит мне о вашей невоспитанности, постоянно сидите в телефоне и не обращаете внимание ни на что вокруг… — Я играю. В дурака онлайн! — как будто оправдывается Макаров. — Да вы и оффлайн умом не отличаетесь, Вадим Александрович. Вадим замирает и смотрит на неё недоверчиво. Дагбаева что, только что пошутила? Юмжит Ардановна улыбается красными губами, а после оставляет историка одного. Садиться в машину с личным водителем и скрывается за тонировкой иномарки. Вадим в ужасе! Она же просто восхитительна, ну правда!