Не понижать градус

      Помнится, старина завкафедры как-то сказал невероятно мудрую вещь: «Не понижай градус!». Да ну вас в одно место, Асагири-сенсей, за такую «базу». На всяком семейном застолье любой на секундочку присевший на диван пьяница оставит тебя наедине с этой философией. Ишь ты, градус не понижай…       Кинро легко покачал головой, пригубив бокал с красным полусладким. Отлично идёт с мясом — заказал свинину с овощами в качестве гарнира. Чтобы точно не вынесло. Да Кинро ещё и гурман!       «Если хочешь расслабиться, снять послерабочее напряжение, пей вино, закусывай каким-нибудь сыром, травкой» и прочее бла-бла-бла. Да, да, Асагири, усёк. Вот только Кинро гурман, но никак не эстет.       «Если в духе кокетничать, стрелять глазками и картинно тянуть слоги, то, пожалуйста, — мартини. С фруктами. Будешь учитель-пидорок из пинтереста». Очень смешно, коллега. Мартини, однако, — всего один бокальчик! — Кинро пропустил ещё до бокала с вином.       Это же не ошибка?       «Если охота грамотно жахнуть, но чтобы простенько, безвкусно — в буквальном смысле, — пей водку и не выкобенивайся. Доску шотов, если берёшь самого себя на слабо. Закусывай чем хочешь, хоть головой друга занюхивай». Нет, водку он не пьёт. Спасибо.       Да Кинро, признаться честно, вообще не пьёт.       «Если хочешь забыть как тебя зовут, заказывай текилу».       Мужчина не хотел играть в алкогольную рулетку, но стопка уже не кстати скатывалась вниз по горлу. Кстати, чуваки, а как его зовут-то?

***

      Мистер Кинро Дорэланс. Является любителем… нет, фанатом нерасторопной спокойной жизни, где нет места для сильных переживаний и интриг. Он не курит, не пьёт (зачёркнуто, ведь «только по праздникам»), не заводит сомнительных романов, чтобы лишний раз не трепать нервы ни себе, ни ей, кем бы она ни была. И касательно личной жизни у него было несколько табу: не искать знакомств в неподобающих местах в духе того же клуба, кабака — да просто не искать женщину там, куда обычно не ходит он сам; не заводить отношений с мужчиной, на что у Кинро найдётся вкусный обоснуй в виде багажа опыта гомосексуальной практики, вот, правда, по инициативе того же Кинро было расходиться с парнем очень стрёмно (оба пришли к выводу, что эксперимент был неудачный, кивнули друг другу, спасибо, за члены не пожали, и так называемый бывший Кинро через три месяца женился на прехорошенькой учительнице начальных классов); ну и не заводить вообще ничего общего со студенткой. Даже не переступать черту. Алярма! Красный цвет! Учебная тревога! Р-о-м-а-н со студенткой — какой позор!       Но насколько же будет крива дорожка молодого университетского лектора лишь с одним принципом жизни, если…       «Если хочешь, чтобы ты был в себе, сидел-сидел, улыбался приятным мордам вокруг как майская роза и такой «бу-бух!», а потом «виу-виу!», ну или просто желаешь сидеть-сидеть и ка-а-ак потеряться в пространстве и времени!..       В общем, если хочешь забыть, как тебя зовут, пей текилу».       Кинро массировал виски пальцами, накидывая в раскалывающейся голове, кто ж ему так филигранно в рот насрал. Ещё никогда прежде его зелёные глаза не плыли так в слоу-моушн. Галстук душил, идеально выглаженные чёрные брюки больше не идеально выглажены.       Он смотрит на свои ладони, слегка согнутые, и понять не может, какого хрена. Как будто бы… чего-то не хватает.       Чего-то… мягкого…       Некого упругого кусочка прекрасного…       Если спросить, кем является сам Кинро в этом университете помимо лектора по философии, он, оттягивая лыбу, скажет: «Я кандидат на кандидата». Тупо «PhD» и маленькая приписка «Candidate». После магистратуры сразу же подал на аспирантуру и занял спокойной жизни ради позицию ведущего лектора по философии. Дисциплина знакомая, универ тоже. Похер!       — Мистер Дорэланс, а у меня беда… — Кинро медленно моргал щебечущей первокурснице в лицо, — с порталом!.. Понимаете…       Типичная беда. Опять у первокурсников семинарщик с лектором в системе застаковался.       — К техотделу. Либо в advising desk. Go, — указал в сторону, внутренне помирая, впервые в жизни перебравший препод.       Ну что ж такое-то, а?! Просто после плохого дня решил закинуться стопкой-другой — говорят, помогает… А тут! Голова до размеров планеты разбухла.       — Нет-нет! — всё лепетала девчушка. На бейджике красовалось романтичное имя «Луна». — У меня…       Типичная беда номер два. Ей не хватило студмест на философию. На пятый год оставаться не охота. Просит квоту.       — Открою, — из последних сил улыбнулся Кинро, зажмурив полупьяные глаза.       — Ах, спасибо! Мой герой!       Всё. Теперь угадал. Слава Господу!       Пожалуй, Кинро пора перейти с очков для зрения на очки солнечные. Что-то подсказывает, по красноте его глаз уже можно высчитывать, сколько рюмок этот алконуб вылакал.       — Добрый день, — произнесла очередная студентка.       Да, в этом году у него наплыв студенток. И славно. Девушки, по личным наблюдениям Кинро, философию учат без прикола — не то что парни.       — Чем могу помочь? — медленно откликнулся Кинро, зевнув.       — Я бы хотела сдать Вам рубежку раньше той даты, которая указана в академическом календаре.       — И почему же? — мужчина незаинтересованно поднял глаза на девушку. Судя по всему, студентка переведённая. — На почту прислали письмо об этом? Студцентр одобрил?       — Нет.       Кинро молчаливо развёл руками.       — Пожалуйста. Дайте сдать раньше, — всё продолжала та.       — Какова причина?       О-о, её причина сейчас должна заставить Кинро пустить слезу — не иначе. Потому что сам Дорэланс, чувствовавший, как медленно, но верно он сворачивает куда-то не туда, готов был хоть сейчас на кафедре повеситься.       — У меня плотный график на работе, философия стоит в очень неудобное время, профессор, — девушка, что имела удивительно острый взгляд, улыбнулась одними уголками губ.       Жгучая брюнетка. Одета в лёгкое кисейное платье белого цвета, сквозь ткань просвечивает чёрное кружевное бельё. Кинро редко позволял себе оценивать женщин, потому что считал, что не имеет права.       Но студентка реально пришла к нему в таком виде. Уатафак…       — Вы магистр? — окончательно терял нить с миром Кинро.       — Нет, я выпускаюсь из бакалавриата.       — Так… а работа Вам мешает… по порядку. Что за работа? Почему не зарегистрировались в другое время на мои пары? Я открыт и утром.       — Утром не могу, мистер Дорэланс, я сплю, — загадочно улыбнулась четверокурсница.       — Не понял.       Кинро с ошалевшим видом снял с себя очки. Удивительно, но только когда он ослеп, само его тело автоматически почувствовало, насколько же пронзителен её серьёзный взгляд. Положив ногу на ногу, девушка рассматривала молодого лектора во всех красках, отчего-то особенно задерживая взгляд на его груди.       — Вы спортсмен? — спросила она без стеснения.       — Ч-ч-чт… Н-нет, я не… Да, в студенческие я увлекался боксом!       — Уоу, — бровки девушки взлетели вверх, — какое совпадение. И я раньше боксом занималась.       — Я не очень понимаю, что в данный момент происходит!       — Я просто хотела бы сдать Ваш предмет раньше. А если точнее, то прямо сейчас. Простите, профессор, обстоятельства.       — Ага, семейные?       — Тогда почему Вы не в курсе?       Че-го?!       — Не по-онял, — глупо моргал Кинро.       Студентка встала со стула и грозно расставила руки в бока.       — Что, не узнаёте?!       — Бог ты мой! Как же сильно ты изменилась за лето… — охнул мужчина.       — Да-да, конечно, учитывая, что летом я была в академе, — девушка театрально закатила глаза. — Может, вот э-т-о вернёт Вам обратно все ваши воспоминания?       Кинро на его учительский стол бросили золотые часы. Ёбаный рот, так вот что он потерял.       Но тогда… а что насчёт…       Его зелёные глаза уставились на грустно пустые ладони. А ладони тут, казалось бы, при чём?       — Работаю я стриптизёршей, мистер лектор. Зарабатываю на жизнь как могу, да и каждый вертится как может в наши дни, а я вот — на шесте, — она скрестила на груди руки. — Кирисаме. Имею честь знать Вас.       Вот теперь её слова действительно обрели смысл. Едва рассмотрев Кирисаме в полный рост, он узнал её сильные икры, её накачанные мышцы под тонкой кисеёй прозрачного платьица.       Ну и куда без груди, куда Кинро раз пятьдесят просовывал свои помятые хрустящие двадцатки. Меж грудей той весёлой ночью торчало столько банкнот, помнит он, и наверняка ведь все его. Кровные…       — Я сильно каюсь! Сильно! — уже пал на колени перед Кирисаме Кинро. — Я совершенно ничего не помню и даже не сомневаюсь, что вёл себя как животное!       — Хм-м-м. Не, здесь Вы не правы, — кудрявая копна волос на студентке резко всколыхнулась, когда она наклонилась к учителю ближе. — Вы были на удивление учтивы.       — Я?!       — Да… несмотря на Ваше состояние.       Кинро нервно сглотнул. Вот теперь галстук точно давил на кадык. Вот бы на сонную артерию.       — Вы не умеете пить? — с сожалением спросила иностранка.       — Я плохо пью! Очень! А после вчерашнего и капли в рот не возьму!       — Да не надо так категорично… — Кирисаме указала пальчиком на золотые часы преподавателя. — Я просто надеялась, что если я принесу Вам их обратно, ранняя пересдача будет у меня в кармане.       — Я тебе за красивые глаза поставлю.       — «Глаза»? Э-э, ну ладно.       — Да, я подкупной. Стоп, что?       Кирисаме небрежно отмахнулась.       Кинро твёрдо ставил подписи на каждой аттестационной ведомости студентки.       Опять же. Куда. Он. Свернул.       — Спасибо… — Кирисаме с видимым облегчением вздохнула.       — И ещё раз прости.       — Всё в порядке.       — Кирисаме…       — Если Вас так сильно беспокоит, моя гордость не пострадала.       — А…       — Вы не лапали меня, но очень нелепо пытались просунуть мне всю свою годовую зарплату, — на этом месте её пробило на смешок. — Я оценила, н-да-да. Даёте!       — Нет, я совершенно точно лез куда-то не туда.       — Я Вам на прощание подарила свой лифчик. Не удивляйтесь так… Вы буквально заснули на нём, а потом я вызвала Вам такси.       — О Боже!       — Не знаю, как Вы, но лично я теперь могу лететь в Дубай первым классом. И можно, ради всего святого, опустить детали Вашего трёхкратного предложения выйти за Вас замуж?       — Да. Конечно, — мужчина стыдливо заткнулся. — А… а как лиф… бюстгальтер-то вернуть?       — Себе оставьте, — равнодушно пожала плечами Кирисаме. — Мне не впервой.       Не-е-ет! Кинро это так не оставит. (Плачущие эмодзи, миллион штук). Жил-жил себе спокойно, не кутил, не пил, экспериментировать бросил… Осталось только затянуться дымом напоследок и точно последнюю галочку поставит у себя в невидимом списке!       Кирисаме, что пришла в университет, как выяснилось, в своей рабочей стриптиз-униформе, буквально из ниоткуда выудила пачку лёгких дамских сигарет. Кинро аж задержал на этот миг дыхание.       — Можно я открою окно? — спросила она, поднеся зажигалку к своей тонкой и длинной сигарете.       — Я сам открою, — не соврал Кинро.       Глоток свежего воздуха. Ведомости на столе всколыхнулись.       Загорелые пальцы Кирисаме быстро пробежались по его плечам, и по телу Кинро пробежали мурашки.       — Т-ты что творишь?! — запылали его худые щёки.       — Мило, — только и сказала Кирисаме.       Ловкие женские руки тем временем развязывали на шее Кинро галстук, пока дым прозрачно струился из её бледных губ. Кинро не хотел этого говорить, но ему придётся, чтобы забить себе в гроб конечный гвоздь:       — А дай закурить.