Ты - кислота, я - сахар

      Оливер Хилл был любимцем учителей. Он был спокойным, усидчивым учеником, который сам искал знаний, никому не грубил, к тому же понимал все довольно быстро.       Но любил он только двух учителей. Нет, свою нелюбовь к остальным он не демонстрировал, конечно, но и идти на их уроки не то чтобы особо хотел.       Не нравились ему ни спокойный, но требовательный учитель физкультуры профессор Моран, ни любимый всеми за легковерность и глупость биолог профессор Андерсон.       Но зато он с огромным удовольствием всегда мчался на математику и химию.       Математик — профессор Мориарти был человеком деятельным и запальчивым. Объяснял он всегда с огоньком в глазах, приводил странные, но интересные примеры, материал знал идеально и, хотя часто заходил за рамки положенных тем, всегда объяснял доступно и понятно, а кроме того был рад пообщаться и вне уроков. Всегда выслушает, даст дельный совет… за шоколадку или стаканчик кофе.       «Это чтобы не наглели», — пояснил он однажды на вопрос Оливера.       Мориарти всегда ходил в школу одетый с иголочки, костюмы его буквально дышали дороговизной. Вечные галстуки с булавками, запонки. Светлые тона в одежде.       Вторым любимым учителем у Оливера был химик — профессор Холмс. Полная противоположность мистера Мориарти. Спокойный, расчетливый, неулыбчивый, объясняющий все сухо и в рамках программы. Правда частенько он переходил на сложную зубодробительную терминологию, которую и выговорить-то мог только он. Нет, когда ему указывали, что ничего не понятно, он объяснял вновь, но постоянно злился, ведь это все «очевидно», а ещё называл всех идиотами.       Носил все черное, редко разбавляя свой гардероб темными оттенками других цветов. Никаких украшений, те мешали ему в работе. К тому же частенько пачкался какими-то химикатами.       Впрочем, это не мешало ему быть потрясным учителем. Дёргал он всех так, что даже ночью разбуди, а темы по химии отлетали от зубов. К тому же, если опустить все его оскорбления и вовремя попросить пояснений, то не понять было невозможно. Да ещё и эксперименты он проводил очень интересные, красочные. Иногда даже позволял что-то взорвать ученикам. Правда для взрывов приходилось уходить в другую лабораторию и делать все через огромное стекло и в перчатках.       А ещё профессор Холмс был для класса Олли классным руководителем.       И все бы хорошо. Живи да радуйся. Ходи на уроки, играй в игры. Но не давала Олли спокойно выдохнуть одна вещь.       Два его любимых учителя друг друга терпеть не могли. Олли ни раз замечал, как мистер Холмс шепчется о чём-то с непоседливыми ребятами, а потом видел, как на следующем уроке с профессором Мориарти происходило что-то неприятное.       Один раз его тоже позвали в этот «кружок». Он отказался. Не хотел вредить любимому преподавателю, даже по указке второго.       Впрочем, те и без него справлялись крайне хорошо. Вот, например, в один день…       Мориарти ведь даже не садился на свой стул во время урока у «умников Холмса», но все равно попался на их дурацкую шутку.       Собираясь выдохнуть после преподнесения столь сложной темы с логарифмическими уравнениями, математик едва лишь посадил пятую точку на стол, как… Заметил переглядывания учеников.       Им хватило выдержки не пикнуть, не хохотнуть, не зашептаться, но… Когда дети за первыми партами начали играть в «переглядки»…       Стол опять попал под влияние химиков. И ведь надо же… Раствор был никак не заметен внешне, зато оставил белые полосы на любимом чёрном костюме.       После урока профессор Мориарти стоял возле раковины и пробовал оттереть с задней части штанин малопонятную субстанцию.       Джеймс дожидается, пока кончится перемена, и заходит на урок в класс Шерлока.       У него самого как раз сейчас окно, так что тому не выкрутиться.       Джим хмурый, словно туча.       — Профессор Холмс… Потрудитесь, пожалуйста, объяснить то, что ваши ученики сорвали мне конец занятия. Иначе… Я буду вынужден обратиться к директору.       Холмс обернулся и поморщился. Оливер наблюдал за этим, прикрыв лицо рукой. Они как раз в этот самый момент сидели у классного на химии. По лицу учителя было ясно, что тот недоволен сложившимся положением. Ведь самое начало урока, так что нельзя сказать детям работать и выйти, чтобы решить эту проблему.       — А в чем дело, профессор Мориарти? Что именно мои ребята сделали?       Казалось, Холмс был уверен, что никто ничего не докажет. Ведь его дети улик не оставляли — лично учил.       — Испортили мой костюм, полагаю. Там теперь белые полосы.       Только вот демонстрировать это Джим не собирается. Ему пришлось поменять брюки, и теперь это не комплект, хотя и цвет к пиджаку идеально подходит.       — Это всего лишь немного алюминиевых солей. Так они взаимодействуют с кожей. Мистер Хилл, вам известно, как избавиться от белого налёта?       Холмс никогда не забывал превращать любой разговор в лекцию по химии.       Но перед Мориарти не хотел ударить в грязь лицом, потому спросил именно Оливера.       — Сода, лимонная кислота, соль, уксус. Алюминиевые соли часто содержатся в дезодорантах.       — Спасибо, мистер Хилл. Садитесь.       Олли кивнул и сел.       — Всего лишь немного алюминиевых солей?! И пусть себе содержатся в дезодорантах, а не создают реакцию на учительском столе. Будь это не конец урока, а середина… Я бы не оставил это так. Может быть, кому-то в классе математика не нужна? Так что ж, вперёд, заменяйте её в расписании на химию. Там сколько угодно можно ставить эксперименты. До свидания, профессор Холмс, дети.       Ирландец выходит из кабинета, едва удержавшись от хлопка дверью.       Холмс усмехнулся в ответ. После этого он продолжил урок так, словно всего этого не происходило.       После урока он поблагодарил и дал парням, что испортили стул профессору Мориарти, пару банкнот.       Он был крайне доволен прошедшей каверзой.       К уроку следующего дня в классе Холмса математик готовится основательно.       Он заявляет тему, которую те ещё даже не изучали. Это что-то близкое к вышмату, преисполненное кучей неизвестных терминов и заумных формул.       Так что в классе царит непонятливое и удивленное молчание.       Никто даже не попытался возразить на то, что тема… Далека от того, что они изучали до сих пор.       Зато, кажется, самому ирландцу это помогло прийти в равновесие.       ***       Розамунд Ватсон была ребёнком неспокойным, шебутным и активным. На уроках заставить её сидеть ровно не мог никто. Но учителей она любила. И спокойную, пусть и слегка запуганную учительницу анатомии мисс Хуппер, и эффектную и уверенную учительницу танцев мисс Адлер, и даже заведующую хозяйством миссис Хадсон. Особенно она любила школьного врача. Причина этому была довольно простая — доктор Ватсон являлся её отцом.       Не любила она лишь двух людей во всей школе. Химика и математика.       Профессора Холмса — химика и давнего друга отца, к тому же являющегося для Розамунд крестным отцом. Он любил командовать и всегда уделял ей особое внимание. А Рози этого не любила.       А математик… профессор Мориарти был её классным руководителем, к тому же очень требовательным. А еще, в отличие от других учителей, не стеснялся звонить её отцу.       Так как у двух этих людей не срабатывало уважение к доктору Ватсону, и они могли и не боялись в любой момент пожаловаться… за это она их и недолюбливала. В отличие от её хорошего друга из параллельного класса — Оливера Хилла.       Но также, как и Оливера, её сильно волновали эти постоянные стычки учителей. Любопытство диктовало узнать причины, но единственное, чего она пока добилась — вступила в кружок учеников, что устраивали различные подлянки мистеру Холмсу. Теперь профессор Мориарти часто собирал их вместе и помогал придумать и провернуть каверзу, направленную исключительно на химика.       Как вот случилось, например, сейчас, спустя два дня, как произошло событие со штанами, о котором поведал ей Олли.       Профессор расхаживал вдоль парт, за которыми сидело четверо — доверенные лица. Участники собрания по теме «Месть для Шерлока Холмса». Потому что за ним теперь был ответный ход в этой борьбе.       Урок вышмата — это так, цветочки.       — Хм-м… Готов выслушать ваши предложения.       Джеймс продолжает ходить вдоль парт, потому что никогда не умел думать, сидя на одном месте.       Он принёс каждому на стол по листочку и карандашу.       — Вот. Только пусть это будет без лишних физических последствий. Мы же не хотим отвечать перед директором… Мистером Холмсом-старшим? Я тоже напишу свое предложение, а потом обсудим.       Джим берет листочек и для себя, садится на пустую парту и начинает рисовать схему.       Рози написала на бумаге план по краже тетрадей с контрольными и лабораторными. У них как раз на днях была контрольная и на следующем уроке профессор Холмс должен был объявить оценки. А у неё была возможность стащить у крестного ключи от кабинета и шкафа.       Сосед слева, как видела девочка, написал что-то банальное, вроде мыла на доске.       Ирландец собрал листочки, сел за свое рабочее место и разложил их перед собой.       Двое других учеников предложили подмешать в кофе слабительное и запустить в кабинет мышь.       Но Шерлок он… Как золушка с животными. Этот вариант точно отметается, потому что Холмс максимум улыбнётся на мышонка в кабинете.       А… Слабительное — это как-то слишком уж жестоко. Судя по скривившемуся Мориарти, ему этот вариант тоже не понравился. Может, он этот способ розыгрыша пробовал на себе?       — С контрольной, кстати… Неплохой вариант. Но у меня тоже есть идея. Можно прикрепить телефон в лаборантской на скотч к шкафу или к лампе, на потолке, чтобы не видно было сразу от входа и звонить на него.       Джим повел плечами, опираясь спиной о стол.       Так и решили поступить.       Рози все-таки сделала слепок ключей, тот парень, что предложил намазать доску мылом сделал копию у какого-то знакомого мастера, телефон, самый дешёвый, взяли на деньги профессора, а сим-карту брали парни, придумавшие идею со слабительным и мышью.       Вешать полезли вместе. Профессор Мориарти тоже пошёл с ними и помогал с нахождением нужного места.       В итоге все прошло легко и просто.       Мориарти несколько раз проверил шутку на рабочее состояние, позвонил на телефон, и только убедившись, что тот заряжен и звонок проходит, вышел из кабинета, прикрывая за собой дверь.       Учеников он развез по домам, все-таки сегодняшнее «внеклассное занятие по математике» прошло до поздних восьми часов вечера.              На следующий день во время урока у класса Оливера раздаётся телефонный рингтон.       Холмс проверяет свой телефон, затем просит всех отключить свои. Безуспешно — звонок продолжается. Правда, недолго. Химик за это время успел выяснить разве что то, что этот телефон не принадлежит кому-то из детей. Акустика была такая, словно звонок шёл отовсюду. Это было странно.       Следующий раз произошёл уже на втором уроке, как раз у класса Розамунд. По мелькнувшей ухмылке её сообщников Шерлок быстро просек, чьих это рук дело. Сама Рози держала постное и непонимающее выражение лица.       Но Шерлока было уже не остановить. Он дал им самостоятельную работу, а сам стал ходить по классу, прислушиваясь.       Итогом стало то, что он пододвинул стул на середину класса, встал на него и легко дотянулся до лампы и телефона. А ведь вчера им пришлось двигать туда стол, ставить стул на него, и страховать того, кто лез.       — Алло? — Холмс снял трубку и вернул стул на место, предварительно вытерев следы ног тряпочкой, — Добрый день, профессор Мориарти, — голос холодный, но что-то в нем мелькает такое довольное. Рози, знающая крестного ближе остальных, была единственной, кто это услышал. Впрочем, это наверняка была лишь радость на быстрое нахождение причины шалости, — Да, хватило двух ваших звонков. Вам есть что мне сказать или вы просто так звоните?       Он усаживается за стол и кидает взгляд на Рози. Та пожимает плечами. «Ничего я у тебя не брала, не надо».       — До встречи, профессор Мориарти. Я передам вам телефон в учительской после четвёртого урока.       Тогда как раз должна быть относительно большая перемена.       На этом всë конечно не остановилось.       Встало на паузу, так как до выходных оставались считанные дни.              А через неделю в четверг Оливер и Розамунд встретились в столовой, чтобы поболтать за обедом.       И конечно, разговор не мог не зайти за учителей. Они с удовольствием перемыли кости профессору Андерсону и главе охраны — Салли Донован, которых видели вместе в неуставное время. Поговорили про то, как учительница танцев пыталась соблазнить физрука.       Для умного Олли и воспитанной Холмсом Рози это все было на ладони.       И как же без химика и математика?       Рози долго смеялась над рассказом Олли о том, как Мориарти никак не мог отмыть руки от мела, потому что его мыло было покрыто лаком. И как через день лаком был покрыт уже мел, а все маркеры для белой доски были сухие или текущие.       Розамунд, под недовольно нахмуренное лицо друга, не без удовольствия рассказала, как крала контрольные и мазала мылом доску.       Пропажа контрольных заняла крестного немного, он даже вызвал отца девочки, чтобы тот проконтролировал класс, пока он вскрывал ее ящик для вещей. Насколько Рози знала — до того, как он устроился работать учителем — профессор пробовал быть детективом.       А вот мыло на доске проблемой ему не показалось. Буквально через минуту он развел в воде сахар, плеснул его на доску и стер. После этого мел писал только лучше.       Оливер слушал ее и хмурился, а потом все-таки решил спросить.       — А ты же крестница профессора Холмса. Может, ты знаешь, почему это происходит?       — Нет. Это началось до того, как мы с тобой сюда поступили, я не спрашивала, а он не говорил. Могу, конечно, спросить. Но так как я одна из… противоположной команды, вряд ли он ответит.              Пятница снова прошла спокойно. Учителя словно не хотели перед выходными ссориться.       А вот в понедельник…       Оливер наблюдал сначала как одноклассники раскладывают кнопки по стулу и как потом маскируют их тканью, стараясь сделать это все наиболее незаметным.       Как и всегда, профессор Джеймс Мориарти вошёл в класс со звонком. Он положил все вещи на стол и провел небольшую проверочную.       Он всегда готовился к уроку в учительской. Доставал там тетради, канцелярию, необходимые материалы, хотя лекции рассказывал так. А вот на урок всегда заходил со звонком. Классы были приучены к тому, чтобы готовить доску самостоятельно. Как и доставать всë к уроку, ведь лишний шорох во время занятия ирландца раздражал, а это, в свою очередь, грозило горой домашки.       Мориарти казался вполне довольным проведёнными выходными, и был в приподнятом настроении. Все прошлые шутки забылись.       А в конце этого самого урока Джим присел на стул и… Едва не подпрыгнул. Несколько иголок воткнулись в причинное место. Это едва не вывело Джима из себя, но терять лицо перед учениками он просто не мог. Так что он терпел экзекуцию все время, пока те сдавали тетради. Он внимательно смотрел на учеников и нашёл нужный отклик в глазах Оливера. Все понял.       Остаток уроков Мориарти ведёт стоя, место коротких уколов жжется, как пчелиные укусы.       И, даже когда его занятия заканчиваются, он не торопится домой. Остаётся в классе, только перед тем, как проверять задания, Джеймс извлекает из стула кнопки.       Ему… Довольно обидно. Шутка жестокая, а потому он включает свет на столе и проверяет тетради в полумраке пустого класса.       Оливер виновато покосился на учителя. Он хотел бы его предупредить, но это грозило бойкотом от всего класса и возможно даже избиением за стукачество. Профессор Холмс это, конечно, не поощрял, но все дети горой стояли за своего классного…       Рисковать Олли не хотел.       В конце уроков он забегает к любимому учителю на секундочку, приносит ему шоколадку, кофе и заживляющее средство.       Джим коротко кивает Оливеру, подергивая уголком губ. И как только про шоколад узнал… Кофе-то понятно, Джим часто со стаканчиками на уроках сидел. Мориарти притягивает к себе напиток, пробует и снова удивляется. Сиропа там ровно столько, сколько нужно.       Он снова улыбается.       Оставив это все на столе, Оливер виновато кивает и смывается, пока остальные не заметили его во время помощи «врагу».              Рано утром следующего дня идущие за журналами Оливер и Розамунд встретились у учительской. Первый был старостой, а вторая просто помогала, так как её все знали. И хотела увидеть друга, зная, что он тоже пойдет туда.       Там они, остановившись в дверях, и смогли увидеть занимательную картину.       Пришедший раньше на работу Мориарти задерживается в учительской, стараясь выбирать для сидения только мягкие предметы. Холмс заходит туда тоже и обнимает того со спины, ставя на стол стаканчик его любимого кофе с кленовым сиропом и кучей сахара.       — Ну что мне еще сделать, чтобы ты меня простил?       Джим ещё дуется, но принимает из рук Шерлока стаканчик и с готовностью чмокнуть того откидывается назад на стуле. Он приобнимает Шерлока рукой, лишь слегка улыбаясь.       -Принять сегодняшнюю месть ночью, лю… — «бимый» не договаривает тот, потому что замечает, что в комнату зашли дети.       Джеймс замирает со стаканчиком в руке и, убирая вторую с Шерлока, указывает на какое-то предложение в тетради, лежащей на коленях.       — Люстра… Здесь повторяется целых четыре раза, ты заметил? А вот наша преподаватель по языкам, кажется, проигнорировала…       Шерлок фыркает, но видит в лицах Олли и Рози такой крупный шок. Значит, они всë видели и большую часть поняли.       — Знаешь, что я думаю? — Холмс присаживается на край стола и дарит Джиму усмешку.       Мориарти поглядывает на Шерлока, вздыхает, протягивает ему руку и смотрит на обоих слишком удивленных детей.       — Да, как вы уже успели заметить, мы с… профессором Холмсом — великим химиком и таким же великим занудой, в отношениях. И вообще-то до этого происшествия подобное успешно скрывали. Затеяли войну ради того, чтобы как раз-таки не светиться, ну и… Чтобы разгонять рутинную скуку.       Джим притягивает руку Шерлока к себе, сжимает пальцы и смотрит на того. А потом делает глоток напитка. Кофе такой, какой и нужен. По формуле «как можно пить такую сладкую гадость».       — Полагаю, что моя любимая крестница и мой дорогой лучший староста смогут сдержать это в тайне, да? — Холмс подмигивает и те кивают. Немного слишком поспешно, но все в порядке, — Не знаю, как ты, а я эту войну развязал еще и потому, что хотел возглавить и успокоить толпу подростков. Они все равно бы делали все это, но бесконтрольно. Что приносило бы проблемы. А так… у детей есть общий враг и наставник, который помогает им в шалостях, — Холмс посмеивается, — Или ты думал я это все только ради тебя затеял?       Мориарти только фыркает в ответ, пальцы на руке Холмса сжимает сильнее, чтобы не выглядел таким ехидным.       — Да, я думал… Это ради нас, — отвечает Джим, допивая кофе из стаканчика и вручая его Оливеру.       — Не знаю, как вам, мистер Холмс, а мне нужно идти работать. Хорошего дня! — звучит как пожелание «чтобы ты подавился», — И готовьтесь к сегодняшней ночи, она будет длинной.       Мориарти поднимается с места, кивая ученикам и направляясь в сторону выхода из кабинета. Шерлок посмеивается, и дети чуть вздрагивают, потому что таким учителя не видели никогда. Он хватает Джима за руку, тянет на себя и целует.       — Хорошо. Как скажешь. Мне нужно расплатиться с тобой за вчерашнее.       — Не расплатиться, дорогой, а заплатить, — в тоне голоса появляется скрытый сарказм и немного даже угроза.       Поцелуй Мориарти тоже не углубляет, отвечает вроде и горячо, и страстно, но только на поверхности губ. Во-первых, на них все ещё смотрят дети, а во-вторых, Джим же говорил про вечер. Вот вечером они и поговорят.       На лице ирландца появляется ухмылочка, он посылает любимому воздушный поцелуй и выходит из учительской в сторону класса.       — Конечно-конечно. Напиши мне список — заплачу за все, — улыбается Шерлок, затем поправляет одежду и, кинув детям «Пошли. Урок через минуту», стремительным шагом направляется в кабинет химии. Пора за работу.